Kitobni o'qish: «Предиктор с Зеи. Том 1»

Часть Первая
Земля павшая

Предисловие

Где-то вне времени и пространства.

Пещера была не велика, и не мала. Да и пещерой это место назвать бы смог только человек, окажись он в этой точке мироздания. Так, например, в глазах арахнида, густо усеивавших его головогрудь, отразились бы плотно укутанные паутинной ветви деревьев и растений, Рептилоид начал бы радоваться красивому изгибу стен, выкопанной в плотном и тёплом песке, норы, а представитель водной расы повёл бы плавниками, или щупальцами, оценивая танец водорослей, плавно покачивавших своими стеблями в мягких водных струях.

Единственным же, то есть тем, что представители всех рас увидели бы одинаково, были толстые, бесцветные и прозрачные нити, занимавшие всё пространство и тянувшиеся от начала пещеры, к её концу. Названия эти – «начало», «конец», были условны. Это место, размещённое вне пространства и измерений, было замкнуто само на себя, соединяя в одной и той же точке всё то, что глаза разумного могли донести мозгу в виде понятных и привычных образов, но речь, сейчас не об этом.

Нити – вот то главное, ради чего оно существовало. Длинные, изгибающиеся петлями, они то проявлялись, то пропадали, шевеля густой бахромой своих тонких пасынков, окружавших материнские тела густой щетиной. Некоторые из деток были такими же прозрачными, как и тела родителей, другие, словно протестуя против однообразия, сверкали яркими цветами, отчего пространство пещеры расцветало красивыми цветными переливами.

А ещё здесь были живые.

Три фигуры. Три женские фигуры, вооружённые ножницами.

У этих женщин было много имён. Кто-то знал их как мойр, другие называли норнами, а ещё они были известны под именами Макошь, Доля и Недоля.

Но если их имена и различались, то в том, что они делают, сходились мнения совершенно всех культур – то были богини Судьбы, имевший власть как сплетать судьбы разумных, так и обрывать нити их жизней.

Сейчас же, богини были разгневаны. Сбившись в кучку, они гнули спины, разглядывая нечто лежавшее на полу и раздражённым шипением высказывая своё недовольство.

Причиной их гнева была пара нитей золотого цвета. Толстые, с разлохмаченными концами, они медленно тускнели на сером камне, обещая вот-вот исчезнуть из бытия.

– Невозможно! – Присев, одна из сестёр провела рукой над нитями.

– Смертные? – Присев рядом, повторила её жест вторая и сама же ответила на свой вопрос: – Да!

– Как они посмели?! – Третья осталась стоять: – Нарушение!

– Потрясения основ! – Распрямила спину вторая.

– Наказание? – Подняла голову первая.

– Непременно!

– Немедленно!

– Согласна, – кивнула так и оставшаяся сидеть первая, и её сёстры сдвинулись со своих мест.

Пока они лавировали меж пушистых хвостов, первая, тяжело вздохнув, коснулась пальцами почти совсем истончившихся нитей: – Савф… Ролаша… – Прошептала она: – Спи, брат. Спи, сестра. Мы – отомстим.

Когда она поднялась на ноги, это произошло только после того, как нити судеб поверженных Богов полностью исчезли из виду, работа её сестёр была практически завершена – сеть, сплетённая из тонких разноцветных нитей, уже опускалась на сине-голубой шар планеты, бывшей третьим спутником ничем ни приметной жёлтой звезды.

Глава 1
Охота

Лежащий в невысокой траве человек всеми силами старался походить на труп, или, как минимум, на крепко спящего. Он не пошевелился даже тогда, когда в его гарнитуре сухо треснул сигнал, означавший скорое начало операции.

Подсказка, выданная в эфир старшим их отряда, была ему без надобности. Обнимая землю расслабленным телом, он, став одним большим ухом, прекрасно слышал шум, быстро приближавшийся к месту его лёжки.

Ещё один щелчок и шум начал распадаться на отдельные ноты, позволяя ему разобрать детали происходящего.

