Kitobni o'qish: «Адольфо и Розетта»

Действующие лица

РОЗЕТТА (Роза) ГЕЛЛЕР – 16 лет, еврейка, дочь Адама Геллера.

АДОЛЬФО (Адольф) БАУЭР – 18 лет, немец, сын Герберта Бауэра.

АДАМ ГЕЛЛЕР – состоятельный работник юденрата в Варшавском гетто.

НАТАН ГЕЛЛЕР – брат Розы и сын Адама Геллера, работает в еврейской полиции, 22 года.

ГЕРБЕРТ БАУЭР – штандартенфюрер СС, заместитель генерал-губернатора Варшавы Ганса Франка, отец Адольфа.

ЭРХАРД МИЛЬХ – генерал-фельдмаршал люфтваффе.

РИВКА – служанка Розы.

ДИТЕР – друг Адольфа, молодой нацист.

ФРИДРИХ ШВАРЦ – штурмбаннфюрер СС, помощник коменданта гетто.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ – пан Станислав, упитанный поляк, устроитель концерта.

ПАНИ БЕАТА КОВАЛЬЧИК – звезда варшавского мюзик-холла.

РОТТЕНФЮРЕР ГАНС – начальник караула.

ПЕРВЫЙ ЭСЭСОВЕЦ.

ВТОРОЙ ЭСЭСОВЕЦ.

Действие первое

Сцена первая

За занавесом появляется Розетта Геллер – юная очаровательная еврейская девушка из гетто. Она в маске. Рядом с ней – ее служанка Ривка, тоже в маске.

РОЗЕТТА (оглядываясь). Ривка, где мы?

РИВКА. Кажется, это сцена. Только с другой стороны. Пани Роза, зачем мы тут?

РОЗЕТТА. Затем, что сегодня представление. Будут лучшие польские артисты, неужели не хочешь посмотреть?

РИВКА. Что мне смотреть на эти гойские пляски и песни? Вы поете лучше их всех, вместе взятых.

РОЗЕТТА (пытается выглянуть через щелочку на сцену). Ты ничего не понимаешь… Как же хочется попасть в зал!

РИВКА. Вы с ума сошли? Мы удрали из гетто без разрешения. Нас просто убьют.

РОЗЕТТА. Никто нас не убьет. Одни разговоры. К тому же мы в масках. Кто поймет, что мы евреи?

РИВКА. Вы не знаете нацистов. Они чуют нас с расстояния в километр.

РОЗЕТТА. Как это – чуют? Они что – собаки?

РИВКА. Они хуже собак. Они убийцы. Приходят по ночам и забирают ни в чем не повинных людей. Всех забирают: стариков, детей, женщин…

РОЗЕТТА. Хватит, Ривка! Не желаю слушать! Все это сказки для маленьких детей. (Передразнивает). «Вот придет немецкая бука и откусит тебе оба уха!» Немцы обычные дураки, им нет до нас дела. Просто Гитлер запудрил им мозги.

РИВКА (содрогнувшись). Не надо, пани Роза. Не говорите этого страшного слова.

РОЗЕТТА. Какого слова?

РИВКА. Которое вы сейчас сказали.

РОЗЕТТА. Гитлер?

РИВКА. Опять!!

РОЗЕТТА. Ривка, ты как ребенок – всего боишься.

РИВКА. А вы не боитесь?

РОЗЕТТА. Конечно, нет. Вот, посмотри. Гитлер! Гитлер, Гитлер, Гитлер…

РИВКА. Умоляю! Нас услышат!

РОЗЕТТА. Никто нас не услышит. Смотри! (Повышая голос). Hitler ist ein idiot!

Внезапно Ривка обхватывает ее сзади, зажимает рот и утаскивает в тень. Появляется Распорядитель.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Пся крев, куда она пропала? Пани Беата, где вы, черт бы вас побрал! Что бы я еще раз втравился в такую авантюру… Лучше прямо в ад, на сковородки. Нет, меня точно расстреляют. Она сейчас сидит у кого-то на коленях, а господа офицеры зря ждут своего законного развлечения. О, матка Бозка! Меня отправят в концлагерь… Пани Беата! Пани Беата!!

Уходит. Из тени выныривают Ривка и Розетта.

РОЗЕТТА. Знаешь, кто такая пани Беата?

РИВКА. Я не могу знать всех гойских женщин.

РОЗЕТТА. Ты дура, Ривка! Пани Беата – звезда Варшавского мюзик-холла.

РИВКА. И что это значит?

