Kitobni o'qish: «Коррекция»

Пролог

Я еще не совсем старый человек, бывший оперативник уголовного розыска. Нахожусь на пенсии по выслуге лет.

Сейчас мне уже нечего переживать, что признают ненормальным. Я хочу поведать вам, уважаемые читатели, историю, произошедшую со мной почти два десятилетия назад. Не являясь профессиональным писателем, я заранее прошу прощения у читателей за суховатый, канцелярский стиль изложения. Я все же больше обучен был сочинять рапорты и справки для начальства, нежели литературному искусству.

Вымышленными можно назвать только фамилии героев моего повествования, а любые совпадения с настоящими людьми являются досадной случайностью.

Верить мне или нет, решать вам. В любом случае какого-либо документального подтверждения моих слов я не имею, а врать в моем возрасте и почетном звании просто неприлично.

Автор

Глава 1

Ночь я практически не спал. Нервозное состояние стало проявляться где-то ближе к 30 годам, и теперь, если я не ложился спать до полуночи, то вместо спокойного отдыха получал ретроспективу тревожных сновидений с часто меняющейся картинкой. Обычно это были фантастические или мистические сюжеты. Мало того, некоторые сновидения могут преследовать меня неделями или даже месяцами, немного изменяясь, приобретая новые очертания, либо чудесным образом меняя фантастическую картинку на почти реалистичную.

Провозившись большую часть ночи, я неохотно встал с кровати, добрел до кухни и порывшись в аптечке, нашел таблетку финлепсина. Химия, конечно, но помогает, хотя и стараюсь не привыкать.

Лег, закрыл глаза, стал вспоминать отрывок сновидения, который с небольшими изменениями неоднократно повторялся несколько ночей подряд.

* * *

«Теплый осенний день, начало учебного года, весело зазвенел звонок, оповещая ребятишек о конце урока. Артемка, с трудом отжав массивную дубовую дверь музыкальной школы, весело выбежал во двор. Уходящее лето никак не хотело отпускать от себя мальчугана, который в ответ с жадностью хватал последние солнечные деньки и, конечно же, никак не хотел начинать учиться. А ведь вечером ему предстояло часа два пиликать на баяне, раз за разом повторяя нудные и скучные гаммы, арпеджио, или этюды.

Во дворе школы одноклассницы Наташка Сурикова и Ирка Плясовских прыгали на резинке, они это делали на всех переменах и не только в музыкальной, но и в обычной школе, не испытывая к последним никакого интереса Артем побежал на улицу. По прямой до дома нужно было идти пять минут, но легких путей Артемка никогда не искал, поэтому дорога до дома порой занимала часа два, а порой и того больше.

Свернув в проулок, Артем решил пойти в клоповник, так назывался в народе клуб ткацкой фабрики «Красный Луч». Обычно к четырем часам по полудни там показывали кино, и контролерша тетя Римма, знакомая отца, часто пускала Артемку на киносеанс бесплатно.

Проходя мимо одного из частных домов, мальчишка краем глаза заметил двоих мужиков, вышедших из его калитки. Один из них, тощий, долговязый, нес под мышкой магнитофон, а второй, невысокий коренастый, с очень толстыми губами, тащил увесистый мешок…».

* * *

На этом месте запиликал будильник, и я проснулся. Проведя все утренние процедуры, съев безвкусный завтрак, я поплелся на автостанцию.

Родился и живу я в славном и древнем городе Муроме, а вот работаю в Навашино, это небольшой рабочий городишко за рекой. Поэтому, каждое утро мне приходится трястись в грубом ПАЗике¹ на жёстком сиденье около двадцати километров, а вечером проделывать тот же путь в обратном направлении.

На автостанции я посмотрел на часы, до моего рейса оставалось еще минут двадцать, а потому, купив билет, я направился в буфет.

Буфетчица, молодая и не очень опрятная девушка в засаленном фартуке бросила мне дежурную улыбку и спросила, буду ли я чего заказывать. Есть мне не хотелось, но чтобы как-то убить время, я купил стакан растворимого кофе и уселся за столиком. На автостанции буфет был совмещен с залом ожидания, и от скуки я стал разглядывать окружавших меня пассажиров, ожидавших своих рейсов. Женщина с капризным ребенком, молодая студентка с плейером, у окна прыщавый подросток лет пятнадцати в спортивном китайском костюме. Пожилой мужчина в старом заношенном плаще – ровеснике и дерматиновой походной сумкой с надписью USSA помешивал ложечкой чай в стакане. Рядом с ним сидела, нарочито громко разговаривая, немолодая, похмельного вида женщина, одетая под стать собеседнику. Подчеркивая важность беседы, женщина спрашивала у собеседника: «Александр, а помнишь, как ты работал над «Андреем Рублевым» с Тарковским?» Старик ей что-то негромко мычал в ответ. «А «Солярис» помнишь»? – продолжала женщина. Собеседник продолжал что-то мычать, кивая в ответ и отхлебывая чай маленькими глотками. Посмеявшись про себя над этой мизансценой, я вышел на платформу к автобусам.

