Kitobni o'qish: «Правильная сказка», sahifa 2

Волшебник

Витя Свешников принадлежал к той категории людей, которые с детства слывут рохлями и чей богатый внутренний мир долго остается никем не оцененным и никому не нужным. Любимое развлечение этих достойных последователей знаменитого Иа-Иа – бесцельно бродить по улицам, горько усмехаясь своим мыслям и бросая по сторонам тоскливые взгляды.

Именно этим и занимался Свешников в тот новогодний вечер, прогуливаясь вдоль шеренги общежитий университета, охваченных веселой праздничной лихорадкой. Мимо него сновали тяжело нагруженные снедью молодые люди и улыбающиеся девушки, из-под шубок которых выглядывали воланы карнавальных нарядов. Снег торжественно поскрипывал под их каблучками. Молодой, покрытый изморозью месяц с интересом глядел на росшую у дороги стройную елочку, которую кто-то украсил игрушками и серебряным дождем. Все веселились, все нескончаемым потоком шли друг к другу в гости, и только Свешников не был никуда приглашен.

Его внимание привлек стеклянный зал на первом этаже одного из общежитий, где заканчивались последние приготовления к балу. Вспыхивали и гасли разноцветные прожектора, веселые огоньки гонялись друг за другом по ветвям елки. Сцена была заполнена инструментами и микрофонами, в глубине ее поблескивала ударная установка, напоминающая никелированный кофейный сервиз на двенадцать персон. Лохматый барабанщик задумчиво выстукивал какой-то сложный ритм, других музыкантов еще не было.

«Конечно, – подумал Витя, – сейчас они замечательно повеселятся. Своей компанией. А такие, как я, им не нужны. Таких, как я, велено не пускать».

И он с тоской посмотрел на гранитные фигуры оперотрядовцев за стеклянными дверями общежития. Зал между тем постепенно наполнялся народом. Витя обратил внимание на красивую девушку, появившуюся из-за кулис. Она спросила что-то у лохматого ударника. Тот, не переставая постукивать, отрицательно тряхнул кудрями. Тогда девушка спустилась со сцены и направилась к выходу из зала. Свешников проводил ее печальным взглядом. «Вот ведь что делается!» – вскричал он мысленно и, засунув руки в карманы, принялся расхаживать туда-сюда вдоль стены общежития. Он теперь упивался страданием, размышляя о том, что эта прекрасная девушка, мелькнувшая «средь шумного бала», никогда не узнает о его, Свешникова, бренном существовании. Полный сарказма монолог, произносимый Витей в свой адрес, был неожиданно прерван: дверь, ведущая в холл общежития, открылась, и на крыльцо вышла та самая девушка, которая поразила его воображение. Придерживая накинутую на плечи шубку, она озабоченно озиралась по сторонам, как будто ждала с нетерпением чьего-то прихода. Впоследствии Свешников никак не мог объяснить себе, что толкнуло его в тот момент к крыльцу. Он никогда не решился бы на такое, находясь в здравом уме и твердой памяти, но факт остается фактом – Витя подошел к девушке и сказал:

– Вы, наверное, меня ждете? – Тогда только ужас положения дошел до него, и чудом поборов в себе непреодолимое желание убежать, Витя со страхом ждал реакции девушки на эту избитую, пошлую, просто-таки неприличную фразу. Но она не обиделась и даже не удивилась.

– А-а, вот и вы! – сказала она Свешникову. – Идемте скорее!

Не успев еще толком осознать, что его с кем-то явно перепутали, Витя оказался в холле. Гранитные оперотрядовцы почтительно поздоровались с ним. В этот момент из зала появился бородатый субъект во фраке:

– Марина, ну что, приехал? – закричал он.

Девушка с улыбкой указала на Свешникова.

– Ага, замечательно! – воскликнул бородатый, подлетая к Вите и тряся его руку. – Семен, если не ошибаюсь? А я – Лёня. У нас все готово, твои вещи привезли еще утром, они в комнате у Турбинера, Марина покажет. Мы выделили тебе восемь женщин, хватит?

Свешников сдержанно кивнул.

– Не волнуйся, – продолжал Лёня, – все будет в лучшем виде, свечи, звезды… Тумана не надо?

– Нет, – ответил Витя.

Тумана и так было достаточно, и он очень хотел бы хоть немного прояснить положение.

