Kitobni o'qish: «Меч, дорога и удача»
1
Очередное задание выдалось для Каспара нелегким.
На перекрестке двух старых дорог – Южной и Сухой, в пяти днях пути от родного Ливена, он нарвался на отряд рейтар – наемников из Волчьей Лиги лорда Кремптона.
Лорд Кремптон был заклятым врагом герцога Ангулемского, которому служил Каспар Проныра, а значит, и его тоже.
По счастью, в тот раз лошади у Проныры и его шестерых помощников оказались посвежее и от рейтар удалось оторваться. Их стрелы свистели совсем близко, но это был не их день.
Однако людям лорда Кремптона упорства было не занимать – укрывшись в засаде, они стали ждать, когда отряд Каспара Проныры двинется в обратный путь.
Десять лучников, полтора десятка бегунов-копейщиков и колдун – не многовато ли для одного шпиона?
В той стычке Каспар потерял всех своих людей. Лучники, внешне похожие на людей, стреляли лучше, чем эльфы. Прямо на глазах Каспара один из его помощников получил три стрелы, пока падал с лошади. С остальными все произошло так же быстро.
Если бы удалось скрестить клинки, у Проныры был бы шанс выровнять счет, однако противники знали его возможности, а потому предпочитали играть своими козырями.
Проныра не успел даже вытащить меч. Угодившая в нагрудник стрела сбросила его с лошади, а дальше только ноги и везение помогли ему. Черные стрелы – с черным оперением – стригли листву у него над головой и с глухим стуком впивались в стволы деревьев.
Проныра слышал, что такое оперение любят не только эльфы, но и те, кто живет в Синих лесах. Говорили, там случается невозможное, и люди женятся на женщинах-орках, и нет семьи, где бы не рождались горбатые уйгуны.
Честные народы – и люди, и орки, и гномы – считали Синие леса нехорошим местом, а тамошних жителей – нечестивцами.
Как ни тяжело пришлось попавшему в засаду Каспару, но он сохранил свиток, ради которого по заданию герцога мотался в край диких степняков.
Поднявшись в горы и оказавшись вне досягаемости стрел, Каспар едва переводил дух, но все же обернулся назад, и вовремя – спас себе жизнь. Огненный шар, сотворенный колдуном, был готов разорвать его в клочья. Каспар упал в колючую траву, а шар врезался в небольшую скалу и лопнул с оглушительным грохотом, разметав ее по сторонам. По телу Каспара хлестнул град из острых осколков. Волна раскаленного воздуха окатила его, словно в таврийской бане, и он почувствовал запах собственных паленых волос.
Чтобы прийти в себя, ему понадобилось всего несколько мгновений, а затем он вскочил и побежал дальше, понимая, что просто так от него не отвяжутся.
2
Посланная лордом Кремптоном погоня потеряла Каспара. Рейтары помчались по новой и удобной дороге на Ланспас, надеясь, что Каспар будет отступать к одному из замков герцога, однако Проныра, как опытный разведчик, рассудил иначе и пошел по заброшенной дороге, местами заросшей новым лесом и пересеченной каменистыми осыпями. По дороге этой уже давно никто не ездил и не ходил, поскольку упиралась она в непроходимые горные завалы.
Путешествовать налегке Каспару пришлось почти целую неделю. И питался он лишь тем, что случалось добыть в пути.
Чтобы миновать непроходимые завалы, ему пришлось спускаться к реке, где он рисковал встретиться с озерными людьми.
У этих медлительных, будто свитых из водорослей существ были страшные обычаи. Они похищали путников и забирали к себе под воду. Иногда от них можно было откупиться, а иногда нет.
Пленника утаскивали на самое дно и там прятали.
Каспару случалось видеть этих пленников, когда внезапно отступала вода и в глубоких пещерах, под корнями среди водорослей находили окаменевших людей.
Они не были живыми, но не были и мертвыми.
Зачем «озерные люди» хранили у себя эти сидячие окаменевшие мумии с выпученными глазами, никто не знал. Освобожденные пленники никого не узнавали, не издавали ни звука, однако могли ходить, едва передвигая ноги, если им приказывали.
Родственники боялись хоронить этих несчастных живьем. Магов в этих местах не было, так как ордена были запрещены королевским указом, а лесные колдуны помогать отказывались. Все говорили – пусть умирают так, поскольку водяная магия сильна и с ней ничего поделать невозможно. Так они и умирали, угасая на сухом воздухе за две-три недели.