Да я ведь не представился читателю!

По профессии я сыщик, старший оперуполномоченный в районном уголовном розыске. Профессия моя, сами понимаете, нескучная, но вот сил и эмоций забирает очень много. Труд мента – это работа с людьми, при чем не в самый лучший период их жизни, потерпевший ли гражданин, случайный свидетель или преступник к каждому нужно найти подход, выслушать проникнуться, разобраться. А я, в силу своего воспитания, привык отдаваться выбранной мной профессии полностью, без остатка. Зовут меня Артем Сергеевич.

В нескучной работе имеется и своя ежедневная рутина, она это бумаги, отчеты, заполнение оперативных дел различными рапортами, справками. Добавьте к этому совещания, подведения итогов, в общем мало не покажется. А потому не буду утруждать вас, дорогие читатели, рассказами о милицейских буднях, а продолжу свое повествование.

Возвращаясь со службы, я решил зайти к своим коллегам в муромский уголовный розыск, как у нас говорят: «Обменяться оперативной информацией».

Показав постовому милиционеру служебное удостоверение, я поднялся в кабинет начальника уголовного розыска Виктора Алексеева. В кабинете было накурено. На основном и приставном столах Виктора были наложены огромные кипы старых оперативно-поисковых и розыскных дел, а сам Виктор, листая очередное дело, ставил какие-то пометки, росписи. Не выпуская сигарету изо рта, он кивком поздоровался со мной и пригласил сесть, дежурно предложив чаю. Поздоровавшись в ответ, я уселся напротив, тоже закурил, за компанию помолчал, потом спросил: «Что запарки?»

– Да капец, прокурор запросил из архива старые глухари² по мокрухам³, у нас там новый областной прокурор решил перед генеральным выслужиться и поднять показатели по раскрытию преступлений прошлых лет.

– Представляю, Виктор, у нас таже кухня, но прокурор помягче, частями дела берет на проверку, да и глухарей поменьше, район-то небольшой, не то что у вас.

– Понимаешь, Сергеич, за двадцать лет сколько воды утекло, сколько народу в отделе поменялось. Да что в отделе, власть советская поменялась, а за те глухари все спрашивают. А у меня есть такие, что почти по двадцать лет в сейфах провалялись, по ним толком и не работал никто больше двух лет, и дела неписаные. А прокурору не докажешь, ему вынь да положь, или представление нарисует с дурной пометкой «отсутствие наступательности в организации раскрытия преступлений», вот и пишем от имени бывших работников, в том числе за покойных, кощунство сплошное. А ведь это почти криминал, фальсификация. Сейчас опера Крупин Илюха с Олегом Николаевым за все года вдвоем и отрабатывают. За восемьдесят четвертый год двое суток справки писали без отдыха, а ведь им тогда, как и нам лет по шесть, семь было.

– Смотри, вот, например убийство гражданина Канаева от 14 сентября 1984 года на красногвардейском переулке. Три тома в деле, опера тогда хваткие были, не то что сейчас, профессионалы. Начальником розыска тогда в отделе Дубровин Володя трудился, волкодав, царство ему небесное, легендарная личность, а не раскрыли.

– М-м, да слыхал. А можно дело глянуть?

– Пожалуйста, смотри, если свои не надоели, – поёрничал Виктор, пододвинув дело ко мне.

Держа в руках солидный фолиант с надписью «Секретно, УВД Владимирского облисполкома, Муромский городской отдел милиции, оперативно – поисковое дело № 00647, я невольно восхитился теми, кто над ним когда-то хорошо потрудился.

Конечно, я не собирался читать это дело, вникать в суть давно минувших дней, тем более что, как правильно заметил Алексеев, мне и своих глухарей хватало. Но раскрыв его на первой попавшейся странице, я невольно вздрогнул: дело в том, среди аккуратно наклеенных фотографий в протоколе осмотра места происшествия я заметил фотографию дома. Да, именного того самого строения, которое я видел во сне накануне и из которого вышли те двое подозрительных, которые привлекли мое внимание, один длинный с магнитофоном, другой коренастый с мешком. Странно, но я так отчетливо запомнил этот фрагмент моего сна, будто реально видел его недавно. Прочитав протокол, где описывались обстоятельства обнаружения убитого гражданина, по всей видимости барыги⁴, сопряженные с ограблением, я, закурив еще одну сигарету, сказал: «Ты наверное мне не поверишь, Виктор, сегодня ночью мне снился этот дом, и двое мужиков, которые из него выходили».

– Может раскроешь тогда? – рассмеявшись сказал Алексеев, – а мы тебе письмо благодарственное в отдел пришлем, хе-хе.

– Лучше премию, – пошутил я в ответ.

Немного поболтав и обсудив совместные дела, я откланялся. Проходя мимо кабинета Крупина и Николаева, я заглянул к ним.