Kitobni o'qish: «Однажды приключилось»
Чертёнок
Старый чёрт, надев очки,
Пролистал отчёт,
После вынес свой вердикт,
Произнёс: «Не чёрт».
*
Чертёнок прыгал у стола:
– Я чёрт! Вот видишь, рожки!
Гляди, я вовсе не крылат,
Копыта есть на ножках!
*
– Да, внешне чёрт ты, но в душе
Ты белый и крылатый.
Ну всё, иди давай уже,
Не зли народ рогатый!
*
Чертёнок шмыгнул, вытер нос.
– Я докажу вам всем!..
И чёрным вихрем между звёзд
На Землю полетел.
*
Влетел в весенний городок,
Искал чертёнок жертву.
Парень один его привлёк –
Стоял у парапета.
*
В костюм был праздничный одет,
Парню лет двадцать только,
В руках держал из роз букет,
Стоял и плакал горько.
*
Внизу весенняя река,
Стекая с гор, шумела,
Чиста вода и глубока
И силе нет предела.
*
Присел чертёнок на плечо,
Ладонями потёр.
«Ну всё, ты точно обречён!
Всем докажу: я – чёрт!»
*
А парень на водУ глядел:
– Как ты могла предать? –
Твердил. Чертёнок захотел,
Причина в чём, узнать.
*
Он руки протянул к реке –
Утихла гладь воды –
Чертёнок видит вдалеке:
ЗАГС, гости и сваты.
*
Стоит взволнованный жених
И ждёт свою невесту.
Всё будет хорошо у них,
Теперь по жизни вместе –
Мечтал жених… Но вдруг звонок:
«Не жди, я не приеду…».
*
И вот уже, «не помня ног»,
Идёт он к парапету.
В ушах звучат её слова:
«Я не люблю, прости».
*
Ах, как кружится голова,
А пульс стучит: «Не жди».
Чертёнок руки опустил –
Река вновь зашумела.
*
Тут с парнем он заговорил:
– Чего ревёшь без дела?
Она унизила тебя.
Ты ничего не значишь.
*
Мечтал о свадьбе ты, любя.
В итоге горько плачешь.
Разбито сердце, и оно
Уже не заживёт.
*
Ты вытри слёзы и на дно.
Смелей, река зовёт!
Покончи разом ты со всем,
Прерви свои страдания.
*
Там боли нет и нет измен,
Пустого ожидания.
Есть лишь покой и тишина,
И вечная свобода.
*
А плачет пусть потом она.
Давай же, прыгай в воду!
Парнишка выбросил букет,
Тревожно озираясь.
*
Он перелез за парапет,
В уме со всем прощаясь.
Остался шаг, последний вдох,
И прекратятся муки.
*
Ну что ж, чертёнок, ты неплох!
Гляди, слабеют руки…
Но тут чертёнок осознал,
Что натворить сумел он.
*
Он парню громко закричал:
– Остановись! Не делай!
Смотри, сады цветут вокруг,
И ярко солнце светит.
*
Слышишь? Звонит твой лучший друг.
Ты не один на свете!
А мама? Ждёт тебя она,
Волнуется и ищет.
*
Ведь жизнь не просто так дана!
Ты ещё молод, слышишь?!..
Парнишка вдруг в себя пришёл,
С глаз спала пелена.
*
Вздохнул чертёнок: «Хорошо,
Жизнь парня спасена».
А тот обратно перелез
И сел на пыльный мост.
*
– Но как я оказался здесь?
Не помню ничего.
Вдруг видит девочка идёт
(Как жар, копна волос),
В руках коробочку несёт
И вытирает нос.
*
Девчонка к парню подошла,
Стесняясь, вдруг спросила:
– Может, вам кошечка нужна?
Мне мама запретила.
*
Велела выбросить её,
Сейчас нам не до кошки.
Вы посмотрите на неё,
Она такая крошка.
*
Глаза у девочки блестят
И голос очень звонкий,
Веснушки на носу горят –
Забавная девчонка.
*
Парень на кошечку взглянул
Пятнистую, смешную.
– Конечно, я её возьму.
Ну как не взять такую?!
*
Девчонка кошку отдала:
– Спасибо вам большое!
А парень сам себе сказал:
– Я не один, нас двое…
*
Чертёнок за кустом сидел
Цветущей облепихи.
На парня с кошкою глядел
И радовался тихо.
*
Вдруг зачесалась у него
Спина между лопаток.
Чёрт сам не понял, отчего
Стал белым и крылатым…
Автор Инна Фохт
Пробуждение начала. Inter Mundes.
