Kitobni o'qish: «Моя миссия любовь»
Глава 1. 1 октября. Начало конца
Последний земной год. Если не успею найти любовь, миссия обнулится.
Смесь из злости, грусти и обиды накрывает волной и заставляет открыть глаза. Снова воплотиться? Начать заново? Отбрасываю одеяло. Босиком топаю к балкону. Распахиваю гардины и морщусь от пейзажа за окном. Новосибирск по-прежнему идеален. Для черно-белых фильмов и ссылки.
Отфильтрованное облаками солнце освещает комнату. Становится спокойнее. Вот итальянское бархатное кресло, привезенное из Милана, на стене – картина Рассули «Путешествие домой», испанский паркет, четырехметровые потолки, французский минимализм – сто восемь квадратов моего идеального мира.
Направляюсь в душ. И так у меня год: ни одного мужчины, которого я могла бы полюбить, еще меньше тех, кто мог бы полюбить меня.
Зеркало запотело. Мои зеленые глаза с бесцветными ресницами не видны за пеленой пара. Одним движением намазываю прозрачной помадой губы, слишком тонкие по стандартам современной красоты. Касаюсь носа, такого обычного, что о нем можно сказать только «имеется». Из-под полотенца выбиваются рыжие пряди. Мокрыми они скорее цвета меди.
Земляне ориентируются на заложенные местной эволюцией стандарты, и моя внешность попадает в категорию «на любителя», даже по версии моей мамы. Это усложняет поиск партнера.
Поэтому ощущаю этот вторник не как очередной день рождения, а как последний рубеж. Готовность, смешанная с усталостью, бурлит, как гейзерная кофеварка. Вздыхаю всем телом. Земля с этой ее гравитацией, погодой и выборами – в моем черном списке. Застрять здесь еще на десятки лет? Меня передергивает, и ложка летит на пол – гравитация.
Душа приходит в низшие миры, чтобы познать материальность и разделенность. Даже я забываю, что это игра. Мой родной мир объединяет девяносто четыре измерения. Мгновенная материализация, доступ к любым ресурсам, отсутствие времени. Объяснять устройство IC 1101 человеческими способами передачи информации – все равно что рисовать ядерный двигатель мелком на асфальте.
Телефон, вибрируя, ползет по столу. На экране высвечивается имя контакта, и я делаю вдох, как перед прыжком в воду.
– Доброе утро. С днем рождения.
Обе фразы одинаковым тоном.
– Спасибо, мам, – отвечаю, наливая кофе в термокружку.
– Ты хоть заедешь сегодня? Или, как всегда, работа важнее? – она мастерски выделяет ключевые для манипуляции слова.
– Я заеду, мама.
– Торт купи, будь добра. Только не шоколадный. И не тот, что в прошлый раз.
– Хорошо, мам.
– Дорого, а есть невозможно. Лучше сама испеку, – без пауз доносится из трубки, пока я надеваю туфли.
– Конечно, мама.
– А что ты без настроения?
– Все хорошо, собираюсь в клинику.
Шумный вздох на том конце и молчание. После упоминания работы всегда следует «притча» о том, как у тети Тамары сын – настоящим врачом стал, хирургом. А психов лечить – разве достойная профессия? В этот раз лекции нет, видимо, в честь дня рождения. Нетерпеливо хватаю связку ключей.
– Ну, тебе что, нечего матери сказать?
– Конечно, есть, мам.
– Какая же ты эгоистка, – проговаривает трубка.
– До вечера, мам.
Гудки. Общаться эта женщина умеет только на языке критики и обесценивания. Она – сенсей манипуляции. Повышенный уровень сложности, как босс в видео игре. Только что бы она ни сказала, мне – «никак». Земля – не мой мир. И все, чего я хочу – выполнить миссию и вернуться домой, на IC 1101. А прямо сейчас – кофе.
Глава 2. 2 октября. Готовность действовать
Зеваю и убавляю температуру в салоне. Утренние пробки на работу – ад, как на картинах Босха, с чертями и пеклом. Поглаживаю руль. Белоснежный кожаный салон – мой остров эстетики. А зачем еще нужны деньги? Как просто на Земле создавать доход и как сложно отношения.
