Kitobni o'qish: «Последний шедевр»

Часть 1 «Одинокие кости»

1

Ольге не спалось. Поправив маску для сна, она перевернулась на спину и поморщилась, когда супруг снова раскатисто всхрапнул. Вернувшись с аукциона, Белозеров повесил купленную картину над камином и, даже не ужиная, отправился спать. На аукционах всегда захватывающе, хорошо кормят и можно набрать картин на несколько сотен тысяч рублей. Хорошо, что семейный бюджет позволял. Отчего бы не заснуть как убитый, когда пополнил коллекцию?

Белозерова вспомнила, что в аптечке осталось еще немного снотворного. Летние ночи не обходились без стакана воды и пары таблеток, поэтому Ольга лениво приподняла маску и замерла. Внутренности словно стянуло холодным жгутом.

Ольга Белозерова никогда не верила в проклятия, ведьм и чудовищ. Не верила, потому что надеялась никогда в жизни с ними не встретиться. Сейчас же у нее перехватило дыхание, сердце лихорадочно заколотилось в груди.

Подле ее кровати стояла темная женская фигура, печально опустив глаза и кончиками полупрозрачных пальцев держась за юбку длинного рваного платья. Ольга с силой зажмурилась и снова распахнула глаза. Подол платья незнакомки оставался неподвижным, хотя в окно задувал крепкий летний ветер, сквозняком проносившийся по всей комнате.

Внезапно незнакомка подняла глаза. Ничего людского в этом взгляде не было. Потусторонний мрак, ужас и нечеловеческая скорбь.

Ольга закричала.

2

Запах краски ударил в нос, и меня передернуло. Черный бархат темноты, ядовитые пары с палитры, от каждого вздоха сводившие грудную клетку. Я тщетно попытался пошевелить одеревеневшими мускулами. Кое-как поднявшись, бросился вперед, но внезапно ударился в невидимую глухую стену.

– Черт!

В глаза и нос лез ядовитый запах. Отойдя назад, я с разбега ударился в препятствие, недоступное глазу. Еще и еще, пока не начал болеть плечевой сустав, который, скорее всего, оказался выбит.

– Помогите! – сдавленно закричал я в полную темноту.

Легкие продолжали наполняться насыщенным запахом краски, от него кружилась голова и подкашивались ноги. Однако я настойчиво продолжал колотиться плечом в невидимую стену.

Плечо хрустнуло, и я завалился навзничь. Голова шла кругом. Время словно остановилось. Грудная клетка подрагивала, я старался вдохнуть, но не мог.

Где-то вдалеке я заметил чью-то руку, но голова уже слишком отяжелела, чтобы ее поднять. Перед глазами метались черные мушки.

– Гарри!

Очень знакомый голос…

– Гарри, поднимайся! – Крепкая хватка длинных пальцев сомкнулась возле моего здорового предплечья. – Ты слышишь меня?!

Я не ответил, моя голова болталась из стороны в сторону как у тряпичной куклы.

– Гарри, проснись! Гарри!

Я же вроде бы не сплю… Тогда к чему это…

– Гарри, ты опять пил?!

Я сел и распахнул глаза. Никакого черного цвета и ядовитого безумия красок. Это наш автодом, в котором я, скорее всего, заснул пару часов назад. Зашторенные окна, гора бумаг на столике, пара глянцевых журналов, валяющихся на полу.

И мой друг Аспис, который вытащил меня из жуткого сновидения. Вот он во плоти, я не сплю. Такой, каким я его помню в осязаемой реальности. Неестественно-черные мрачные глаза на бледном лице, четко очерченные скулы, худощавое телосложение и исполинский рост. И снова этот недовольный осуждающий взгляд, который посещает его лицо, когда я совершаю очередную глупость.

Да, это определенно единственный оставшийся в живых человек, которого я могу назвать своей семьей.

– Очнулся, – прохладно констатировал он.

– Это ты меня звал? – растерянно спросил я.

– А ты видишь тут кого-то еще?

Я потер лицо рукой и с трудом уселся на кровати. Голова все еще кружилась, словно яд продолжал разливаться по телу.

– Ты давно вернулся? – тихо спросил я. – Мы же вроде договаривались стучаться.