Линева Мария @sleepwelltoys
В бескрайнем космосе вероятностей парят, вращаясь, обитаемые миры. Такие разные: техногенные и магические, сферические и эллипсоидные, населённые гуманоидами и иными разумными расами. Сотни и тысячи миров, живущих своей жизнью.
Каждым мир родился из мысли своего демиурга и был населён Богами, которые принесли в него жизни и разум. Он рос и развивался. Полудикие племена кочевников превращались в высоко организованные цивилизации, жители которых более не нуждались в Богах.
Цивилизации уничтожали одна другую, вырождались, обращаясь прахом и забвением. Потому что не было уже в мире Создателей, способных спасти своих детей. Ибо ненужные Боги покидали свои миры, уходя за грань.
Никто из созданий не знал, куда они уходили, где приклоняли уставшие головы, давали отдых натруженным рукам.
***
Это место не существовало ни на физическом, ни на астральном, ни на энергетическом плане бытия. Не было ни миром, ни его изнанкой. Нечто «между». Граница. Пунктирная линия, ставшая пространством. Inter mundos.
Плотный белый туман клубился, лишая возможности воспринять реальные очертания и формы предметов. Густая хмарь то обрисовывала контуры реки, то стены крепости, то бескрайнее поле опаловых колосьев. Однако, в безмолвной мути не было ничего вещественного и сущего. Мир «между» спал.
Тонкий ломаный луч ярко-синей молнии волной пробежал по белым тучам над холмом. В неясном неверном свете электрического разряда хмарь отступала, стягивая пушистое туманное одеяло. На холме проявилась и оформилась, будто соткалась, собралась из мглы фигура. Женская.
Линии стройного, почти хрупкого тела закутаны в бледную дымку, как в погребальный саван. Серовато-белое, будто выточенное из камня, лицо с высокими скулами и острым подбородком, обрамляли пряди таких же неживых серовато-белых волос.
Женщина казалась живой, дышащей, но спящей. И в то же время выглядела каменной статуей, вышедшей из-под резца величайшего из зодчих. Или будто древнее чудовище взглядом обратило в камень уснувшую у её логова красавицу?
Туман медленно отступал от женщины, освобождая тело и одежду. В бурлящем небе снова сверкнула и покатилась синяя молния, а за ней пришёл рокочущий низкий утробный рык грома, в нём слышался призыв, заклинание, имя спящей.
«М-м-м-г-г-л-л-А-А-А-А», – протяжный зов раскатом разнёсся по всему пространству «нигде».
Ткани савана каменной женщины стремительно трансформировались, меняли цвет и фактуру, обретали объём и наливались самой жизнью. Длинные хрупкие пальцы с аккуратными острыми хищными чёрными коготочками дрогнули, разгоняя густую после забвения кровь. К алебастровой коже стремительно возвращался живой вид, черты лица смягчались, и не стало сомнений, что на холме не статуя, а живая женщина. Длинные волосы цвета первого снега шевелил робкий, будто неуверенный в себе, ветер. Он ласкал, гладил по волосам, по щекам, по губам ту, что спала, приветствуя её пробуждение.
В третий раз по небу, ставшему тревожно свинцовым, пробежала молния, и вновь грянул нетерпеливый призыв: «МГЛА!..» Эхо разнесло его во все уголки странного, туманного места и вернуло к вершине холма, где лежала она.
Густые серые ресницы дрогнули, веки зашевелились, и Мгла распахнула блестящие глаза. Эти абсолютно чёрные без зрачков и радужки очи отражали свет первых звёзд, видевших рождение Вселенной.
Женщина медленно села, вытянув вперёд длинные ноги. Мгла повела плечами, отчего каскад белых волос шквальной волной упал на спину, и вытянула вперёд руки. Провела взглядом по длинным хрупким пальцам, унизанным перстнями с потускневшими камнями. Свет больше не играл на их мёртвых гранях.
– Печальное зрелище, – лёгкий шёпот женщины ветерком пробежал по вершине холма и полетел вниз к подножью.
* * *
МГЛА:
Тело ломит, каждый вздох причиняет боль. Мне кажется, что мои вены высохли за время долгого сна и теперь по ним течёт не кровь первых, а песок, так царапает всё внутри. Я чувствую невообразимую тоску и одиночество. Мир вокруг тусклый, серый, туманный. Опустошённый.
Я сижу на вершине холма и медленно после тысячелетнего сна осознаю себя частью мироздания. Живой. О, как прекрасно быть живой! Даже в «нигде» есть воздух и ветер. И я вновь чувствую искры жизни, которыми буквально наполнена Вселенная.