Вот легко топают по земле ноги каких-то быстрых созданий. За ними, заметно отставая, раздаются тяжёлые шаги. Преследователи первых, лёгких созданий, ступают тяжело, с силой вбивая ноги в мягкий, поросший травой, грунт. Короткое ожидание и разносящиеся по и под землёй шаги исчезают, перекрытые новым источником.

Теперь это звук.

В воздухе, будоража утреннюю тишину, раздаётся заливистый женский смех, прерываемый весёлым визгом, напрочь сметающим сонную дремоту природы.

Человек неподвижен.

Ему нет нужды шевелиться, приподнимать голову, чтобы зрением подтвердить нарисованную слухом картину. Он не первый раз участвует в подобной охоте. Человек остаётся спокойным даже тогда, когда троица продолжавших весело хохотать женщин – совершенно обнажённых, без малейшего клочка ткани, прикрывающего красивые тела, проносятся мимо него останавливаясь метрах в ста за его ногами.

Новый звук – теперь слух лежащего различает хриплые ругательства, вырывающиеся из ртов нескольких мужчин. Они порядком запыхались, преследуя убегавших прочь подруг, и были не на шутку раздражены – женщин было всего три, а вот их, претендентов на близость, куда как больше.

– "Должно быть не менее пяти", – мысленно нахмурился мужчина, злясь, что из-за их хрипа не может точно определить количество.

– "Впрочем, это не важно", – отбросив излишнее сейчас недовольство он сосредоточился на своём теле, ожидая нового, такого долгожданного, дрожания почвы.

Что сейчас происходит у него за спиной, человека сейчас интересовало менее всего. Это была уже его шестая, или восьмая охота и сценарий, знакомый ему до мельчайших подробностей, был малоинтересен.

Вот сейчас, стоит только мужчинам оказаться сзади него, как женщины начнут их дразнить, принимая завлекательные, неприличные до предела позы, одновременно распаляя мужскую страсть, и громко обсуждать достоинство, или достоинства – как вам угодно, того, или иного кавалера, провоцируя конкурентов на схватку. Мужчины же, чьи лица побагровеют от желания, а прочие части тела наглядно покажут готовность к известному процессу, учинят меж собой драку, оспаривая друг у друга привлекательных красоток.

Самое обычное поведение людей – брачные игры перед спариванием. Многократно записанный и растиражированный процесс, который, несмотря на свою известность, по-прежнему привлекает внимание механоидов Зеленой зоны.

И да – привлекают их внимание именно такие, разгорячённые, пышущие страстью люди. Лежащее же в траве, неподвижное, и никак не реагирующее на происходящее тело, будет оставлено без внимания – кому нужен старый, или больной экземпляр, когда рядом прыгают пышущие здоровьем самцы и самочки?

Земля под человеком вздрогнула по-новому, источник новых возмущений был там, откуда прибежали жаждавшие утех люди и лежащий первый раз за всё время пошевелился. Чуть приподнявшись на локтях над травой он быстро оглядел кусты, за которыми, судя по его чутью, ворочалось нечто крупное, посылавшее в грунт равномерные и монотонно одинаковые импульсы-толчки.

Ветки покачнулись, сквозь них, на короткий миг проблеснуло нечто, сочетавшее в себе и металл, и стекло, и человек, чуть сдвинувшись в сторону, охватил руками ложе тяжёлой крупнокалиберной винтовки, над телом которой была закреплена толстая колбаса оптического прицела.

Раздавшиеся за его спиной сочные удары кулаков, сопровождаемые болезненными вскриками пропустивших удар людей и победными от их более опытных в схватках конкурентами, заставили стрелка недовольно поморщиться:

– «Не поубивали бы они себя», – мелькнула у него короткая мысль: – «А то, как в прошлый раз, побьют друг друга, на баб залезут, хрен стащишь». – Еще несколько секунд он раздумывал над своей мыслью, улыбаясь удачному сочетанию – «залезут» и «хрен стащишь», но ветки шевельнулись и сквозь них, раздвигая сочную зелень сегментами брони, выдвинулся механоид.

С точки зрения стрелка он был красив.