– Я подозревал, что, если ты не впустил меня с седьмого пинка в дверь, значит что-то случилось.

– Понял, не ворчи.

Аспис вздохнул и поднялся с кровати. Остановившись посреди комнаты, он подобрал пустую бутылку и обертки из-под чипсов, после чего отправил их в мусорное ведро.

– Прости за беспорядок, – виновато сказал я. – Мне следовало убраться.

– Хорошо, что ты это осознаешь.

Все происходило словно в тумане. Словно яд еще не рассеялся. Я попытался проморгаться, чтобы наваждение отступило. Чтобы окончательно заземлиться, полез в карман и нащупал успокаивающий прохладный металл золотых карманных часов с резной крышкой. Подарок моего отца. Пускай часы были сломаны и никогда не шли, но я не расставался с ними ни на день.

– Похмелье мучает? – спросил Аспис. – Вид у тебя отвратительный.

– Мне снова снился кошмар с черной комнатой и ядовитым запахом.

Этот кошмар почему-то повторялся из раза в раз, хотя я не мог понять, зачем он за мной гоняется.

– Опять? – насторожено переспросил Аспис.

– Ага. Всё как обычно.

– Бедная твоя психика…

– Если бы не ты, у меня бы вообще никакой психики не осталось.

Я щелкнул крышкой часов, в который раз задумчиво осматривая гравировку, выведенную на внутренней стороне.

«Амфора – символ, поглощающий истину сердца».

Лучше бы там было написано что-то вроде: «держись, сынок, так плохо вечно быть не может». У творческих людей всегда мозги набекрень, отец не стал исключением.

Моя мама умерла, когда я был еще совсем маленьким, а отца не стало, когда мне исполнилось шестнадцать. Талантливый художник и преподаватель истории искусств, он постоянно работал на археологических раскопках, жертвовал деньги проектам, писал картины и путешествовал. Однажды его жизнь забрало проклятое полотно. Я узнал об этом от Асписа, который был в курсе, что мой папа занимается загадочными и опасными артефактами.

Аспис был близким другом и коллегой моего отца. И, хотя я ни разу не слышал, чтобы отец о нем рассказывал, Аспис уже давно пообещал ему обо мне позаботиться, если что-то случится. Как будто папа что-то предчувствовал. Опекунство оформлять не пришлось, возраст позволял самостоятельно принять решение продолжить дело отца и переехать к Аспису, чтобы работать с ним в команде. После того, что я узнал о смерти родителя, сомнений не осталось, я твердо решил найти проклятую картину, которая его погубила. Квартиру родителей я продал, чтобы появились деньги на первое время.

Аспис пронес меня через горе, помог мне выжить, когда я потерял всё. И сейчас он помогал найти то полотно, которое убило самого родного моего человека.

– Ты в порядке?

– А… – Я вынырнул из раздумий. – Да, я в порядке. Больше на ночь пить не буду.

– Вообще больше не пей.

Наш разговор прервало уведомление, громко свистнувшее на всю комнату. Аспис достал телефон из кармана и тихо ругнулся себе под нос.

– Что там? – спросил я.

– Какая-то Белозерова спрашивает, почему у нас такие странные имена, – устало пробормотал он. – Не фокусники ли мы.

– А напиши, что фокусники.

– Угу. – Аспис принялся набирать ответ.

– Что ты ей ответил?

– Что ты алкоголик.

– Старый зануда, – пробурчал я.

Хотя это неправда. Аспису было чуть за сорок. По сравнению с моими двадцатью тремя годами, конечно, гораздо солиднее, но он иногда вел себя как самый настоящий брюзгливый дед.

– Я сказал, что мы сменили имена уже очень давно. – Он заблокировал телефон и устало потер глаза длинными пальцами. – Каждому второму приходится это объяснять.

– Помнишь, когда мы в деревне были? Нас чуть не побили.

– Это тебя чуть не побили. А мне пришлось разбираться с последствиями.

