Kitobni o'qish: «Учебники Судьбы. Один за всех»
Предыстория для тех, кто не читал первый том
Им было неуютно и одиноко дома. И каждому вдруг встретился человек, который предложил отправиться в другой мир начать новую жизнь.
Никто не ожидал, что новая жизнь начнётся в трюме тонущего корабля… Дети говорили на разных языках и видели, как уходят под воду их одногодки. Спас положение мальчишка, обладающий задатками лидера, по имени Роберт Аллен. Он не дал панике превратить опасность в катастрофу.
Только 33 избранника волею Судьбы и благодаря своей целеустремлённости добрались до необитаемого острова Нирадеспер. Там для них был обустроен лагерь, где уже ждал повелитель Судьбы Феликс Констанц и связанные ребята, которых все считали потонувшими. Из них им надо было выбрать только одного, кто сможет продолжить обучение. Спасённой стала малютка Соня.
Повелитель объяснил детям, что они будут обучаться необычной магии управления судьбами людей. Заклинания влияют на переплетение случайностей, приводящее к желаемому итогу. Учебниками же станут привычные для многих пять книг, про волшебную силу которых никто и не догадывался, потому что разглашение тайны карается смертной казнью.
Обучиться магии книги можно, если прожить год примерно в тех же условиях, что и её герои. Прочувствовать похожие эмоции, попасть в подобные же ситуации. Феликс представил ментора первого учебного года – Дедрика Фридхольда, огромного мужчину с пышной рыжей бородой. Он тоже живёт на острове, но не в лагере детей, и готовит специальные сценарии для каждого ребёнка, чтобы те прониклись страхами и надеждами Робинзона Крузо, получили опыт в строительстве, кулинарии, охоте, рыбалке, изготовлении мебели и изобретательстве.
В скором времени все разбились на четыре группы по уровню владения языком: «Продвинутые», «Интеры», «Принтеры» и «Элементы». Эти же группами сменялись по обязанностям каждую неделю: пока одни следили за готовкой еды, другие шили одежду и изобретали, третьи строили, а четвёртые собирали фрукты и охотились. Почти все сдружились. Почти…
Одна девочка, Кристина Стоун, решила, что Школа их всех обманывает и дурачит, а вся эта магия – чушь собачья. Кристина ушла из лагеря в поисках ответов на свои вопросы и наткнулась на пещеру, полную скелетов. Ей не дали поделиться новостью с ребятами, заперев на одинокой ферме.
С героями происходило множество приключений: от нападения диких животных до поиска клада, и у каждого была своя история, благодаря стараниям гильдии сценаристов.
Фил Лоуренс, робкий, но амбициозный мальчишка, который вёл дневник, чтобы стать ещё больше похожим на Робинзона Крузо.
Янкель Блюм на собственном горьком опыте узнал, что тайное в условиях общежития всегда становится явным.
Романтичный Жюль, кажется, раз и навсегда связал свою судьбу с нескладной девочкой Илоной.
Флоренс Грант была столь утончённой и аристократичной, что даже на острове могла себе позволить длинные розовые ногти.
Артур и Азиз подружились, став успешными охотниками.
Колоритный Хёджин с неотступно следовавшей за ним Ха Ли стал для многих образцом рассудительности, как и девочка Сачинта, никогда на людях не снимавшая хиджаб.
Машка Егорова, несмотря на сложности с иностранным языком, смогла своей харизмой занять достойное место среди лучших учеников.
Биржан Искаков старался быть рядом и защитить в качестве земляка, чего не скажешь про Юрку Ларионова по прозвищу Кактус: во время кораблекрушения он трусливо повёл себя, чем, казалось бы, навсегда разочаровал Машку.
Как и в любом обществе, среди учеников Школы завели козла отпущения, странного мальчишку Акселя Калланда, совершенно не от мира сего.
Посреди учебного года неожиданно на острове появились чужаки. Ментор объяснил им: помимо «Школы Рока» существует также Тёмная школа, антагонисты, разрушители. Сейчас они играют роль дикарей. Появился, конечно, и Пятница – мальчик Ренато Гатто, по своей воле сменивший сторону обучения.