К счастью для Каспара, озерных людей он не встретил. Когда река миновала гористую местность и, успокоившись, потекла по равнине, он наконец увидел свой город.
От усталости и некоторого помрачения зрения от голода ему показалось даже, что он видит крышу собственного дома, больше похожего на двухэтажную каменную крепость. Это сходство уже не раз спасало Каспару жизнь, когда лазутчики лорда Кремптона, заезжие янычары или посланники короля атаковали его целыми отрядами, под покровом ночи пробираясь под носом у городских стражников.
Сейчас в этой маленькой и надежной крепости Каспара ожидала его верная служанка Генриетта.
За первым защитным рвом, наполненным водой и болотными змеями, начинались поселения ремесленников. Здесь постоянно дымили горны кузниц, стучали ткацкие рамы и кипела вода в красильных мастерских.
Заметив на поясе Каспара трехфутовый меч в ножнах с дорогой отделкой, один из извозчиков ремесленного квартала остановил свою повозку.
Это была тяжелая арба, запряженная парой трудолюбивых пони чалой масти, которые целый день послушно перевозили все подряд: дрова, железо, красильный порошок или золу для отбеливания тканей.
– Не желает ли ваша милость прокатиться в экипаже с удобствами? – крикнул возница, заметив, что Каспар еле передвигает ноги.
– Желает-желает, – сразу согласился тот, пытаясь вспомнить, не потерял ли он свой кошель.
Правда, у него еще оставался меч, а в иных случаях хорошая сталь помогала лучше, чем деньги. Но никого обижать Каспар не хотел.
Держась за раненый бок, он с трудом забрался на арбу, и возница, видя плачевное состояние седока, бережно прикрыл его овечьим одеялом.
– Куда прикажете, ваша милость? – спросил он. – Где изволите проживать?
– Изволю проживать у Бычьего Ключа, – ответил Каспар, с удовольствием вытягивая натруженные и сбитые в кровь ноги.
– У Бычьего Ключа? – переспросил извозчик и удивленно покачал головой.
В этом квартале города селились люди, на которых распространялась милость герцога Ангулемского – владельца этого города и всех окрестных земель на много миль вокруг.
Возница щелкнул бичом, послушные пони зацокали подковами по булыжной дороге.
Когда экипаж проезжал ворота, стражники с подозрением покосились на оборванного Каспара, однако остановить его не решились, приметив дорогое оружие и наткнувшись на уверенный господский взгляд.
На городских часах пробило полдень.
По узким улочкам сновали горожане, зеленщики тащили свои повозки. Богатые купцы, привозившие товар из далеких земель, по случаю хорошего барыша были навеселе. Они улыбались всем девушкам без разбора и старались завести с ними разговор.
3
Наконец после недолгого путешествия по городу скрипучая арба вкатилась на улицу Бычьего Ключа и остановилась возле указанного Каспаром дома.
Пассажир с трудом спустился с высокой арбы и сунул возчику серебряную монету, что намного превышало дневной заработок возчика и его лошадок.
– Не желаете, чтобы я проводил вас до дверей, ваша милость? А то вы выглядите хворым! – предложил тот, сраженный щедростью господина.
– Не беспокойся, дружок, меня, наверное, уже встречают, – сказал Каспар и оказался прав.
Тяжелые ворота его дома распахнулись, и на улицу выскочила Генриетта, которая служила у Каспара почти пять лет. Она исполняла роль прислуги, экономки и заботилась о хозяине не хуже родной тетушки.
– Ваша милость! – воскликнула она, всплеснув руками. – Наконец-то вы вернулись! – По ее розовым щечкам потекли слезы радости.
– Полно плакать, Генриетта. Ты переполошишь соседей. Проводи-ка лучше меня в дом и нагрей ванну. Мне кажется, я не мылся уже целую вечность, ты даже представить себе не можешь, как это неприятно.
Генриетта была девушкой рослой и сильной, поэтому, закинув себе на плечо руку хозяина, она стала поддерживать его, помогая взбираться по крутой лестнице. То и дело спотыкаясь о ножны своего меча, Каспар крепко придерживал рукой спрятанную под камзолом нательную сумку, в которой лежал свиток, обошедшийся ему так дорого.
Дотащив хозяина до его спальни, Генриетта с поразительной ловкостью обмыла ромашковым настоем и забинтовала чистым полотном рану Каспара. Затем принесла ему кружку с горячим вином и умчалась в мраморную комнату – готовить горячую ванну.