Я хихикнул. Привыкнуть к новому имени было не настолько сложно. Сложнее слышать, насколько сильно мой новый псевдоним контрастирует с жившими вокруг Ванями и Наташами. С настоящими именами жить было намного опаснее. Имя – мощнейшая энергетическая печать, за которую могло бы зацепиться любое проклятие. Так всегда говорил мой отец. Так же считал и Аспис, которому казалось, что его кодовое имя был с ним всю его жизнь. Поэтому пришлось менять все документы и забывать, как назвали мама с папой. Даже в одиночестве мы обращались друг к другу по псевдонимам, чтобы привычка вросла корнями в голову.

Снова пискнуло уведомление. Аспис устало поднял телефон и скривился.

– Пишет, что нужна помощь.

– С чем?

– Она не отчиталась. – Он заблокировал телефон и снова устало вздохнул. – Просто сказала, что нужно срочно приехать.

– Она точно знает, по какой мы специальности?

– Подозреваю, что да, – спокойно ответил Аспис. – Сильно напугана. Писала с кучей опечаток, хотя, судя по профилю в социальной сети, довольно состоятельная и с хорошим образованием. Вероятнее всего, торопилась и очень волновалась.

– Ты готов вести вэн? – осторожно спросил я. – Путь наверняка неблизкий.

– А ты… – Аспис схватил со стола путеводитель по современному искусству и запустил его в меня. Книжка порхнула над головой, громко хлопнув страницами. – Зачем… – Еще одна книга пролетела мимо. За ней просвистел дневник наблюдений. – Опять пил, если тебе за руль?!

Пока книги летали по комнате, я демонстративно пригнулся, закрыв голову руками. Когда Аспис снова успокоился и подпер подбородок руками, я тихо засмеялся.

– Ну, прости, дружище.

– Да иди ты, – мрачно отозвался он. – Осточертел до беса со своим пивом. Собирайся. Мы уезжаем.

3

Сложив навес и прибрав складной столик обратно в фургон, я еще раз проверил наличие воды, газа и топлива. Усевшись на пассажирское сиденье и устало кивнув, всем видом показал, что мы ничего не забыли и можно ехать. Аспис молча повернул ключ зажигания, и наш автодом выехал с небольшой поляны неподалеку от шоссе.

Мне сразу понравилась идея покупки минивэна, который можно переделать в дом на колесах,. И, хотя его переоборудование обошлось нам в целое состояние, мы ни разу не пожалели. Раньше даже в самом маленьком городе приходилось искать свободную гостиницу, подстраиваться под выезд и заселение, слушать, как шумные соседи полночи играются с кнопкой смыва на унитазе и скандалят. Кроме того, больше нас не привязывали конкретные места – вся бесконечная родная страна стала доступной для того, чтобы называться домом. Поля, леса, берега рек и озер – мы меняли места, если они нам не нравились и тут же отправлялись дальше. Туда, где природа казалась наиболее уединенной и умиротворяющей.

Снаружи минивэн выглядел вполне обычно, однако боковая дверь открывала самый уютный в моем понимании мир. Мир, который путешествовал вместе с нами, куда бы мы ни отправились. Аспис поработал с эргономикой автодома и умудрился утрамбовать в небольшое пространство абсолютно все, что было необходимо, включая резервуар с чистой водой, биотуалет и небольшую душевую кабину. В задней части располагалась спальная зона с двухъярусной кроватью. Нижняя койка была ощутимо длиннее, потому что Аспис со своим ростом не влезал никуда, кроме этого матраса. Под его же койкой мы разместили ящики для снаряжения, одежды и книг.

Миникухонный блок с газовой плитой мы разместили в центре фургона. Сюда же встал компактный холодильник, облепленный магнитиками, как ночной фонарь мошкарой. Над небольшой мойкой, которая питалась водой из бака, компактно встроились шкафчики с нашей немногочисленной небьющейся посудой, которая то и дело летала по салону. Складные столики мы редко использовали для приемов пищи, зато постоянно сидели тут с ноутбуками.

В передней части автодома располагались два обитых черных кожей автомобильных сиденья, в которых мы проводили большую часть наших путешествий. И сейчас, откинувшись на спинку любимого кресла, укрытого мягким плюшевым пледом, я чувствовал, как по телу разливается приятная, но не опустошающая усталость.