Вызвать корабль в конце года им помог Экзаменатор. Больше всего очков он выдал Кристине. Та возгордилась и объявила себя новым вождём племени, что привело к печальным последствиям. Спасаясь от них, Кристина предала большую часть ребят, оставив их в лапах пиратов, чтобы самой скрыться на стоящем возле берега корабле.
Но всё закончилось благополучно. Год прошёл успешно. Ученики научились нескольким заклинаниям. Феликс Констанц привёз всех на корабле в столицу здешнего мира – город Бхагъяполис. Здесь у «Школы Рока» находится двухэтажное общежитие Дормвас, где им предстоит провести лето, занимаясь «кружками» – привычными уроками математики, литературы, биологии, химии, а также прочим полезным в обычном мире вещам, как например заполнение документов.
Однажды во время похода с ментором Дедриком Фридхольдом горный обвал чуть не похоронил всю группу.
Случайность?
Янкелю показалось, что он заметил в вышине человека в чёрном плаще, директора Тёмной школы Корбиниана. На него подали в суд, но загадочный человек смог оправдаться с помощью поддержки учеников, обеспечивших ему алиби.
А в целом, на отдыхе было весело: их прилично кормили, отпускали на прогулки по столице, не задавали домашку. Время пролетало легко и беззаботно, пока не наступил…
Глава 1. Первый день осени
Последний день лета
– Сегодня особенный день.
– Что?
– День сегодня будет не таким, как все.
– Это почему же?
– Не знаю. Просто так чувствую.
Секундная тишина.
– Нас же учили доверять интуиции. Будущим повелителям Судьбы без неё, как без воздуха, не прожить.
– Ты не проживёшь и минуты, если не заткнёшься, – раздался третий голос, немного сонный, немного гневный. И, кроме предвкушения особенного дня, Жюль готов был предсказать ещё одно: настал решающий момент для Артурова утра. Сейчас либо сон победит гнев, либо гнев – сон. Фил внизу, понятно, ещё с рассвета играл в шахматы сам с собой. Впрочем, он мог и дневник писать – ручек в Дормвасе, двухэтажном старинном особняке-общежитии "Школы Рока", было вдоволь, тетрадей тоже. И Жюль решил дать сну Артура ещё один шанс, а потому прекратил болтовню с Филом и уставился в окно.
Со второго этажа видна беседка во внутреннем дворе, которая приятно соседствовала с окаймлённым крупной белой галькой прудом. Так здорово просто лежать, ничего не делать и глядеть на эту картину, словно нарисованную на стене романтичным пейзажистом. Просто лежать, зная, что не надо готовить домашку (на кружках, кроме литературы, её и не задавали), куда-то спешить и с кем-то соревноваться. В своём колледже в родном Мериньяке, где Жюль проучился один только шестой, адаптационный класс, всё было наоборот: одни задания сменялись другими, минута покоя означала, что ты теряешь время. Кто-то уже стал лучше: отправил заявку на конкурс, начал готовить проект, сходил на занятие модного курса, записался на олимпиаду, а ты в эту минуту отдыхал – помогал девчушке с младшей школы разгадывать кроссворд.
Жюль не хотел возвращаться туда. Даже с теми знаниями, что им давали на летних кружках, он безнадёжно отстал от одноклассников. Его давно сбросили со скоростного поезда, который носит название колледж. И вот он лежит здесь, глядит на беседку у пруда и чувствует умиротворение.
Теперь его дом – Корвившв, или Душа мира. Огромный остров, наверное, в параллельном мире или, как им объясняли, во внутреннем пространстве Земли.
Неважно.
Главное, в Корвишве можно просто быть собой и получать удовольствие от жизни.
Оно было вдвойне ощутимее от уверенности, что сегодня особенный день.
***
– Что?
– Оглохли, что ли?! Чьи волосы, говорю, в раковине?!
– Если не рыжие, то с меня снимаем обвинения, – ухмыльнулась Соня, надеясь, что они всё-таки не рыжие. Кристина, конечно, ей ничего не сделает, но скандалить с утра не хотелось.
– Они русые.