Медленно провожу рукой по голой почве возле правой ноги и слышу отклик семян, спящих внутри. Направляю своё тепло в землю, наполняю энергией жизни. Лёгкая дрожь пробегает по поверхности холма, дёрн шевелится, выпуская наружу тонкие былинки травы. Серой полупрозрачной почти бесцветной, но живой травы!
Внезапно меня накрывает щемящее чувство неполноценности, оторванности, будто часть меня вырвана с мясом. И я вою, а по щекам текут горячие злые слёзы. Жизнь без красок невыносима и неполноценна. Жизнь без него есть боль. Острая потребность найти и соединиться с тем, кто давно стал частью меня, подбрасывает моё тело вверх. Миг, и я уже лечу туда, куда стремится моё сердце.
Чёрные неприветливые скалы острыми зубами вспарывают клубящиеся недоброе небо. Я опускаюсь на крохотный уступ перед неприметным входом в пещеру и, не медля ни секунды, бегу внутрь. Мои шаги гулко отдаются в тишине чёрного провала. Вперёд. Ещё немного. Уже скоро. Наконец-то!
Крохотная пещерка могла быть даже уютной, если бы не могильный холод, леденящий моё древнее сердце. В кромешной тьме я различаю очертания каменного ложа. Меня пронзает горькая мысль:
«Жёстким и холодным было твоё базальтовое ложе, единственный мой».
В Inter mundos время идёт размеренно и неощутимо, но даже оно споткнулось и замерло вместе со мной. Ужас и отчаяние парализовали меня в ту же секунду, когда я увидела, что осталось от любимого лица.
«Нет, не может быть! Он должен был уснуть, как и я. Уснуть, но сохраниться целым!» – панические мысли бьются в голове, как злые оводы, а сердце стонет: «Зачем? Зачем мне пробуждение и новая надежда без него?»
На каменном ложе, в окружении чёрного окаменевшего савана, я вижу белый череп в короне из чёрных волос. О, как я любила заплетать ему косы! Его руки обратились костями, но всё так же сложены на груди, как в тот последний день.
В бессильной злобе и ярости потери я колочу руками о чёрный гранит его савана. Я разбиваю их в кровь, срывая три ногтя до мяса, но разве можно назвать это болью? Моя кровь смешивается со слезами и падает, падает на мёртвую грудь любимого.
Обессилев, я опускаюсь на каменное ложе возле останков того, кто был для меня всем. Сознание затапливает спасительный морок: «Пусть эта пещера станет нашей общей могилой».
Внезапно в моё сознание иглой врывается зов, которого я не слышала тысячи тысяч лет. Я слышу зов своего ребёнка, зов крови. Но как это возможно? Я пережила всех своих детей и их потомков! Во всех мирах не осталось ни капли моей, НАШЕЙ С НИМ крови.
Меня накрывает волной радости и надежды! НАШ ребёнок! Где-то на просторах Вселенной там есть наша с ним частичка. Но что это? Почему тело больше не чувствует холода камня? Я страшусь вновь открыть глаза, боюсь снова увидеть кости, пустые бездушные останки моего супруга.
Моей щеки касаются тонкие холодные пальцы. Натруженные и шероховатые, но в то же время удивительно нежные. Его руки. Я распахиваю глаза и вижу такое родное лицо. Его удивительные белые глаза с вертикальной линией зрачка смотрят нежно и выжидающе.
– Я думала, что потеряла тебя навсегда, – говорю я, сплетая наши пальцы.
– Я думал, что кошмарное одиночество никогда не закончится, – произносит мой возлюбленный и тянется к моим губам.
Волны тепла и силы лепестками гигантского радужного цветка расходятся от нас, наполняя светом и цветом мир «между». Созидая, рождая, наполняя силой жизни.
Рука об руку мы выходим из пещеры, чтобы начать жизнь заново. Чёрное и Белое, Мужчина и Женщина. Мрак и Мгла. Породившие всё.
За стеклом
Лариса Пржевальская @writer_pani_larissa
Крадучись, гелО приблизился к стеклу и осторожно заглянул в комнату. Там горел только тусклый ночник. Но его света хватило, чтобы разглядеть кровать и спящую на ней девушку.
гелО не мог точно сказать, как давно он наблюдал за жизнью обитателей комнаты по ту сторону стекла. А их на его памяти сменилось с десяток. Поначалу гелО не понимал, почему жильцы, заметив его, так странно реагируют. Те, чья психика оказалась покрепче, спешно съезжали с арендуемой квартиры. А вот особо впечатлительные натуры отправлялись прямиком в дурку. Ведь их рассказы про увиденного жуткого монстра бригада скорой психиатрической помощи, вызванная родственниками, принимала за галлюцинации помутившегося рассудка.