Не прошло и получаса, как под окнами Каспарова дома загрохотали по мостовой десятки лошадиных копыт. Запряженная шестеркой вороных коней тяжелая карета герцога Ангулемского промчалась по улице Бычьего Ключа, и возле дома Каспара возница герцога натянул поводья, останавливая экипаж.
Многочисленная свита и гвардейцы герцога в одно мгновение перекрыли улицу с обеих сторон. Его светлость соскочил с подножки кареты и в сопровождении своих людей взбежал по крутым ступеням. Он без стука ворвался в дом Каспара и, будто зная, где искать Проныру, прошел прямо в спальню.
Своего наемника он застал в постели – с перевязанным боком и с кружкой в руках.
– Ваша светлость! Прошу меня простить за мой вид, – грустно улыбнулся Каспар. – Встать я, увы, пока не могу…
– Ничего страшного, Каспар. – Герцог сделал рукой в перчатке останавливающий жест. – У тебя уважительная причина.
– Как вы узнали, что я вернулся? Не прошло еще и часа…
– Я… Я прогуливался тут неподалеку, – соврал герцог, досадуя, что вынужден оправдываться перед своим наемником. Лицу его ранга следовало держать свои эмоции при себе и не выдавать нетерпения. – Почему ты не известил меня о результатах экспедиции заранее, как мы договаривались?
– Виноват, ваша светлость, – Каспар устало прикрыл глаза, – но у меня никого не осталось. Засада лорда Кремптона сделала свое дело.
– Это случилось у Белой скалы? – спросил герцог, чтобы просто спросить.
В сущности ему не было дела до того, скольких людей потерял Каспар Фрай. Его интересовал только результат – получилось или нет.
– Нет, они подстерегли нас на перекрестке двух старых дорог.
– М-м… Очень жаль. Однако довольно о пустяках, скажи главное – ты привез это?
– Привез, ваша светлость, – ответил Каспар.
Он поставил на столик кружку с горячим вином и достал из-под окровавленной грязной рубашки кожаный чехол, в который был упрятан драгоценный свиток.
При виде этого предмета герцог почувствовал, что теряет самообладание. Ему не терпелось броситься и поскорее посмотреть, тот ли это документ, который заказывал, однако он не хотел показаться смешным перед своими слугами. Господин, лишенный самообладания, – это было бы слишком.
Бросив на слуг быстрый взгляд, он дал понять, что желает остаться с Фраем один на один.
Телохранители герцога немедленно покинули спальню Каспара, плотно притворив за собой двери.
Не опасаясь более выглядеть смешным, его светлость подбежал к лежащему Каспару, выхватил из его рук кожаный чехол и вытащил свиток. Затем развернул его и погрузился в чтение старинных арамейских иероглифов.
И хотя в самом городе Ливене, да и во всем герцогстве по-арамейски уже давно никто не говорил, сам герцог был человеком просвещенным и знал множество языков – и живых, и тех, которые исчезли вместе с говорившими на них народами.
– Ну что, ваша светлость, это оно – то самое «право»?
– Не совсем, однако это тоже очень ценный документ, – сказал герцог, убирая свиток обратно в чехол. – Что ж, ты выполнил свою часть договора, теперь я выполню свою… Рамон!
Дверь в спальню распахнулась, и появился казначей герцога.
– Рамон, выдай этому человеку пять тысяч золотых – он заслужил их.
Казначей вынул из-под плаща тяжелый кошель и нехотя положил его на столик – рядом с кружкой остывшего вина.
– Как долго ты еще проваляешься в постели? – спросил герцог, когда расчет состоялся.
– Но, ваша светлость… Я бы хотел отдохнуть хотя бы пару недель… А что, уже есть новая работа?
– Конечно… – Герцог улыбнулся, однако его лицо оставалось серьезным. – То, что ты привез, это только первая часть нужного мне документа, однако в ней указано, где искать вторую – главную часть. Через две недели приезжай ко мне в замок Ланспас.
– Ездить в Ланспас стало опасно. Вам хорошо – у вас гвардейцев, как у короля Рембурга, а я могу позволить себе нанять только пару рыночных забулдыг, – пожаловался Каспар.
– Ладно, когда будешь готов, дай знать моему шерифу Грейвигу – он позаботится о твоей безопасности. Дела заставляют меня ехать в Ланспас, хотя сам я предпочел бы оставаться в замке Ангулем. Прощай, Фрай.
– Прощайте, ваша светлость.
Герцог вышел из спальни, и вскоре грохот каблуков незваных гостей стих. Герцогская свита высыпала на улицу, его светлость забрался в карету. Возница щелкнул бичом и, крикнув «поберегись!», пустил шестерку лошадей во весь опор.