Вздыхаю, вспоминая вчерашний вечер с мамой. Каждая поездка к ней – испытание на прочность, «Голодные игры» и «Форт Боярд» в одном. Это самый сложный, самый невыносимый и самый близкий для меня человек на Земле, женщина, давшая жизнь этому физическому телу. Стараюсь испытывать хотя бы благодарность.
Моя миссия завершена на 94%, из которых 5% – любовь к мужчине, а последний 1% – связь с матерью. Не знаю, что из этого сложнее, у нее одна песня на повторе: «Амалия, пора замуж и детей. Амалия, с таким характером ты никому не нужна. Амалия, ты эгоистка и проживешь всю жизнь в одиночестве». Припев: «Никчемная дочь». Ни финансовая стабильность, ни профессиональные успехи ее не волнуют. Все хорошее во мне для этой женщины скрывается в тени патриархальных представлений. Как бы я ни пыталась, этот один процент стоит на месте уже много лет. И пока неясно, «боссом» в конце уровня окажется любовь мужчины или любовь матери.
В моем кабинете светло и пахнет маслами: лаванда, мята, цитрусовые – смешались и по очереди «выпрыгивают», как пестрые цветы из полевого букета. Ароматы в моем чарте – сразу после эстетики. Это то, что делает пребывание здесь почти выносимым.
Снимаю пальто и подхожу к панорамному окну. Осенним пятном внизу раскинулся парк возле самого большого в России Оперного театра. В студенчестве я ходила на балет и оперу каждую неделю, билеты на бельэтаж можно было купить в день спектакля, и стоили они двести рублей. Я училась смотреть и слушать с открытым сердцем, чтобы тело звенело, как камертон, до мурашек, до слез, до дрожи. Искусство, музыка и творчество занимают почетное третье место в моем рейтинге спасения от скуки земной жизни.
Четвертое место – книги. В моем мире есть что-то похожее на чтение, только скорость восприятия информации выше скорости света. Через одно прикосновение можно узнать миллиарды историй.
День проходит обычно: первичные приемы, две сессии психотерапии, отчеты для суда о дееспособности. Не замечаю, как здания проглатывает вечернее небо.
«Жду тебя в «Marriot». СРОЧНО», – сообщение от моей единственной подруги освещает экран. Сумка, ключи, телефон. Может показаться, что я обычная земная женщина, но, в отличие от остальных, я помню свои прошлые воплощения и миссию на Земле.
Иду пешком через парк к дому 31 по улице Орджоникидзе, в одно из самых любимых мест в городе. После Оперного театра сворачиваю налево и передо мной – огромные окна, гнутый витраж, кованые ограждения, фасадные скульптуры, трехметровая богиня, барельефы по мотивам сказок Пушкина. Красиво. Новосибирску всего сто двадцать лет, он не избалован архитектурными шедеврами. Город развивался после революции и был застроен, в основном, бетонными зданиями. Остальная часть – потрескавшийся сталинский ампир. Если бы не условие оставаться в локации рождения, давно бы уехала в Эдинбург или Прагу, а может быть, на острова, подальше от цивилизации.
Оля сидит за дальним столиком у окна, как кукла Барби. Светлые волосы волнами спадают на обтянутую платьем спину. На ногах, как всегда, – изящные сапоги на шпильке.
– Привет! С прошедшим! – она встает, чтобы обнять меня и что-то протягивает. – Это тебе.
Заглядываю внутрь пакетика и не сразу распознаю содержимое двух коробочек. Тушь и красная помада?
– Амачка, тебе очень пойдет, – нежно мурлычет Оля и одаривает меня взглядом из-под пышных ресниц.
– Спасибо, Оль, – благодарю как можно искреннее и убираю пакет в сумку. На дне замечаю три гигиенички – единственную косметику, которую я использую.
– Ты за рулём? Может, шампанского? – игриво предлагает подруга.