РОЗЕТТА. А вот что!

Напевает арию Сильвы.

РОЗЕТТА (напевает).

 
В мире призрачных кулис
Где любовь искусство —
Кто же просит у актрис
Искреннего чувства?
К нам приходят вновь и вновь
Упиваясь встречей!
Это всё игра в любовь,
Верность лишь на вечер!
 

Розетта замолкает, смотрит на Ривку.

РОЗЕТТА. Неужели не слышала?

РИВКА. Не слышала и слышать не хочу. Слушать такое для честной еврейской девушки – это чистый разврат. Что значит: к нам приходят вновь и вновь? Как это – приходят? Без благословения отца, без хупы, без раввина? Нет, я такое слушать не буду и вам не позволю!

Розетта не слушает ее, приникает к занавесу.

РОЗЕТТА. Она, наверное, где-то в зале…

РИВКА. Кто?

РОЗЕТТА. Пани Беата.

РИВКА. Не сомневаюсь. Такая развратная шикса давно у кого-то коленях, прав был этот толстый пан, который хотел, чтобы его расстреляли…

РОЗЕТТА (негромко). Ой!

РИВКА. Что?!

РОЗЕТТА. Ой-ей-ей!

РИВКА. Что вы кричите, как будто вас три раза убили?

РОЗЕТТА. Это он.

РИВКА. Кто – он?

РОЗЕТТА. Генерал-фельдмаршал Эрхард Мильх!

РИВКА. Нацист?

РОЗЕТТА. Летчик. Герой люфтваффе.

РИВКА. Нацист не может быть героем.

РОЗЕТТА. Да хватит тебе нудить! Посмотри лучше, какой красавец!

РИВКА (бурчит) Нацист не может быть красавцем…

Однако ее разбирает любопытство, она выглядывает в щелочку.

РОЗЕТТА. Видно?

Ривка молчит.

РОЗЕТТА. Видно тебе?

РИВКА. Он немножко похож на еврея… Он может быть евреем, как вы думаете?

РОЗЕТТА. Не знаю. Ходят слухи, что он мишлинге.

РИВКА. Мишлинге?

РОЗЕТТА. Грязнокровка. Вроде бы отец у него еврей.

РИВКА. Я так и думала. (Встревожившись). Но если он еврей, как он может быть летчиком?

Розетта смотрит на него.

РИВКА. В смысле, летчиком у нацистов. Он же еврей, хотя всего только наполовину.

РОЗЕТТА. Ривка, ты опять за свое? Можно подумать, все люди делятся на евреев и неевреев.

РИВКА. А как же еще?

РОЗЕТТА. Как угодно. На хороших и плохих, умных и глупых, талантливых и бездарных.

РИВКА. Это тоже. Но сначала они делятся на евреев и неевреев.

РОЗЕТТА. Ты меня с ума сведешь. Когда поет и танцует пани Беата, никому и в голову не придет гадать, кто она – полька, еврейка или немка.

РИВКА. Конечно, не придет. Это же сразу видно.

РОЗЕТТА. Я не про то.

РИВКА. А про что?

РОЗЕТТА. Про то, что настоящий талант не имеет национальности.

РИВКА (саркастически). Серьезно? Может быть, и Эйнштейн национальности не имеет? И Ротшильд?

РОЗЕТТА. Ривка, я по-твоему, еврейка?

РИВКА. Как вы можете такое спрашивать? Конечно, да.

РОЗЕТТА. А вот теперь смотри и слушай. И скажи, есть ли во мне что-нибудь еврейское.

Розетта поет куплеты Адели из «Летучей мыши».

РОЗЕТТА.

 
Милый маркиз!
Вы первый приз
Сумели заслужить!
И за слепоту,
И за глухоту,
Извольте получить!
Как кожа нежна на руке! Ах-ха-ха-ха-ха!
И ножка в ажурном чулке – ах-ха-ха-ха-ха!
Волос цвет золотистый,
И голос серебристый,
У горничной какой найдется стан такой?
У горничной какой найдется стан такой!
Маркиз, Вы вызвали у всех
Недоумение и смех!
Виноваты – ах-ха-ха —
Вы тут сами – ах-ха-ха —
И смеются – ах-ха-ха —
Все над Вами – ах-ха-ха-ха-ха-ха!
 

Незаметно появляется Распорядитель.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ (торжествующе). Вот вы где!

Розетта вздрагивает и замолкает. Ривка отступает в тень.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ (обманутый маской Розы). Ну, и позвольте узнать, что вы тут делаете?