Дверь в спальню приоткрылась, в щель робко заглянула Генриетта.
– Они ушли? – спросила она.
– Ушли, – ответил Каспар.
– А кто были эти люди, ваша милость?
– Герцог Ангулемский со свитой, моя дорогая.
– Неужели сам герцог? – поразилась Генриетта.
– Да.
– Но почему? Что заставило его наведаться в наш скромный дом?
– Его светлость очень учтив и добросердечен, – со вздохом сообщил Каспар. – Он услышал, что я приболел, и нанес мне визит, чтобы пожелать скорейшего выздоровления.
– Правда? А то они заперли меня в кухне и велели не выходить. Я уже думала, ваша милость, что вас арестуют.
– За что же меня арестовывать, дорогая Генриетта? Я что, похож на вора?
– Да мало ли за что? – Генриетта вздохнула. – Когда появляется герцог – это неспроста и страшно. Такими вещами у нас в Ливене не шутят. Его светлость все боятся.
– Не нужно его бояться. На этот раз он принес нам немного денег. Посмотри…
И Каспар указал на огромный кошель.
– Ой, ваша милость! – немного испуганно произнесла служанка. – Там что же – золото?
– А ты сама посмотри.
Генриетта, все еще чего-то опасаясь, несмело подошла к столику, с трудом развязала тугой узел и, заглянув в мешок, прикрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.
– Так много, ваша милость… Вы теперь настоящий богатей. Значит, мы все долги раздадим – и мяснику, и угольщику, и трубочистам…
– И портным за камзол, и белошвейкам за рубашки, – напомнил Каспар. – Больше всего меня тяготило, что я не платил этим бедным девушкам… Сколько у нас всех долгов?
– На семьдесят три золотых дуката, девять серебряных рилли и пять медных монет городской чеканки… Надо же, какое счастье – и ведь как много еще останется…
– Да-а, – невесело протянул Каспар. – Останется еще много.
Он не стал говорить Генриетте, что намерен отнести по пятьдесят золотых дукатов родственникам своих погибших солдат.
Каспар дал себе слово сделать это еще на старой дороге, преследуемый рейтарами лорда Кремптона. Он не был должен своим помощникам – те получили от него вперед по сорок монет серебром, однако за удачу требовалось платить, а семьям, оставшимся без кормильцев, это будет очень кстати.
4
Дома в своей постели Каспар провалялся еще целых три дня. Все это время он кушал приготовленные Генриеттой кашки и прозрачные бульоны, от которых, как уверяла служанка, быстро исцеляются и душа, и тело.
По заведенной после возвращения традиции, Каспар принимал перед обедом горячую ванну с травами, а затем Генриетта смазывала его раны бальзамом. Как видно, это доставляло ей большое удовольствие, потому что, когда Каспар заикнулся о том, что пора оставить такой режим и по-настоящему размять кости, Генриетта стала убеждать его, что подниматься ему еще рано и, чтобы выздороветь окончательно, его милости следует полежать еще недельку.
На недельку Каспар рассчитывать никак не мог. Хотя ему, конечно, хотелось продлить свой отпуск. Тем более что денег хватало и так скоро искать работу ему не требовалось.
Помнил Каспар и слова герцога, что через две недели тот ждет появления своего наемника в замке Ланспас. Только человеку несведущему герцог мог показаться добрым, Каспар же знал, что это не так, и хорошее расположение его светлости объясняется лишь тем, что пока Каспар Фрай по прозвищу Проныра успешно выполнял все задания.
Ему были известны и другие примеры, когда возвращавшийся ни с чем доверенный человек герцога заканчивал свои дни в сырых подвалах замка Ланспас или, если везло, ему сразу отрубали голову. Герцог не любил невезучих, и еще он не имел привычки оставлять в живых слишком информированных о его делах людей.
– И все же, Генриетта, – заметил Каспар в ответ на наставления своей экономки, – я наведаюсь в свой тренировочный зал…
– Не ходите, ваша милость. Вы еще слабы и зашибете себя до крови этим страшным драконом…
– Ты хотела сказать – «петлей дракона»?
– Да, «петлей дракона», будь она неладна.
– Не бойся, Генриетта, пока я не встану на ноги как следует и не обрету былую форму, я к «петле дракона» и близко не подойду.
На следующее утро, сразу после плотного завтрака, состоявшего из овсяных оладушек со сливками, Каспар пришел в зал.
