Kitobni o'qish: «Школа богатырей. Расколотая мечта»
Арка 0 – Уровень сильномогучего
Московское княжество. Лес неподалёку от Москвы.
Они объявились прямо посреди земель московского княжества. Четвёрка самых опасных существ мира. Четыре одержимника из отряда Полуночи.
Вокруг стоял глухой лес. Щебетали птахи, скакали по ветвям белки. Неба не было видно из-за переплетения ветвей. Сосны и ели стояли, угрюмо сомкнув строй, как дружина перед битвой.
– Аха-ха-ха-ха-хи-и-и!
Искажённое лицо одного кривилось дьявольским весельем. Лиловые длиннополые одежды развевались за спиной чудовища. Вместо воротника – фиолетовые павлиньи перья со сложными узорами. На плече одержимник держит огромный меч, больше похожий на тесак, размером с дверь.
– Слишком заросло московское княжество! Кречет поправит!
Вжух! Вжух! Кречет взмахнул мечом и оставил в пространстве две гудящие дуги. Хрясь, бам-бам, грахм, скри-ип! Деревья по обе стороны от одержимника на несколько полётов стрелы попадали, как подкошенные.
Скраз! Скраз! Скраз! С неба ударили красные молнии. Рядом с Кречетом вышагивало чудище, обликом похожее на огромного, вставшего на задние лапы пса. Зубы оскалены, глаза горят красным холодным блеском.
Молнии подожгли поваленные деревья, пламя вскинулось, распространяясь по всей площади. Молнии все били и били.
– Зол! Как я зол! – рычал пёсиглавец, отчего буря молний становилась лишь яростнее.
Скри-ип! Скри-ип! С жутким скрипом над пожаром растянулись куски искажённого пространства. Языки огня вспыхнули и заплясали ускоренно, разом охватив все поле и почти сразу опали. От поваленных деревьев остался один пепел.
– Нет следов, нет проблем, – проскрипел ломкий детский голос. Мальчик с выражением лица взрослого человека был одет в голубой кафтан с высоким воротом. Лицо скучающее, кажется, сейчас зевнёт от скуки. На груди вышиты большие изображения улитки.
– И му-узыка! Не хватает му-узыки! – воскликнул звонкий голос. Небольшой парень в синем наряде. Его шапка с изогнутой тульей лихо клонилась набок.
Парень поднёс дудочку ко рту и заиграл. От него полилась видимая глазу мелодия. Она кружилась над одержимниками, позёмкой мела по земле. Пепел взметнулся и пропал, оставляя ровную плотную как камень землю. Там где только что стоял девственный лес, теперь простиралось гладкое, как колено, пространство.
– Аха-ха-ха-хи! – переливами хохотал человек с гигантским мечом.
– Р-р-рау! – рычал пёсиглавец.
– Ка-ак скучно, – в зевке рвал рот мальчик.
– Музыка! Искусство! – кричал дудошник, не отрывая инструмента от губ.
Мелодия взвилась и заполнила все вокруг. На пару мгновений над каждым из существ стали видны страшные злобные тени, которые плыли за их плечами и вливали дьявольскую мощь в хрупкие человечьи тела.
Потом мелодия потускнела и пропала. Она стала просто музыкой. Оскаленные морды исчезли. Теперь лишь четыре страшных существа топали по голому пространству, а над ними летела тоскливая траурная музыка погребальной песни.
Отряд Полуночи шел хоронить московское княжество.
***
Высоко в небе летел одинокий ворон. Зелёный глаз обозревал огромное пятно гладкой спёкшейся от жара земли. Размер пятна был никак не меньше пространства, занимаемого московским кремлём. А может и больше.
В темноте библиотеки неподвижно застыл высокий человек с длинной чёрной бородой. Его разум пребывал внутри себя – в месте, именуемом палатами ума. Харитон, первый библиотекарь московского княжества, руководитель тайной службы князя Александра тихо говорил в пространство:
– Отряд Полуночи выступил. Настало время показать им силушку богатырскую…
***
Дин-дон! Дин-дон! – звучали колокола на колокольнях всех окрестных деревень.
Банг-банг-банг! – вторили им тревожные рынды.
– Дин-дон, дин-дон! Банг-банг, банг-банг! Опасность! Опасность!