РОЗЕТТА (растеряна). М-мы?

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Да, вы, пани Беата! Вы едва не довели меня до инфаркта! Ваше место давно на сцене…

РОЗЕТТА (растеряна). Мое?

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Ну, не мое же, матка Бозка! (Ядовито). Или вы, может быть, уже передумали выступать?

Розетта оглядывается на Ривку, та быстро и часто кивает головой. Розетта смотрит на Распорядителя, быстро и часто кивает головой.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ (обезумев). Что? Вы убить меня хотите? Вы смерти моей желаете?!

Розетта оглядывается на Ривку, та отрицательно мотает головой, Розетта повторяет за ней, глядя на Распорядителя.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Вы знаете, кто сидит в зале? Знаете?! Это высшие чины вермахта! Да если вы прямо сейчас не отправитесь на сцену, меня… и вас тоже… в лучшем случае расстреляют.

РОЗЕТТА (растеряна). А в худшем?

РАСПОРЯДИТЕЛЬ (стервенея). А в худшем – повесят, отправят на колбасу, скормят собакам… (Кричит). Марш на сцену!!

Розетта, напуганная, бежит на сцену. Распорядитель утирает лоб.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Нет, у меня точно будет удар…

Распорядитель идет следом за Розеттой. За ним на цыпочках бежит Ривка.

Сцена вторая

Зрительный зал перед сценой. Отдельный столик, за которым сидит заместитель генерал-губернатора Варшавы Ганса Франка штандартенфюрер Герберт Бауэр и генерал-фельдмаршал Эрхард Мильх. Мильх опрокидывает стопку. Он уже ощутимо нарезался.

БАУЭР. Господин генерал-фельдмаршал, я хотел спросить вас…

МИЛЬХ. Эрхард. Зови меня просто Эрхард.

БАУЭР. Простите… Я постараюсь.

МИЛЬХ. Да уж, Герберт, постарайся. Представь, всякий раз я буду называть тебя штандартенфюрером. Каково? Это же язык можно сломать? Тебе никто из подчиненных не говорил, а?

Мильх смеется, Бауэр слегка задет.

МИЛЬХ (перестав смеяться). Итак, без чинов. Все мы солдаты фюрера, все служим Германии, а потому будем звать друг друга по имени, как братья. Что ты хотел спросить?

БАУЭР. Я хотел спросить… Эрхард… Как вам нравится сегодняшний концерт?

МИЛЬХ. Концерт, Герберт? Где ты видишь концерт? Это не концерт, а бордель. Лучше бы мы сразу пошли в публичный дом. Сэкономили бы время и силы для служения рейху.

БАУЭР. Виноват, Эрхард… А что именно вам так не понравилось?

МИЛЬХ. А ты сам не видишь? Кругом одни поляки, унтерменши. Ты бы еще евреев сюда пригнал… (Внезапно). Встать, когда с тобой говорит генерал-фельдмаршал!!

Бауэр в ужасе подскакивает и вытягивается в струнку.

МИЛЬХ (хмельным голосом). Я тебя спрашиваю, почему на сцене одни поляки? Где наши юные арийские актрисы, нежные, как лепесток розы?! Что за диверсия против высшего командования?

БАУЭР. Но, господин генерал-фельдмаршал, мы с вами в Польше. Здесь только польские артисты… господин генерал-фельдмар…

МИЛЬХ. Эрхард. Зови меня просто Эрхард. Мы же единомышленники, мы служим одному делу. И сядь, наконец, какого черта ты вскочил?

Бауэр с некоторым страхом садится за стол. Мильх разливает по бокалам шнапс.

МИЛЬХ (подает Бауэру стопку). Пей!

БАУЭР. Спасибо, но мне… Доктора не советуют, печень.

МИЛЬХ. Пей, солдат. За фюрера. Это великий человек, за него надо выпить. Или ты не хочешь пить за фюрера?

БАУЭР. Я… нет. Я хочу.

МИЛЬХ. Ты – верный сын рейха. Я рад, что в тебе не ошибся. За фюрера!

БАУЭР. За фюрера!

Бауэр хочет выпить, но Мильх останавливает его за руку.

МИЛЬХ. Погоди. Кем бы мы были с тобой, если бы не фюрер? Знаешь, кем?

БАУЭР. Кем?

МИЛЬХ. Дерьмом бы мы с тобой были. Дерьмом – и больше никем. Вот скажи мне честно, как солдат солдату – ты был бы дерьмом без фюрера?