– Давай в другой раз? Я буду кофе, – высматриваю официанта, чтобы сделать заказ. – Так в чем была срочность?
– Слушай, сегодня в магазин заходила пара. Он – просто с обложки, высокий, голубые глаза, типаж Джейкоба Элорди. Весь в «луи» и «прада», прикинь? Но самая жесть – курица с ним. Просто ни о чем! Корни отросшие, ногти без маника, сумка «си-кей» за десятку. И фейковые «сен лоран» в ушах! Я стою такая – че вообще происходит?
– Может, она интересна ему как личность, – предполагаю я, поняв из рассказа только слова по-русски.
– Какая там «личность»? Женщина должна быть богиней, потому что без энергии «инь» мужчина не сможет раскрыть свой потенциал! – выпалила Оля.
Решаю не спорить, ведь когда человек верит во что-то, реальность подстраивается. Веришь ли ты в то, что тебе помогает или в то, что вредит – это и будет истиной. В мире почти не существует объективности. Даже то, что сегодня доказано, завтра может быть опровергнуто и наоборот. Все зависит от восприятия.
– Оль, а почему встреча была срочной?
– Ну, так я и говорю. Пока эта курица была в примерочной, мы с ним поболтали. Он мне улыбался. Ну, знаешь – не просто улыбка, а такая, с намеком. Короче, мальчик поплыл, – растягивает Оля губы и гласные. – Позвонил кто-то, и он так специально громко сказал, что встреча сегодня в восемь в этом рестике. Ну, я такая, типа – намек понят. Прикинь? Это судьба! – сияет Оля и делает большой глоток коктейля.
Очередная история об удивительной встрече с потенциальным мужем. Меня бы это раздражало, но каждый раз, когда я смотрю в ее серые глаза, вижу образы будущего, где она по-настоящему счастлива. И мужчина ей для этого не нужен. Отношения, как и деньги, никого не портят и не улучшают – только усиливают и обнажают то, что есть.
Оля всегда была такой, с момента первой встречи в медицинском. На первом курсе пыталась соблазнить профессора по анатомии, завалила экзамены, перевелась в другой институт, на психологический. Говорила, что профессия поможет ей быстрее найти мужа. Сложно сказать, почему мы продолжили общаться, не имея ничего общего. Пожалуй, потому что в ней есть то, что я ценю в людях – искренность и непосредственность. А она, скорее всего, не видит во мне соперницы.
– Оль, а где вообще знакомятся с мужчинами? – несмело спрашиваю я. Подруга закашливается.
– Да ладно! Первый раз слышу от тебя в одном предложении слова «мужчины» и «знакомиться». Ты что вдруг, решила стать женщиной, а не роботом?
– Мне почти тридцать, – искренне вздыхаю я и отпиваю молочную пену из большой кружки.
Оля словно ищет на моем лице признаки сарказма, но там только серьезность и, может быть, усики от кофе. Вытираю губы салфеткой и повторяю вопрос. Подруга с энтузиазмом придвигается ближе и, включив тон учителя, отвечает:
– Клубы, бары, рестики. Но для этого нужно выглядеть как черничный кекс… – Я вопросительно поднимаю брови. – Аппетитно, – поясняет она свою метафору. – Еще спортзалы, бассейны и автосервисы, но не обычные, а где тюнингуют машины. Горнолыжные курорты. Бутики. Автосалоны… – читая растерянность в моих глазах, подруга на секунду прерывается. – Но можно и через приложение, – с ноткой разочарования добавляет она.
– Приложение – звучит отлично!
Я откидываюсь в кресле, радуясь, что нашла подходящий вариант. Учитывая график работы, конференции в других городах и нелюбовь к людям в целом, онлайн общение кажется правильным выбором. Займусь этим завтра же, вряд ли это займет много времени.
Глава 3. 3 октября. Первый шаг
Потенциальный муж Оли так и не пришел. Она сказала, что ей «пофиг», но было видно, что расстроилась и стала похожа на спущенный шарик. Наверно, так выглядит постепенная потеря веры в себя. Или мужчин. Или мир. Или все вместе.