Напуганный люд толпами собирался на площадях и лобных местах. К ним выходили гридни, не меньше сотника, или настоятели местных приходов.
– Опасность! – повторяли они следом за колоколами. – Надобно уходить. Вещи не берите, лишь скотину, которая не задержит в пути.
Люди перешёптывались:
– Что случилось?
– Кочевые? Нет, не могут они так далеко в леса забраться!
– Опасность из Запредельного? Но лес тот далече…
Люд терялся в догадках, но собирался споро. Не было ни паники, ни свалок. Взрослые брали в охапку детишек. Седлали коней. Телеги брать воспрещалось.
– Главное – скорость, – говорили глашатаи. – Опасность наивысшая. Но богатыри сдюжат!
И по рядам летело:
– Богатыри сдюжат!
– Конечно сдюжат!
– Во все века справлялись…
А на краю княжества посреди Запредельного леса все ещё поднимались дымы из расколотого котлована, который не так давно был полигоном школы богатырей.
***
– Быстро они узнали? – воскликнул Темпеста. – Не надо было бахвалиться…
– Харитон, – проговорил Лютик. – Когда я скрывался, больше всего на свете опасался его вездесущего ока.
– Аха-ха-ха-хе-хе-хи-и! – Кречета трясло и корёжило от смеха. – Теперь мы подготовились. Воронёные нам не помеха! А остальные измельчали так, что тьфу. Повторим демонстрацию силы?..
Он снял с плеча меч, больше похожий на дверь сарая, и взмахнул им. Воздух страшно загудел, деревья по правую руку от одержимника закачались и попадали вдоль срезанных наискось стволов.
– Повторим, – проговорил мягкий очень правильный голос, который вылетал из звериной пасти пёсиглавца. Темпеста вскинул лапу к небу. Загрохотало, облака в вышине начали закручиваться в спираль.
Маленький мальчик, что шёл последним не проронил ни звука. Лишь прищурился сильнее и будто бы прислушался к чему-то.
– Странно, – проговорил он скрипучим голосом. – Он – один!
– Один?! – Лютик недоверчиво поглядел на Скрипеня. – Они умом тронулись? Один, против нас всех?
– Аха-ха-ха-хи-хи-хе-хо-о! – затрясся Кречет. – Неужели опять воронёный? Вот и отомстим!
– Нет. Это не воронёный, – напряжённо проговорил Скрипень. Его тряхнуло, будто Прутик вновь пытался выйти из-под контроля.
– Кто-то знакомый? – приподнял брови Лютик.
– Буслай! – проговорил Скрипень, глаза Прутика недобро сверкнули. – Это Буслай!
– Он теперь у них за главного, – напомнил Лютик. – Кто-то пытается его в сильномогучие рядить… Но я не верю. Видал я его в бою во время войны. Даже с Грохом не мог управиться…
– Хотите я с ним разберусь? – спросил Темпеста. Движения когтистых рук все ускорялись, в небе зарождался вихрь из тяжёлых чернеющих облаков. – Меня не было с вами во время последней войны, надобно навёрстывать…
–Аха-ха-ха-ха-хи-хи-хе-е! Раскатала губу, псина! Он мой! Мой!..
Вдоль леса пронеслась волна плотного воздуха. Это было столь неожиданно, что Лютик едва не выронил дудочку. Вихрь Темпесты распался, облака освобождённо разлетелись по всему небу.
– Что это? – заскулил пёсиглавец. – Так не должно быть!
Он передёрнул мохнатыми плечами.
– Аха-ха! Богатырю не терпится схлестнуться!
Кречет взмахнул огромным мечом, нагнетая мощь. Скрипень и дудошник поспешно отступили с его пути. Хохочущий одержимник застыл, подняв гигантское лезвие. Обычно из такого положения он раскалывал землю.
Дун! Дун! Дун! Дун! Сверху, словно огромные ноги чудовищного животного упали четыре толстенных в два обхвата взрослого мужчины ствола. Все они имели темноватый цвет, все ударили точно в те места, где стояли одержимники.
Темпеста кувыркнулся в сторону, Лютик тоже успел отскочить. Кречету бревно угодило прямо в поднятый меч. Граум! Раздался скрежет, деревья вокруг полегли от силовой волны.