В ответ лишь молчание. Сонька преспокойно сидела на полу возле кровати, громко чавкая жвачкой, время от времени поражая вселенную новым творением в виде прозрачно-розового пузыря. Акеми раскрашивала ногти причудливыми узорами, время от времени вытягивая руку вперёд, чтобы полюбоваться на штрих к шедевру. Ха Ли перечитывала первый учебник Судьбы, роман «Робинзон Крузо» на английском языке, время от времени повторяя наизусть некоторые строки. Слова из учебника становились настоящими заклинаниями, поворачивающими линии жизни в нужные повелителю стороны. Главное – понять, чего ты хочешь, и найти подобный момент в "Робинзоне Крузо".
Кристина продолжала с кислотным видом стоять возле раковины, наматывая на палец кольца мокрых волос. Русые волосы были только у Акеми, но та и глазом не повела в ответ на обвинение.
– Давно хотела тебя спросить, Кристин: почему ты так ратуешь за порядок? – скучавшая Соня предложила тему беседы. – Ты ж на ферме росла – там, наверное, срач невозможный…
– Он и здесь будет! Если я перестану за вами следить…
Беседа оборвалась, не начавшись. Кристина не в настроении была ностальгировать – ей хотелось рвать и метать. Причём одного конкретного человека, который преспокойно наслаждался видом буйства красок на ногте мизинца.
Лето подходило к концу, общие деньги из клада, как утверждал Юрка, выбранный казначеем класса, тоже заканчивались – скоро новый сезон, новый учебник и новые испытания, от этого росла всеобщая нервозность. Девчонки в комнате и так еле уживались друг с другом, а в последние недели вовсе стали четырьмя личностями. А у личности нет недостатков – есть лишь причуды.
– Акеми! – не выдержала Кристина и пошла в атаку. – Это твои грёбаные волосы в раковине! Почему я, мать-перемать, должна их тут терпеть?!
Девчонка оторвала взгляд от мизинца и, улыбаясь, ответила:
– Вряд ли мои. Я сегодня не была… в тех краях.
– Была. Трижды, – не дала соврать Соня, громко хлопнув перед тем по пузырю из жвачки правой ладошкой.
– И что? – флегматично спросила Акеми.
– Убери за собой! И научись это делать сама, сразу, без замечаний.
– За тринадцать лет не научилась, так ты, что ль, научишь? – глубокомысленно заметила неряха.
Кристина не двигалась, буравя взглядом блондинку и брезгливо оттолкнув кольцо из волос.
Акеми не вытерпела давления, встала и подошла к раковине прибраться, возмущённая до глубины души, будто её заставляют делать невесть что.
***
День сегодня будет не таким, как все.
Хёджин понял это, когда остался один на один с учительницей литературы. Тучный алжирец и улыбчивая аргентинка, единственные из класса, кто добровольно согласился посещать этот кружок, почему-то сегодня не пришли на занятие.
Знал бы, так позвал безотказную подругу Ха Ли… Она приходила на литературу лишь по настоянию Хёджина. Ха Ли теперь читала только одну книгу – учебник Судьбы, учила её наизусть и клала под подушку, оставив все прочие пылиться в забвении.
– Я пожалуюсь вашему начальству на посещаемость, – ворчала учительница, маленькая полная женщина в круглых очках, с коротко стриженными седыми волосами. – Стоит только задать на дом нечто покрупнее рассказа, так все прикидываются больными. Лишь бы не читать! И это будущие повелители Судьбы, хозяева мира! Куда он покатится, если вы не будете знать важнейшие книги тысячелетия?! Ну а ты-то хоть прочёл «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена»?
Вчера Хёджин хотел это прочитать, удобно устроился в кровати с книгой в руках, но спустя минут двадцать понял, что ничего не понял. Об этом он и жаждал переговорить с учительницей в надежде, что его поддержат другие. Вот только другие не явились на митинг.
– Я… э-э-э… Миссис Геринг, я начал, но не смог. Там будто специально всё сделано, чтобы отбить желание читать.
– Ради понимания шедевров мы здесь и собираемся, дорогой Хёджин. Чтобы вы знали ту литературу, за которую вы бы никогда не принялись сами. Именно она считается классикой.
– А где живут люди, которые делают книгу классикой? И сколько им платят авторы?