Во время его почти месячного отсутствия Генриетта поддерживала в зале безупречный порядок. На деревянных брусьях, из которых были собраны тренажеры, хозяин не заметил ни одной пылинки. Все тренировочное оружие – от тупых зазубренных секир и до двуручных мечей – было ровно расставлено вдоль стены, поскольку никакие стенные крюки этой тяжести не выдерживали.
Каспар переобулся в мягкие туфли, надел холщовую простеганную рубашку и решил начать разминку с шестифунтового меча.
Первое упражнение было простым, и Каспар проделывал его на тренажере, называвшемся «каруселью». На «карусели» требовалось ударить по железке, имитировавшей меч противника, и тогда «карусель», совершив оборот, наносила неожиданно резкий и сильный удар закрепленным на цепи ядром. Опасность «карусели» состояла в том, что при разной силе удара ядро выскакивало под самыми разными углами и отразить его было сложно.
Это упражнение помогало отработать быстрый отскок.
Поработав на «карусели» до первой испарины, Каспар перебросил меч в левую руку и продолжил занятия. Когда «карусель» ему надоела, он перешел к «граблям».
На «граблях» после удара по железной подставке требовалось не только уворачиваться от ядра на цепи, но и подпрыгивать, избегая удара по ногам шестигранной дубовой палкой, которая и называлась «граблями».
Примерно через час непрерывных упражнений Каспар, тяжело дыша и обливаясь потом, присел на скамью возле стены.
В этот момент в зале появилась Генриетта.
– Ваша милость, – строго произнесла она, – вы еще слишком слабы, чтобы махать вашими железками.
– Я больше не буду, – ответил Каспар. А затем уточнил: – Сегодня больше не буду… Я размял кости, и этого на сегодня довольно. Чем мы еще с тобой займемся?
– Вы должны принять ванну с травами, ваша милость. А потом я натру вас бальзамом.
– Ну что ж, я готов, – усмехнулся Каспар. – Теперь я буду принадлежать только тебе.
В ответ на эту шутку на щеках Генриетты появился румянец. Каспар знал, что его экономка влюблена в него.
Он неоднократно предлагал ей хорошее приданое, с которым она могла устроить свою личную жизнь, благо женихи в городе водились, однако Генриетта отказывалась.
Каспар считал, что в этом была и его вина. Еще на первом году пребывания Генриетты в его доме он пару раз просыпался в ее постели. В этом отчасти были виноваты пьянки, которые устраивал советник герцога и начальник его канцелярии – граф Ратинер.
Сам Ратинер гордился тем, что ежегодно отправлял в деревню дюжину беременных служанок и набирал себе новых.
– Я уже настругал младенцев на две деревни! – хвастался он.
Однако в планы Каспара такие развлечения не входили. Он считал, что смешивать любовные шашни и работу нельзя. Это вредило делу.
Несколько раз Фрай намеренно напоминал Генриетте, что их связывает крепкая, проверенная временем дружба, но при этом примечал в ее глазах затаенную печаль. Как видно, дружить со своим хозяином Генриетте вовсе не хотелось.
5
Весть о том, что Каспар Фрай вернулся в город и разбогател, быстро разнеслась среди его кредиторов.
Получившие свои деньги лавочники не прекращали визитов и с воодушевлением предлагали все новые товары.
При этом мясник нахваливал конину, выдавая ее за мясо ламы, портной обещал белье из тонкого шелка, а сапожник притащил сапоги с серебряными шпорами, уверяя, что от таких шпор кони не то что скачут, а просто летят над землей.
Наконец минула неделя с тех пор, как Каспар вернулся из земель негостеприимных степняков. Ежедневные тренировки укрепили его мышцы, волшебный бальзам Генриетты и травяные ванны затянули раны, и Каспар почувствовал себя достаточно здоровым, чтобы после долгого перерыва выйти в город.
К тому же у него оставались кое-какие дела и требовалось занести родственникам погибших солдат приготовленные деньги.
День, когда Каспар Фрай решил отправиться в город, выдался на редкость теплым и солнечным. Однако он все же надел легкий плащ, под которым в случае необходимости можно было спрятать дополнительное оружие.
Что поделать – работа у Фрая была такая, что он легко наживал врагов и часто терял друзей.
Обход домов осиротевших родственников занял немного времени, поскольку все они жили в одном квартале – в рабочей слободе, где селились люди небогатые.