Дневная жара, наконец, спала, и я с удовольствием приоткрыл окно. Ночной воздух с шумом ворвался в салон, заполняя душное пространство запахами ночных трав.

– Адрес вбей, – попросил Аспис, кивая на навигатор.

Я кивнул и указал пункт назначения на GPS. Увидев количество километров, Аспис снова выругался.

– Мы точно туда поедем? – Он коротко взглянул на меня, затем его взгляд вернулся к бежавшей перед нами дороге. – Очередное проклятие, которое никак не связано с твоим отцом.

– Если отец занимался проклятыми произведениями искусства, то я тоже буду. – Я отвернулся, наблюдая за мелькающими в окне деревьями и кустарниками, наросшими вдоль шоссе.

– Главное не потеряйся, пожалуйста. – Аспис понизил голос. – Ты должен сам решать, что тебе делать, а не продолжать чужие миссии, какими бы важными они ни были.

– Для меня это важно, Аспис.

Я продолжал смотреть на мелькавшие за окном пейзажи. Не получив никакого подробного ответа, Аспис кивнул. Ответственность за принятые решения и сложный выбор – это то, что давалось мне труднее всего. И он это понимал. Если мне было нужно искать проклятые портреты, чтобы истребить как можно больше навредивших людям злобных существ, значит так тому и быть.

– Поспи, – внезапно сказал Аспис.

– А как же ты?

– Я не могу уснуть за рулем. И будет лучше, если хотя бы один из нас будет нормально соображать завтра.

Я слабо улыбнулся.

– Спасибо.

– Всё, спи давай.

4

– Ни черта себе домик.

Я тут же распахнул глаза и выпрямился на сиденье, прокашливая осипшее горло. Аспис слегка пригнулся и облокотился на руль, разглядывая раскинувшиеся впереди крылья фамильного особняка, опутанные виноградной лозой. День начался, была где-то половина десятого утра, поэтому соседние улочки уже гудели, наполняясь машинами, золотым обжигающим солнцем и нагревающимся летним воздухом.

– Ты как? – сипло спросил я, потирая глаза.

– Что как? – Аспис нетерпеливо кивнул на дом. – Посмотри на это фамильное гнездо.

– Да, ты вчера говорил, что женщина состоятельная.

– Состоятельные люди обычно очень неосмотрительно приносят в дом все, что не прибито.

– Как раз у Белозеровой сейчас и спросим.

– Причешись. – Аспис открыл бардачок, втолкнул в мне в руки расческу и поправил зеркало заднего вида, чтобы я мог навести марафет. – Нам нужно произвести серьезное впечатление.

– Куда уж мне до тебя. – Я кивнул на белоснежную рубашку Асписа, идеально сочетающуюся с черными брюками. Вкупе с темными аккуратно зачесанными волосами, высоким ростом и вечно требовательным взглядом выглядело жизнеутверждающе. Такой официоз не переплюнуть, как ни старайся. Поэтому я в своих мешковатых джинсах и кедах даже не старался ничего переплевывать, все равно меня за спиной Асписа даже не видно.

В последний раз взглянув в зеркало, я пригладил волосы, подмигнул себе и, одернув воротник клетчатой рубашки, торопливо выскочил вслед за Асписом. Под ногами захрустела гравийная подъездная дорожка.

– Крыльцо какое нагородили… – пробормотал я, похлопав ладонью по резным перилам. – Мраморные.

– Я что-то не вижу дверного звонка.

– Давай тогда…

Быстро взбежав по ступеням, Аспис трижды требовательно обрушил свой кулак на дверь, не дожидаясь продолжения дискуссии. Я вздохнул. Деликатность и терпение – вот, над чем ему еще работать и работать.

– Кто там? – послышался нервный женский голос с той стороны.

– Ольга, доброе утро, мы вчера получили от вас сообщение с просьбой о помощи. – Мой вежливый сиплый тон никак не вязался с предшествовавшим грозным стуком в дверь. – Можно нам войти?

– Вы Аспис и Гарри? – осторожно уточнила женщина.

– Да, вчерашние фокусники. – Аспис спрятал руки в карманы. – Пришли помочь, не бойтесь.