Миссис Геринг жеманно вздохнула, сняла очки и протёрла двумя пальцами переносицу.
– Я не знаю, Хёджин. Я бы тоже, честно, хорошенько пересмотрела список.
– Мои друзья здесь, в Школе, любят читать. Но никому не нравятся книги с ваших уроков. Разве это не доказательство того, что классика – отстой?
– Повторяю: мы читаем ту литературу, за которую вы бы никогда не принялись сами. Подростки ценят сюжет, а взрослые видят красоту в мелочах. Сюжет не так важен – он даже скучен. Банален. Предсказуем. А вот разрушить сюжет весело! Об этом и наш Тристрам Шенди.
– То есть вы учите подростков быть стариками?
– Какой у тебя дотошный ум, – захохотала миссис Геринг, приложив правую руку к груди, где поверх оранжевого вязаного свитера красовался серебряный кулон с фиолетовым аметистом. – И нет, я нисколечки не обиделась насчёт возраста!
– Но я не хотел… – оправдывался Хёджин.
– Ладно-ладно, я поняла. Открывай же первую главу, мой мальчик, и начнём проникать в ткань текста. Просто я надеялась, что уж ваша-то группа серьёзнее, чем прочие, и прочтёт хотя бы часть романа к уроку. Но, видно, самой придётся пересказывать сюжет и тыкать в нужные главы. Да уж, день сегодня будет не таким, как все.
***
– Это почему же?
– Потому что Ренато – последний из тех, кто присоединился к вашей группе, а сегодня…
– Последний день лета, – закончил за Джигмита Джигмитовича Жюль. Многие подростки в «Школе Рока» упорно вели счёт дням, даже часам (у Биржана до сих пор ходили его бессмертные заводные часики), но Жюль, едва проснувшись, это почувствовал по наитию. Какая-то утром нахлынула меланхолия и предвкушение перемен.
– Верно, круассан моего сердца, – добродушно улыбнулся шеф-повар «Школы Рока», в чьи обязанности входило также ведение летних занятий по кулинарии. Среди «Продвинутых», одной из четырёх групп класса по уровню владения английским языком, их посещали почти все ребята. Только Кристину не интересовала готовка, а Фил и Аксель принципиально заменяли популярные мероприятия одиночеством. – Сегодня последний день лета. Ренато – последний из тех, кто пришёл в ваш класс. Потому сегодня будем готовить блюдо итальянской кухни. Картошечку! Девчонки, выберите по крупной продолговатой картофелине, хорошенько промойте. Мальчишки, наточите-ка поварские ножи.
Теперь уже без споров довольные подростки в предвкушении вкуснейшего перекуса (это было одной из главных причин записаться на кружок) бросились выполнять поручения.
Картофель лежал в мешках возле арочного входа в кухню. Раковина находилась в углу, рядом с мусорным контейнером. Воду предварительно заливали во вместительную ёмкость позади краника.
Вся посуда и столовые приборы всякий раз перед началом занятий лежали на своих местах, разложенные по полочкам цвета слоновой кости. Мальчишки догадывались, что точить ножи не было смысла – они и так могли на лету разрезать бумагу. Однако сделали видимость работы, раз того хотел учитель. Интересно, на следующем острове – или где они там окажутся на второй год обучения – им выдадут шлифовальные бруски?
– Отлично! Замечательно! Каждый возьмите по длинной картофелине и следуйте инструкциям. Рецепт спрятан у того, кого Робинзон принял сперва за дьявола и испугался…
Досказывать Джигмиту Джигмитовичу не пришлось – Роб с Сачинтой уже ринулись к фарфоровому козлику на камине.
– Разбираем, ребят. Тут всего ничего ингредиентов, – Роб уже читал свой рецепт, оценивая сложность. – Правда, долго томить, так что сегодня прямо к обеду и закончим.
– Судя по составу, мы и обедать вряд ли захотим, – подметила Сачинта.
Тут и остальные, удерживая картофелину в одной руке, другой хватали рецепты.
– Как обычно: первый, кто удивит меня замечательным вкусом горячего блюда, получит к следующему завтраку великолепный десерт! – поддал жару темноволосый учитель в пиратской треуголке.
