Kitobni o'qish: «Гарт. Одаренный»
Капитан Сергеев последним выпрыгнул из десантного отсека бронетранспортера и, сев на корточки рядом с пыльным колесом, открыл пакет. Подсвечивая тусклым фонариком, изучил приказ – проверка аула под названием Верхний Лабаш. Меры секретности были обычным делом – по всем документам, колонна двигалась в станицу Гурджипская, которая располагалась совершенно в другом направлении.
Капитана немного настораживало, что на этот раз командование выделяло значительные силы – обычно для такой операции хватало двадцати восьми человек его подразделения, но сейчас в двух грузовиках прибыли еще и бойцы внутренних войск – «вованы», на армейском сленге. Как он уже успел узнать, операция ставила своей целью уничтожение полевого командира Тасханова, который предположительно прятался в этом селении. По сведениям военной разведки, там засели как минимум восемь боевиков.
Предстоящая операция капитану сильно не нравилась – к аулу вела единственная дорога, а местные горные тропы у него доверия не вызывали. Планом предусматривались любые варианты возможного развития событий, и Сергеев готовился выполнить приказ. Подразделение состояло полностью из контрактников, и в своих людях он был уверен. Капитан дождался, пока подчиненные покинут машины, и взмахом руки показал на обочину дороги, где выстраивались бойцы.
– Внимание! Южнее, на расстоянии восемнадцати километров, расположен аул Верхний Лабаш. Двадцать семь дворов и мечеть. У нас есть четыре часа, чтобы добраться до места. На этот раз с нами «вованы» – они пошумят, а мы постараемся накрыть отходящих боевиков. Поэтому порядок действий следующий: занимаем позиции, а затем ждем колонну.
Сухощавый мужчина в потертом камуфляже несколько секунд разглядывал планшет, обдумывая предстоящую операцию. За его спиной негромко рокотали моторы бронетранспортеров и грузовиков – остальным участникам рейда предстояло дождаться выдвижения основной группы.
– Младший лейтенант Смушко и его тройка – передовой дозор!
– Есть!
– Герман и Штырь – вправо. Кот, Горыныч: ваша – левая сторона. Держитесь на удалении прямой видимости основных сил. Бульбаш и Антонов – замыкающие, тоже соблюдая дистанцию визуального контакта. Марш совершаем в три этапа. Первый – короткий бросок до перевала. Второй – между холмами до «зеленки». Третий – по лесному массиву до границы аула. Между этапами – десятиминутный привал. На выходе из «зеленки», в четырех километрах от аула, – остановка. На месте – рассредоточение и уточнение обстановки. Сейчас у вас есть пять минут на подготовку и построение в походный порядок. Время пошло!
Бойцы группы молча принялись подгонять снаряжение и готовиться к выдвижению. Никто вопросов не задавал – люди во всем полагались на командира. Дождавшись подтверждения готовности, Сергеев кивнул связисту, и тот, сбросив ранец с радиостанцией, быстро растянул антенну. Капитан кодовым сигналом доложил о начале первой фазы операции. Выслушав подтверждение, он вернул гарнитуру связисту и, дождавшись, пока передовой дозор уйдет вперед, отдал команду основной группе:
– Выдвигаемся!
Отряд находился здесь на временной основе – командировка на Кавказ несколько затянулась в связи с ухудшением оперативной обстановки. Сепаратисты никак не могли успокоиться, совершая налеты на поселения, главы которых сотрудничали с федералами. Обстрелы блокпостов и автоколонн сейчас стали привычным делом – маленькая, но гордая республика взяла курс на независимость. Впрочем, последнее время сразу в трех соседних горных республиках не прекращалась необъявленная война, которую по телевизору стыдливо называли «наведением конституционного порядка». Спецоперации с одной стороны и подрывы с обстрелами – с другой.
Если бы мне сказали раньше, что придется когда-нибудь надеть военную форму, я бы долго смеялся. Отцу довелось побыть прапорщиком на каком-то складе, и он мог рассказывать об армейской жизни часами. Собственно, благодаря бате у меня и возникло стойкое отвращение к военным. Началось все с того, что суммы, которую запросил представитель военкомата за «белый билет», у меня не нашлось. Родители ничем помочь не могли – они успели уехать из России, когда отец заключил рабочий контракт по своей специальности в далекой Венесуэле.