– Тогда я запускаю представление, а ты иди переодевайся. Марина, проводи товарища и пулей назад!

В коридоре третьего этажа Свешникова ожидал новый сюрприз: он увидел группу девушек в восточных нарядах, созданных в основном из газовых тканей при похвальной экономии материала. Девушки плавно двигались в танце, держа в руках незажженные свечи.

– Здравствуйте, – сказал Витя и осторожно пересчитал танцовщиц.

Их было восемь.

– Здравствуйте, маэстро! – ответили ему.

Марина открыла дверь одной из комнат.

– Вот здесь весь реквизит, – сказала она, – переодевайтесь, готовьте аппаратуру, перед вашим выходом мы пришлем людей.

Витя вошел в комнату, и дверь за ним закрылась. В коридоре послышался тихий голос: «И-и раз, два, три, четыре, повернулись…» Девушки продолжали репетировать. Свешников огляделся. Это была обычная комната общежития, с тремя кроватями, с плакатами на стенах и учебниками на полках. Посреди комнаты стоял черный шкаф, или, вернее, сундук, поставленный на бок. Он был оклеен большими серебряными звездами. Рядом на стуле лежал такой же расцветки плащ и роскошная чалма, украшенная жемчугом и крупными, правда, сильно исцарапанными, бриллиантами. Все это окончательно прояснило ситуацию. Тот Семен, за которого выдавал себя Свешников, был, без сомнения, самодеятельным фокусником-иллюзионистом.

Надо бежать, другого выхода нет, решил Витя. Он думал теперь только о том, как без шума выпутаться из этой истории. Для его бедной событиями жизни сегодняшнее приключение и так было слишком головокружительным. Но как бежать, когда за дверью его поджидают восемь девушек, весьма заинтересованных личностью «маэстро»? Можно, конечно, выйти в коридор, пробормотать что-нибудь вроде: «Вот что я еще забыл сказать!» – и с озабоченным видом направиться в сторону лестничной площадки. Да, но как объяснить то, что он, проторчав десять минут в комнате, так и не успел снять пальто? Это может вызвать подозрения. Кошмар! Взгляд Вити упал на расшитый звездами плащ. Хм! Это, пожалуй, идея… Взяв плащ, он подошел к зеркалу и набросил черную со звездами ткань поверх пальто. Прекрасно! Совершенно ничего не заметно! Витя засунул шапку за пазуху и вдруг увидел лежащую на кровати бархатную полумаску. Ага, это тоже кстати. Если меня еще не успели как следует рассмотреть, не стоит предоставлять им такой возможности… Пожалуй, и чалму стоит напялить для полноты картины. Положу потом все это в коридоре на подоконнике – найдут.

Надев маску, Свешников взял со стула чалму и осторожно водрузил ее на голову. Вдруг что-то кольнуло его в затылок. Витя испуганно замер, чувствуя, как стремительная холодная волна пробежала по всему телу. Радужные пятна заметались по комнате, предметы покрылись сверкающей паутиной, раздались приглушенные звуки чьих-то далеких шагов, сотни голосов, смех и шепот. Свешников вдруг ясно услышал дыхание человека, спящего в соседней комнате у противоположной стены. Через секунду все это прошло, но осталось странное ощущение, будто тело переполнено неведомой энергией. Витя встряхнулся, и с кончиков пальцев посыпались ослепительные искры. Он испуганно взглянул на дверь, и она, с треском сорвавшись с петель, вылетела в коридор. В дверном проеме показались удивленные головы.

– В чем дело, что случилось? – спрашивали они.

– И-извините, – сказал Витя дрожащим голосом, – техническая неувязка.

В комнату вошли трое ребят в униформе.

– Мы, собственно, за тобой. Ты как, готов?

– Да-да, конечно, – выдавил Витя.

Он вышел в коридор и склонился над поверженной дверью. К его изумлению, она совершенно не пострадала, хотя должна была открываться внутрь. – Чисто сработано, – сказал за спиной один из униформистов. Навесив дверь, они подхватили оклеенный звездами ящик и отправились в зал. Спускаясь по лестнице, Свешников с тревогой прислушался к себе, чувствуя, что в любой момент может снова произойти нечто невероятное. Постепенно, однако, он успокаивался, привыкая к новым ощущениям и понимая, что обладает какой-то таинственной силой, пользоваться которой надо очень осторожно. Как бы доказывая себе это утверждение, он спокойно зажег взглядом перегоревшую лампочку на площадке второго этажа. Спустившись в холл, Витя проследовал вслед за ребятами, тащившими ящик, по длинному коридору и наконец оказался за кулисами. К ним подскочил бородатый Лёня.