Итак, регистрация в приложении для знакомств. С глубоким вдохом мысленно обращаюсь к моим наставникам на IC 1101. Что за миссия такая? Нет бы поручить управление государством или создание шедевров живописи, на худой конец, блогером стать или летчиком-испытателем! Вечная душа – чистый свет и радость, а природу любви можно познать только в мире с иллюзией ее отсутствия… Какая же я душная, даже для себя. Это все из-за сложностей мыслительного процесса через слова. Скучаю по старой доброй телепатии. В моем мире нет языка в том понимании, какое вкладывают земляне. Есть символы, архетипические энергии, состояния материи, направленность, свет и волны. Погрузившись в размышления, скачиваю и открываю приложение… Имя, возраст – пока все логично. «Цель знакомства». Нужно выбрать один или несколько пунктов, ставлю галочку напротив «отношений». В образовании отмечаю «ученая степень» и зависаю на вопросе «расскажите немного о себе». Одно слово – это «немного»? «Психиатр». Звучит одновременно как достижение и угроза. Пожалуй, так и оставлю.
Фотографий у меня ровно пять: одна для научного журнала, остальные – для программ конференций. Помнить, кто ты на самом деле – и дар, и проклятье. В три года я рассуждала о природе времени, в пять – изучала английский для поступления, в двадцать пять защитила кандидатскую. Мозг у меня среднестатистический, я просто не тратила времени на попытки осознать, кто я, где и что здесь происходит.
Готово. «Амалия, двадцать девять лет, Новосибирск, психиатр», и мое веснушчатое лицо в обрамлении рыжих волос. Предчувствие хорошее, может быть, получится вернуться домой даже быстрее срока.
Глава 4. 10 октября. Препятствие
«Хочешь иногда ночевать вместе?» – первое сообщение в списке непрочитанных, и я снова нажимаю «удалить», даже не открывая. «Кто ты по знаку зодиака?». «Почему такая бомбита скучает?». «Приезжай ко мне». Удалить. Удалить. Удалить.
За неделю я нажала на эту кнопку чаще, чем хотелось бы. Моя внешность «на любителя» здесь никого не отпугнула, и, видимо, собрались исключительно любители. «Психиатр» в описании тоже не сработал и был удален после пятнадцатого «вылечи меня».
Я просматривала карточки с фотографиями, читала анкеты и отвечала. Уже к третьему дню повальных грамматических, стилистических и пунктуационных ошибок, стало казаться, что проверяю сочинения «Как я провел лето». Обычно терпимая даже к коллегам, ставящим ударение «фоби́я», стала отправлять в бан за «что бы», когда это подчинительный союз.
Наливаю в бокал бархатного «бароло», которое полюбила после поездки в Тоскану. Из гостиной доносится джаз с потрескиванием пластинки. В распахнутые двери балкона заползает осенний вечер. Почти классика моей жизни, если бы на белом диване лежала книга, а не телефон с открытым приложением.
Шесть непрочитанных. Первое – с пожеланием доброй ночи от Станислава, тридцати восьми лет. На фотографии – крупный мужчина в кожаной куртке рядом с мотоциклом. Допустим. Читаю раздел «о себе»: «Жизнь это книга и каждая страница это прожитый день, который мы проживаем, и переживаем каждый день начинаем заного как бы перезагружать, но в внутри себя мы надеемся на лучшие (не пытайтесь найти эти слова где-то это мои слова)». Намек на философию? Как вообще можно написать слово «заного» при наличии встроенного автокорректора?
Речь человека – отражение его мышления. Перечитываю еще раз слова, которые, как заботливо предупредил Станислав, принадлежат только ему, но безуспешно. Делаю большой глоток вина и снова нажимаю «удалить».
Глава 5. 30 октября. Шанс
Первый снег падает сразу крупными хлопьями. Даже пятна грязных фонарей выглядят романтичнее. В чем эта магия замерзшей воды?