Поэтому пришлось отслужить год в мотострелковой части – на самом деле все оказалось не так плохо. Да, было всякое, но после учебки решение служить по контракту было вполне осознанным. Я понимал – на гражданке мне делать нечего: производства закрывались, а идти за прилавок желания не испытывал. С физической формой у меня все было в порядке, поэтому оказался в мотострелковой бригаде, формировавшейся по соседству – в Екатеринбурге. И надо сказать, здесь я почувствовал себя на своем месте. После операции «Принуждение к миру» события начали развиваться с катастрофической быстротой – через три месяца бригаду снова бросили в горы. Там мне предложили перевестись в роту спецопераций, что я и проделал, соблазнившись повышенными выплатами и хорошим снаряжением.
И вот теперь я, сержант Игорь Антонов, двигаюсь в темноте за напарником – кряжистым снайпером по кличке Бульбаш. Марш-бросок прошел без приключений – местные в это время обычно спят. Махнув рукой, боец устраивается рядом с грудой обломков. Для засады и наблюдения позиция – самое то, с этого места виден кусок дороги и проход в глиняном заборе. Из слов командира мне стало ясно – предстоит операция «Загон». Такое уже проделывали пару раз – с одного края селения шумят коллеги, а мы тем временем без шума зачищаем убегающих бандитов. Во всяком случае, это гораздо проще, чем ломиться в каждый дом, рискуя получить очередь в упор.
На голове снайпера – прибор ночного видения, но мне он не нужен. Россыпи ярких звезд и серпик луны на безоблачном небе отлично освещают аул и подходы к нему. Время тянется невыносимо медленно, и я рассматриваю выбеленные стены приземистых домиков и тлеющий красный огонек – судя по всему, кто-то из местных бдит с самокруткой во рту. Что, на мой взгляд, странно – здешние обычно не привечают курево.
– Бдишь, Антонов? – обращается ко мне напарник.
– Так точно, тащь сержант! – дурашливо отвечаю я.
– Смотри, не засни тут. А то своим храпом всех перебудишь, – негромко бурчит снайпер.
– Засек кого? – спрашиваю я. В нашем отряде целых три Игоря, поэтому ко мне все обращаются по фамилии – позывным пока не успел обзавестись.
– Рядом с разваленным сараем – пост. Глянь!
Аккуратно опускаю на землю свой АК-12 с подствольным гранатометом и вытаскиваю из подсумка ночной оптический прицел. Прижимаюсь к окуляру – холодный цилиндр отечественного изделия «Малыш» дает рассмотреть обваленный забор, дырявую крышу и черный провал выбитой двери. И боевика, который сейчас крутит бородатой головой. Одет он в какие-то лохмотья, и я понимаю – это маскировочная накидка. Рядом с ним торчит ствол пулемета – приглядевшись, различаю голову второго мужчины.
– Да уж, тут все серьезно, – делаю вывод я.
– А то, – невнятно бурчит снайпер, шепча доклад в гарнитуру крошечной рации. Их мы покупали на свои – пока что нашей штатной технике далеко до японского «Вортекса».
Наконец наступает утро – узкая полоска на горизонте неторопливо разгорается, а небо светлеет. Непонятно откуда выпавший туман заставляет нас морщиться от холода. Чтоб не замерзнуть совсем, начинаю ворочаться на плащ-палатке и разминать затекшие мышцы.
– Сейчас начнется, – негромко говорит напарник, а я поспешно прижимаю к плечу приклад автомата. Поста наблюдателей уже нет – боевики успели спрятаться. Зато появились местные – женщина возится под навесом ближайшего к нам дома, и вскоре оттуда поднимается тонкая струйка дыма. Гарнитура рации щелкает три раза – слышу тихий рокот приближающихся машин.