По правде говоря, гелО не мог вспомнить, как оказался в этом замкнутом пространстве. Он вообще не помнил никаких событий из своей прежней жизни. Просто однажды гелО пришёл в себя здесь, где единственным развлечением стало подглядывать за жизнью тех, кто находился по ту сторону. Иногда гелО намеренно попадался на глаза квартирантам, если их присутствие наскучивало ему или утомляло однообразием жизни. Душераздирающие вопли и перекошенные от увиденного кошмара лица жильцов развлекали и вносили хоть какое-то разнообразие в монотонное существование без особых событий. А ещё гелО понятия не имел, как выбраться из заточения, где вместо двери была только прочная гладь стекла, а за спиной – чернильная пустота без конца и края. Поначалу он хотел было уйти, но выхода из этой пустоты не оказалось. К тому же у гелО ещё оставалась крохотная надежда, что стеклянную перегородку можно как-то разбить или открыть, вот только как? А наблюдение за жильцами хоть как-то развлекало и скрашивало его пребывание в этом странном месте.
Но когда в комнату за стеклом въехала эта спящая на кровати девушка, гелО переменился. Он не спешил показываться ей на глаза. Ему хотелось, чтобы она как можно дольше не съезжала. Теперь гелО осторожничал и с жадным нетерпением ждал возвращения девушки, когда она уходила из квартиры куда-то. А ведь раньше такого с ним не случалось.
***
Алина проснулась среди ночи в холодном поту. Снова это ощущение пристального взгляда, от которого пробирала дрожь. Её очень нервировало большое, немного помутневшее от времени зеркало в старинной раме под бронзу, что находилось напротив кровати. По вечерам ей иногда казалось, что в отражении комнаты мелькали неясные тени. И поэтому она подолгу не могла заснуть, беспокойно ворочаясь в кровати.
Зато днём Алине даже нравилось позировать перед старинным стеклом и представлять, что на стене висит её портрет в полный рост, нарисованный известным художником. Но как только угасал дневной свет, зеркало неуловимо менялось. Словно открывало портал в потусторонний мир, откуда может неожиданно выглянуть нечто зловещее. Эта странная перемена пробудила в Алине давно забытый детский страх темноты, и поэтому она спала при свете ночника.
Вот и сейчас ей показалось, что в глубине сумрачного стекла что-то мелькнуло так быстро, за чем человеческому глазу уследить не под силу.
– Мне всё это чудится спросонья, – прошептала Алина. Она стала делать глубокие вдохи и медленные выдохи, пытаясь успокоиться и не поддаться желанию укрыться одеялом с головой. Именно так она пряталась от пугающих монстров в детстве и искренне верила, что никакие чудовища, обитающие в ночном сумраке, не смогут найти её, надёжно скрытую от их глаз.
***
«Уф, чуть не попался!» – промелькнуло в голове у гелО, потерявшего бдительность. Видимо, слишком пристальный его взгляд разбудил Алину. Он еле-еле успел пригнуться, когда девушка вдруг резко села в постели и посмотрела в его сторону.
Выходит, гелО ошибся, когда подумал, что ночью можно без опаски подойти вплотную к разделяющему их стеклу и без привычной осторожности рассматривать тонкие черты лица Алины. Он был рад, что она спит при свете – так лучше видно.
А вот по утрам гелО приходилось прятаться в самом дальнем углу, чтобы наблюдать, как Алина расчёсывала и собирала в хвост свои длинные светлые волосы. Делала лёгкий макияж и улыбалась своему отражению. В такие моменты гелО воображал, что улыбка Алины предназначалась ему – пленнику этой чёртовой западни.
Когда Алина уходила из квартиры, гелО впадал в забытьё и оживлялся только при звуке вставляемого в замок ключа. Через открытую настежь дверь комнаты ему было видно, как девушка снимала в прихожей обувь и верхнюю одежду, а потом проходила в ванную и на кухню.
Он терпеливо ждал, пока Алина готовила ужин, ела, мыла посуду. Зато потом она приходила в комнату и подолгу сидела за письменным столом. В это время гелО осмеливался подойти к стеклу чуть ближе и смотрел, как девушка что-то писала в толстой тетради. Иногда она задумывалась, грызла кончик ручки и снова принималась строчить. К счастью, в это время Алина не глядела в сторону зеркала. Хотя по напряжённой позе было заметно, что девушка чувствовала себя неуютно.
