Kitobni o'qish: «Освобожденные рабы»
Цилиндр мистера Росселя
Бузи работал в поте лица. Он натирал сухой, мягкой тряпкой полированную поверхность черного круглого стола. Она давно уже блестела, как зеркало, и Бузи, наклоняясь, видел свою голову – курчавую, черную голову негра, с крупными каплями пота на лбу.
Когда капли угрожали упасть на поверхность стола, Бузи снимал их пальцами и этими же пальцами, мокрыми от пота, проводил по блестящей поверхности цилиндра, стоявшего возле на маленьком столике.
Бузи усиленно добывал пот. В этом была главная цель его работы. Пот был продуктом его производства.
Хозяин Бузи – тоже негр, но негр богатый, «цивилизованный», каучуковый плантатор, мистер Адам Россель – находил, что ничто так не придает блеска цилиндру, как человеческий пот. И Россель ежедневно заставлял Бузи в продолжение нескольких часов потеть над лакированным столом, чтобы этот пот превратить в «шик и блеск высшего тона».
И действительно: когда мистер Россель выходил на улицу в своем цилиндре, на него все обращали внимание. Цилиндр так блестел, что тропическое солнце отражалось от него зайчиками.
– Мистер Россель! Какое средство употребляете вы, чтобы придать вашему цилиндру такой ослепительный блеск? – спрашивали знакомые – богатые негры его круга. Россель молчал и только загадочно улыбался. Это был его секрет.
Цилиндр блестел уже как полированный стол, когда в комнату вошел Россель и застал своего слугу на месте преступления: вместо того, чтобы брать пот только со лба, как было приказано, Бузи для ускорения работы снял с шеи целую пригоршню капель, – и Россель заметил это. В сущности говоря, химический состав продукта, получаемого с шеи, должен быть одинаковым, но Россель предпочитал лобный пот, быть может, по своеобразным эстетическим соображениям.
Россель подошел к Бузи и ударил его по щеке так сильно, что голова слуги сразу повернулась в другую сторону.
– В наказание ты еще раз перекроешь потом со лба весь цилиндр! – сказал Россель и уселся в кресло.
На Росселе были желтые ботинки, черные суконные брюки на подтяжках и накрахмаленная рубашка с таким тугим, узким и высоким воротником, что толстая темная шея лежала наплывом вокруг воротника, как тесто, вылезшее из квашни. При каждом вздохе живот Росселя высоко поднимался.
Бузи вновь принялся за работу.
– Больше движений! Всем телом! – командовал Россель.
С Бузи давно уже сошло семь потов. О, если бы можно было весь пот выделять одним лбом, как собака языком. Тогда работа пошла бы скорее.
Бузи потел. Потел и Россель: от жары, собственной полноты и узких воротничков. Но росселевская продукция пропадала без пользы – она была даже вредна: размачивала туго накрахмаленный воротник в тряпку.
Россель кого-то поджидал. Он с удовольствием осматривал безвкусно, но «богато» обставленную гостиную своего бунгало и часто поглядывал на дверь.
С веранды послышались босые, словно крадущиеся шаги.
– Я здесь! Алло! – крикнул Россель.
На пороге комнаты появились три рослых негра в белых коротких штанах. Россель кивнул им головой.
Негры ворвались в комнату, как звери на арену цирка, и схватили Бузи. Он был крепко связан ими, прежде чем успел что-либо сообразить.
Кряхтя и отдуваясь, Россель поднялся и вышел из бунгало на двор, поросший пальмами. В глубине двора стоял сарай, в котором хранился каучук.
– Ведите сюда! – крикнул Россель.
Негры отвели Бузи в сарай, бросили на груду каучука и закрыли дверь. Россель попробовал замок и положил ключ в карман.
Через полчаса он уже шагал по улицам города в сверкающем цилиндре, черном, наглухо застегнутом сюртуке и желтых перчатках. Стояло самое жаркое время тропического лета. Мистер Россель чувствовал себя в сюртуке, как в паровой ванне. Но он считал себя денди и не признавал другого костюма.