Толстую, бледно-синюю линзу тела, несло над землёй множество разноразмерных ног. Окинув их частокол быстрым взглядом, человек понимающе и довольно улыбнулся – перед ним был ветеран неживого войска, нёсший в своём чреве не просто богатые, а очень и очень ценные трофеи. Такая классификация механоида была верна – только те машины, что упали на Землю в день крушения чужого звездолёта, имели право на ремонт в своих логовах. Вот их и ремонтировали, меняя повреждённые части на новые, зачастую отличавшиеся по дизайну и внешнему виду от оригинальных, вышедших из-под рук их создателя, иногда именовавшегося «Богом Машин».

– Да, это из старых, – разглядывая тело ветерана в оптику, стрелок любовался механоидом, наполовину выбравшимся из кустов и застывшим неподвижно, словно охотник, боящийся спугнуть робкую дичь. Его лапы, те самые – разноразмерные и разномастные, чуть шевельнулись, тело вздрогнуло, самую малость наклоняя переднюю часть к земле и стрелок поспешно оторвавшись от созерцания сегментированного тела, перевёл прицел на основание длинной гибкой шеи.

Бить следовало именно сюда – в узкую щель меж рифлёной трубой шеи и подобия воротника, прикрывавшим уязвимое место её начала. Там, за тонким слоем гибкой как ткань брони, расположился толстый пучок проводов, по нежным телам которых текла в центральный процессор информация от головы, напичканной оптическими и иными сканерами.

Сзади раздались восторженные женские вопли и человек, на краткий миг отлипнув от оптики, поднял глаза разглядывая плавный изгиб шеи, увенчанный коробом головы, из которой торчали шевелившиеся объективы и нервно вздрагивавшие решётчатые тарелки антенн. Будь механоид живым, то вполне можно было подумать, что его захватило разворачивавшееся за спиной стрелка действо. Но он был машиной – бездушным устройством, созданным неведомым человеку гением с одной только целью – охотой на людей.

– Это мы ещё посмотрим, – прижимаясь щекой к накладке приклада, проворчал стрелок, сызнова ловя щель в сетке прицела: – Кто здесь «ху», как говорится.

Линза тела чуть сдвинулась вперёд – механоид готовился к атаке и человек замер, боясь дышать – вот сейчас… Вот ещё немного и…

Рифлёная труба дёрнулась, вытягиваясь в струну – сенсорам для прицела нужна была высота, тело, противореча голове, наклонилось ещё сильнее готовя прыжок и перед стрелком, почти точно в центре, где сходились линии прицела, появилась натянутая ткань броневой пелены.

Картинка замерла и стрелок плавно потянул спуск, загоняя в перекрестие центр открывшегося ему участка.

Выстрел, совершённый в этот, золотой момент, имел для ветерана-механоида самые печальные последствия.

Пуля – тяжёлая и мягкая, угодив в самый центр защитной пелены, выгнула её парусом, борясь с прочностью гибкой брони, всем своим существом стремясь пробить хоть крохотную дырочку в её теле.

Безуспешно – защита была сработана на совесть. В отличии от крепежа, удерживавшего её на месте. Сработанный из сверхпрочных материалов он был готов с честью выполнять свой долг, принимая на себя самые запредельные нагрузки.

Запредельные – да.

Резкие, взрывные как сейчас – нет.

Надо отметить, что это испытание крепёж выдержал с честью. Лишь только пара держателей, всего два, не смогли сохранить целостность и лопнули, заставив центральный процессор сделать короткую заметку-требование о ремонте.

Но для пули, чьё тело уже превратилось в раскалённую и перегретую жидкость, и этой малости было достаточно.

Миг – требование о ремонте уже покидало передающие антенны механоида, миг и дождь раскалённого свинца хлынул внутрь тела машины, выжигая тонкую электронику и испепеляя шлейфы проводов, несчастливо оказавшиеся у него на пути.

Механоид вздрогнул, его голова задёргалась, не получая сигналов от процессора и тело присело наземь, откладывая охоту на продолжавших резвиться людей и выкраивая секунды на диагностику.

Но люди – не те, что исполняли брачный танец, другие, ведшие свою охоту на охотника, были начеку.