Тонкие пальцы, хрупкие кисти рук, длинные стройные ноги, изящная фигурка… гелО отходил от стекла и, закрыв глаза, мысленно представлял образ Алины. Это помогало продержаться до того момента, пока девушка не сменит яркое сияние настольной лампы на приглушённый свет ночника.
Ещё немного, и можно будет подойти вплотную к стеклу и смотреть на занимающую все его мысли красавицу до самого утра, пока громкая трель будильника не сообщит о начале нового дня.
Но, как оказалось, у Алины слишком чуткий сон. Что было бы, если бы девушка заметила пристально смотрящего на неё гелО?!
***
Но сегодня Алина выглядела грустной: уголки губ опущены, в глазах блестели непролитые слёзы. Утром она не улыбнулась своему отражению. гелО не понимал, в чём причина такой перемены в её настроении. Не выспалась? Приснился плохой сон? Он не находил себе места и метался из угла в угол. Что-то определённо случилось, гелО чувствовал это. Но как помочь Алине? Что он может сделать, запертый в этой западне?! Он ждал вечера и надеялся, что настроение Алины изменится к лучшему.
Когда за окном стемнело, в замке повернулся ключ, и девушка зашла в квартиру. Но на этот раз она была не одна – с ней пришёл рыжеволосый кудрявый парень. Рослый и нескладный, он казался неуклюжим великаном рядом с миниатюрной девушкой. «Ну просто клоун из цирка! Какого чёрта он припёрся сюда?!» – с раздражением подумал гелО.
Минуя комнату, Алина с парнем прошли на кухню. Вскоре оттуда послышались звуки откупориваемой бутылки и льющегося в бокалы вина.
гелО ощутил болезненный укол ревности. Алина не смеет никого сюда приводить! Время по утрам и вечерам принадлежит только ему одному! Он не допустит, чтобы кто-то третий встал между ним и его малышкой Алиной!
Гнев сработал, как спусковой крючок. Забыв об осторожности, гелО бросился к прозрачной преграде и изо всех сил надавил руками на толстое стекло. Затем в бессильной ярости забарабанил по нему кулаками.
***
Гостем Алины был Павел – друг её пропавшего жениха Олега. Полгода назад Олег уехал в другой город, где ему предложили хорошую работу. Нашёл там квартиру и ждал, когда Алина закончит институт и переедет к нему.
А потом Олег куда-то пропал. Хозяева квартиры, которую он снимал, не стали ждать окончания расследования и потребовали забрать все вещи. Полиция, руководствуясь принципом "Нет тела – нет дела", не особо рьяно занималась поисками.
Тогда Алина решила самостоятельно выяснить, что же могло случиться с Олегом. Сняла ту же самую квартиру, в которой он жил до своего исчезновения. И очень надеялась, что это поможет ей напасть хоть на какой-то след. Но за три месяца поисков далеко не продвинулась. Все, кто был знаком с Олегом, отмечали, что он сильно изменился незадолго до того, как пропасть. Завёл дружбу с подозрительными личностями. Поговаривали, что мог увлечься сатанизмом.
Алина отказывалась верить в эти россказни. Неужели она так плохо знала своего жениха?! Разве мог Олежка так резко измениться за то короткое время, пока они были в разлуке?
В поисках Олега ей помогал Пашка. По его поведению Алина уже давно догадывалась, что Павел безответно влюблён в неё, хотя он никогда не позволял себе ничего лишнего в отношении девушки своего лучшего друга.
Вдруг повторяющийся глухой стук в комнате привлёк их внимание. Первой туда заглянула Алина и завопила от страха. Из зеркала на неё смотрел Олег!
Мертвенно-бледный, с чёрными провалами вместо глаз и нарисованной на лбу пентаграммой, он выглядел словно оживший мертвец. А перерезанное от уха до уха горло и большая дыра в том месте, где когда-то билось сердце, внушали ужас и отвращение.
– Олег?! – дрожащими губами прошептала Алина. – Как ты там оказался?!
Прибежавший на крик Павел поначалу остолбенел от увиденного. Потом схватил со стола тяжёлую металлическую пепельницу и запустил ею в зеркало, целясь в голову скалящегося разъярённого монстра.
Раздался звон разбившегося стекла. В лежащих на полу осколках Алина видела медленно тающий образ монстра, в которого превратился Олег. Павел взял за руку перепуганную девушку. Мысленно Олег-гелО благодарил их за спасение из заточения. Наконец-то его неприкаянная душа покинула свою темницу навсегда.
