«Петр Первый» kitobidan iqtiboslar

вернется из Крыма, я не поставлю за царя и десяти пфеннигов… – Напрасно вы так рассуждаете, Людвиг Пфефер, – ответил ему Монс, – не раз

К тому же малоповоротливы были русские люди. Жили по-медвежьи за  крепкими воротами, за неперелазным тыном в усадьбах на Москве. В день отстаивали три службы. Четыре раза плотно ели, да спали еще днем для приличия и здоровья. Свободного времени оставалось немного: боярину – ехать во  дворец, дожидаться, когда царю угодно потребовать от него службы, купцу – сидеть у лавки, зазывать прохожих, приказному дьяку – сопеть над грамотами.

греться, – сказал он. – А  не пойдешь, гляди, я тебя… Драться хочешь? – Не. – Алешка живо прилег. И опять они смотрели друг на  друга. – Пусти, – протянул голосом Алешка, – не надо… Я тебе ничего не сделал… Я пойду… – А куда пойдешь-то? – Сам не знаю куда… Меня обещались в землю

Ты, поп, Писание читал, ты знать должен, – загудел он, – сын у меня от  рук отбился… Заворовался вконец, сучий выкидыш. Убить мне, что ли, его? Как по Писанию-то? А? Поп, Филька, ответил степенно: – По Писанию будет так: казни сына от юности его, и покоит тя на старость твою. И не ослабляй, бия младенца, аще бо жезлом биеши его, не умрет, но  здоровее будет; учащай ему раны – бо душу избавлявши от смерти…

Осенью пришлось, с голоду, за  недоимку отдать его боярину в вечную кабалу.

водки полную чарку, поднес с наклонением головы. Денисов побледнел. Светлые глаза метнулись. Но – достойно  встал. Широко, медленно, прижимая два перста, перекрестился. Принял стопу. (Петр пронзительно глядел на него.) Выпил до капли. Сняв скуфью, вытер ею красные губы. – Спасибо за милость. – Закуси дымом. Петр протянул ему трубку – обмусоленным чубуком вперед. Теперь у Денисова в глазах мелькнула усмешка, – не дрогнув