– А-а-ах! – одержимник скривился от боли. Меч ощутимо качнулся, но выдержал. Удар отдался в ладонях так, что больно стало даже демону. Бревно рухнуло в сторону и застыло, притворяясь обыкновенным. Хотя какое же оно обыкновенное, коли со всего маху врезалось в лезвие меча, а на нем ни зарубки.
Скрипень вскинул руки. Зиу! Зиу! Пространство над падающим в него бревном треснуло и разошлось, ударили столбы света. Ствол над мальчиком замедлил ход, а потом встал, мелко подрагивая.
– Так-то! – воскликнул Скрипень.
Без предупреждения бревно рухнуло вниз. Баум-м! Дрожь разошлась по земле от места удара. Одержимника бросило в сторону. Он распластался по земле, ошалело вращая глазами.
– Что же это… – проскрипел он. – Мои лучи нельзя преодолеть!
Ствол остался стоять, будто тоже был обыкновенной деревяшкой, хотя обыкновенную деревяшку луч Скрипеня раздавил бы в труху.
– И это он ещё не явился, – с восхищением молвил Лютик. Пальцы торопливо нащупали дырочки на дудочке. Мелодия полилась тихая и успокаивающая.
Она обнимала стволы, словно чистая тряпица дорогие подарки. Те по прежнему оставались неподвижными.
– Чего ты их баюкаешь, это просто деревяшки! – крикнул Кречет. Меч уткнулся в землю, одержимник сжимал и разжимал кулак, чтобы унять боль. – Как больно!
– Они пропитаны земной тягой, как соты мёдом! – сказал Скрипень. Мальчик поднялся и встал так, чтобы видны были все четыре ствола.
– Приготовимся, – проговорил Темпеста. – Скоро он будет здесь!
– Я один справлюсь! – крикнул Кречет, подхватывая меч. – Я – лучший из отряда Полуночи!
Он с размаху вдарил по одному из брёвен. То унесло вдаль, оставляя в зарослях полосу поваленных деревьев. Остальные стволы не двигались, Лютик длил мелодию.
Земля застонала и задёргалась. Деревья вибрировали, роняя хвою. Напряжение в воздухе нарастало с каждым мгновением. Одержимникам казалось, что воздух сделался плотным, как болотная жижа, и обнимает их со всех сторон.
– Ах тыш! – взвизгнул Кречет и взмахнул мечом. Лезвие двигалось замедленно, словно и правда, рассекало невидимую субстанцию. Темпеста затравленно озирался, не зная откуда появится опасность.
– Даже Микола на такое не способен, – проговорил Лютик. – Я его видел…
Скрипень прислонился к одному из темных стволов. Руки наготове.
– Появись только. Обездвижу, заморожу, остановлю…
Ши-их! По вершинам елей словно пробежал ураган. Солнце заслонило что-то большое и стремительное. Ши-их! Ши-их! Уже с другой стороны.
Одержимники крутили головами. По кронам деревьев стремительно скользил человек. К ступням на манер лыж пристали две половинки ещё одного чёрного ствола порезанного вдоль. Небесный витязь резко затормозил. В сторону одержимников полетели вывороченные с корнем деревья.
Кряк! Лютика смяло и унесло. Вжух! Вжух! Кречет разрезал мчащую в него ёлку на четыре части. Бам! Бам! Скрипеня и Лютика вмяло в землю двумя "лыжами"-стволами.
На стволах стоял щуплый невысокий человек с пышной седой шевелюрой. Лицо его было сурово, глаза сверкали яростным блеском.
Из-под одного располовиненного бревна торчали ноги Прутика, из-под другого вытянутая рука сжимающая дудочку.
Кречет оскалился и поднял меч. Темпеста зарычал и вскинул когтистые лапы, оплетённые молниями. Богатырь повёл бровью, два темных бревна скакнули и с размаху влепили одержимникам с тыла, третье свалилось сверху.
Ствол, что отбросил вдаль Кречет, выпрыгнул из леса по высокой дуге и припечатал одержимника. Тот пытался парировать, бревна тут же изменили движение. Бламс! Одержимник оказался зажат между ними, только и мог, что осыпать окружающих ругательствами.
Темпеста полоснул заднее бревно когтями, на нем остались пламенеющие полосы. Второе бревно встретил локтем. Громыхнуло, чудом уцелевшие деревья с хрустом вырвало из земли. Они разлетелись по лесу, разбрызгивая комья земли, как капли крови.