Судя по всему, что-то у «вованов» пошло не так, поскольку в селении начался бой – после громкого хлопка СВД затарахтели несколько автоматов. Один за другим слышатся два приглушенных взрыва – что-то горит чадным пламенем на другой стороне аула. Я не завидую тем, кто сейчас штурмует селение – дома здесь больше похожи на крошечные крепости.
Стрельба не стихает, и тут я вижу боевиков – шесть фигурок, спотыкаясь, бегут прямо на нашу позицию. Понимаю, что капитан Сергеев грамотно расставил посты, перекрыв все направления отхода – теперь деваться бандитам некуда.
После двойного щелчка из наушника негромко кашляет оружие напарника – тот открыл огонь из бесшумного автомата «Вал» с оптическим прицелом. Я пока жду – мне команды подключиться не поступало. Сразу две фигурки падают, а следующим умирает отстающий боевик с пулеметом. До других доходит, что их становится меньше, и они делают рывок к низкому забору, пытаясь укрыться за ним.
– Давай! – командует снайпер, меняя магазин. Мой АК-12 выплевывает пару коротких очередей – и еще одна фигурка корчится на земле. Я привычно переношу прицел на следующего, успевая срезать и его. Тем временем Бульбаш успевает выстрелить в последнего – тот валится на землю, судорожно дрыгая ногами. Для нас бой закончен – всю работу по зачистке от оставшихся проводят «вованы». Долгое ожидание и скоротечная перестрелка – обычное дело, когда удается застать противника врасплох.
– Странно, их должно быть больше… Неужели остальные прикрывали этих… – бормочу я.
– Была еще одна группа. Горыныч по-тихому снял всех четверых, – нехотя поясняет снайпер, прижав ладонь к наушнику.
После двух одиночных выстрелов наступает тишина. Мы остаемся на позиции, поскольку других приказов не поступает.
– Лучше скажи мне, что ты здесь забыл? – неожиданно спрашивает напарник.
– Не понял вопроса… – осторожно говорю я.
– Вот Кот – у него родню эти буратины покрошили. Лейтенант – вообще контуженный на голову. Я – просто уже не вижу для себя другой жизни… Ты ж не такой – не для тебя это…
– Ну надо же кому-то наводить порядок, – отвечаю я.
– К сожалению, мир гораздо сложней, сержант Антонов, – вздыхает снайпер. – У них свой порядок, у тебя – свой. И у тех, кто засел наверху и делает деньги на всем, тоже собственный порядок есть. Не выставляй себя дураком. Нет чтобы сказать, как все: мол, зарабатываю на квартиру, как твой старший товарищ…
– Угу, именно так, – послушно соглашаюсь я, не собираясь вступать в спор.
Среди домов мелькают «вованы» – фигурки в сине-сером милицейском камуфляже со старыми «веслами» АК-74 с деревянными прикладами. Дождавшись прибытия соседей, идем проверить тела бандитов.
Пять трупов выложены в ряд, на куске брезента – их оружие. Автоматы, пулемет ПК с примкнутым коробом, сильно потертый «Винторез» и пара РПО «Шмель». Бойцы деловито роются в имуществе покойников, а подоспевший лейтенант Смушко возится с раненым боевиком: у того измочалены ноги – пули из моего АК-12 попали в цель. Понятно, что он – уже не жилец, но лейтенант прямо через потемневший от крови камуфляж вкалывает ему шприц-тюбик промедола из аптечки. Боевик невнятно бормочет на своем языке, судорожно шаря по земле одной рукой.
– Бред какой-то. Что они тут делали – непонятно. Ладно, будем искать… – Лейтенант огорченно покачивает головой. «Контроль» – и тело шестого перемещается к остальным.
– Что там у наших? – спрашиваю я.
