Kitobni o'qish: «Покаяние Филиберта, или Как и почему рыцарь сделался портным»

Храбрый рыцарь, сир Филиберт де-Мальтебрён, владетель Отена, что под Лиллем, громко застучал в двери рая золочёною рукояткою боевого меча.

– Апостол Пётр! Небесный ключарь! Отвори мне, потому что проклятый сарацин под Акрою распорол мне живот, и выпали мои внутренности, и улетела моя душа.

Апостол Пётр высунул голову в слуховое оконце, что сбоку райских ворот, посмотрел в свои круглые очки, кто зовёт, и сказал:

– Ага! Вот умер и ты, бедняга Филиберт? Ну, что же? Не тужи. Всякому человеку надо умереть, от этого не уйдёшь. Но зачем ты так громко стучишь?

Филиберт обиделся и возразил:

– Следовало бы ещё громче стучать. Я думал, что вы все там в раю заснули. Уже и то странно, что мне надо было стучать. Когда приходит почтенный и знатный покойник, подобный мне, надлежало бы заранее открывать для него ворота настежь.

Апостол Пётр смиренно отвечал:

– Уж извини, что так случилось, брат Филиберт. Если ты умрёшь когда-нибудь в другой раз, я непременно открою перед тобою ворота настежь. Но сейчас, видишь ли, какое недоразумение: твоего имени нет у меня в списке.

– А какой у тебя список? – изумился Филиберт.

– Список праведных усопших, – для кого я должен снимать засовы с дверей, ведущих к обителям блаженства. Только пред теми, кто стоит в списке, размыкаются мои железные замки. А кого в списке нет, того допустить в рай я не имею права.

– И я в твоём списке не значусь?

– Ни единою буквою.

– Удивительно! – воскликнул Филиберт. – И даже обидно! Позабыть внести в список этакого выдающегося мертвеца! Вот уж не ожидал, что встречу в раю подобную небрежность!..

– Гм… – сказал райский ключарь. – Если ты уверен, что тебе надо быть в раю, то, действительно, произошла непростительная ошибка. Хотя я должен предупредить тебя, что за все века, с тех пор, как я, изо дня в день, получаю список, ошибки в нём никогда ещё не бывало.

– Если я уверен?! – вскричал Филиберт, гневно стукнув оземь тяжёлым мечом. – И ты сомневаешься? Конечно, уверен. Куда же ещё, если не в рай, могу быть назначен я, Филиберт де-Мальтебрён Лилльский, прозванный от врагов Христовых Филибертом Свирепым, Филибертом Кровавою Рукой?

Апостол Пётр отвечал:

– Обыкновенно, те, кого нет в моём списке, должны идти искать приюта в аду. Если же и там их не примут, им остаётся ещё возможность постучаться в чистилище.

– Что-о-о?!. – заревел Филиберт де-Мальтебрён. – В чистилище? Меня? Ты осмелился? Несчастный! Да понимаешь ли ты, с кем говоришь? Да знаешь ли ты, что вот этою самою рукою я убил в бою, ad majorem Dei gloriam¹, сто двадцать девять сарацинов, а сто тридцатого не убил только потому, что он меня убил? Знаешь ли ты, что в языческом предместье, в Селевкии антиохийской отряд мой не оставил камня на камне, не пощадил ни столетних стариков, ни женщин, ни детей? Мы рубили, как бешеные, брызги крови летели выше домов…