– Задерживаетесь, мужики! Петряков уже заканчивает. Сейчас объявляем тебя…

Со сцены доносились задумчивые саксофонные трели. Один из униформистов подошел к Лёне и стал говорить ему что-то на ухо, оглядываясь время от времени на Свешникова. Сквозь саксофон пробивались обрывки фраз:

– …Шарахнуло… Напрочь… Хоть бы щепочка!.. Чисто сработано…

Лёня, удивляясь, кивал.

– Ну, что ж ты хочешь… – отвечал он, – …между прочим… лауреат областного…

В зале загремели аплодисменты. Лёня встрепенулся, замахал руками и зашипел:

– Внимание! Приготовились! Свечи зажжены? Девочки, вперед!

Факультетская рок-группа «Бигус», обеспечивающая музыкальное сопровождение номеров, заиграла «Хорошо жить на Востоке».

– Пока идет танец со свечами, – шепнул Лёня Свешникову, – выходи на середину сцены. Как дадим свет, начинай работать. Все, ни пуха!..

Если Витя и чувствовал какое-то волнение, то вовсе не из-за предстоящего выступления, больше всего ему хотелось сейчас проверить свои новые способности. Он задумчиво вышел из-за кулис и остановился в темной глубине сцены. Стройные фигуры девушек, освещенные огоньками свечей, плавно двигались в такт мелодии. Танец их был прекрасен, а вот музыка показалась Вите слабоватой. Не то чтобы «Бигус» не умел играть, нет, играли ребята весьма прилично, но чего-то в звуках, издаваемых группой, явно не хватало. Свешников пригляделся к одному из музыкантов, игравшему на небольшом электрооргане. Его лицо, освещенное слабенькой лампочкой, выражало недовольство. Витя вдруг поймал обрывки его мыслей: органист был недоволен своим инструментом, в голове его звучала совсем другая музыка, чистая и многокрасочная, хотя мелодия была та же. Так скрипач, вероятно, слышит скрипку Паганини даже тогда, когда ему приходится играть на какой-нибудь поточной модели, вышедшей из рук мастеров фанерного производства.

«Ах, вот в чем дело!» – подумал Свешников, и в этот момент яркий сноп света ударил ему в глаза.

– У нас в гостях, – раздался усиленный динамиками голос Лёни, – лауреат областного конкурса иллюзионистов Симеон Кр-рохоборский!

Зрители зааплодировали.

«Ну, что ж, – подумал Витя, – попробуем».

Он взмахнул руками, посылая в пространство облако золотистых искр, и взглянул на музыкантов «Бигуса». Поймавший его взгляд органист изменился в лице, осторожно прикоснулся к клавишам, и заиграл вдруг что-то поразительно знакомое и вместе с тем ни на что не похожее. Во всяком случае, это было здорово. Девушки, подчиняясь музыке, снова закружились по сцене, но теперь их движения не были похожи на отрепетированный танец. Зрители затаили дыхание. Никто из них не шевельнулся даже тогда, когда все танцовщицы, приблизившись к краю сцены, вдруг прыгнули вперед. Музыка подхватила их и понесла над головами зрителей. По залу пронесся вздох. Танец продолжался в воздухе.

Витя стоял на сцене и старался подхлестнуть свое воображение, пуская разноцветные молнии. Полы его плаща то и дело разлетались в стороны, и под ним был виден черный фрак. Заметив в глубине сцены ящик, Витя прикинул, как бы поэффектней его использовать, затем подошел к нему, откинул крышку и взмахнул плащом. Тотчас поднялся сильный ветер. Он промчался по сцене, проник в музыку и, взметнув ее плавный темп, вихрем закружился по залу. Из ящика посыпались цветы. Подхваченные ветром, они взлетали под потолок, а затем медленно опускались в руки зрителям. Их стали ловить, поднялась веселая кутерьма. Одна девушка, потянувшись за цветами, вдруг взлетела высоко в воздух. Сейчас же все остальные зрители, покинув свои места, принялись кружиться под потолком. Получилось что-то вроде хоровода в невесомости.