Паркую машину и выхожу на хрустящую улицу. Мужчина из соседнего подъезда идет с девочкой лет пяти. Малышка хохочет и ловит снежинки. Укутанная в шарф, она не может двигать головой, поэтому поворачивается всем телом, круглым от количества одежды. Чувствую, как на щеки наползает улыбка.
– Добрый вечер, Амалия Александровна, – обращается ко мне знакомый голос.
– И вам, Виктор Сергеевич.
Оборачиваюсь, чтобы поприветствовать хозяина голоса, шестидесятилетнего бомжа. Точнее сказать, человека без прописки, потому что у него даже место жительства есть. Виктор Сергеевич – интеллигентный и добрый старичок, доктор физико-математических наук. Я не знаю подробностей его истории, он живет в подвале соседней пятиэтажки последние года три. Всегда вежливый, но не навязчивый, он чистит снег, ухаживает за клумбами, подметает. С серебристой бородой и в опрятной одежде, старик больше похож на смотрителя маяка, чем на сибирского бомжа.
– Вы сегодня задумчивы, Амалия Александровна, или мне показалось? – с улыбкой спрашивает он.
– Задумчива, Виктор Сергеевич.
– Что бы там ни было причиной, дайте ему второй шанс, – произносит голос из бороды. Шорох метлы удаляется вместе со стариком.
Второй шанс?
А ведь последнюю неделю я почти не захожу в приложение для знакомств. В лифте нажимаю на кнопку с цифрой «девять» и достаю телефон. Десять сообщений. Внимание привлекает темная аватарка. «Валентин подмигнул вам». Перехожу в профиль Валентина: брюнет с телом музейной скульптуры. В графе о себе – лаконичное «лирический герой». Интересно. Лифт открывается на моем этаже. Спешно захожу и бросаю вещи в коридоре. Думаю, что написать Валентину. Лицо кажется приятным, он высокий, и у меня появилось предчувствие, что в этот раз будет встреча.
«Не умею подмигивать. Ни здесь, ни в реальности. Поэтому – просто привет», – дважды перечитываю набранное сообщение и отправляю. В животе разливается странное, но приятное волнение.
Продолжаю размышлять о том, каким окажется этот Валентин. Интуиция всегда на моей стороне. Подсознания воспринимает и перерабатывает в миллион раз больше информации, чем сознание. Я научила это тело «слышать знаки». Тепло, расслабление, расширение – лучше мыслей показывают правильный путь. Мурашки не врут.
«И тебе привет. Ты какая-то шикарная», – высвечивается на экране.
За час переписки выясняю, что Валя – профессиональный боксер в тяжелом весе. Его рост – два метра пять сантиметров, он уверен в себе и готов к встрече завтра. Пишет без ошибок, хотя и лаконично. Никакой пошлости или дешевых подкатов. Он отвечает на мои вопросы, но сам их почти не задает, объясняя это тем, что не любит переписываться. Договариваемся, что Валентин заедет за мной ровно в семь. Убираю телефон и улыбаюсь потолку. Чувствую себя девочкой-подростком, которую позвал гулять популярный мальчик.
При мысли об этом, в сознании вспыхивает образ медовой кожи и серых глаз. Он, однако, никогда бы меня не пригласил. Моя первая любовь, безответная и бессмысленная.
Глава 6. 1 ноября. Встреча
Стою у соседнего дома в ожидании Валентина. Он опаздывает на двадцать минут. Собираюсь уйти, но из-за угла показываются фары. Свет почти ползет по дороге, когда машина ровняется со мной, понимаю почему: это двухместное купе с низкой посадкой. Спойлер намекает на то, что за рулем гонщик, и я напрягаюсь больше, чем от опоздания. «Не ставь диагноз по аватарке», – проносится в голове, напоминая не делать поспешных выводов. Валентин опускает стекло опускается и, занимая все пространство окна, являет себя.
– Меня ждешь? – улыбается голова. – Садись.