– Крупную банду накрыли, – поясняет лейтенант. – Они разделились. Их главный оставил заслон, а две группы попытались уйти. Этого Тасханова тоже нашли, так что все в порядке. У «вованов» – четыре «двухсотых»…
Мне на глаза попадается черный камешек в грубой проволочной обмотке – порванный кожаный шнурок намекает, что кто-то из боевиков носил этот нехитрый амулет на шее. Задумчиво верчу находку – камешек на ощупь слегка теплый. Лейтенант брезгливо отворачивается – для него трофей не представляет ценности. В имуществе бандитов много всего интересного – особенно три пухлые пачки зеленой бумаги с портретами американских президентов, исписанные мелкой вязью тетради и навороченная рация-сканер. Не говоря уже о черном бауле, который лейтенант сразу закрыл, однако я успел увидеть пакет с белым порошком – маловероятно, что со стиральным.
Инвентаризация трофеев и проверка аула растягиваются до полудня – откуда-то появляется небольшая толпа женщин и стариков, провожающая взглядами отходящую колонну. Мужчин нет – наверняка все они сейчас в рядах «незаконных вооруженных формирований» прячутся по горам или в составе «вованов» отстреливают последних. Я равнодушно смотрю на собравшихся местных из кузова КамАЗа, сжимая в руке находку – мне совсем не хочется расставаться с этим черным камешком…
Ничего не было. Абсолютная пустота и темнота. Казалось, что так будет всегда – мне потребовалась вечность, чтобы осознать себя. Времени не существовало – когда я ощутил себя одной из миллиардов песчинок, пришел импульс. Эту песчинку затянуло в туннель и куда-то потащило.
Не знаю, сколько это продолжалось, но потом до меня стало доходить, что чего-то не хватает. Я пытался вспомнить каждую клеточку своего тела – безуспешно: просто забыл, как это делается. Как оказалось – у меня не было тела. Где-то внутри нарастало напряжение, и вскоре пространство превратилось в сложный узор, который лопнул беззвучной вспышкой…
Сознание возвращалось рывками. Сначала появилось зрение – вокруг запрыгали расплывчатые образы. Затем в уши ввинтился раздражающий шепот. Затем эти звуки постепенно затихли и возникли голоса – люди спорили, но их язык оказался незнакомым. Внезапно ощутил, как кто-то снимает с моей головы холодный обруч.
Открыв глаза, я зажмурился – головная боль быстро исчезла, когда кто-то невидимый положил на лоб ладонь. Вторая попытка оказалась успешной – увидел лица склонившихся надо мной двух людей. Рефлекторно моргнул, и одно из лиц с иероглифом на лбу растянулось в улыбке – молодой мужчина уверенно кивнул, а второй недовольно прошептал фразу на непонятном языке.
– Процесс перемещения пошел неправильно, – слова старика внезапно обрели смысл. В голову плеснуло жарким огнем – я понял, что этот тип пытается залезть в мой разум. Через мгновение воздействие пропало, а старик холодно улыбнулся.
Я рывком сел и завертел головой – окружающая обстановка мне совсем не понравилась. Помещение с белыми стенами и мягко светящимся потолком походило на морг, а я находился на высоком ложе. Рядом стояло такое же – там лежал пожилой мужчина с замысловатыми цветными узорами на сморщенной лысине. Только теперь понял, что на мне надет обтягивающий комбинезон серебристого цвета, а в руке сжат холодный предмет. Им оказалась небольшая пирамидка, матовая поверхность которой быстро темнела и покрывалась трещинками. Через мгновение на ладони осталась только кучка пепла, и я брезгливо вытер руку о край ложа.
– Однократный заместитель, – пояснил молодой.
– Кто вы? – спросил я, пытаясь вспомнить последние события. К сожалению, это получалось плохо – в голове что-то зашевелилось, а перед глазами запрыгали цветные пятна.
– Я – Этан, – представился молодой и плавным движением руки указал на соседа, – а он – старший Дан.
– Что со мной сделали?
– Ничего, – быстро ответил старший, – ты просто занял чужое тело. Процесс перехода отработан, но сейчас возник сбой.
– Вместо тебя здесь должен был оказаться он, – уточнил Этан, кивнув на лежащего рядом старика. – Старший Хагай ушел… процесс необратим. Мы принимаем случившееся как данность.
– Ничего не помню. Даже своего имени… – пробормотал я, пытаясь собрать разбегающиеся мысли в кучу.