Бауэр молчит.

МИЛЬХ. Не знаешь? А я знаю. Кто ты по профессии?

БАУЭР. Я – кадровый военный.

МИЛЬХ (торжествующе). Вот именно. И если бы не фюрер, сидел бы ты на Фридрихштрассе и чистил ботинки грязным еврейским фабрикантам.

БАУЭР. Но я…

МИЛЬХ. Ботинки! На Фридрихштрассе! Так было бы… А ты сидишь за накрытым столом и генерал-фельдмаршал зовет тебя по имени. Поэтому пей за фюрера. Пей и не ломайся, если не хочешь попасть на фронт.

Бауэр молча пьет. Мильх опрокидывает стопку.

МИЛЬХ. Вот что я тебе скажу. Это все – не концерт. Это – Елисейские поля. Это подлинный рай, Герберт. Не спорь со мной! Настоящий рай… И пусть нет арийских артистов, но все эти певички… Эти юные польские актрисы, нежные, как лепесток розы… Словом, я в восторге. Ты удружил мне. Мы культурно развлеклись. Теперь едем в бордель.

БАУЭР. Но я…

МИЛЬХ. Что такое?

БАУЭР. Я женат.

МИЛЬХ. Зови меня Эрхард.

БАУЭР. Я женат, Эрхард.

МИЛЬХ. Это плохо. Твоя жена мешает нам развлекаться. Я велю ее расстрелять.

БАУЭР. Господин генерал-фельдмаршал!

МИЛЬХ. Спокойно. Я пошутил. Я хочу с ней познакомиться. Не бойся, я не стану ее уводить.

БАУЭР. Я не боюсь.

МИЛЬХ. Напрасно. Если бы ты знал, скольким я наставил рога. Но ты – другое дело. Ты верный солдат рейха. Поэтому едем в бордель.

Бауэр молчит.

МИЛЬХ. Что? Только не говори мне про жену или я тебя убью. Прямо тут. По-дружески, из именного револьвера. Мне подарил его фюрер. Он сказал: «Эрхард, ты верный сын отечества. Я дарю тебе этот револьвер, чтобы ты стрелял из него по врагам отечества и прочим рогоносцам». (Приставляет револьвер к голове Бауэра). Едешь со мной в бордель? Считаю до трех: раз, два…

БАУЭР (не отводя головы). Должен быть еще один номер.

МИЛЬХ (не убирая пистолета). Еще один? По-моему, уже хватит. Что это за кафешантан вокруг нас? А? Кто эти крашеные педерасты? Мы мужчины, наше место в борделе!

Мимо пробегает Распорядитель.

БАУЭР (сквозь зубы). Герр Станислав!

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Слушаю вас, ясновельможный пан.

БАУЭР. Где там ваша хваленая опереточная дива? Где эта сучка пани Беата?

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Сию минуту. Начнет прямо сейчас.

БАУЭР (срываясь). Так пусть уже начинает, черт бы вас всех побрал!

Распорядитель кланяется, в ужасе трусит прочь. Мильх с удивлением смотрит на Бауэра, убирает пистолет от его виска.

МИЛЬХ. Герберт, у тебя психоз. Тебе надо лечить нервы. Ты знаешь методу доктора Фрейда? Она основывается на том, что твоя мать…

БАУЭР (срываясь). Фрейд – еврей! У меня нет никакого психоза!! И хватит тыкать в меня пистолетом! Смотри на сцену… Эрхард!

Мильх смотрит на сцену. Там стоит в маске Розетта в образе летучей мыши из оперетты. Рядом с ней и чуть позади стоит в маске Ривка.

РОЗЕТТА (Ривке, сквозь зубы). Что ты здесь делаешь?

РИВКА (сдавленно). Спасаю вас.

РОЗЕТТА. Спасаешь?!

РИВКА. Толстый пан сказал, что нацисты убьют вас и повесят. Я хочу умереть с вами.

РОЗЕТТА. Ривка, меня никто не убьет.

РИВКА. Убьют-убьют, я их знаю.

РОЗЕТТА. Слушай, что я говорю. Если ты сейчас же не отойдешь, меня разоблачат. И тогда нам точно придется солоно. Уходи со сцены.

РИВКА. Не уйду!

РОЗЕТТА (сдаваясь) Хорошо. Тогда хотя бы не мешай. Стань сзади меня, подтанцовывай и открывай рот.

Начинается музыка из «Летучей мыши». Ривка становится за Розеттой. Та ослепительно улыбается, начинает петь. Сзади за ней подплясывает Ривка.