Вызов, понятное дело, принят!
Подростки ювелирно делали из картофелины гармошку, чтобы вложить в надрезы тонкие ломтики фирменной итальянской колбасы.
Сачинта, возмущённая до глубины души, выбором блюда, тем не менее не отчаивалась.
Шеф-повар сказал, что в оригинальном рецепте нет никакой замены пеперони и моцарелле. Это почему же?
***
– Не знаю. Просто так чувствую.
– Как можно чувствовать в «Лунной сонате» чесночный запах изо рта злобной женщины в накрахмаленной рубашке? Как это вообще пришло тебе в голову, Юрий? – Мисс Хаав, самая красивая и обожаемая мальчиками учительница, отодвинулась от фортепиано и сидела, словно громом поражённая. – Бетховен был влюблён в свою ученицу, он посвятил ей…
– Простите, мисс Хаав, я постоянно слышал эту песню…
– Это не песня!!!
– Да, мисс Хаав, как скажете, мисс Хаав… Я хотел вам объяснить, что слышал её обычно в исполнении Горынычихи, моей воспитательницы в детдоме. Её ж не зря так прозвали. Она, когда нас успокоит, садилась играть для души. И вот эту пес… Это самое исполняла каждый раз. Видно, себя тоже успокаивала. Но всё время путалась, потом начинала снова и медленнее, опять путалась, потом злилась, зачем-то ругала своих никудышных родителей, барабанила по клавишам и с грохотом опускала крышку. Я ж не знал, что Бетховен думал о любви. Я про Горынычиху думаю, когда кто-то исполняет эту песню…
– Это! Не! Песня! – разъярилась мисс Хаав, и сейчас её никак нельзя было назвать привлекательной. Прочие «Принтеры» в страхе нырнули под парты, а бразильянка с огромными круглыми серёжками и вовсе убежала из класса. Несмотря на красивую внешность, учительница отличалась суровым нравом. Она понимала искусство, тонко ценила возвышенное, но ледяной тон в её голосе, появлявшийся, если что-то пошло не так, мог бы соперничать по эффекту с осколками зеркала тролля в сердце из сказки Андерсена: всё доброе и прекрасное исчезало, а ничтожное и отвратительное становилось еще безобразнее.
Юрка на миг снова стал маленьким и беспомощным. Как будто и не было острова Нирадеспер, не было вольной жизни, мягкого песка, солёных брызг… Не было ничего, кроме иллюзий! Потому что всегда возвращаешься к маленьким диктаторам болот. Будь ты хоть нобелевским лауреатом, для болотных диктаторов твои заслуги – ничто. Главное – выполнять требования, и неважно, пригодятся они или нет. В большинстве случаев, больше даже навредят, чем пригодятся. Но, как бы сказал французик Жюль, «се ла ви».
Кстати, перед занятием Жюль что-то болтал про перемены. Он провожал на музыкальный кружок подругу, которую подкармливал с ложечки печёной картошкой с сыром и салями. Запах слышался обалденный, у Юрки аж слюнки потекли, потому и пролетели, видно, Жюлины слова мимо ушей. Зато от подруги новость запомнил: Кристина, которая в прошлом году чуть не прибрала власть в свои руки, сейчас вообще теряет авторитет – сегодня даже Акеми начала с ней перебранку. Мир сдвинулся с места! В отличие от Юрки, всё ещё стоящего возле учительницы.
– Юрий, можете садиться за парту, – сказала растаявшая в повседневной улыбке модели с журнала мисс Хаав. – Наше занятие заканчивается. Ракель, вернись, пожалуйста, в кабинет.
Бразильянка опасливо выглянула из-за двери, а потом, опустив голову, прошагала к своей парте. Юрка тоже. Можно было бы, конечно, вовсе не ходить на музыкальный кружок из-за характера учительницы, но делать в Дормвасе особо нечего – кружки были неплохой альтернативе сну и бесконечным прогулкам по внутреннему двору.
– Кстати, – ещё шире улыбнулась мисс Хаав, так что Юрка забеспокоился, как бы её лицо не лопнуло, – а вы знаете, какой сегодня день?