Дверь медленно приоткрылась. На пороге стояла женщина лет тридцати в длинном шелковом халате и изящных домашних тапочках с помпонами. Осмотрев нас с ног до головы, она немного высунулась из дома, пугливо оглядывая сад.

– В чем дело? – осведомился Аспис.

– Проверяю, уехал ли мой муж. – Она отошла в сторону и кивнула. – Проходите.

Недоуменно переглянувшись, мы вошли внутрь. Аспису пришлось слегка пригнуть голову, чтобы не снести головой верхнюю резную балку.

Особняк выглядел по-настоящему роскошно. Бежевый мраморный пол, начищенный до блеска, высокие французские окна, бар с изысканным дорогим алкоголем, белый кожаный диван с резными ножками, зеркало в элегантной бронзовой раме и громадный черный рояль, покоившийся в углу. В самом центре комнаты наверх большой мраморной змеей вилась лестница.

– Присаживайтесь. – Белозерова указала на диван. – Меня зовут Ольга. Вам, может быть, чай или кофе? У нас есть отличная кофемашина.

– Попросите у нее, пожалуйста, самый крепкий двойной эспрессо и передайте от меня бесконечную благодарность. – Аспис почтительно кивнул и устроился на диване.

– Мне чай, – коротко отозвался я.

Белозерова улыбнулась, кивнула и скрылась на кухне. Комната наполнилась звуками шипящей кофемашины. Взгляд Асписа упал на небольшую пепельницу, стоявшую на журнальном столике.

– Курить в доме можно? – громко осведомился он, стараясь перекричать шум кофеварки.

– Конечно! – отозвалась Ольга. – Пепельница на столике!

Коротко кивнув, Аспис запустил руку в карман брюк и извлек оттуда пачку сигарет. Ловко прикурив, он затянулся и расслабленно откинулся на спинку дивана. Я все еще с удивлением созерцал открывшуюся мне роскошь, которую до этого видел только в учебниках по архитектуре и в объявлениях о продаже домов, которые я никогда в жизни не смогу себе позволить.

– Сама кофе готовит, – прошептал я. – Я думал, что у них прислуга есть.

– Может быть, дала им выходной, – отозвался Аспис. – Сам видел, как она проверяла, дома муж или нет. Лишние свидетели ей не нужны.

– А что с мужем не так?

– Господи, я-то откуда могу знать…

Аспис осекся. Белозерова вошла в комнату и поставила на журнальный столик две чашки.

– Благодарим от всей души. – Аспис снова затянулся, а я тут же схватил свою чашку. – Расскажите, пожалуйста, что у вас случилось и почему об этом не должен знать ваш муж.

Ольга села на кресло напротив и сложила руки на коленях. Только сейчас я заметил, каким уставшим было ее лицо: темные круги под глазами, потухший взгляд. Несколько мгновений женщина молчала, словно собираясь с мыслями.

– Картина, – наконец изрекла она и нервно провела рукой по волосам. – Эта ужасная картина, которую мой муж принес с аукциона.

– Что не так с картиной? – уточнил Аспис.

– Она сводит меня с ума. – Ольга едва удерживалась, чтобы не дать волю слезам. – Я слышу шаги и скрипы, а вчера в изножье кровати…

Она замолчала, поджав губы и беспокойно теребя рукав халата. Аспис понимающе кивнул, словно давая разрешение на проявление эмоций, которых она стеснялась, и в пару глотков осушил чашку с кофе.

– В изножье вы увидели призрака? – предположил я, и Ольга кивнула.

– Это была женщина, – сипло сказала Белозерова, явно пытаясь бороться с комом в горле. – Она так посмотрела на меня… Господи, муж мне не верит, вцепился в картину как сумасшедший, вчера чуть до скандала не дошло, когда я попросила от нее избавиться.

– Он может позволить себе вас ударить? – внезапно спросил Аспис, глядя женщине прямо в глаза. – Простите мой интерес, но это очень важно.

– Нет, конечно! – Она замотала головой. – Я бы такое пресекла на корню. Мужчина, конечно, может быть вспыльчивым, но за руками должен следить.

Аспис кивнул, явно удовлетворившись ответом. Инициатива дальнейшего разговора перешла ко мне.

– Картина дорогая? – спросил я.