В это время в дальнем конце зала открылась дверь, и Свешников увидел Марину. Она вошла и сначала ахнула от удивления и восторга, а затем вдруг оттолкнулась от пола и полетела прямо к сцене. Витя, не дыша, следил за ее полетом. Марина приближалась, улыбаясь и глядя на него, как никогда не глядела ни одна девушка…

Неожиданно в зале погас свет, сейчас же кто-то схватил Свешникова сзади за горло и сорвал с него волшебную чалму. Затем его грубо потащили за кулисы и дальше, в коридор. Здесь было светло, и Витя увидел статные фигуры и суровые лица оперотрядовцев. Тащивший его человек закричал противным высоким голоском:

– Вот он, самозванец! Вот он, пьяный хулиган и ворюга! А Крохоборский – это я!

Он оттолкнул Витю и, вынув из кармана какое-то удостоверение, стал трясти им по очереди перед носом у каждого из оперотрядовцев.

– Вот она, фотография-то! Вот оно, личико! А у этого?

Он снова подскочил к Вите и сорвал с него маску, а потом и плащ.

– Да вы поглядите! Он же в пальте под плащом! Намылился уже, бандит!

– Так, – сказал старший оперотрядовец, строго глядя на Витю. – Кто такой? С какого факультета?

– Да я не то чтобы… – промямлил Свешников, еще не успевший отдышаться, – я случайно… Мимо шел.

– Врет, – выдохнул Крохоборский.

– Одну минуту, – сказал верховный жрец порядка. – Что это там происходит?

Из зала доносились отдельные крики «Браво!» и аплодисменты, большинство зрителей скандировало: «Кро-хо-бор-ский! Кро-хо-бор-ский!»

– Идите, – сказал оперотрядовец Крохоборскому. – Вас зрители ждут. А с этим мы разберемся…

…Выйдя на улицу, Витя подошел к стеклянной стене зала и стал смотреть на сцену. Семен Крохоборский демонстрировал свое искусство. Перед ним на низеньком столике стоял цилиндр, из которого он, самодовольно улыбаясь, давно тащил розовую гирлянду. Зрители вяло хлопали, пожимали плечами и удивленно переглядывались. Кое-кто, скучая, смотрел по сторонам другие поднимались и уходили, но Крохоборскому было не до них. Покончив с гирляндой, он сунул руку в цилиндр и с торжествующим криком «Ап!» вынул за уши смирного белого кролика…

1984 г.

Складишок

– Ну вот, заблудились, – безжалостно подытожила Юля. – Связалась я с вами, ботаниками! Север от юга отличить не можете!

– А ты можешь? – огрызнулся Валера.

– Я – женщина, – Юля высокомерно перешагнула через поваленный березовый ствол, – у меня другие функции.

Она сама не понимала, для чего задирает Валеру. Может быть для того, чтобы Рома, наконец, перестал угрюмо молчать? И вообще, кавалеры называется. Такое впечатление, что каждый предоставил право проявлять инициативу другому.

– Какие, интересно, у тебя функции – в лесу? – съязвил Валера.

– Объяснять вам, что вы ушастые лопухи! – не задумываясь, ответила Юля.

– При чем тут мы? – Рома, наконец, перестал нажимать кнопки навигатора и принялся энергично его встряхивать – Джи Пи Эс не работает…

– Джи-пи-эс – джи-пи-эр-эс! Лучше бы компас взяли.

– А что толку? – Валера похлопал по ближайшему стволу. – Вот, видишь дерево?

– Вижу, – буркнула Юля, не поворачивая головы. – Даже два.

Валера пропустил комплимент мимо ушей.

– Видишь, мох с одной стороны? Там север. Ну? Полегчало?

– А мы откуда пришли? – Юля огляделась по сторонам.

Похоже, ей самой придется выводить этих ботанов к дороге.

– А черт бы его помнил! – Валера с досады пнул дерево. – Я вообще не понимаю, как мы здесь оказались!

Рома снова повертел в руках навигатор, экран которого разноцветно сиял в наступающих сумерках.

– Хоть что-то он показывает? – спросила Юлька.

Надоело все. Доехать до дома, залезть в ванну и уснуть…

Рома пожал плечами.