Молча растягиваю губы и открываю дверь. В меня врезается острый запах пота, смешанный с парфюмом в стиле «мужицкий мужик». За рулем сидит гигант, и я задумываюсь, как он помещается в малюсеньком купе. Валентин говорит что-то про «модный рестик» и нажимает на газ, а потом включает музыку так громко, что у меня вибрируют внутренние органы. Появляются вопросы к интуиции.
Посадка у машины Валентина такая низкая, что не видно водителей других машин, только их двери. Стрелка спидометра, как неваляшка, переваливается справа налево и обратно. Резкий газ, резкий тормоз. Мой вестибулярный аппарат намекает, что это неприемлемо, и запускает предупредительную тошноту. Валентин похож на счастливого ребенка, несущегося на санках прямо в дерево.
Несерьезное отношение к жизни – признак новичка в опыте материальности. Этакий сладкий карапуз.
Через пятнадцать минут, два красных светофора и после пережитого раздражение, заставившего челюсть сжаться, Валентин громко сообщает, что мы приехали. Он распрямляется как оригами или трансформер. Я следую его примеру и с облегчением снова возвышаюсь над землей. Мы заходим в незнакомый мне ресторан у станции метро «Гагаринская».
Валентин останавливается у столика в центре зала и снимает куртку. Обтягивающая футболка подчеркивает огромность рук, спины и грудных мышц. Я впервые вижу такое тело-скульптуру, но оно меня не привлекает, а удивляет, как слон в зоопарке.
Мы молча усаживаемся, Валя отвлекается на телефон, а я рассматриваю обстановку. Зал в стиле лофт, когда недоделанный ремонт выдают за дизайн: кирпичи со сколами, штукатурка неаккуратными шматками, потолок с трубами. Это не пространство для вдохновения, эстетического удовольствия или расслабления. Тут едят мясо.
Появляется девушка двадцати лет, с лицом как у фарфоровой куклы и бейджиком «Лиза». Валентин мгновенно выныривает из экрана и тащит к себе все принесенные официанткой папки с меню.
– Я тебе сам выберу, ага? – улыбается боксер.
Удивленно молчу и решаю наблюдать. Лиза, ожидая заказ, внимательно рассматривает Валю. Его гигантские руки, как две колонны, занимают треть стола.
– Короч, неси мне две порции куриной грудки с гречей, без соуса и три молочных коктейля. А для дамы – стейк с кровью и бокальчик красного, – уверенно диктует боксер.
– Я вас узнала, – тихо пищит Лиза, – вы же Валентин Степанов?
Гигантская голова боксера озаряется улыбкой.
– Он самый.
– А можно с вами сфотографироваться? – поджимая губы, спрашивает Лиза.
– Канеш! – Валя вырастает над столом, задев люстру. Официантка подходит ближе. – Подожди, надо ж фирменное! – гигант снимает футболку, оголяя торс.
Администратор и еще две официантки становятся в очередь для фото. Это интереснее, чем в зоопарке: слон так не умеет.
– Какие хорошенькие у меня фанатки! – веселится Валя. – Можешь потрогать.
Он прикладывает к бицепсу, размером с мою голову, руку Лизы. Девушка розовеет и прячет глаза. Официант, не вовлеченный в представление, приносит мне бокал красного, и я делаю пару больших глотков. Совершенно ясно, что в этот раз интуиция ошиблась или гнусно пошутила.
Через семь минут представление с позированием заканчивается, Валя наконец-то надевает футболку и садится. Он счастлив. Задумываюсь, что это нарциссическое или гистрионное расстройство личности. Склоняюсь ко второму.
В ожидании блюд делаю вид, что слушаю про победы, трофеи и поклонниц. Продумываю план отступления.
– Знаешь, я же своего рода психолог, вижу людей насквозь,– прерывает мои мысли боксер и откусывает кусок курицы, которую принесла Лиза. – Ты – прям холодная королева, – продолжает Валя, – у которой внутри пожар. Ибо я вижу, как ты раздеваешь меня взглядом.
У меня внутри намечается сейсмическая активность из злости. Стараюсь сосредоточиться на дыхании. Вдох на четыре счета, пауза на четыре счета, выдох на четыре счета и пауза на четыре счета.