– Очень. – Белозерова нахмурилась. – Муж на нее целое состояние потратил. Это ведь не репродукция, а подлинник.

– Позволите взглянуть? – осторожно поинтересовался я.

– Конечно, я…

Женщина осеклась. Мы втроем услышали хруст гравия на подъездной дорожке, будто машина на довольно высокой скорости въехала во двор и резко затормозила. По крыльцу прогремели грузные шаги, входная дверь резко распахнулась, и на пороге возник хозяин дома, Белозеров, низкий увесистый мужчина с рыжими бородой и усами.

– Оля, какого черта?! – закричал он. – Это еще кто?!

– Милый, они приехали помочь с картиной…

– Я тебе уже сказал, что не стану никуда отдавать портрет! – взревел он. Белозеров пересек гостиную и остановился возле дивана, сверкая поросячьими глазками и указывая пальцем на место, где мы сидели. – Вон из моего дома!

Медленно поднявшись со своего места, Аспис выпрямился в полный рост, возвышаясь над Белозеровым как башня. Тот слегка попятился, не ожидав, что обидчик окажется настолько внушительным.

Потушив окурок в пепельнице, Аспис ничего не ответил и медленно двинулся к выходу. Я поторопился вслед за ним, стараясь не отставать ни на шаг. Как только дверь за нами закрылась, я услышал всю палитру семейного скандала, которая только может возникнуть из-за какой-то дурацкой картины.

5

– Почему ты ему не врезал?!

– А что бы это изменило?

Мы зашли в небольшую кофейню, чтобы перекусить и обсудить дальнейший план действий. Аспис ел как всегда неохотно, зато постоянно припадал к очередной чашке кофе. Я же с удовольствием склонился над тарелкой золотистых блинов с маслом.

– Женщине нужна помощь, – не унимался я с остервенением кромсая вилкой оставшийся кусок.

– Если ей будет нужна помощь, она обязательно придумает, как ее получить. – Аспис был непреклонен.

Словно в подтверждение его слов, телефон на столе коротко чирикнул, сообщая о том, что необходимо проверить мессенджер. Разблокировав телефон, Аспис пару секунд вглядывался в экран и тут же развернул его ко мне.

– Однозначно наш случай, – мрачно сказал он.

– Как ты это чувствуешь вообще? – Я выдернул телефон из рук друга, чтобы лучше вглядеться в снимок, увеличив изображение на сенсорном экране в два раза. На сфотографированной Белозеровой картине была изображена прекрасная молодая девушка в голубом платье, задумчиво сидящая на скамье в окружении цветущих кустов сирени. Несмотря на солнечный летний день, глаза девушки скрывали глубокую печаль, которую я бы назвал умением художника отобразить самое сокровенное, однако…

– У полотна очень зловещая энергетика, – сказал Аспис. – Я уверен, что его история окажется…

– Как ты это чувствуешь?! – громко повторил я. – Каждый раз этому поражаюсь!

– Просто очень хорошо разбираюсь в полотнах, – сухо ответил Аспис. – Я вижу и слышу, когда искусство начинает говорить на языке проклятий. Может быть, от криков перейдем к чему-то более практически ориентированному?

– Конечно. – Я вернул ему телефон. – Сможешь распознать подпись?

– Я уже. – Аспис слегка прищурился, разглядывая полотно. – Местный искусник, знаю такого. Будь добр, уточни, на каком аукционе Белозеров приобрел полотно.

– Не проще спросить у его жены?

– Нет, не проще. Воспользуйся интернетом.

Я демонстративно вздохнул и откинулся на спинку стула, вскинув руки в жесте “сдаюсь”.

– Сердечно рад твоей сговорчивости. – Аспис в один большой глоток допил свой кофе и потянулся за пиджаком на вешалке. – Я поеду в местную библиотеку, посмотрю архивы.

– А я возьму еще кофе, достану ноутбук и буду искать аукцион. – Я прижал кулак ко рту. – Попробую выйти на организаторов, вдруг они что подскажут.

– Чтобы поднять стоимость полотна, ему всегда придумывают складную легенду, в которой кто-то кого-то проклинает. Поэтому я на всякий случай все перепроверю.