Оторвавшийся от прицела стрелок ясно видел, как из травы, всего в десятке шагов от замершего исполина, поднялась затянутая в камуфляж фигура. Подскочив к оглушённо ворочавшему ослепшей головой механизму, человек, в руках которого появился длинный и тонкий шест, с силой воткнул его в проделанное пулей отверстие и, наваливаясь на палку всем телом, принялся шурудить ей внутри корпуса разрывая и калеча нежные электронные потроха.

Его усилия увенчались успехом практически сразу – лапы механоида подогнулись, линзу тела повело вбок и машина, дёрнувшись словно в агонии, застыла на земле, выпустив из дыры тонкую, практически сразу растаявшую в воздухе, тонкую струйку сизого дыма.

Поднявшись на ноги и по-охотничьи положив винтовку на сгиб руки – последнее, учитывая габариты оружия требовало не только силы, но и определённой сноровки, стрелок двинулся к поверженному механоиду, на ходу выуживая свободной рукой пачку сигарет из нагрудного кармана.

– Будешь? – Подойдя к человеку, сидевшему привалившись спиной к корпусу машины, стрелок, прежде устроивший ружьё в щели меж скрюченных лап, протянул шестовику зажжённую сигарету и тот, молча кивнув, принял её заметно подрагивавшей рукой.

– Я бы так не смог, – усевшись рядом с ним, стрелок принялся массировать ноги: – Вот так как ты – лежать, зная, что пойди хоть что-то не так и кирдык. У меня хоть шанс удрать есть.

– Не скажи, – несколько раз сильно затянувшись, покачал головой его собеседник: – Как по мне, то это у тебя работка адская.

– Да ну?

– Угу. Вот прикинь – засканит он, – подняв руку, шестовик постучал пальцами по глухо звякнувшему в ответ корпусу: – Ствол твой, да и жахнет. Чисто для контроля. Ну – на всякий случай. И что тогда?

– Ну так не жахал же, – пожал плечами стрелок, в душе соглашаясь с доводами шестовика. Этот спор, ставшей уже их личной традицией, они вели после каждой охоты. Успешной, разумеется, ибо пойди что не так, то спорить было бы не с кем.

– Всё бывает в первый раз, – назидательно покачал почти выкуренной сигаретой шестовик: – И мне-то что? – Привычно высказал он уважение заслугам товарища: – Это всё ты. Мне что? Великое дело в слепого, – он снова постучал по корпусу: – Палкой тыкать. Безопасно. А вот тебе…

Не договорив, он принялся вставать на ноги, а когда встал, то выброшенный им окурок описал широкую дугу в сторону небольшой рощицы, темневшей метрах в трёхста от их места.

– Пошли, – поднялся радом с ним на ноги стрелок и кивнул в сторону десятка небольших человеческих фигурок, бежавших им навстречу из той самой рощи: – Наша работа сделана, пусть теперь остальные трудятся.

Первым, как и положено командиру, спешащему поздравить успешно выполнивших тяжёлую работу подчинённых, быстро шагал старший их группы.

Поравнявшись с обнажёнными людьми и не высказывая никакого интереса к раскрасневшимся красоткам, он сбросил на землю два рюкзака и уронив одновременно с ними короткое:

– Одевайтесь!

Двинулся дальше, на ходу разводя руки для объятий.

Первым объятьями был одарён шестовик – стрелок, находившийся в отряде чуть дольше, предусмотрительно отошёл в сторону, держа винтовку в своей излюбленной, охотничьей, манере.

– Молодцы! – Стиснув шестовика в крепких объятьях, тот, не привыкший к подобному тихо пискнул, командир отряда несколько раз хлопнув жертву по спине, наконец решил, что чувств излито достаточно и отступив на несколько шагов, кивнул, обращаясь к ним обоим.

– Молодцы! И ты, – ударил он кулаком воздух в сторону стрелка: – Вглаз! Отличный выстрел! И ты! – Теперь кулак пнул воздух в сторону растиравшего бока второго: – Вануз! Быстро успокоил! Моя школа! – Гордо он расправил грудь: – Не зря я, Триз вас по тренажёрам гонял! Ох не зря! А начинали-то как? А? Вглаз? Вантуз? Помните? Босс же вас из грузчиков выпускать не хотел! А кто разглядел? Потенциал ваш? А? Кто? Я вас спрашиваю?