– Это допустимо, – кивнул молодой. – Побочный эффект использования артефакта. Со временем все придет в норму…
– Где я?
– Кольцо, – ответил старший, а затем добавил, глядя на мое безразличное лицо: – Другие называют наш мир – Кольцо Ларуа.
– Мы поможем тебе вспомнить, – мягко улыбнулся Этан, а старик поспешил покинуть помещение.
– Хорошо бы, – пробурчал я, осторожно покидая ложе.
Одна из стен стала зеркальной – подойдя к ней, некоторое время разглядывал свое новое тело. Похоже, раньше оно принадлежало подростку лет пятнадцати на вид. Атлетом он явно не был, но, видимо, каким-то спортом занимался – сложение довольно пропорциональное. Правильные черты лица с прямым, аристократическим носом. Все портило полное отсутствие волос на голове и иероглиф на лбу – мне почему-то украшение не понравилось. Я потер пальцем сложную завитушку и огорченно вздохнул – татуировка сходить не желала. Покрутив головой, заметил на шее с левой стороны серую овальную пластинку размером с монету.
От прикосновения к этой штуковине перед глазами каскадом раскрылись два десятка маленьких окон размером с ладонь. Четкие картинки висели в воздухе, и я подумал, что это какие-то голограммы. Почти все заполнены непонятными узорами, а некоторые – линиями и двигающимися фигурками. Мой палец снова коснулся пластинки – и окна пропали. Я уже ничему не удивлялся – голова была абсолютно пустой.
– Коммуникатор, – пояснил молодой мужчина, с интересом наблюдавший за моими попытками. – Мы не используем нейросети – они снижают потенциал.
– Нейросети? – переспросил я.
– Симбионты, широко распространенные в Содружестве. У Гарта такого никогда не было. Он – слабый движущий.
– Ничего не понимаю…
– Тот, чье тело ты занял, – одаренный, – терпеливо пояснил Этан. – Жизненный цикл старшего подошел к концу – ему больше трех сотен стандартных лет…
– Получается, этот ваш старик решил снова стать молодым и залезть в тело Гарта? – наконец дошел до меня абсурд ситуации.
– Да. Он предложил свою кандидатуру. Старший Хагай принял предложение…
– Ну и идиот… – пробурчал я. – А что значит – одаренный?
– Одаренные – следующая ступень развития, – улыбнулся Этан. – Я – эмпат. Ощущаю твои эмоции. Не стоит беспокоиться – здесь тебе никто не угрожает. Гарт мог двигать предметы силой своего разума. Правда, небольшие, и только рядом с собой. Ты сейчас увидишь…
В помещении появилась женщина с короткими рыжими волосами и крошечной грудью, одетая в такой же дурацкий серебристый костюм, что был на мне. Она несколько секунд переглядывалась с Этаном, а затем приступила к демонстрации.
Я почувствовал, как мои ноги отрываются от пола. Все предметы в помещении тоже медленно поднимались – пустое ложе и то, на котором лежало тело хитрого старикана, зависли в метре над полом. Ощущения были необычными – казалось, что сильные невидимые руки подхватили меня и сейчас держат, как маленького котенка, за шкирку. Наконец все закончилось – женщина плавно опустила меня и все остальное на место. Кивнув, она покинула помещение, так и не сказав ни слова.
– Телекинез! – откуда-то появилось знакомое слово. – И у меня тоже так получится?
– Так – нет, – ответил Этан. – Но с небольшими предметами ты сможешь взаимодействовать. Твой дар слишком слаб. Но Лайра поможет тебе…
– Все ясно, – кивнул я. – И что, у вас тут все такие?
– Десятая часть населения Кольца – одаренные, – улыбнулся сопровождающий.
– И что теперь?
– Сейчас мы посетим Тадж. Он поможет вспомнить. То, что произошло, – исключительное событие. Старшие собираются понять.
– Ясно. Вы собираетесь держать меня здесь в качестве пленника?