Он поднялся с места, перекинув пиджак через руку, подхватил свой кожаный портфель и широким шагом двинулся к выходу. Когда стеклянные двери кафе блеснули, закрываясь за его спиной, я тоже потянулся к своему рюкзаку. Он прав – нужно работать.

Я примерно час просидел в кофейне, подключив ноутбук к местной розетке и впившись в местный вай-фай, потому что наш модем в минивэне давно пора было заменить. Поэтому я оставил его на платной парковке в пяти минутах ходьбы отсюда. Трудностей с поисками не возникло, в свободное время я подрабатывал созданием сайтов и ноутбук считал своей второй стихией. На снятии проклятий не заработаешь, если только человек сам не захочет отблагодарить.

Внезапно телефон, лежавший на столе, громко завибрировал. На экране высветилось имя Асписа.

– Привет, – поздоровался я, не отрывая взгляд от экрана ноутбука, все еще листая сайт аукциона. – Нашел что-нибудь?

– Сначала ты.

– Ну… – Я надул щеки и резко выпустил воздух с характерным шипением. – Организаторы аукциона сказали, что это полотно художника Аристова.

– Это я без тебя знаю. Что еще? Кто владел картиной до этого?

– Не знаю.

– А какого черта ты не спросил?

Мой затуманенный взгляд устремился вперед, но я словно видел сквозь кофейню, не замечая людей, движений и суеты.

– Так я спросил. Сказали, что эту информацию они не разглашают.

– Значит пойдем туда вместе, – твердо сказал Аспис. – Проедусь по ним так, что мало не покажется.

– А что за перемена настроения от предложения поискать до желания пытать организаторов? – Я переложил телефон в другую ладонь и зажал его между щекой и плечом.

– При встрече обсудим.

– М-да.

– Меньше слов, больше дела. Отправь мне адрес их офиса и забирай автодом с парковки. Встретимся там.

6

– Стойте! – воскликнул смотритель, когда дверь галереи распахнулась так, что едва не пробила дыру в противоположной стене, ударившись в нее ручкой. Я едва успел поймать ее, чтобы меня не убило ее закрывающейся дубовой створкой.

– У меня назначена встреча, – безапелляционно ответил Аспис.

– Начальник просил не беспокоить…

– Я сказал, у меня назначена встреча. – Аспис резко развернулся в сторону смотрителя, который торопливо бросился вслед за моим другом, чтобы попытаться его остановить. Полыхнув взглядом черных глаз, Аспис словно пригвоздил бедного пожилого охранника к месту и кивнув мне, продолжил чеканить тихую обстановку галереи своим армейски широким шагом.

Решительно щелкнув ручкой кабинета, он вошел внутрь. Не здороваясь и не дожидаясь встречных вопросов, бросил на стол сидевшего внутри директора распечатанную фотографию полотна, которое прислала нам Белозерова.

– Что вы тут делаете?! – Мужчина, сидевший за столом поправил очки и отодвинулся подальше, вжимаясь спиной в стул. – Что за ненормальное поведение?!

Я торопливо прикрыл за собой дверь кабинета и прижался спиной к деревянной поверхности. Если кто-то попытается сюда зайти, я постараюсь его задержать.

– Михаил Александрович, я пришел сюда за ответом, мне глубоко плевать, если мое поведение идет вразрез с нормальным. – Аспис кивнул на распечатанный снимок холста. – Чью картину вы продали Белозеровым?

– Почему я вообще должен с вами разговаривать? – Михаил Александрович пытался бодриться, но в его голосе улавливались нотки нервной дрожи. – Информация о моих клиентах конфиденциальна.

– Вы продали семейной паре проклятое полотно, – перебил его Аспис.

Михаил Александрович тихо усмехнулся, но этот смешок был больше похож на лопнувший шарик.

– Уважаемый… как вас…?

– Неважно.

– Хорошо. – Михаил стиснул шариковую ручку так, что побелели костяшки пальцев. Вжавшись в свое кресло как в последнюю опору, он посмотрел на распечатку. – Вы же знаете, что проклятие – это всего лишь легенда, которая позволяет приписать значительное количество нулей к ценнику картины. В теории, конечно…

– Теории я привык ставить под сомнение, – резко ответил Аспис. – Включая свои собственные, если факты говорят об обратном.