– Последний день лета, – тут же пробубнил Юрка. Биржан говорил утром, в обед «Продвинутые» прожужжали все уши, теперь вот ещё она Америку открывает.
– Верно, Юрий! А знаете, что это значит?
– Завтра осень, – ответила Илона, подруга Жюля.
– Ребята из детдома завтра в школу пойдут, – добавил Юрка.
– И вы тоже! Так что это наше последнее занятие. Надеюсь, вам нравилось слушать классическую музыку, учиться играть на фортепиано и гитаре, и…
– То есть завтра нас отправят на новый остров?
– Тихо! Я ничего об этом не знаю и говорить вам ничего не могу. – Улыбка снова сузилась до сантиметровой прямой. Про учебники Судьбы запрещалось распространять информацию. Проговорившийся лишался головы. – Просто завтра вас уже здесь не будет.
– Как так?
– А вещи собрать?
– Почему нас не предупредили?
– Я пазл не закончила.
– Нельзя же так. Это беспредел!
– Почему раньше-то не сказали?
– А когда вы сами об этом узнали?
– А я и не знала, – обидевшись на детей за чёрствость, ответила мисс Хаав. – Просто так чувствую…
Скелеты в шкафах
Высокий смуглый мужчина, кареглазый, с тугой косичкой волнистых иссиня-чёрных волос, лежащей на тонкой шее до ворота белоснежной рубашки, снился ему в кошмарах почти каждую ночь. Янкель резко просыпался, не понимая сразу, где он и как тут оказался. Потом понимание приходило, а вот желание спать пропадало, и мальчишка лежал, мучаясь от духоты, храпа соседей и тревожных мыслей про сон.
Мэтр Корбиниан, глава Тёмной школы, очень чётко видел Янкеля на суде, когда тот давал показания против него. А потом прошёл мимо, один раз взглянув исподлобья. И взгляд этот был явно выраженной угрозой. С тех пор всё лето Янкель жил в страхе обернуться и увидеть за спиной убийцу.
А где-то там, дома, осталась семья – большая, по меркам многих здешних. Семья, в которой Янкель чувствовал себя связующим звеном между прошлым и будущим. Одним из многочисленных звеньев. Среди девяти братьев и трёх сестёр он был средним. На каждые праздники приезжали ещё двоюродные братья и сёстры… Он рос обычным средним звеном, а тут стал вдруг повелителем Судьбы, одним из выбранных ею. Это многое значило, но делало его одиноким и беззащитным.
Семья – единый организм. Каким бы ни был Янкель, на помощь всегда придут родители, старшие братья, дяди и тёти, даже богатенькие дедушки или бабушки. А здесь…
Тот случай с остатками кабана, когда Янкель решил втихаря доесть такие аппетитные куски редкой добычи, раз и навсегда показал: каждый сам за себя. Нельзя брать еду просто потому, что ты этого хочешь. Не стоит надеяться на понимание и сочувствие просто потому, что ты такой, как есть.
Тут Янкель не чувствовал поддержки. Оборвалась цепь. Он не звено – он ученик крутой школы. Но не отличник, не лидер… Единственное, чем Янкель запомнился одноклассникам за прошлый год, так той самой историей с украденным протухшим барбекю, когда потом тошнило целую неделю, и проигранным слушанием по делу обвинения директора Тёмной школы.
Он единственный свидетель.
Янкель открыто говорил в зале суда, что видел мэтра Корбиниана там, в ущелье, где ученики «Школы Рока» попали под обвал, а на ментора Фридхольда напали варвары.
Мэтра Корбиниана суд оправдал, на «Школу Рока» наложили штраф за ложное обвинение. Конечно, Янкель не смог детально разглядеть человека высоко в горах и признать в нём директора Тёмной школы. Но кто ещё мог там быть? По словам ментора Фридхольда, на такое способен один лишь Корбиниан.
Вот и получилось, что Янкель стал лжесвидетелем. Без семьи, которая бы встала на защиту и выручила. Без друзей… Тех, кого Янкель позвал с собой проводить до суда, он, конечно, назвал друзьями. Только сами-то они вряд его считали другом.