– Нет! – удивился эмпат. – Ты – одаренный, и это меняет все. Насилие допустимо только к тем, кто стоит ниже по уровню развития. Те, кто не имеет дара, – незавершенные. Они никогда не раскроются, поэтому для нас являются только ресурсом.
– И что, я могу покинуть это место в любой момент? – обрадовался я. Почему-то соседство с людьми, читающими эмоции, сильно нервировало.
– Если таково будет твое желание, – нахмурился Этан. – Но лучше всего остаться с нами – в этом мире тебе ничто не угрожает.
– А что, есть и другие?
– Да, – кивнул одаренный, коснувшись своей пластинки.
Посреди помещения появилась четкая голограмма, состоящая из сотен крошечных огоньков – они образовывали неровную сферу. Одна из точек на поверхности этой сферы сияла ярче других – появившийся символ оказался откуда-то знаком. Похожий иероглиф красовался у меня на лбу.
– Кольцо Ларуа, – подтвердил Этан. – Так называют наш мир в Содружестве.
– Что такое Содружество?
– В секторе больше трех тысяч исследованных систем – остальные пока никого не интересуют. Две сотни населены людьми, такими же, как ты. Большая их часть входит в объединение, получившее название Содружества, – терпеливо объяснил одаренный. – Часть миров принадлежат негуманоидам, правда, в последнее время их количество сильно сократилось. В сети есть вся необходимая информация…
Миновав несколько светлых залов и изогнутых коридоров, мы поднялись лифтом на другой уровень. Тут я увидел людей – шесть молодых мужчин и женщин сосредоточенно возились с предметами, похожими на елочные игрушки, – пирамидки, шарики и спиральки… чего тут только не было. Все эти штуковины размещались на шарообразной подставке, похожей на глобус. На большом овальном столе стояла похожая конструкция, только поменьше. Одна из женщин замерла, стиснув ладонями большую ракушку размером с голову. Мужчина рядом с ней аккуратно коснулся предмета небольшой палочкой и глупо засмеялся. Остальные не обратили на нас никакого внимания, продолжая заниматься своими делами.
– Что они делают? – негромко спросил я.
– Они – говорящие с наследием, – бросил Этан.
Как оказалось, здание стояло прямо в лесу, а на поверхности виднелась только малая его часть. Скопление сероватых куполов утопало в зелени и совершенно терялось из вида – рядом стояли разноцветные аппараты, к одному из которых уверенно направился мой проводник. Я проводил взглядом округлый летательный аппарат, похожий на гипертрофированный пирожок кислотно-зеленого цвета, бесшумно прошедший над головой.
Под ногами расстилалось мягкое пружинистое покрытие, мало похожее на привычную траву. От чистого воздуха кружилась голова, и я замер, разглядывая окружающую растительность – заросли вокруг смахивали на земные джунгли. Кусты, увитые тонкими лианами: коричневыми, желтыми, красными. Над ними носились какие-то мелкие птицы или крупные насекомые – выглядело это все совсем непривычно.
– Сейчас мы посетим Тадж. Ты готов? – торжественно произнес проводник.
– Готов, – пробормотал я, осматривая необычное транспортное средство. Часть прозрачного пузыря кабины замерцала и исчезла – Этан спокойно занял одно из мест, сделав приглашающий жест рукой. Пол чуть дрогнул, а я ощутил нарастающую тяжесть, которая вскоре пропала – аппарат взлетел и начал с гудением разгоняться.
– Через сорок восемь стандартных минут прибудем на место, – сообщил эмпат.
– Что это такое? – поинтересовался я.
– «Упла», модель с гравитационным двигателем, мы используем такие для перемещения в атмосфере. Федерация поставляет нам лучшее…
– Тадж – это город?
– У нас нет городов, это тупиковый путь. Тадж – часть этого мира, такая же, как и ты. Скоро увидишь сам – на наших гостей это обычно производит впечатление, – ответил Этан с улыбкой.
Под прозрачным брюхом летательного аппарата проносились заросли, редкие купола и какие-то совсем непонятные сооружения в виде решетчатых башенок и колонн.
– Ладно, но как он поможет мне вспомнить? – недовольно пробурчал я, устав от загадок.