– Провинция Сычуань. По-моему, он е… кхм! обнулился. Кажет только то место, где его сделали и прошили. Пока не увидит спутников, не заработает.

– Когда он их увидит?! – капризно захныкала Юлька, – Когда совсем темно станет?!

– Это вряд ли, – раздался вдруг голос из густой тени под елью.

Юлька взвизгнула от неожиданности и всем маникюром вцепилась в ромин рукав. Еловые лапы раздались, навстречу заплутавшей троице вышел парень в геологической штормовке. Юля окинула его быстрым взглядом и слегка успокоилась: он оказался вполне соразмерного возраста и без таежной диковатости в глазах. В общем, ничего пугающего. Даже симпатичный…

– Грибники? – с улыбкой спросил парень и тут же скептически покачал головой. – Что-то не заточены вы под грибочки. Хобитанию потеряли?

– Да сами не знаем, чего поперлись! – проворчал Валера.

– Пошли гулять и заблудились, – пояснила Юлька.

– Ну, почему заблудились? – парень добродушно подмигнул. – Гулять, так гулять! Сейчас сообразим ужин и гульнем. Мне как раз компании не хватает.

– Нет, нет! – замотала головой Юлька. – Нам надо в город!

– Город будет утром, – заверил ее парень. – А сейчас – какой город? Только штаны рвать по кустам. И все равно ночевать придется в лесу. А у вас, я смотрю, кроме дохлого гаджета, никаких средств выживания.

– А у вас? – Юля почувствовала, что парень-то свой, можно и его слегка царапнуть лакированным коготком.

– Пошли, – просто сказал он и, повернувшись, зашагал в обход ельника.

– А имя у вас есть? – спросила Юля.

Эту фразу она собиралась произнести свысока и даже несколько насмешливо, но пришлось кричать вдогонку и даже несколько вприпрыжку, чтобы не отстать.

– Максим, – кивнул парень, не оборачиваясь.

– А меня – Юля!

Валера с Ромой переглянулись.

– Ну, что скажешь?

– Да, вроде, на бандита не похож. Турист, КСП-шник какой-нибудь. «Изгиб гитары желтой»… может, и выпить есть. Переночуем, что такого?

– М-да… лишь бы петь не начал…

Максим привел их на приветливую даже теперь, в сгущающемся туманном сумраке, поляну, поросшую мягкой, ровно ощипанной стадами муравой. Хоть в футбол играй. Единственным недостатком поляны оказалось то, что она была абсолютно пуста. Ни костра, ни палатки, ни гитары с желтым изгибом.

– Вот здесь, пожалуй, и раскинемся, – сказал Максим.

– Что, под открытым небом?! – забеспокоилась Юля.

– Не все сразу. Сначала – дрова, потом ужин, потом… Постойте тут.

Он убежал, но очень скоро вернулся с целой охапкой сухих веток – от тоненьких хворостин до аккуратных полешек одинаковой длины, в руку толщиной.

– Мужики, там еще бревнышко осталось. Тащите его сюда!

Когда Валера с Ромой, кряхтя, притащили бревнышко, костер уже разгорался. Жарко пылал хворост, занимались сложенные срубом поленья. Вокруг сразу стало совсем темно, только край неба, неровно обгрызенный зубчатой стеной леса, еще бледно фосфоресцировал. Юля, уютно кутаясь в штормовку Максима, присела на бревно.

Рома с удивлением рассматривал ровно обрубленные поленья в костре.

– У тебя что, топор в кустах? – спросил он Максима.

Тот рассмеялся.

– Зачем? У меня кое-что получше есть, – он вынул из кармана и протянул Роме блеснувший в свете пламени предмет.

– Что это?

– Так, складишок. Ножичек перочинный. Сразу не стал хвастаться, а то еще испугаетесь: встретили в лесу человека, а он первым делом вынул нож. Но складишок занятный. Ты сам попробуй, вон на ту кнопочку нажми. Только осторожно.

Рома тронул кнопку и вздрогнул от неожиданности. В руке его был зажат приличных размеров тесак с лезвием куда большей длины, чем рукоятка.

– Это… как это? – изумленно спросил он.

– А вот! – с гордостью произнес Максим, считая, что тем и исчерпал объяснение. – Да это еще что! Тут всяких лезвий – вагон. Я сам еще половины не выдвигал.