Он вышел во двор развеять тоску. Как и ожидалось, все провожали уходящее лето: кто в специальной зоне готовил шашлыки на мангале, кто собрался вокруг гитаристов в беседке, кто валял дурака, кувыркаясь на лужайке. Но никто опять же не позвал его развлекаться с ними.
Никто.
Всякие одиночки Филы, социопаты Аксели, кислотные Кристины, конечно, тоже держались где-то в стороне от общего веселья. Но они же сами ненавидят людей, а вот Янкель любил дружные компании.
– Эй, Ян, идём к нам! Чего там слоняешься? – приветливо крикнул Роб, сидящий у пруда. Он отошёл от группы у мангала, чтобы взбудоражить Акеми брызгами ледяной воды. Та с визгом умчалась на другую сторону комфортной зоны отдыха, а Роб вернулся и в это время как раз заметил Янкеля.
Роб – вождь, у него словно с самого начала учёбы заложено создать дружелюбную атмосферу в классе. Потому он и поехал сопровождать Янкеля в суде, потому и позвал его сейчас.
Что ж, отказываться глупо.
– Чего хмурый такой? – тут же спросил Роб, но глаза его искали прячущуюся Акеми.
– Да так… – Янкель не хотел рассказывать об одиночестве, и потому перешёл на тему, близкую обоим. – Опять Корбиниан приснился. Боюсь я его. Вдруг мстить начнёт за участие в суде.
– Да брось! – Теперь уже Роб уставился на него. – Ты же обычный школьник. Мало ли кого ты там видел… Тем более признать не смог. Ты ему ничем не помешал. Но я его видел там, на улице, возле здания суда. Знаешь, если представить Корбиниана в костюме, что ты описывал, то, я уверен, он мне точно повстречался прямо перед тем, как меня занесло в Корвишв через портал.
***
– Он мне точно повстречался прямо перед тем, как меня занесло сюда через портал, – вдруг выпалила Машка после того, как Артур закончил под аккомпанемент акустической гитары завывающее исполнение хардроковой композиции про человека в чёрном.
– Кто? – тут же спросили сидевшие тесным кружком вокруг музыкантов мальчишки и девчонки.
– Она про мэтра Корбиниана, – пояснил Биржан, думая, что бы такое сыграть, чтобы затмить успех Артура. – Старая история. Тот был в её городе, когда…
– А давай я за себя сама скажу, – язвительно предложила Машка. – Или не буду вообще, раз история настолько старая.
– Извини, Маш… Продолжай, конечно, – согласился Биржан, тем временем активно задействовав ресурсы мышечной памяти, чтобы наиграть мелодию.
– Спасибо! – огрызнулась Машка и вроде бы даже расхотела рассказывать, но не удержалась. – В парке аттракционов этот козлина Сенька обзывал меня, подначивал и в конце концов со всей дури врезался в мой кар в «Часе пик», так что я чуть из седла не вылетела. Ладно хоть пристегнулась. Ну, я и ответила ему. Вот только он долбанулся и ухо расцарапал. Мне же этого дебила пришлось вытаскивать из кара, чтобы ему помощь оказали, а тот вместо благодарности стал на меня наезжать! Я не выдержала обиды и дала дёру… Не знала, куда спрятаться, и вдруг подумала о книжном магазине. Но!.. Самое удивительное: мне повстречался мэтр Корбиниан, но не в чёрной одежде, а в той самой, в какой и был тогда на заседании суда. Он спросил одну только вещь: «Как пройти в библиотеку?» Мне же этого было достаточно! Я решила укрыться именно там – и вот меня находит мой Наблюдатель…
– То есть ты хочешь сказать, что не Судьба направила тебя сюда, а директор Тёмной школы? – подытожил Юрка, внимательно слушавший занятный рассказ.
– Если, конечно, не думать, что Корбиниана самого могла послать Судьба, то да. Тем более, – у Машки вдруг возникло озарение, – я не встретила его в тот день в библиотеке! Значит, он туда не ходил, а лишь направил меня. Но зачем?! Я не могу этого понять, и мне страшно!