От привычного, и набившего оскомину, восхваление начальства, стрелка и шестовика спас шум, раздавшийся за спиной старшего.

Картина, открывшаяся начальственному взору, была далека от ожидаемой – две группы, мужская и женская, обе только частично одетые, стояли друг против друга готовые сцепиться в один орущий, размахивающий кулаками, ком.

– Вот же…., – закончив фразу крепким ругательством, Триз, рванул к медленно сходящимся людям и, оказавшись между ними, расставил руки в стороны, заставляя пышущих гневом противников замереть.

– Не буду угрожать, – начал он, глядя себе под ноги: – Вы меня знаете – не люблю. Но если через минуту это, – последовал кивок в сторону механоида: – Не начнёт движение, – последовала короткая пауза: – То оставлю здесь! Всех! Нашли время!

– Но… Господин полковник! – Стоявший в первых рядах мужчина, лет примерно тридцати и отличавшийся идеальным сложением тела, почтительно поклонился и, льстя начальственному слуху – прозвище-позывной «Триз» было образовано из «Три Звезды», повторил:

– Господин полковник, при всё моём уважении, господин полковник, терпеть подобное невозможно. Никак невозможно!

– Так, – смягчившийся Триз, так всегда бывало в подобных ситуациях, особенно, когда всё происходило после успешной охоты, доброжелательно кивнул красавчику: – Говори, Вальтер.

– Господин полковник, – немедленно начал тот, спеша воспользоваться возможностью: – Я считаю недопустимым высказывания моих коллег, – последовал кивок в сторону продолжавших зло шипеть женщин: – В мой адрес. Особенно, когда эти оскорбления касаются…

– Да было бы чего касаться! – Выступившая вперёд своих подруг женщина, примерно ровесница Вальтера, насмешливо встряхнула крупной грудью, явно дразня и командира и Вальтера:

– Там стручок – как хомячок! – Ловко срифмовала она, вызвав за своей спиной дружный смех подруг:

– Так хотя бы стоял! Так нет же! Такая кроха и без дела висит! Уж я перед ним и так, и эдак, – покрутилась на месте девушка, принимая позы, одна завлекательнее другой: – А реакции, то бишь эрекции – нет. А ты, дружок, – соблазнительно изогнувшись, повела она бедром, приглашающе открывая промежность: – Уж не педик ли?

– Прекратить! Лиз! – Побагровевший от её выходок Триз, закашлялся и только несколько раз сглотнув ставшую тягучей слюну, продолжил: – Продолжишь – накажу!

– А-ха… Моя – завсегда готовая, – томно промурлыкала Лиз, поглаживая себя между ног: – Нынче же ночью, мой командир? Я с радостью, у вас-то, в отличии от некоторых, – блеснула она глазами в сторону Вальтера: – Всё работает. Знаю-помню.

– А ну! – Побагровевший до невозможности Триз был на грани взрыва: – Оделись, ремни в руки и вперёд! Добыча сама в трюм не влезет! А ты, – погрозил он кулаком Лиз: – Накажу. Жестко! Вычту из доли!

– Лучше – в попку, мой генерал, – промурлыкала девушка и порысила вслед за мужчинами на ходу натягивая куртку и усиленно качая бёдрами.

Зак, командир наёмного отряда "Зак-Зак", слушал доклад Триза, одновременно наглаживая кота. Гладил он котика с таким тщанием, что любой посторонний, или новичок, окажись он здесь в этот момент, был бы совершеннейше уверен в главенстве процесса поглаживания над всем прочим.

И, действительно, со стороны всё выглядело именно так.

Командирский кот, роскошная, почти пудовая туша которого возлежала на подушке алого бархата с золотыми кистями, подушка, надо заметить покоилась на отдельном столе, придвинутому вплотную к рабочему месту Зака, так вот, кот породы Мейн-кун, производил на всех не привычных к подобному зрелищу, неизгладимое впечатление. Эффект особо усиливался, когда Теодор, так звали котика, потягивался, выставляя напоказ массивные, выкрашенные в тёмный металлик, когти, или, когда зевал, разевая неприлично здоровую для любого представителя рода кошачьих пасть. А добавьте сюда фирменный взгляд, тот самый, смешанный из равных долей презрения и злобы?