– Спецназовский, – авторитетно заявил Валера, взвесив рукоятку на ладони. – Я в Интернете видел. И штык, и нож, и все, что хошь!

– Ребята, – сказала Юля, зевая. – Я, конечно, понимаю, что вы можете играть в ножички, пока не полысеете. Но я, честно, говоря, уже спать хочу. И есть.

– Нет проблем! – сказал Максим, взяв складишок. – Показываю!

Он нажал кнопку, и из рукоятки выскочила тоненькая трубочка с ослепительно яркой лампочкой на конце. Сноп света сверкнул росой, пробегая по изумрудной траве, и уперся… в просторную разноцветную палатку – двухслойку и двенадцатиместку, стоящую неподалеку.

Валера с Ромой вскочили.

– Откуда это?!

– Отсюда! – Максим, поигрывая складишком, направился к палатке и вернулся, сгибаясь под тяжестью двух явно потребительских корзин – в одной аппетитно шкворчало, в другой – побулькивало.

Принялись с восторгом распаковывать, откупоривать, накрывать на брошенной поверх муравы скатерти и очень скоро убедились, что такого обалденного ужина ни Юльке, ни Роме, ни Валере никогда не доводилось отведать до, и вряд ли выпадет после.

– Ну, ты колдун! – сквозь треск за ушами говорил Валера.

– Бог! – поправлял Рома, прихлебывая.

– Признайся, ты заранее все это подготовил, – пригубив вина из хрустального бокала, Юля пристально глядела на Максима, и рубиновые огоньки играли на ее губах.

– Да что я? Это все складишок!

– Ну, пусть будет складишок, – Валера, сыто отдуваясь, закурил толстенькую Гавану. – Но ловкость рук у тебя все равно феноменальная. На такое представление надо публику собирать! Озолотишься!

– Публику? – переспросил Максим. – Об этом я еще как-то не думал…

– Да! – кивнул Валера, пуская дымное кольцо в костер. – К примеру, пара девчонок сейчас бы не помешала. Для ровного счета… Такие, чтоб с ногами…

Максим задумчиво кивнул и взял со скатерти складишок…

– Помогите! – раздались вдруг у края поляны испуганные девичьи голоса.

Валера и Рома бросились в темноту и вернулись к костру в сопровождении двух длинноногих девиц, обутых в туфельки на шпильках. Девицы зябко поводили оголенными плечами.

– Даша и Наташа, – представились они. – На нас напали волки. Впрочем, возможно это была собака… или кошка. Ничего, если мы с вами посидим?

Рома и Валера, считали, что ничего. Они принялись радостно угощать Дашу и Наташу и даже приобнимать их за плечи, чтобы не дать совсем озябнуть.

Но Юля больше не принимала участия в веселье. Она сидела неподвижно, переводя напряженный взгляд с Даши и Наташи на Максима и обратно.

– Ты что это, серьезно?! – вдруг хрипло произнесла она. – Ты хочешь сказать, что они тоже – отсюда?!

Она указала на рукоятку складишка.

– Ну да, – кивнул Максим, – говорю же, тут еще куча лезвий. Что нужно, то и выдвигаешь.

– Они – лезвия складишка? – ужаснулась Юля. – И ты можешь их… задвинуть обратно?!

Максим, пожав плечами, нажал кнопку. Пиджак Валеры, укрывавший плечи Даши, подбитой птицей спорхнул на землю. Девушек не было.

Юля порывисто поднялась.

– Так, все! Я хочу домой!

– Юленька, – забеспокоился Максим, но мы же договорились – завтра!

– Нет! – закричала Юля. – Мы уходим в город! Немедленно!

– Ну в город, так в город, – вздохнул Максим, нажимая кнопку.

Костер ярко вспыхнул, выпустив сноп искр и ярко осветив… гранитный памятник на площади перед Юлиным домом. Город еще спал, но где-то уже погромыхивали первые трамваи. А может, догромыхивали последние…

– Прекрати это! Сейчас же! – Юля закрыла лицо ладонями. – Я прошу тебя, Максим! Закрой все до одного лезвия этого проклятого складишка!

– Не могу, – мрачно отозвался Максим. – Мне будет слишком тоскливо одному. В пустоте.

2011 г.