Kitobni o'qish: «Не робей, лохматые!»
Как же долго ждал Сашка этого дня! Сначала хныкал и просился, потом обиделся и надулся, потом просто терпел и вздыхал. И вот, наконец, свершилось. Дед Гриша, собираясь на разведку в Дальние Горы и пересчитывая по этому случаю припасы, задумчиво пошевелил усами.
– А что, не взять ли мне и Сашку с собой?
– Взять! – завопил Сашка, так что пыль с потолка посыпалась. – Конечно, взять!
– Что старый, что малый, – проворчала мать. – Чего ещё выдумали?! В стужу по сугробам рыться…
Но дед не стал её слушать.
– Возьму! – сказал он решительно. – Сколько ещё ему в норе сидеть? Вон какой лоб вымахал – пускай добытчиком для семьи будет!
– Нашёл добытчика! – не сдавалась мать. – В прежние времена такого ещё и за порог не пускали!
– Нет! Я вымахал! – горячо затараторил Сашка. – У меня шуба как раз по сезону! Что же, пусть её моль ест?!
– Нынче не прежние времена, – поддержал его дед. – Снега сходят. Тропинки провяли. Бояться некого. Почти…
– То-то, что почти! – мать посмотрела на него с осуждением. – Тащишь парня неведомо куда. А если там, кто встретится?
– Да, кто встретится?! – звенел Сашка. – Да я ему так встречусь, что больше не захочет!
– Болтун! – мать опасливо покосилась на оконце, за которым колыхались опалённые прутья кустов. – Приметы не знаешь? Помяни Хозяина – он и явится. Хочешь, чтоб с тобой то же случилось, что с отцом?!
– Так это когда было! – возмутился Сашка. – Сказано тебе – хозяев больше нет! Мы сами себе хозяева! Как можно быть такой отсталой?!
– Помолчи на мать! – осадил его дед и, пожевав усы, тихо прибавил:
– Не бойся, Ксения. Ходил я и к Большой Воде, и в Степь, и в Горелый Лес… Нету там никого. Одни кости…
– Ну, не знаю… – мать подхватила ползающую под ногами Кроху, чтобы утереть ей нос. – Я и костей их до смерти боюсь! Кто они, и кто мы!
– Мы – свежая кровь! – заявил Сашка и сейчас же пригнулся, опасаясь получить от деда затрещину. Но затрещины не последовало.
– Сиди уж – кровь! – поморщилась мать. – Для хозяев ты – так, лёгкая закуска! И забывать об этом нельзя, даже если они ушли… временно. Глазом моргнуть не успеешь, как вернутся!
– Вернутся, – буркнул Сашка. – Будем без дела сидеть, так дождёмся!
– А он, между прочим, прав, – неожиданно вступился за Сашку дед. – В этом деле зевать не приходится. Свято место пусто не бывает. Старики так говорят.
– Мудро говорят! – солидно кивнул Сашка. – Ты что, мам, стариков не уважаешь?!
– Ай, делайте, что хотите! – отмахнулась мать. – Некогда мне, малыши не кормлены!
Она потащила Кроху в спальню, но на пороге обернулась и пристально посмотрела на деда.
– Смотри, старый! За Сашку не усами отвечаешь – головой…
– Отвечу, – хмуро отозвался дед. – Ты знай, своё бабье дело справляй! Развела тут… матриархат.
Вышли рано утром. Тоже ведь случай небывалый – в старые времена разве решился бы кто-нибудь высунуть нос на улицу до наступления темноты? Да ни за что! Только по ночам и пробирались. Из рода в род все местные носили два прозвища вместо фамилии – Мышкины да Трусовы. Как будто в слепую темень выходить – храбрости не нужно! Не от хорошей жизни сумерничали, а от того, что день принадлежал хозяевам. Попадёшься им на глаза – и поминай как звали.
Зато сейчас – совсем другое дело! Светло, видно во все стороны, а главное – теплынь! После Большой Зимы солнышко, наверное, впервые припекло, как встарь. Снег тает, ручьи бегут. А запах! Травы просыпаются, хоть и не видно их ещё, но и сопливому ясно – так пахнут только свежие побеги. Значит, не все они сгорели, не все вымерзли…
Дед с удовольствием крутил носом.
– Что ж. Пересидели зиму. Теперь полегче пойдёт.
Сашка тоже жадно принюхивался и приглядывался. Шутка ли! В первый раз после Беды парень выбрался на воздух. А чтобы при свете дня – такого вообще на его памяти не бывало. Три зимы безвылазно! Да и кто бы их различал, где там зима, где лето! То огонь за порогом ревёт, то дым в дом ползёт, то дожди льют без конца, и пить хочется, а пить нельзя – вода, как змеиный укус. А потом морозы… Ох уж эти морозы! До конца жизни сниться будут, наверное… И холодно было, и голодно, а больше всего – страшно. Но ведь пережили! Теперь легче пойдёт, дед-то знает, что говорит. А вот хозяева не пережили…
Сашка вдруг остановился посреди странной аллеи из обгорелых стволов. То, что ему издалека, казалось, согнутыми давней бурей деревьями, вблизи превратилось в торчащие из-под снега, заострённые кверху кости. Да ведь это же рёбра! Огромный скелет, присыпанный грязноватой порошей, лежал поперёк поляны. Кто-то из местных уже протоптал узенькую тропинку, переваливающую через вросшие в землю позвонки. Ни фига себе!
Круглыми от удивления глазами Сашка обвёл поляну, взгляд его упёрся в голый крутобокий холм у дальнего края. Ручьи стекали из-под снежной шапки на вершине холма, звонкая капель сыпалась с толстых сосулек, свисающих в нише под массивным козырьком. Другие сосульки – такие же толстые и острые – росли им навстречу снизу. Ну, прямо, как… прямо как… До Сашки наконец дошло. Никакой это не холм. И никакие это не сосульки…Зубы!