Вдовы, безутешные матери и настороженные дети, они с унылой покорностью выслушивали страшный и однообразный рассказ «его милости» и, казалось, лишались самой жизни прямо на его глазах. Однако, когда он доставал золото, они пробуждались. В их глаза возвращался блеск, они улыбались и, наверное, забывали о потере, которая грозила раздавить их всего мгновение назад.
«Как много значит здесь золото, и как мало значит жизнь человека», – думал Каспар, наблюдая эти неожиданные изменения.
Раздав деньги и покинув бедную слободу, он почувствовал необычайное облегчение и направился к расположенной неподалеку рыночной площади.
Здесь царила уже другая жизнь. На площади кричали зазывалы балаганчиков, хорошо одетых мужчин хватали за рукава навязчивые проститутки, и никому не было никакого дела до того, сколько своих солдат Каспар оставил на той злосчастной дороге.
Впрочем, шумные балаганы и базарная суета подняли Каспару настроение. Трудно было предаваться невеселым мыслям посреди этого огромного представления.
Каспар улыбался молодым девушкам, смеялся плоским шуткам балаганных клоунов, пробовал торговаться за седла и уздечки и даже выяснял цену деревянной посуды, которая ему уж точно была без надобности.
Вместе с тем какое-то предчувствие новой опасности стало преследовать его. Несколько раз он оборачивался – ему казалось, что кто-то пристально на него смотрит. Однако вокруг были только веселые люди, хохотавшие над проделками театральных артистов, да вспотевшие от крика продавцы, пытавшиеся перекричать друг друга.
Сделав по рыночной площади круг, Каспар отправился на улицу Кожевников, где располагалось заведение, никак не связанное с кожевенным производством.
Это был кабак.
Не то чтобы дорогой, но и не из дешевых.
Здесь можно было встретить жуликоватых купцов, сбывающих подгнивший товар, сержантов из стражи герцога, договаривающихся о визите проституток, а также ищущих работу наемников: от туповатых убийц до ветеранов, которые, пройдя не одну войну и сохранив на плечах голову, вдруг понимали, что ничего другого, кроме как воевать, они делать не умеют.
Именно в этом кабаке, носившем название «Бешеный осел», Каспар и набирал свои маленькие армии, предпочитая брать ветеранов. Впрочем, в некоторых случаях он приглашал в поход и парочку инициативных придурков, которые ежечасно мечтали о подвигах.
– О, Каспар, дружище, привет! – кричали ему те посетители, которые хорошо его знали.
Однако он догадывался, что за глаза его здесь называли Пронырой. Многие были уверены, что Каспар знает какое-то заклинание. Что-то такое, что помогало ему избегать серьезных неприятностей, при этом сменяя команды одну за другой.
– Какое счастье для нашего заведения! – расцвел фальшивой улыбкой хозяин кабака.
– Здравствуй, Мольер, – ответил Каспар. – Как идут твои дела? Люди еще пьют вино?
– Люди пьют вино, – утвердительно кивнул Мольер. – И люди, и гномы, только они ко мне не заходят – все больше собираются в «Золотом колесе». У них там мебель маленькая – специально для этих уродов…
– Рад за тебя, – сказал Каспар и расслабленно откинулся на спинку стула, успев окинуть внимательным взглядом весь зал.
Кто-то из посетителей ему кивнул, кто-то с интересом посмотрел на знаменитого Проныру, и только двое биндюжников за столом возле входа пригнулись пониже к своей похлебке, словно пытались спрятаться на дне тарелок.
– Ты наилучший клиент, Каспар. Жаль, что давно к нам не заглядывал, – сказал трактирщик и поставил перед гостем кружку пива. – Это тебе от заведения, так сказать – в знак уважения…
– Спасибо, Мольер. Но пока я могу заплатить за себя сам.
– Ну как же, наслышаны. Выполнил работу для герцога, получил кучу золота, расплатился со всеми долгами. Все только об этом и говорят. Хорошо бы, дескать, все, как Каспар Фрай, поступали – тогда бы расцвела у нас торговля. Те лавочники, что не давали тебе в долг, теперь на себе волосы рвут.
– Ну что же – всем когда-то везет.
– Может, кому-то и везет, только тем, кто с тобой в команде, везет не очень.
– Ты как будто в чем-то меня обвиняешь, Мольер?
– Ну уж нет, этого я не говорил. Я не такой дурак, чтобы на тебя задираться. У меня еще не три головы. Вот пиво – пей на здоровье, оно для тебя дармовое. Я все равно не возьму с тебя сегодня ни одной медяшки.
– Спасибо, добрый Мольер.