РОЗЕТТА (поет).

 
Мне часто снится,
Как будто я птица,
И птица мчится
В тот дивный край,
В тот край счастливый,
Где зреют оливы,
В край волшебный,
Где вечный светлый май.
Где любят верней и нежней,
Где нет вероломных мужей,
Где муж до рассвета
Не кружится где-то,
Жену бросив дома одну.
Но где же ты, та страна?
Только сон, сладкий сон она,
Ах, только сновиденье.
Возникнет на мгновенье
Светлая страна,
Где всегда весна,
Где любят верней и нежней,
Где нет вероломных мужей,
Где муж до рассвета
Не кружится где-то,
Жену бросив дома одну.
Мой женатый друг,
Что ж ты смутился вдруг!
Гей, забудь жену,
Ну-ка спляшем, ну!
Сердце мне отдашь
Ты за один чардаш,
Гей, пляши чардаш,
Пусть хоть час, да наш!
Вся жизнь мгновенье, гей, гей!
В любви забвенье, гей, гей!
Сердце мне отдашь
Ты за один чардаш,
Гей, пляши чардаш,
Пусть хоть час, да наш!
Не смущайся! Развлекайся!
Стыдно станет, так покайся и слезу пролей!
Все прощаем шалопаям!
Ты не бойся!
Смелей, смелей!
 

Гремят аплодисменты. Хлопает даже Мильх. Розетта делает реверанс и уносится за кулисы. За ней трусит Ривка.

МИЛЬХ (Бауэру). Вот это девка! Огонь, гром и молния… А ведь я говорил тебе – поляки еще себя покажут. Они, конечно, недочеловеки, что ж поделать, но в них есть… первобытное обаяние. Тебе понравилось?

БАУЭР (сдержанно). Я не поклонник диких штучек.

МИЛЬХ. А, ты ничего не понимаешь. Одно слово, штандартенфюрер, жена – твой потолок. Нет, с этой Беатой надо познакомиться поближе.

ГОЛОС БЕАТЫ (неожиданно). Мой генерал!

Мильх поднимает голову. Над ним стоит пани Беата. Делает книксен.

МИЛЬХ. Мадам, вы кто?

БЕАТА. Пани Беата, к вашим услугам.

МИЛЬХ. Пани Беата? Вы шутите?

БЕАТА. Мой генерал…

МИЛЬХ (поправляет). Генерал-фельдмаршал… (Бауэру, весело). Она же не солдат рейха, пусть зовет меня, как положено. (Беате). Что вам угодно, мадам?

БЕАТА. Вы хотели со мной познакомиться.

МИЛЬХ. С чего вы взяли?

БЕАТА. Вы сами сказали… Я – Беата Ковальчик.

МИЛЬХ. Ни за что не поверю. Вы меня разыгрываете.

БЕАТА. Как бы я посмела?

МИЛЬХ. Чем докажете?

БЕАТА (растеряна). Как докажу? Но… меня все тут знают.

МИЛЬХ. И вы хотите сказать, что это вы там вот сейчас… (Подбоченивается, притопывает ногами). Фюить-фюить!

БЕАТА (изумлена. Бауэру). Ничего не понимаю. Что происходит, господин штандартенфюрер?

БАУЭР (угрюмо). Спросите у Эрхарда.

МИЛЬХ. Да, спросите у меня. Если вы правда звезда мюзик-холла, докажите это!

БЕАТА. Доказать?!

МИЛЬХ. Ну да. Или вам слабо?

Беата, надменно запрокинув голову, отходит чуть назад. Начинает петь арию.

БЕАТА. (поет).

 
Мне часто снится,
Как будто я птица,
И птица мчится
В тот дивный край,
В тот край счастливый…
 

МИЛЬХ (перебивая ее, торжествующе). Я так и знал! Не она!

БЕАТА. Я не понимаю… Это оскорбительно!

МИЛЬХ. Мадам, вы не Беата Ковальчик. Вы пытались нас обмануть. Вы – обычная проходимица. Нет. Вы – шпионка. Я вас расстреляю. (Вытаскивает револьвер) Руки вверх!

БЕАТА (в ужасе вздергивая руки). Ох! Матка Бозка!

МИЛЬХ (Беате). Кто ты? Отвечать, быстро! (Бауэру). Это шпионка, мы ее мигом расколем. Фюрер предлагал мне на выбор – люфтваффе или гестапо. Я выбрал авиацию, но шпионов чую за версту! (Беате). Имя!