– Тадж быстро нейтрализует остаточный эффект артефакта, который все еще воздействует на области мозга, отвечающие за долговременную память. Для переноса требуется выполнить определенную последовательность действий. Артефакт позволяет поместить сущность в другое тело, после того как прекратило жизнедеятельность предыдущее…
– Так вы что, сами убили этого своего старшего?
– Можно сказать и так, – спокойно кивнул мой спутник. – Но он не погиб. Одаренные здесь не умирают – они уходят в Тадж.
– Ну да, конечно. – Я ухмыльнулся.
– Ты скоро увидишь сам. – Этан замолчал.
Смотреть на однообразный пейзаж внизу быстро надоело, я коснулся рукой коммуникатора и принялся разбираться в его функциях. Назначение устройства стало в общих чертах понятным – пластинка на шее позволяла подключаться к планетарной сети. Аппарат снизился и завис над посадочной площадкой, рядом с которой из вездесущей зелени торчали купола и непонятные сооружения в виде пилонов с небольшими башенками.
Нас уже встречали – среди десятка мужчин и женщин оказались и два совсем странных создания. Одно было похоже на большую крысу, вставшую на задние лапы, другое – покрытый сморщенной коричневой кожей большеголовый урод, выглядевший пародией на человека. Люди носили уже знакомые комбинезоны, однако некоторые щеголяли в коротких шортах и прозрачных накидках. Инопланетяне обходились и вовсе без одежды. Почему-то я ощутил неприязнь к этим существам. Видимо, из-за запаха – большеголовый распространял вокруг себя еле заметное амбре протухшей рыбы.
«Для беспокойства нет повода», – прошепталась в моей голове чужая мысль, а инопланетянин моргнул глазами-щелочками, скрестив тонкие руки на груди.
– Старшие, – пояснил Этан. – А это представители цивилизаций Чизахи и Печембу, являющихся частью нашего общества.
После продолжительного спуска на гудящей платформе вся наша пестрая компания оказалась в большой пещере с гладкими стенами. Из оплавленной поверхности косо торчал остроконечный обелиск из блестящего черного материала.
– Тадж, – восхищенно прошептала узкоглазая женщина с желтоватым лицом.
– Подойди и прикоснись, – предложил подросток с иероглифом на лбу.
– Что-то мне эта штука не нравится… – пробурчал я.
– Для тебя это безопасно, – мягко подтолкнул Этан. – Ты же хотел вспомнить…
Приблизившись к колонне, я почувствовал легкий дискомфорт. Присмотревшись, заметил, как в глубине этого образования пробегают цепочки крошечных огоньков, а очертания сооружения расплываются. Вытянутая ладонь провалилась в податливый материал, и тот растекся тонкой пленкой, дойдя до локтя. В голове зашевелилось что-то чужое, и меня накрыло – пространство сжалось в точку.
За мгновение передо мной промелькнула вся жизнь – что-то огромное и чуждое выворачивало воспоминания наизнанку, останавливаясь на отдельных моментах. Вот запрыгиваю в кузов окрашенного в защитный цвет грузовика. Там уже сидят такие же, как я – на всех потрепанная камуфляжная форма, тяжелые бронежилеты и ремешки разгрузок. Сосредоточенные лица и руки, сжимающие автоматы. На полу навалены каски и забитые снаряжением рюкзаки.
Колонна долго тащится по пыльной извилистой дороге – отстраненно смотрю назад и вижу – на месте замыкающего БТРа-«восьмидесятки» вспухает огненный шар. Транспорт глохнет, а соседи выпрыгивают наружу, на потемневших лавках остаются тела трех бойцов – они погибли, так и не успев понять, что попали в засаду. Соседний КамАЗ сносит с дороги, и он горящим куском металлолома валится на бок. Сверху мелькают вспышки, о бронированные борта грузовиков колошматят крошечные кусочки горячего металла.