– Тебе не хватило того, что ты увидела? – с ухмылкой говорит Валя и впивается зубами в очередной кусок. – Если будешь хорошей девочкой, получишь… – чавкает он, – десерт.
Злость на десять баллов по шкале Рихтера. Сжимаю челюсть до скрипа, отодвигаю стейк на середину стола.
– Обязательно, только я сегодня без транквилизаторов. Могу быть немного нестабильна психически. У меня биполярное расстройство, в острой фазе я иногда бросаюсь на людей. Обычно ничего серьезного, бывшему парню быстро наложили швы, сказали, что шрам будет незаметный.
Валентин перестает жевать и, кажется, зависает, как Виндоус-98. Надолго. А потом что-то мямлит, хватает куртку и спешит к выходу. Он переходит на спортивную ходьбу, а я еле сдерживаю смех. Валентин настолько ослеплен своим превосходством, что отказ воспринимает как вызов. В таких случаях необходимо что-то экстремальное.
Достаю из кошелька две купюры и оставляю рядом с нетронутым мясом. Выхожу из ресторана. Может быть, я ничего не потеряла без свиданий за все эти годы?
Голова пульсирует от адреналина. Два бокала красного на голодный желудок оказались не лучшим решением, как и вечер в целом. Хочется скорее выбраться на улицу и подышать. С усилием тяну дверь на себя, но она не поддается. Повисаю на ручке, отклоняясь назад. Безрезультатно. И в момент, когда в сознании проносится мысль о том, что открывать нужно «от себя», кто-то резко дергает с той стороны. Не успеваю среагировать и по инерции вылетаю вперед. Теряю равновесие и, из-за ненавистной гравитации, валюсь на пол. Сумка выплевывает ключи, кошелек, помаду и визитки. Правая коленка саднит.
– Вы в порядке? – интересуются сверху.
– Вообще в восторге. Вот решила от радости на полу полежать, – саркастично отвечаю я, продолжая запихивать вещи в сумку. Мужская рука подает несколько визиток.
– Амалия? – снова звучит бархатный голос. И теперь я точно знаю, кто это. Потому что его серые глаза вижу во сне. Моя первая любовь. Мой криптонит.
Большая ладонь становится ближе, отчего страшно поднять взгляд. Передо мной он.
– Это я, Ник. Коля Попула. Помнишь? 11 «Б»?
С улыбкой высокий мулат разрывает последние жилы моего самообладания. Черты его лица стали четче, скулы и подбородок окантован ухоженной бородой в пару сантиметров. Кепка, широкая куртка и штаны – все черное.
Мычу что-то утвердительное.
– Ты психиатр? – Ник смотрит на одну из выпавших визиток и убирает ее в карман. – Я рад видеть тебя.
Собираюсь сказать, что это взаимно, но за спиной двухметрового Коли показывается женщина, похожая на Ариану Грандэ, но с азиатскими нотками. Миниатюрная, утонченная, на высоких каблуках – моя противоположность. В солнечном сплетении начинает саднить сильнее, чем на коленке. Вместо «и я рада», снова мычу.
– Амалия, это Диана. Диана, это Амалия. Одноклассница. Не виделись что-то примерно лет десять, – восторженнее необходимого объясняет Ник.
– Одиннадцать, – зачем-то поправляю я. Девушка мило улыбается и касается Колиного предплечья.
– Прости, что так получилось, – пиная дверь, говорит он. Мычу. Нужно признать поражение. Приложение для знакомств, свидание и эта встреча – как большая шутка вселенной. А-ха-ха-ха-ха.
Чувствую себя низшей формой жизни, даже помня об истинной природе души. Внутри сжимается комок и к горлу подступают громкие, некрасивые рыдания.
Я. Хочу. Домой.
Ко входу подъезжает желтая «тойота», я мямлю почти членораздельное «пока». Ник спрашивает, нужна ли помощь, отрицательно мычу и сбегаю с лестницы. Как бобслеист запрыгиваю в салон машины и растекаюсь по креслу. Один из худших вечеров этого воплощения.