Представили? Прониклись?

Вот.

Вот так же проникались и посетители Зака, впервые оказавшиеся в его личных покоях станции "Спираль", которая, оправдывая своё название, неутомимо наматывала витки вокруг прежде не особо знаменитой Зеи, ныне являвшейся магнитом для всех любителей острых ощущений и быстрого обогащения.

Завершая тему Теодора следует отметить, что его появление у Зака было окутано флёром тайны, раскрывать которую владелец пушистого монстра, не собирался от слова совсем.

Будучи уверенным, что подобная таинственность лишь добавляет очков в его личную копилку престижа, он обходил молчанием прямые вопросы касательно происхождения кота, ловко ускользая от провокаций, ни раз и не два устраиваемых ему множеством собеседников.

Другой тайной, хранимой Заком не менее трепетно, чем предыдущая, была история имени отряда. Если другие командиры отрядов охотно делились славными историями, рассказывающих о своих героических свершениях, давших начало именно их отряду, то Зак поступал прямо противоположно.

Он молчал.

Впрочем, надо отметить, что подобная тактика давала свои плоды, окутывая имя отряда – то самое, незатейливое "Зак-Зак", множеством легенд.

Так, самой распространённой, была версия, что Зак, просто удвоил своё имя, основываясь на чрезмерном самолюбии. Вторая, успешно конкурировавшая с первой, версия, клала в основу имени возглас компьютерного орка из популярной во времена до катастрофы, компьютерной игры. Ещё одно предположение, не такое популярное, как первые две теории, выводило и имя командира, и отряда от имени не то святого, не то пророка – Захария, или Закария, точного имени этого ветхозаветного персонажа никто не помнил. Что был такой, вроде как наряду с множеством других, тоже уже основательно забытых, ещё помнили, но вот чем именно он был славен, это уже было подчёркнуто мраком забвения, той самой непроницаемой пеленой, игравшей роль благодатной почвы для разного рода вольных домыслов и необоснованных догадок.

Но, вернёмся к докладу Триза.

– Таким образом, – бросая частые взгляды на экран планшета, бубнил командир охотников: – Операция, проведённая под моим личным руководством, завершилась ожидаемым успехом.

– Как и всегда, – тихо промурлыкал Зак, уже ознакомившийся с докладом.

– Как и всегда, босс, – поспешно закивал Триз, очень тщательно следивший за своей репутацией: – Благодаря мне, босс, мы заполучили Охотника-ветерана, Зелёной зоны с приемлемыми повреждениями внутренних структур. Технокра…

– Я уже видел твой отчёт, Триз, – продолжая гладить громко мурлыкавшего кота, кивнул на экран, спроецированный над рабочим столом, Зак: – Нам за твой трофей, – он особенно выделил слово «твой»: – Почти полтинник косых техники отвалили. Твоя доля, – чуть задержав руку, гладившую котика меж расставленных почти горизонтально ушей, Зак, другой рукой, коснулся экрана, обновляя информацию: – Эээ… Да, как и положено – без малого пять тысяч баллов. Ещё столько же – призовые отличившимся. Награждать кого будешь, или мне всё тебе начислить? – Последнее он произнёс нарочито безразличным тоном, не глядя на Триза.

Соблазн, подвешенный им перед носом последнего, был велик.

Десять тысяч баллов!

Огромная сумма для человека, мечтающего о своём, своём собственном отряде. В своих мыслях Триз уже не раз надевал на плечи полковничьи погоны и гордо, словно это звание и вправду было им заслуженно, выступал во главе своего отряда. Видение, такое чёткое и красочное, снова накрыло его с головой, но он сумел сдержаться.

Не сейчас.

Ещё не время.

Успеется.

– Так что, есть, босс. Я про отличившихся. Вглаз и Вантуз. Они, ну, оба. Да. Именно так. Оба два. Им долю.

– Как скажешь, – пожал плечами Зак, видевший своего подчинённого насквозь и прекрасно осведомлённый о терзавших того мечтах: – Им, так им. Как скажешь, Триз, – его рука скользнула по экрану и коммуникаторы отличившихся бойцов, сейчас отдыхавших в казарменном отсеке, вздрогнули, информируя владельцев о поступлении премии.