Вжимаясь в землю, вскидываю оружие – автомат трясется в руках, посылая огненные строчки в сторону невидимого противника. Над головой свистят пули, но пока меня им не достать. Я успеваю высадить один магазин и начинаю менять на тот, что примотан к опустевшему черной изолентой – в разгрузке еще пять одиночных рожков. Воздух наполнен белым дымом сгоревшего пороха и едкой вонью солярки – так сегодня пахнет смерть.
Бойцы огрызаются – их автоматы тоже выплевывают огонь, но врага не видно – только далекие вспышки на склонах нависших гор. Вижу испуганные глаза новичка, который пытается заползти под брюхо грузовика, и захлебывающийся в крике рот лейтенанта. Выстрел невидимого снайпера – и боец с развороченной грудью валится в дорожную пыль, так и не успев открыть огонь. Следующим падает командир, подкошенный очередью – пули легко пробивают разгрузку с магазинами.
Передовой БТР взрыкивает дизелем и начинает молотить из своих пулеметов, но тут же вспыхивает коптящим жирным пламенем, поймав бортом кумулятивную гранату. Я замечаю выскочившего гранатометчика по вспышке и, боясь упустить, поспешно высаживаю в него длинную очередь. Фигурка валится на землю, выронив опустевший тубус.
Слышу визг падающих мин, которые валятся в дорожную пыль, разбрасывая кусочки раскаленного металла. Вижу фонтаны разрывов – один из них распускается совсем рядом, и меня отшвыривает на посеченную осколками тушу грузовика. Чувствую несколько тупых горячих ударов в бок, от которых по телу растекается нестерпимая боль.
Сознание медленно гаснет, а последнее, что я помню, – зажатый в руке горячий камень, который осыпается липкой пылью. Кто-то настойчиво пытается заставить меня снова и снова пережить этот момент, и тогда до меня доходит чужой посыл: прошлого нет – есть только настоящее.
Затем что-то большое позволило мне прикоснуться к нему. Сознание рывком расширилось, и я осознал: тысячи, миллионы ярких точек – живые существа. Некоторые воспринимались как тлеющие огоньки, другие – как пылающие сгустки. Сообразил – кто-то использует все эти огоньки как кусочки одного целого. Весь этот мир – один большой организм. И сейчас я находился над всем этим, рассматривая большой и запутанный муравейник. Постепенно понял, что наблюдение – только часть моих обязанностей, зачем-то нужно, чтобы пылающих сгустков было как можно больше – это заставляло исполинский организм работать без сбоев.
Реальность изменилась – я воспринимал окружающее как огромный и сложный узор: все, что было вокруг, восхищало своей завершенностью и насыщенностью. Огоньки соединялись между собой тончайшими нитями, еле заметно пульсируя в едином ритме. Когда попытался понять смысл всего этого, меня неожиданно вытолкнуло обратно. После чего обнаружил себя лежащим рядом с монолитом. Голова раскалывалась от тупой боли.
Я закрыл глаза, стараясь осмыслить и понять все, что только что увидел. После прикосновения к Таджу в голове была каша из моих воспоминаний и непонятных образов. Пересилив себя, я поднялся на ноги и присоединился к старшим – они спокойно наблюдали, не произнося ни слова. Когда скуластая женщина с усмешкой положила ладонь мне на лоб, боль постепенно уменьшилась и вскоре совсем пропала.
– Что это было? – устало спросил я.
– Тадж, – почтительно ответила узкоглазая. – Он говорил с тобой, как со старшим…
– Невероятно, – прошептал подросток, – он поглотил малый источник, даже не зная, что это такое…
– Усилив свою оболочку, он смог продержаться в Великом Ничто достаточно времени, чтобы получить шанс на перерождение… – предположил морщинистый старик.
– Ты вспомнил свое имя? – с улыбкой поинтересовался Этан.
– Игорь Антонов – так меня называли на Земле, – ответил я, подумав, что привычный мир остался где-то далеко. Только теперь осознал – в свое старое тело больше никогда не вернусь. Теперь предстояло начать жизнь с чистого листа – ну а то, что я ничего не знаю об этом мире, не страшно. Со мной мои прежние навыки и знания – разберусь! В конце концов, шанс получить вторую жизнь дается не каждому.