– Голубчик, какие факты…

– Белозерова впала в кому. Мне звонил ее скептичный муж и умолял спасти супругу. Он ведь совсем недавно приобрел полотно на вашем аукционе.

По моей спине побежал холодный пот, я словно врос в тот участок пола, где стоял, не в силах что-то сказать. Белозерова впала в кому?! Быть того не может, еще утром с ней все было хорошо.

– Я…

– И вы прекрасно знали, что, черт возьми, предыдущий владелец полотна хотел от него избавиться, а не передать следующей семье. – Аспис сверкнул глазами. – Имя предыдущего владельца. Быстро.

– Антон Земских, – упавшим голосом произнес Михаил Александрович. Над его верхней губой выступили капли пота. – В мире не существует никаких проклятий, этого быть не может!

– Тем не менее вы назвали мне фамилию. – Аспис открыл дверь и на мгновение задержался в проеме. – А мир, уважаемый директор, вообще очень абсурден и жесток. Если я узнаю, что из под вашего молотка уйдет еще одно полотно с дурной историей, которая будет подтверждаться фактами, то следующая наша встреча состоится в более уединенном месте. И я уже не буду выбирать выражения.

– Вы мне угрожаете?

– Всего доброго, Михаил Александрович.

Аспис хлопнул дверью с такой силой, что в кабинете со стены сорвалась какая-то рамка, громко лязгнув об каменный пол.

Мы молча покинули галерею, и, вопреки моим опасениям, никто не старался остановить нас на обратном пути. Усевшись на пассажирском сиденье автодома, я тут же включил кондиционер. Аспис рядом несколько раз попытался неудачно пристегнуться, и ругнувшись, щелкнул замком так громко, что едва его не сломал.

– Ты мне не сказал, что Белозерова в коме, – решился нарушить тишину я.

– Сказал же – при встрече обсудим. – Аспис нервно постукивал пальцами по рулю.

– Уверен, что дело в полотне?

– А ты думаешь, что кома на ровном месте случается от переизбытка счастья в личной жизни? – огрызнулся он. – Конечно, в полотне.

Я уткнулся в телефон.

– Что ты там ищешь? – спросил он, сменив грозный тон на более усталый.

– Адрес Антона Земских. Проблем не должно быть, человек известный, живет недалеко.

– Поехали. У нас мало времени.

Я ввел адрес в GPS на панели, и Аспис вдавил педаль газа в пол. Земских Антон точно так же, как и Белозеровы принадлежал к касте богатых мира сего, поэтому жил в своем собственном особняке. Подобные дома находились в каждом городе на тихих улочках, петлявших возле центра города, все еще находясь поближе к городской жизни, но прячась за высоченными заборами в тишине просторных дворов.

– Что ты нашел про художника Аристова? – спросил я, когда мы свернули с запруженного машинами шоссе на более уединенную улицу.

– Девушку с портрета зовут Алина, – отозвался Аспис, не сводя пристального взгляда с дороги. – Огромная любовь художника, которая умерла, и Аристов, не вынеся душевных страданий, написал ее портрет, чтобы образ жил вечно.

– Знакомый расклад, – задумчиво сказал я. – Призрак, заключенный в портрете, хочет на свободу, поэтому громит все вокруг.

– Это не единственная картина на моей памяти, которая хранит в себе душу умершего человека, – возразил Аспис. – Зачем ей смерть хозяйки дома?

– Месть.

– За что?

– За… – Я прервался на полуслове, стараясь сопоставить факты из биографии с действиями мстительного призрака. – Не знаю, за что она может мстить Ольге, которая ни в чем не виновата.

– В головоломке не хватает деталей. Нам нужно выяснить у Земских, зачем он избавился от портрета настолько быстро и неосторожно, что холст тут же ушел с молотка.

Особняк Антона Земских казался опустевшим и совершенно заброшенным. Если бы не горевший внутри свет и не мужчина, стоявший на крыльце, я бы подумал, что это место покинули в страшной спешке, а потом природа взяла свое, запутав сад тяжелыми лозами и высокой травой.