– Что-то ещё? – Оторвал взгляд от экрана Зак: – Если всё, то прости, мне Тео кормить пора. Да, сладенький мой? А кто у меня такой голодненький? – Засюсюкал он, поглаживая живот, вернее сказать приличных размеров пузень своего любимца: – Кто у меня… – прервавшись, он поднял голову, глядя на Триза: – У тебя что-то ещё? Говори – Тео на диете, нельзя график нарушать.

– Ну да, босс, – побледнев, Триз опустил голову и промямлил: – У нас ЧП, босс.

– Говори! – Гладившая кота рука замерла на пушистом загривке и Тео, предчувствуя нехорошее, напрягся.

– Так это, босс, такое, ну, дело. Это в общем…

– Да говори ты уже! Тшшш… Мой сладенький, – убрал он руку, не желая вымещать злость на животном: – Ну?!

– Так это, босс, – выдохнул Триз: – Вальтер Лизку трахнул.

– И всё? И это – ЧП?!

– В шлюзе, босс. Изнасиловал и за борт выкинул.

В наступившей тишине был хорошо слышен цокот когтей Теодора, поспешно ретировавшегося на более безопасную позицию.

Общий сбор отряда Зак решил провести у места преступления – технического шлюза номер шесть, расположенного палубой ниже уровня, где располагались кубрики офицеров и казармы рядовых бойцов отряда «Зак-Зак».

О его приближении, хотя самого командира ещё не было видно, возвестило неторопливое цоканье металлических подковок его сапог, временами перемежаемое тяжёлым, снова металлическим, стуком трости, которую Зак всегда брал с собой, если дело принимало официальный оборот.

Эта трость, бывшая некогда куском манипулятора механоида, служила Заку наглядным подтверждением, или, если хотите, наглядной демонстрацией своих личных боевых успехов. Сдвоенная палка отливавшего синим металла, была собственноручно выломана им из первой поверженной машины, премия от которой дала начало формированию отряда «Зак-Зак». Что это был за механоид, насколько он был опасен – тут командир вновь гасил интерес любопытствующих пеленой тайны.

Да, завалил.

Да, практически голыми руками.

Это был максимум того, что из него удавалось выжать, и всё последующие вопросы, как бы не старались собеседники, впустую разбивались о ледяную глыбу молчания, неумолимо раздвигавшую простор моря безразличия.

– Здравствуйте, дороги мои, – трость, зажатая в руке Зака, описала широкую дугу охватывая стоявших полукругом, подле Шестого шлюза, людей: – И тебе привет, – конец трости нацелился на грудь Вальтера, привалившегося, или прислонённого к сомкнутым створкам двери. И, судя по изрядно побитому лицу, половину которого занимал крупный синяк, он был именно прислонён, так как стоять самостоятельно ему было явно затруднительно.

– Что ж ты так, – со стуком опустив свою игрушку на пол, покачал головой Зак, обращаясь к виновнику общего сбора: – Ну захотел девку, ну поимел её против воли – всякое бывает, – снова покачал он головой: – Мы тут не ангелочки. Все. Верно я говорю?

Вопрос был адресован всем остальным и люди, перешёптываясь меж собой закачали головами, припоминая свои грехи и грешки.

– Я могу понять даже убийство, – приподняв трость, вернул тишину Зак: – Опять же – вот такие мы и с этим ничего не поделать. Но, Вальтер… – издав полный сожаления вздох, Зак замолчал почти на пару десятков секунд: – Но, Вальтер… – повторил он, и вдруг, внезапно сорвался на крик, яростно тыча тростью в сторону преступника: – Ты что?! Не мог другую трахнуть?! Официантку! Грузчицу! Да шлюху хотя бы! Их тут! Толпы! – Смолкнув, Зак вытащил из кармана светло серый платок, украшенный рисунком кошачьих мордашек и, постанывая, протёр раскрасневшееся от вспышки лицо: – Ну прибил бы шлюху, – уже гораздо более спокойным тоном, убирая платок в карман продолжил он: – Я бы штраф за тебя выплатил, ты б его отработал за пару лет, и – всё. Так нет! – Трость, с силой, грохнула об пол: – Ты убил своего! Члена отряда! И мне плевать, что Лиз и так всех здесь достала! Слышите? – Повернулся он к остальным: – Она, хоть и была редкостной стервой, но она была одной из нас! Одной. Из. Нас, – повторил он, сопровождая каждое слово ударом металла трости о металл пола: – И! Это! Не! Допустимо! – Практически пролаял Зак, снова вытаскивая платок.