– Белый снег, серый лед на растрескавшейся земле, – бестактно прервал важные мысли Биржан, начав петь в низкой тональности, стараясь сделать голос, как у взрослого. – Одеялом лоскутным на ней – город в дорожной петле.
Кроме Юрки и Машки, из собравшейся компании никто не понимал слов, а четыре аккорда, сменявшие друг друга, не впечатлили местных музыкантов. На лицах явно читалось недоумение, и всем будто бы захотелось быть не здесь, а подальше отсюда, чтобы не испытывать неловкости.
– А над городом плывут облака, закрывая небесный свет, – наперекор всем, решил подпеть Биржану Юрка, что должно значить для непосвящённых: сейчас исполняют хит. Юрка и не мог не подпевать – это ж одна из пацанских песен, которую в детдоме умел играть любой. – А над городом – желтый дым. Городу две тысячи лет, прожитых под светом Звезды по имени Солнце...
Последние строки они спели громче, словно безбашенные фанаты на концерте. Три посторонних улыбки стали небольшой поблажкой. Машка тоже улыбнулась этому безумию, забыв свои подозрения. Слова песни, недоступные другим, закружили её в вихре фантазий.
Ей представилось, что она дома и стоит на любимой вышке зимой, а город внизу с сотнями тысяч муравьёв живёт привычными буднями. Она, повелительница Судьбы, кричит заклинание, вихрем с мириадами снежинок разлетающееся в форточки тёплых квартир, щели подъездных дверей, вентиляционные трубы.
Тем временем настроение исполнителей, как по электрической цепи, передавалось по кругу: сначала слушатели кивали в такт, потом стали дружно водить пальцами влево и вправо.
– И мы знаем, что так было всегда, что судьбою больше любим, – голос распевшегося Биржана всё больше напоминал тональность Цоя, - кто живет по законам другим и кому умирать молодым.
Машку словно током дёрнуло: про них же текст! Не был ли Виктор Цой одним из учеников Школы? А как ещё он мог оставить столько пророчеств в песнях? Взять хотя бы это: ученики «Школы Рока» живут по другим законам. Значит, им придётся умирать молодым?
– И упасть, опаленным Звездой по имени Солнце… – закончили под общие бурные аплодисменты оба певца. Причём слова «по имени Солнце» в конце пропели все слушатели.
Тревожные мысли не оставляли Машку. Последние слова явно указывали на Икара: он ведь упал, пытаясь дотянуться до светила, которое растопило его крылья из воска. Так, по крайней мере, рассказывала учительница истории в пятом классе.
Только что в мечтах Машка представляла себя повелительницей Судьбы… Не об этом ли предупреждал Цой? Они все сейчас летят к Солнцу, как Икары, молодые и глупые. Им накидали разной чепухи про Школу, но не познакомили ни с одним выпускником. Всё, что они видели, – кости в пещере! Может, их готовят на убой?
Солнце – так в Средние века называли королей.
В Корвишве и так почти Средние века, и король тоже есть.
Возможно, их обучают, чтобы исполнять волю Бренниуса Пятого или умереть. И не Судьба призвала сюда одинокую и никому не нужную Машу Егорову, а директор Тёмной школы помог Наблюдателю. Кто-то же нужен, чтобы попробовать взлететь к Солнцу и умереть.
Для этого как раз сгодится одинокий подросток.
***
– О, одинокий подросток! – Роб заметил бесхозно бродившего по двору Акселя, когда набирал команду для «Казаков-разбойников». Суть их ещё на острове объяснял Юрка, игровых дел мастер. – Эй, Аксель, идём к нам! Будешь в команде «казаков»?
Аксель застыл в недоумении. Подойти значило принять навязанные правила, разбираться в них и потом не нарушать. Не подойти значило сделать неприятно Робу, его товарищу по математическому кружку и бывшему вождю племени.
– Идём! Будет весело. Засадим всех разбойников в тюрягу, станем их пытать…
– С этого и надо было начинать общение, герр Аллен, – на полном серьёзе ответил Аксель, подходя к группе подростков у пруда. – Устроим дикие пытки, о которых «разбойники» будут вспоминать до пенсии.
Робу слегка стало не по себе, но он быстро пришёл в норму, решив, что Аксель, наверное, шутит.