– Кто это здесь безобразит? – строго спросил Буслай, недобро зыркая на непрошенных гостей. – Пришли незвано, так ещё и лес портят?!
– Аха-ха! Я бы на твоём месте не о лесе, а о своей шкуре беспокоился.
Кречет яростно отпихнул бревна, сжимавшие его. Вернее попытался отпихнуть, стволы не сдвинулись ни на волос. Одержимник мог только дёргаться и скрипеть зубами.
– Дайте мне силы! – взревел он.
– Я единственный свободный…
Не успел Темпеста договорить, как его сгребло двумя стволами, словно дракон ухватил пастью. Развернув пёсиглавца вверх лапами, бревна вонзили его головой в землю.
Бам! Все кругом содрогнулось.
– А гуторят, что в русском люде земная тяга хиреет, – прогудел воин. – Для чего ж сила, коли противники слабаки.
Кречет взревел совсем уж нечленораздельно. Он вскинул руки и выкрикнул: – Сила Полуночи! Приди!
Рука с дудочкой, ноги Прутика и задние лапы Темпесты тут же перестали дёргаться, зато Кречет закричал яростно и раздвинул сжимавшие его бревна.
– Ар-ха-ха! Теперь повоюем!
Он взмахнул своим чудовищным мечом. Лезвие заскрежетало по брёвнам, но на сей раз, они не улетели вдаль, лишь тяжело отскочили на пару шагов.
Избегая удара, Буслай соскочил с "лыж".
– Ах-ха-ха! – заливался Кречет. Он подопнул одну из "лыж", под ней лежал распластавшийся Прутик. – Живой?
– Если бы я помер, ты бы не махал мечем так легко, – злобно отозвался Скрипень, тяжело подымаясь на ноги.
Из-под второго полубревна показался Лютик, тут же принявшийся изучать дудочку – не треснула ли. Темпеста с трудом поднялся на ноги, его пошатывало:
– Р-ра! Что это! – отрывисто гавкнул он и добавил правильным, но ломким голосом. – Отчего такая слабость?!
Буслай нахмурил брови:
– Это и есть ваша знаменитая способность отряда Полуночи? – на лице богатыря сверкнула улыбка. – Тогда вы явно просчитались, собравшись вместе.
Бам-бам-бам! Бревна вновь ожили. Шлёп! Одно из них загребло Темпесту, с придушенным визгом его отправило в полет. Вдаль удалился звук ломающихся стволов и хруста.
Бам! Сраз-з-м! Удар, идущий в Лютика, Кречет заблокировал мечем и злобно откинул бревно.
– Дерись со мной, трус! – крикнул он. Лицо его кривилось от высокомерия и злобы.
– Сейчас, только тараканов передавлю! – расхохотался богатырь.
Бам-бам-бам! Лютик и Скрипень присели от страха. Со всех сторон в них неслись бревна, норовя вбить в землю или запустить в полет, как Темпесту. Кречету некогда было скалиться, он кружился, ловко отбивая удары. Но о том, чтобы атаковать самому речи быть не могло.
– Ну уж нет! – проскрипел Скрипень. – Это слишком опасно! Сила, вернись!
Он словно налился значимостью. Один из ударов проскользнул сквозь стену стали, которую ткал Кречет. Скрипень остановил бревно вытянутой рукой.
Кречет тут же убавил в мощи, удары богатыря стали тяжелее, меч стал проседать.
– Я тоже пожалуй верну силу, – Лютик выдал трель и отскочил в сторону. Следующий же удар снёс Кречета, хотя тот и успел подставить меч. Его протащило по кругу, ноги оставляли в земле две борозды.
Бам-бам-бам-бам! Перед богатырём тяжело встали стоймя четыре огромных бревна. Половинки пятого услужливо подскочили под ноги и тут же прилипли.
– Вот мы все и выяснили, – сказал Буслай. – Пока вас четверо – вы мне не ровня!
– Но и ты с нами ничего не поделаешь, – оскалился Скрипень. Грудь его тяжело вздымалась. Лютик выглядел не лучше.
Из просеки показался пёсиглавец. Шерсть все ещё встопорщена, но на морде следы крови. Удар по ослабленному носителю не прошёл бесследно.
В голосе богатыря зарокотал гнев.
– Поделать не поделаю, но чтобы прогнать вас с земли московской силушки хватит.
Бревна взметнулись в воздух и затарабанили по одержимникам, словно молотилка. Удары сыпались столь споро, что ни один из полуночников не успевал толком использовать свои способности. А удары столь мощны, что даже Кречет предпочитал не принимать их на меч, а отводил в сторону.
И одержимники дрогнули. Почти у всех в голове появилась мысль, а что было бы, явись Буслай не один. Если бы здесь был тот воронёный или белоголовый калика, а то и оба вместе. Все могло бы кончиться отнюдь не так благополучно.
– Отступаем, – крикнул Скрипень и пустился в бегство. Его преследовало бревно, пару раз хорошенько заехав пониже спины. Следом побежали остальные.
Их преследовал Буслай, угощая беглецов увесистыми ударами, пока они не догадались разбежаться в разные стороны и пустить в ход все свои скоростные качества.
Но и после этого стремительная тень на брёвнах-лыжах долго носилась по верхушкам елей, пока окончательно не убедилась, что одержимая напасть покинула границы княжества.
Арка 1 – Лекарство для Варвары
Сказ 1 – Любимка и чудище
Московское княжество. Москва. Кремль.
– Чудище! Чудище идёт!
Толпа детишек весёлой гурьбой выбегала из дворов на улицу.
– Мишка, айда чудищу дубасить! Она опять свою морду высунуло!
– Айда!
Бам-бам-бам! По улице, что рядом с кремлёвской стеной, шагали две огромные ноги, каждая величиной с человека. Между ними было закреплено кольцо, а в нем висела девушка. Её темно рыжие волосы были собраны в две аккуратные косицы, платье со множеством завязочек, и каждая аккуратно затянута в бантик. Босые ноги девушки безжизненно плыли над булыжной мостовой.
– Чудище! Чудище!
Стайка ребятни весело бежала сзади. Шух! Камень прилетел и ударился в затылок девушки. Он отскочил, девушка никак не показала, что она это заметила.
– Камни её не берут, – прокричал маленький мальчуган.
– А давайте чудищу навозом закидаем, – предложил заводила ребят, конопатый Мишка. Остальные засмеялись.
– Да! Навозом её! Будет знать, как ходить…
Бам-бам-бам. Девица словно не слышала. Её механические ноги все так же ровно отмеряли расстояние. Механические ноги подарил Данила-мастер из Тулы, они позволяют пройти там, где колеса не проедут. И земной тяги надобно совсем ничего. Куда сложнее отбросить летящий в голову камень. Но и этому она научилась. Пришлось научиться.
Ребята набрали конских каштанов в обе руки.
– В голову кидайте! И в ноги, – увещевал забияка. – Все разом! От всех она не увильнёт!
– Да, – кричала ребятня в ответ. – Пусть воняет! Пусть все чуют чудищу!
Ребята замахнулись, девушка не сбилась с шагу, только кажется чуть втянула голову в плечи.
– Пли!
Хлоп! Граум!
Из под ребят словно землю выдернули. Они пороняли каштаны и попадали на них сверху.
– Фу!
– Бе-е!
– Да как вы смеете?! – раздался над ними звонкий голос. – Да это же Варька, дочка первого библиотекаря! Она… Она за Русь пострадала, а вы её чудищем называете!
Перед детьми появился юноша лет четырнадцати, золотоволосый. Небесные глаза грозно сияли.
– Да чудище она! – завопил Мишка обиженно. – Продала свои ноженьки перводемону, вот и вышагивает теперь! Мне тятька говорил…
– Аррр! – Любимка зарычал совсем уж нечленораздельно и хлопнул в ладоши. Ребят разбросало в разные стороны. Раздался хохот и визги, словно это были игры. Но когда дети вскочили и увидали его лицо, даже самый глупый понял, что это не шутки.
– Бежим! – пискнул Мишка, и все бросились врассыпную.
– Да я вас! Мечи-качи! – Любимка хотел рвануть следом, но на плечо легла лёгкая рука.
– Успокойся, Любим. Пускай их…
Голос Варвары звучал слишком ровно.
– Не могу я успокоиться, Варька! – повернулся к ней отрок. – Ты же из-за меня пострадала! Как они могут?! Как?!
– Они ещё маленькие, не понимают…
Варвара отвернулась, переступив огромными стальными ножищами. Её собственные безжизненные ноги качнулись и замерли.
– Ёшь-матрёшь! Если их сейчас не научить – кто из них вырастет?
Он яростно зыркал по сторонам, но детишек уже не было видно.
– А ты повзрослел, Любим, – проговорила она, искоса глянув на него.
Он оглянулся и побледнел.
– Варька! Ты чего это?!
Он подскочил к ней и осторожно коснулся босых ног.
– Холоднючие какие! Ты чего же себя довести решила?! Отчего не обулась?!
Он напустился на неё, квохча, как курица над цыплёнком. Больше не смущаясь, он принялся растирать ноги, потом дышал на них и снова тёр.
– Прости, я просто забыла. Не чувствую… их… – перед взором девушки все расплылось. Варвара моргнула и вдруг поняла, что глаза полны влаги. Попыталась нахмуриться – что за ребячество такое? – и обнаружила, что щеки подпирает улыбка, широкая и счастливая…
– Я мигом! Не уходи! – выкрикнул Любим и, вшух, исчез.
Она своим нетренированным в воинских науках взглядом даже не уловила, куда он пропал.
Все ещё улыбаясь, Варвара поспешно вытерла глаза. Любим вырос. Настоящий богатырь. Его мечта сбылась, не жалко и ноги отдать за такое. Она поглядела на свои безжизненные ступни и вздохнула. В последнее время и правда забывала о предавших ее ногах.
Шух.
– Сейчас! Мы тебя оденем!
Он уже вернулся. Его руки заботливо натянули на нее шерстяные носки, а следом красивые сапожки. Где и отыскал? Неужели специально для неё купил? Ещё и размер откуда-то узнал…
Сразу сделалось тепло. Но не ногам, их она по-прежнему не чувствовала. Тепло стало в груди.
– Тили-тили тесто! Жених и невеста!
– Любимка чудищу полюбил! Богатырь называется!
Детвора вернулась. Любимка гневно повернулся к ним и прокричал:
– Да! Бегите и всем расскажите! Богатырь Любим Варвару полюбил! И если кто её только пальцем заденет… Да что пальцем, словом злым, взглядом недобрым коснётся! Дело будете иметь со мной! Я двух одержимников победил, и вас не пожалею! Поняли!
В небесах громыхнуло, туча набежала на солнце. Через землю побежала и коснулась ног ребятни неприятная грозная дрожь. Они так и порскнули подальше от этого бешеного, который чудилу защищает..
– Любим, ну зачем ты так…
– А затем! Ты за меня ноги отдала, а я за тебя жизни не пожалею!
– Для этого не надо было так говорить, как сказал, – прищурилась Варвара. – Мог бы братцем назваться…
Он вдруг засмущался, не зная куда деть глаза и руки.
– А и правда… Ну… Я… Это… – из квохчущей курицы разом превратился в неуверенную овечку. Варвара улыбалась все шире, а в груди и вовсе полыхал пожар.
– Я за ними просто повторял! – нашёлся Любимка, и по-прежнему опустив глаза, добавил торопливо. – Ну все, Варька. Недосуг мне тут! Надобно спешить. Это… богатырские дела ждут.
Шух! И он пропал, так же быстро, как до этого.
Варвара никак не могла унять улыбку. Отчего парни такие дураки?!..
Шух.
– Ты, это, про сапожки не забывай! Поняла? Ноги беречь надобно! Я обещал, что найду способ, и я его найду! На своих двух будешь бегать! А эти ходули Шестерёну отдадим. Пусть слюни пущает на изобретение Данилы-мастера…
Шух. И он опять исчез. Варвара продолжила свой путь, но теперь на душе была совсем другая погода.
***
С тех пор у Любимки в голове засела эта мысль. Лекарство! Я должен отыскать лекарство для Варьки. Должен существовать способ. Не может она всю жизнь проходить на этих железяках.
Он отправился к Харитону. Терем, в котором располагалась княжья библиотека, напоминал чудовищное скопление хаотично наваленных брёвен и досок, которые, тем не менее, смело возносились ввысь, хоть и кренились на разные стороны. Не смотря на это строение пережило не один ураган и даже пожары были ему нипочём. Любимка подозревал, что тут не обошлось без земной тяги.
Писаря Листка, которого он хорошо знал, не было в городе, поэтому отрок миновал писарскую избу и сразу отправился к неприметной двери библиотеки.
– Дядька Харитон! А дядька Харитон! – внутренности чудовищно изогнутого здания библиотеки сразу заполнилось его звонким криком. Все доступные поверхности стен были заполнены полками, на которых стояли бесчисленные книги. Лестниц и поверхов здесь отродясь не было, все внутреннее пространство было опутано верёвками и канатами, по которым, как огромный паук, стремительно передвигался первый библиотекарь.
Обо всем этом Любимка слыхал от Варвары, ибо в библиотеке всегда царил мрак. Окон первый библиотекарь не жаловал, считая что солнечные лучи вредят пергаментам, а из освещения допускал только одинокую крохотную свечу на столике у входа.
– Кто тебя пустил? – вместо приветствия грозно пророкотало из темноты.
– А ить никого нет! – дёрнул плечом отрок и тут же ринулся в атаку. – Варька! Её обижают! Детвора! Надобно лекарство! Найти!
Конечно это слабо походило на связный рассказ, но дядька Харитон умнай, он и так поймёт.
– Я дал ей ноги, – пророкотало из темноты. – Этого достаточно.
– Что-о?! – так и взвился Любимка. – В неё ребятня камнями кидается, чудищей зовут.
Шух. Темнота зашевелилась, прямо перед отроком соткалась чёрная вьющаяся борода. Среди неё мелькнули сардельки губ, огоньки свечи отразились в двух затемнённых стекляшках, за которыми первый библиотекарь прятал свои волшебные глаза.
– Знал бы ты, как меня называли в её годы! – губы изогнула усмешка, стёклышки качнулись, сверкнув отражёнными огоньками.
Любимка вздрогнул от неожиданности и скривился от досады. Но праведное негодование тут же смыло все остальные эмоции.
– Ёшь-матрёшь! Нельзя всех по себе ровнять! – он вдруг смутился и приосанился. – И у тебя не было меня! Разве не для того нужны друзья, чтобы помогать?!
Харитон замолчал, вновь отодвинувшись в темноту. Он вспомнил себя – юного и безбородого, и от этого ещё более нескладного и уродливого, чем теперь. Не зря он прятался во мраке, не зря.
А рядом с собой память нарисовала ладного парня и девицу красавицу с темно рыжими волосами и карими глазами.
Нет, был у меня друг. Князь Александр. И подруга была! Не смотря ни на что…
Он отогнал глупые мысли. Что было – то ушло. Теперь все иначе. И думать нужно о проблемах насущных.
– Не досуг мне по пустякам отвлекаться, – проговорил он. – Но тебе я препятствовать не стану.
В груди Любимки вспыхнула надежда. Да! Дядька Харитон мне поможет!
– Ты можешь пользоваться библиотекой. Только книги проси у писарей или Варвары. Я не люблю шумных посетителей…
– А как же… – разинул рот отрок.
– И поговори с Черником. Скажи – я велел…
Шух. Клац-клац. В следующий миг Любимка оказался снаружи перед запертой дверью. Даже не понял какой силой воспользовался первый библиотекарь. То ли земной тягой, как другие богатыри, то ли Зелёным Сглазом, страшной силой глаз истинного дива.
– Тьфу, пропасть! – в сердцах топнул ногой. – Вроде и не запретил, но… Толку мне от его книжек…
Костеря Варькиного отца на разные лады – собственную дочь не жалеет! – повернулся к писарской избе. Когда нёсся к Харитону, даже не заметил, что дверь прикрыта, а ставни подняты.
Он сунулся внутрь и увидел Черника, расхаживающего меж писарскими столами заваленными свитками, и глаголющего в пространство:
– Полуденицы – нежить, которая не смотря на опасность и распространённость, не вызывает протестов у местного населения. Простой люд предпочитает мириться с их соседством и не жалуется на полудениц гридням и богатырям. Своими силами они тоже не борются с сей напастью.
Любимка недоуменно закрутил головой, кому же это он диктует. В избе кроме их двоих никого не было. Черник тем временем спросил сам себя:
– Почему же? – вскинув указательный палец, важно продолжал: – А потому, что тёмные крестьяне видят в полуденицах родню, ибо это переродившиеся девицы. Либо они умерли из-за несчастного случая, либо были принесены в жертву старым богам и демонам. Они вернулись из-за края, чтобы мстить. Но Бог ограничил их способности. Они появляются лишь посреди поля и только в полдень. Поэтому крестьяне мирятся с этим явлением, просто сворачивая работы и уходя с поля на обеденный перерыв.
Писарь то и дело посматривал на один из столов. Любимка вытянул шею и подошёл ближе. Со стола как раз соскользнул пергамент. Черник подхватил его и осмотрел.
– Прекрасно, – пробормотал он. – Следующий.
Он взял из стопки чистых пергаментов новый лист и так скоро положил его на стол, что зацепил чернильницу. Та перевернулась и залила лист чернилами.
– Мечи-калачи! Вот недотёпа!.. – пробормотал Любимка и хотел помочь писарю, но тот невозмутимо заложил руки за спину и вновь начал диктовать.
– Полуденицы очень опасные твари, в том числе и для богатырей. Оружие полуденицы серп и ворожба. Серп она заряжает мощной природной энергией тления, от которой не убережёт даже земная тяга. Ворожба же настолько сильна, что некоторые, особо сильные, полуденицы могут появиться даже глубокой осенью, внушая поле спелой ржи прямо в голове жертвы…
Любимка вытаращил глаза. Разлитые чернила двигались по листу, отступая от верхнего края. Там, откуда они ушли, оставались ровные строки, выведенные красивым подчерком.
– Коли необходимо спасти человека, подпавшего под ворожбу, надобно вступить в боевой контакт. В таком разе поможет уклонение от режущих ударов. Потому что щит из земной тяги серп полуденицы пробивает. Мёртвая сила лишает земную тягу эффективности…
– Ёшь-матрёшь! Черник! Нас так заставляет с пером пыхтеть, а сам таким мухлежом занимается!
Писарь вздрогнул, чернила дёрнулись и расплылись по листу, закрывая уже написанные строки.
– Любим, – писарь сверкнул на отрока очами и тут же опустил взгляд. – Зачем явился. Занятия только завтра. Ты же знаешь, я не…
– Черник, хорош оправдываться. Мне дядька Харитон велел к тебе обернуться. Сказал – умнейший человек! Все знает!
Щеки Черника заалели, из-под бровей сверкнули глаза.
– Он, правда, так сказал?
– Конечно! Ёшь-матрёшь! К чему мне врать?
Писарь тут же вернул себе строгий вид.
– Да чтобы выудить из меня то, что ты хочешь!..
Но Любимка больше не слушал.
– Хватит толочь воду в ступе! Расскажи, как ноженьки Варвары спасти можно?! Все сделаю, ради этого!
В избе повисла тишина. Черник вновь поглядел на Любима, на лице отразилась скорбь, будто кто-то умер. Писарь тяжко вздохнул и заговорил, настолько тихо, что отроку пришлось придвинуться и напрячь слух.
– Вообще-то моргулов я хотел дать вам ближе к зиме, но коли ты настаиваешь…
– Моргулы? При чем здесь моргулы? – вскинул брови Любимка.
Черник снова вздохнул и терпеливо продолжил:
– Увечье девице нанесли тёмные твари. Их сила схожа с силой полуденицы, но гораздо мощнее, ибо они кормятся мраком ночи. И от них также не помогает земная тяга, помогает лишь жар сердца и истинная любовь.
– Почему же ей не помог её жар? – спросил Любим, нахмурившись. – Ведь она сделала это… Сделала… Из любви!
– Потому что она защищала не себя, а тебя. Она принесла себя жертву. Сознательно принесла. Жертву нельзя защитить жаром сердца, наоборот, ты сам предлагаешь моргулам забрать то, чем жертвуешь.
Отрок похолодел. Так вот что Варвара учинила ради него. Раньше думал, что все вышло случайно. Моргулы нападали, Варька его защищала и от того пострадала. Но теперь выходит, что она пожертвовала собой, чтобы спасти его.
– Моргули отъели её ноги, не физические, а душевную их часть. Её ноги теперь все равно, что мёртвые, – Черник пожал плечами, словно извинялся за бессилие.
Любимку бросило в жар. Потом в холод. Все равно, что мёртвые. Как это страшно звучит. Следующие слова Черника упали, как топор палача:
– Увы, но Варваре может помочь лишь одно лекарство – лекарство от смерти. Мне жаль, но на данный момент в мире нет ничего, что подходит под это описание…