– Но мы не звери, – вновь вернув спокойствие голосу, продолжил он: – Хотя некоторые, – красноречивый взгляд, брошенный им на отдельные личности, заставил тех глухо заворчать и попятиться назад, прячась за спинами товарищей: – Ну да вы и сами поняли, – не стал он развивать тему, переходя к главному: – Мы – люди. И мы – чтим закон. Кто его обвиняет? – Взлетевшая в воздух трость нацелилась на Вальтера: – Говорите, или молчите, признавая его невиновность!

– Обвиняю – я! – Триз, до того стоявший за спиной Зака, шагнул вперёд и в сторону, становясь перед Вальтером и всеми остальными: – Я говорю, как Второй в отряде, – кивнул он, обозначая своё положение и бойцы, дружным ворчанием, в котором преобладали одобрительные ноты, подтвердил его право обвинять от имени всех.

– Его преступление зафиксировано камерами Станции. Но Станция, чтя Закон, считает произошедшее нашим внутренним делом и устраняется от своего участия.

– Уже легче, – не скрывая своего облегчения выдохнул Зак услышав главное – желать проблем со Станцией мог только идиот.

– Запись была обнаружена при пересменке вахтенных, – продолжил Триз: – Случайно. Заступившему было скучно, вот он и принялся просматривать архив, надеясь найти что-то пикантное.

– Понимаю, – кивнул Зак, хорошо зная, как много всего и, порой, действительно пикантно-клубничного характера мог обнаружить вахтенный, имей на то желание.

– На записи, переданной нам, – заложив руки за спину, и покачиваясь из стороны в сторону в своей обычной манере, занудным тоном возобновил обвинения Триз: – Хорошо видно, как Вальтер совершает акт насилия по отношению к Лиз, а после, приведя её в бессознательное состояние посредством удара головы последней о переборку, покидает Шестой шлюз и открывает внешние створы, таким образом избавляясь от улик.

– Эээ… Триз, – Зак не стал скрывать своего раздражения: – Я прекрасно помню, что ты бюрократом был. Но вот без этого, – покрутил он пальцами в воздухе: – Без всех этих…занудствований, простыми словами, можешь?

– Можно. Он, – рука Второго указала на Вальтера: – Вызвал Лиз на беседу. Сюда. В Шлюз. Тут он её того, после оглушил, сам вышел и выбросил Лиз наружу.

– Вот так-то лучше, – улыбнулся Зак, радуясь краткости доклада: – Ведь можешь же! Ты! – Повернувшись к Вальтеру, он поднял трость, целя ему в голову: – Обвинение опровергнуть можешь? Вдруг всё не так было и запись – монтаж, сделанный твоими врагами? А вы, с Лиз, на деле, мирно беседовали о чём-то? О рыбалке, например?

– О рыбалке нет, не беседовали, – откашлявшись и сплюнув на пол кровь, дёрнул головой Вальтер: – Запись верна, всё точно так и было.

– Защищаться будешь?

– А зачем? Вы же уже всё решили, да? Скажу одно – достала она меня, и я не жалею! Ни о чём!

– Лиз многих достала, – с задумчивым видом кивнул его словам Зак: – Но убил её – ты! А своих убивать, – погрозил он пальцем парню: – Ай-ай-ай! Не хорошо. В общем так, – вытащив из кармана коммуникатор и уронив при этом на пол платок, Зак недовольно поморщился: – Ну вот… Затянули волынку! Мне уже десять минут как Тео выгуливать надо! Эх, Вальтер… Вальтер. Что ж ты так, – вздохнув, и сопроводив вздох качанием головы, Зак вытянулся по стойке смирно, увлекая за собой остальных: