Kitobni o'qish: «Внук Чингиз КАНа»

Вместо пролога

Минутная стрелка замерла напротив цифры 12.

Затрещала открывающаяся дверца дупла, и из глубины показалась любопытная механическая кукушка.

«Ку-кук, ку-кук, ку-кук…», ─ раскрывая стальной клюв и хлопая тонкими медными крыльями, беззаботно отсчитала часы убегающего времени.

Маятник равнодушно раскачивался, приводимый в движение силой земного притяжения часовых гирь.

Золотистое зеркало маятника поблескивало в такт движения, и доносилось знакомое часовое «тик-так, тик-так, тик-так».

Старинные часы так удобно висели на стене в большой комнате у окна , что любопытная кукушка, прежде чем спрятаться на целый час в дупло, осмотрелась и заметила одиноко гуляющего во дворе мальчишку, лениво зевающего пушистого рыжего кота и черную взъерошенную ворону.

Нежное, почти летнее солнышко заливало теплом стеклянные глаза кукушки, она смежила веки и попятилась внутрь механического чрева антикварного хронометра. На целый час.

А в это время во дворе кипели нешуточные страсти. Расскажем об этом подробнее.

Прогулка

Теплое майское утро. Первый день на каникулах. Скоро лето. Влад стоит в одиночестве посреди двора. Посмотрел в сторону удаляющегося стройного женского силуэта. Мама пошла по своим делам, а дел у нее много. Надо часок погулять по пустынному двору.

Перед выходом из дома мама положила в карман сыну небольшой пакетик лущеных поджаренных семечек. Мама – педант и эстет. Лузгать семечки и плевать шелухой – табу, вредно для зубов и дёсен, да и некультурно. А вот в лущеных, слегка поджаренных семечках много полезных веществ, микроэлементов, масел.

Пока мама прихорашивалась перед зеркалом в спальне, Влад на кухне отрезал крупную дольку вареной колбасы с кусочком черного хлеба, завернув в пакетик, спрятал в кармане курточки.

Двор пятиэтажки пуст. Все на работе, а дети – на шумных площадках в парке. На краю двора – полупустырь, еще не засаженная кустами территория. Вдоль пустыря на высоких опорах лежит желтая газовая труба. По трубе подают газ в дом. Так сказал папа. Папа знает, что говорит – он инженер-программист.

Влад осмотрелся. Даже консервной банки нет, чтобы попинать ее ногами, изображая игру в футбол. Покатался на качелях, потом на канате, который папа Даши прикрепил на толстый горизонтальный сук раскидистого клена. Вот песочница. Нет, стремно. Уже взрослый.

Влад заметил ящик, прислоненный к стволу соседнего дерева, уселся. Тишина. Вечером дедушка спросит, что он делал, что видел, познал ли что-нибудь новое? Дед всегда задает эти вопросы. И что ему сказать? Влад представил свой ответ: «Дедушка, у меня целый день одиночества, грусти и скуки»… Нет, не такого ответа ждет дедушка.

Влад разглядывал выходящих из подъезда жильцов. Из окна первого этажа пятого подъезда спущена специальная доска. Это трап для породистого жирного и пушистого кота. Огромный рыжий усатый котяра вальяжно спустился по трапу и медленно пошел по двору. Жильцы дома хорошо знали и кота, и его хозяйку, которая работала в пункте обмена валюты и дала коту кличку «Бакс».

Когда дедушка Владика увидел кота, сразу сказал: «Конечно, это не Доллар и не Бакс. Что за собачья кличка у такого красавца? Это для собаки хорошо иметь короткую кличку, как резкий лай: «Рекс», «Кекс», «Бакс». А это…посмотри, Влад, так величаво может идти только Баксентий. Представляешь, кот по кличке Граф Баксентий Бенедикт фон Бибербах». Дедушка – фантазер и шутник, но с тех пор Влад кота иначе, как Баксентий, не называл.

Владелец роскошного имени вальяжно прогуливался вдоль желтой газовой трубы. На тонкой ветке, на самой вершине тополя, сидела крупная иссиня-черная старая ворона. Прокаркав свой позывной, ворона взлетела, а потом, как штурмовик, спланировала на газовую трубу. Влад часто видел эту ворону во дворе. Она была самой шумной, говорливой, и без всяких вариантов он окрестил птицу Каркушей.

Каркуша свысока надменно смотрела на Баксентия и не выдержала: «Опять здесь шляешься, рыжий блохастый бездельник. Брысь отсюда!» Влад услышал только громкое «Карр-карр-карр» и увидел раскрытый клюв агрессивной Каркуши. Баксентий остановился. Величаво поднял рыжую усатую морду и не по-графски ответил: «Слышь ты, чучело музейное, курица нещипаная, закрой свой клювальник!» Да, грубо, хамовато, с вызовом. Владислав услышал только: «Мурр-мяу-мао-мао». Мальчику послышалось, что Баксентий призывает на помощь китайского вождя.

Каркуша не унималась. Она продвигалась по трубе вслед за ленивым котярой. «Эй, рыжий, рыжий, волосатый, кот ленивый, глуповатый», – ворона клекотала, грозно трясла мощным раскрытым клювом. «Карр-карр-карр», – опять услышал Влад. Останется ли в долгу Баксентий, какой козырь у него против Каркуши?

Баксентий остановился. По усатой морде расплылась хитрая ухмылка: «Ты, чудо в перьях, забыла, как Патрикеевна тебя с сыром развела? Какое перышко! И стройная фигура! Наверно, много занималась физкультурой?.. Двести лет над тобой смеются». Баксентий сплюнул комком рыжей шерсти и продолжил обход двора.

Влад видел, что кот с вороной ссорятся, и не хотел, чтобы, как и двести лет назад, кто-нибудь из них пострадал. Мальчик был воспитан по-настоящему: в нетерпении к злу, насилию, хамству. Решение пришло как-то само собой. Отмерив три шага влево от своего ящика, Влад положил картонку и на ней разместил кусочки ароматной варенки. Запах докторской колбасы тотчас защекотал усы и ноздри Баксентия. «Кис-кис-кис», – подозвал мальчик кота к угощению. Баксентий медленно двинулся к картонке.

Затем Влад отмерил от ящика три шага вправо и на другую картонку высыпал семечки из пакетика. Тут раскаркалась Каркуша: «Ты что, бледнолиций Маугли, сказку про журавля и лисицу не читал? Это все сейчас воришки-воробьишки растащат!»

«Ой, извини, извини, Каркуша», – Влад неожиданно для себя понял ворону и, подняв пластиковый стаканчик, до половины наполнил его аппетитными ядрышками подсолнечника. Вокруг поставленного стаканчика суетились воришки-воробьишки, склевывая рассыпанную ранее вкуснятинку с картонки. «Цып-цып-цып», – подзывал Влад Каркушу. Все же какая-никакая, хоть не курица, а птица…

А что дальше? Баксентий проявил свои дипломатические способности. Он сел спиной к картонке со стаканчиком для Каркуши, тем самым, во-первых, дал понять, что он ворону игнорирует, а во-вторых, ясно намекнул своим поведением, что Каркуша может полакомиться на земле в полной безопасности.

Каркуша была старой понятливой вороной. Прокаркала благодарность в ответ и слетела с трубы к заветному стаканчику. Она смаковала вкусные зерна, поочередно закатывая то правый, то левый глаз от удовольствия, но бдительности не теряла. Кот не должен оставаться без наблюдения: хищник все-таки!

Баксентий принюхался к колбаске. Забытый вкус и запах детства, когда его угощала маленькая девочка, приходившая в гости к хозяйке. А потом, потом – сухой корм и всякие там кошачьи консервы. Рецепторы улавливали запахи ингредиентов колбасного фарша. Всего понемногу: телятина, свинина, вот и соя, крахмал, противные усилители вкуса. Кот поморщился: консерванты, сухое молоко, а вот специй мало – это хорошо. Баксентий неспешно принялся за трапезу.

Два голубя, не осмелившись потревожить Каркушу, подошли к Владу и нахально разглядывали мальчика, кивали головками, ворковали, требовали угощения. Им достался раскрошенный мякиш черного хлеба.

Вот теперь все довольны. Все очень хорошо. Вечером, когда Влад будет звонить дедушке, обстоятельно расскажет, что сегодня гулял во дворе не один, что общался с Баксентием и Каркушей, что угостил всех: и пятерку воробьишек, и двух залетных сизарей. И вместе с ним гулял по двору теплый майский ветерок, и всем улыбалось почти летнее солнышко.

Знакомство

Как уже догадался юный читатель, героем наших небольших рассказов будет этот мальчик – Владислав. Обычная российская семья, проживающая в областном центре. Папа – программист в серьезной фирме с международными связями, мама – монтажница электронной аппаратуры бывшего советского предприятия.

А теперь необычности.

Бабушка Владислава – мамина мама, обладает рядом особенностей, выделяющих ее из других российских бабушек. По порядку.

Марианна Владимировна рано вышла замуж по причине своей девичьей привлекательности в сочетании с умом и сообразительностью. Окончив педагогический институт, курсы кройки и шитья, с толстой книгой «О вкусной и здоровой пище» в приданом влюбленная девушка шагнула в семейную жизнь.

Замужество с молодым офицером подарило ей дочь Ольгу и разочарование в гарнизонной жизни. Перед самым выходом мужа на пенсию Марианна Владимировна и Альберт Николаевич развелись. Развелись спокойно, как это бывает у интеллигентных людей. Ранняя, но заслуженная, военная пенсия в 45 лет позволила им начать новую семейную жизнь с чистого листа, и через год каждый создал собственную семью.

Отставной майор Кавалеров был натурой увлекающейся, много читал, любил театр, занимался спортом, но был непоседлив на пенсионных работах: переходил с предприятия на предприятие, занимал разные, абсолютно разные, должности.

А вот Марианна Владимировна, заработав скромную педагогическую пенсию, неожиданно нашла себя в модельно-рекламном бизнесе. В городе открылось агентство, продвигающее одежду и аксессуары для зрелых состоятельных дам, с интригующим названием «Кому за много». В модели привлекались интересные женщины, как правило, за пятьдесят. Бабушка Владислава, обладая редкими внешними данными, стала ведущей фотомоделью, и ее прекрасная улыбка украшала обложки рекламных буклетов и журналов.

За Марианной Владимировной ухаживали люди достойные, интеллигентные, предлагали ей и руку, и собственное состояние, но сердце немолодой красавицы покорил человек почти из другого мира. Избранником стал Алишер Хабибович, непонятной татаро-монгольской национальности, но с вполне европейской внешностью, хотя рано лысеющая голова и легкий разрез глаз выдавали в нем потомка батыева войска.

Алишер Хабибович был образован, начитан, обладал тонким чувством юмора и еще рядом скрытых талантов, что и позволило ему, уроженцу Ферганской долины, стать избранником Марианны Владимировны.

Альберт Николаевич и Алишер Хабибович не общались до тех пор, пока не появился внук Владислав. Для обоих немолодых мужчин это был первый – главный внук, и всю свою энергию, знания, опыт, любовь молодые дедушки подарили ребенку.

Наблюдательный Алишер Хабибович видел начальственные повадки второго деда, его командирскую решительность и жесткую требовательность к себе и окружающим. Определил, что Кавалеров Альберт Николаевич – это сокращенное КАН, и дал ему достойное прозвище Чингиз КАН. С тех пор Владислава стали называть не иначе как внук Чингиз КАНа.

Сам Алишер Хабибович, благодаря своему экзотическому отчеству, получил прозвище Хоттабыч, что особенно нравилось дворовым мальчишкам. Они немного завидовали Владу – ведь у него есть собственный «старик Хоттабыч».

Разные истории приключились с героями нашего повествования, но обо всем по порядку.

В плацкарте

Плавно, размеренно скользил поезд южного направления по восьмисотметровым рельсам российской железной дороги. Надо бы орденом наградить, медалью, выдать премию и всякие преференции инженеру, избавившему пассажиров от назойливого стука колес на рельсовых стыках.

Вот только вагон старый – забывающийся плацкарт. Лето, нужно много вагонов, чтобы перевезти сотни тысяч или миллионы российских трудяг на курорты Краснодарского края, Крыма, Абхазии.

Лениво шла буфетчица, толкая перед собой тележку с соблазнительными вкусняшками, монотонно предлагая: «Конфеты, чипсы, шоколад, кола, печенье, чай, кофе…» Дополнительная выручка вагона-ресторана, которым руководит, как правило, солидный кавказец, уроженец Азербайджана, Армении или Дагестана. В его подчинении немолодые крашеные блондинки, надушенные ужасным одеколоном.

Двенадцатый вагон, пятое и шестое купейно-плацкартное пространство. Здесь торговалось хорошо, разошлись шоколад, печенье и кола; удачное место – и дальше пошло-поехало. Заразившись от пятого и шестого купейного плацкарта, остальные пассажиры тоже обогатили владельцев вагонно-ресторанного бизнеса.

В пятом купейном плацкарте ехал папа с двумя дочками-погодками. Конструктор Александр Иванович Бедряков с Анечкой десяти лет и Ниночкой, годом младше, ехали в Сочи, чтобы отдыхать вместе с мамой, убывшей неделей раньше по отраслевой путевке в санаторий.

На двадцатом месте пятого и двадцать втором шестого плацкартного купе на юг для отдыха и поиска впечатлений ехали две студентки, закончившие второй курс педагогического института.

Обе девятнадцатилетние девушки были красивы – не то слово, они прекрасны, молоды, свежи, наверное, умны, ведь все-таки будущие педагоги. И имена под стать – Анжела и Снежана.

В шестом купе соседями Снежаны размещались «внук Чингиз КАНа» – Владислав, элегантная Марианна Владимировна и Хоттабыч в тюбетейке.

Боковые места и полки плацкартного вагона занимали члены молодежной волейбольной команды, которая следовала на турнир в Краснодар. Высокие красавцы-волейболисты глаз не сводили с привлекательных студенток-попутчиц. Облизывались и Хоттабыч, и Александр Иванович, да… везет так везет. Бывает, что попадет с тобой в купе в соседях молодая мамаша с ребенком-грудничком или пукающие дед с бабкой, или труженик полей с немытыми ногами – тогда ховайся!

А здесь – глаз радуется, настроение на все сто!

Владислав познакомился с сестричками, и они уже наигрались, нарассказывали друг другу разные школьные истории. Наелись всяких всякостей, топтались по вагону туда-сюда, скакали на стоянках и ели мороженое в шоколадной глазури.

А спортсмены устали привлекать к себе внимание строптивых надменных попутчиц. Девушки держали марку института благородных девиц, только косили на парней взгляды, поправляли прически, гляделись в зеркальце и, улыбаясь, перешептывались.

У парней гитара переходила из рук в руки, расточая страстные любовные, лирические, блатовитые песни. Все напрасно. Девицы знакомиться не желали.

В пятое плацкартное купе зашла скучающая троица: Анечка, Ниночка и Влад. Сели рядом с папой Александром Ивановичем и стали разглядывать девушек.

Студентки сидели напротив и тоже с интересом рассматривали детей – ведь это будущий учебно-педагогический контингент все-таки.

«А вы правда будущие учительницы?», – спросила Анечка.

«Да, мы будущие учителя начальных классов», – с гордостью ответила студентка Анжела.

«Нет, вы не похожи на учительниц, вот у нас Галина Гавриловна – это да!» – как-то непонятно выразила свою эмоцию девочка.

«Только «Галина Гавриловна» говорить трудно и неприкольно, поэтому ее все Гаврилой Горилловной зовут: и быстро, и смешно», – пояснила свою позицию Анечка.

«А зачем вы учителям прозвища даете?» – с легким возмущением спросила Снежана.

Александр Иванович вступился: «Девушки, поверьте, у многих из ваших подруг будут прозвища, и вы сами дадите к этому повод». С этим утверждением Анжела и Снежана были не согласны, но предусмотрительно промолчали.

Десять пар глаз и ушей волейболистов следили за дискуссией студенток с детьми.

«А давайте лучше с вами поиграем, – предложила Анечка, – в нашу школьную игру для третьего класса».

«Конечно, конечно, давай сыграем», – не могла же будущая учительница Анжела Эдуардовна не согласиться, как раз это шанс показать над девочкой свое превосходство.

Ну что ж, сама полезла в капкан, который готовила ей эта безобидная на вид третьеклашка. Анечка расчертила на листке бумаги квадрат, который поделила на четыре части, нарисовала какие-то знаки и предупредила студентку, что тугодумы в эту игру не играют и надо быстро отвечать на детские вопросы. А вопросов всего четыре.

Анжела расслабилась, какие чудесные глазки у этой девочки, как старательно, высунув язычок, выводила она свои символы и рисунки. Анечка задавала вопросы, Анжела отвечала быстро, не задумываясь, а девочка в квадратике делала какие-то пометки: стрелочки, крестики, точки…

«Тест закончен», – улыбаясь, как лисенок, довольно заключила Анечка. У Ниночки тоже по-озорному блестели глазки.

«Какой тест? – удивилась Анжела. – Мы же играли».

«Нет, это был тест на дурость, – Анечка посмотрела в глаза испытуемой и заключила, – вы – полудура, но вам еще повезло, чаще полные дуры попадаются».

«Как это – полудура?» – мысленно с негодованием удивилась студентка, и ей совсем не льстило, что она не полная дура.

Ее подруга Снежана улыбалась, можно сказать, хихикала, хотя было видно, что она ничего не понимает. Парни-спортсмены тихонько посмеивались, ждали объяснений.

«Вот посмотрите, – начала рассуждать Анечка, – вопросов четыре, вы правильно ответили мне только на два, поэтому вы – дура наполовину».

«Объясни», – потребовали Анжела и Снежана.

Волейболисты предвкушали радостную месть.

«Здесь вы сказали, что электричка, мною нарисованная, движется вот в эту сторону – видите вашу стрелку?» – Аня превращалась в строгого экзаменатора.

«Так почему же в эту сторону ?»– потребовала ответ девочка.

«Потому что дым из трубы идет по законам физики – в сторону, противоположную движению», – выдохнув, отчиталась студентка.

«А вот и нет, у электрички нет трубы, как у паровоза, электричка стоит на месте. Так что минус один балл», – сурово оценила ответ Аня.

«А вот в этом вопросе я просила выбрать, в каком из трех мест вы похороните раненого солдата», – Аня продолжала разбор теста.

«Вот в этом, где крестик», – указала пальцем Анжела.

«А разве раненого солдата хоронят? Его в госпитале лечить надо, – Анечка вынесла вердикт. – Два неверных ответа из четырех, и вы – полудура».

Такое фиаско! Анжела на парней не смотрела, стыдно, надо же… так прилюдно вляпаться.

«Я в такие игры не играю, это у них в третьем классе мальчишки озорные, а мы во втором с девочками по-простому играем», – Ниночка смущенно опустила глазки, потом посмотрела на старшую сестрицу. Взгляд ее говорил: «Мне так стыдно за тебя…»

Вот уж действительно: две сестры – две планеты, такие разные.

«А вы как играете?» – тут включилась будущая Снежана Денисовна, маленькая второклассница не вызывала опасений.

«Это просто. Я вам буду рассказывать про какие-либо события, а вы меня для уточнения спрашивайте «А как?» – Ниночка вкратце разъяснила суть игры и попросила Снежану протянуть ладонь левой руки.

Напряглась в ожидании сестрица Анечка, напряглись в ожидании чуда юноши-спортсмены, они болели за эту маленькую девчушку.

«Шла по улице девочка», – начала игру Нина.

«А как?» – спросила Снежана.

«Вот так», – Нина двумя пальчиками левой руки изобразила шаги по ладошке студентки.

«Навстречу девочке шел мальчик», – продолжила школьница.

«А как?» – снова по правилам игры спросила Снежана.

«Вот так», – и Ниночка двумя пальчиками сделала привычные шаги по подставленной ладошке.

Снежана смотрела на эту девочку, которая играла спокойно, с кажущимся равнодушием, тем самым гипнотизируя жертву. Девушка еще не знала о том, что жертвой была она сама. Игра продолжалась, будет кульминация, будет развязка.

«Тут мальчик девочку поцеловал», – произнесла Нина.

«А как?» – поинтересовалась студентка.

«Вот так», – Нина громко чмокнула губами.

Все улыбнулись, надо же – детские эмоции, детские чувства.

«Девочка мальчику ответила», – скромно сообщила Нина.

«А как?» – привычно уточнила Снежана.

«А вот так!» – громко, звонко утвердила Ниночка и со всего размаха дала такого ляпаса по левой щеке Снежаны, что студентки, сидевшие рядом, ударились головами.

Звонкий смех двух сестриц залил пространство плацкартного вагона, смеялся Влад. Улыбались Хоттабыч и Александр Иванович, спортсмены держались за животики.

Снежана с красной щекой не узнавала свою подругу, та смеялась вместе со всеми, уж лучше быть полудурой, чем получить такого леща от девятилетней девочки.

Александр Иванович пытался извиниться перед девушкой, но сам понимал нелепость такой ситуации.

А вот Хоттабыч спокойно посоветовал студенткам: «Учитесь, девчонки, хорошо учитесь, чтобы подобных сюрпризов в будущем избежать».

Поезд продолжал равномерный бег к морю. Впереди – курортные две недели.