Kitobni o'qish: «Специалист по выживанию (сборник)»

КАСКАДЕР НА ОДИН ТРЮК

Без малого девять месяцев Чейт, не разгибая спины, лопатил навоз на хрюновой ферме, строя планы, как потратить заработанные деньги. Сумма к концу срока контракта набегала неплохая, но для одних дел, задуманных Чейтом, она казалась слишком уж большой, а для других – недостаточной.

Несмотря на миролюбивый нрав хрюнов, внешний вид их производил довольно-таки отталкивающее впечатление: бочкообразное тело, опирающееся на четыре расставленные в стороны короткие ноги-палки, покрытое зеленовато-бурой пупырчатой кожей, которая постоянно лоснилась от сантиметрового слоя липкой слизи. Хрюны не давали молока и не несли яиц, шкуры их не годились для выделки, а мясо отличалось жесткостью и неприятным привкусом – два года назад никому бы и в голову не пришло выращивать хрюнов на ферме. Разведение хрюнов превратилось в чрезвычайно прибыльное дело после того, как Арво Бергстейн, исследователь, посвятивший двадцать лет жизни изучению этих животных, опубликовал в одном малотиражном узкоспециальном научном журнале статью о том, что в естественных выделениях хрюнов содержится ряд биологически активных веществ, способствующих омолаживанию кожи. Случилось так, что статья Бергстейна, адресованная двум десяткам коллег-специалистов по хрюнам, была перепечатана, пожалуй, самым популярным и престижным еженедельником Галактической Лиги – журналом «Пульс Галактики». Это и положило начало хрюновой навозной лихорадке. Почтенные матроны, матери семейств и молодые девицы всех рас, народов и цветов кожи, зажав носы, принялись нырять в ванны и бассейны, залитые хрюновым навозом. Стоили такие ванны дороже, чем если бы их наполняли лучшими земными сортами шампанского и коньяка.

Неполных девять месяцев Чейт просидел чуть ли не по уши в хрюновом навозе, но так и не заметил никаких изменений на своем теле: не стал меньше старый шрам на правой голени, не потускнел и голомарк на левом плече, изображающий развевающийся флаг Земной федерации, – память о двух годах армейской службы в мобильной пехоте сначала на Туке-4, а затем, во время шенского конфликта – на военной базе «Головачев-12». Но в свои двадцать восемь лет Чейт не жаловался ни на качество кожных покровов, ни на здоровье, ни на плохое настроение, только порой – на нехватку или полное отсутствие наличных средств.

Получив кредитную карточку с причитающейся ему суммой денег и так и не придумав, куда бы их повыгоднее вложить, Чейт решил для начала немного отдохнуть, поразвлечься и проветрить легкие от хрюновой вони на планете Каней.

Планета Каней! Планета Развлечений! Планета Мечты, где круглые сутки проходят карнавалы, горят фейерверки и не смолкает музыка; планета, в ресторанах которой можно заказать самые экзотические кушанья, напитки и вина с любого уголка Галактической Лиги; планета, где постоянно идет игра: жужжит рулетка, падают на стол карты и кости, загораются выигрышные номера мгновенной лотереи; планета, не покидая которой можно побывать в самых удаленных уголках Вселенной, увидеть удивительных животных из других миров, полюбоваться архитектурными памятниками, насладиться созерцанием произведений искусств из собрания любого музея или частной коллекции; планета, на которой реально получить все возможные и даже запретные удовольствия жизни при условии наличия достаточной для этого суммы денег.

Чейт свои финансовые возможности явно переоценил – денег, оставшихся на его кредитке спустя девять дней, не хватало даже на то, чтобы покинуть Каней.

Чейт неторопливо шел по освещенной праздничными огнями вечерней улице. Яркие краски зазывных витрин не радовали взора; разноцветное мелькание реклам и беззаботные толпы гуляющих вызывали глухое раздражение.

Внимание Чейта привлекло небольшое объявление, написанное от руки, что уже было необычным для Канея. Белый лист с надписью был вывешен за оконным стеклом рядом с дверью, на вывеске которой значилось: «Посредническая фирма «ННН». Объявление гласило: «Кинокомпании «Золотой Квадрат» срочно требуется каскадер на один трюк». Ниже следовала сумма гонорара. Нулей в ней было так много, что Чейт трижды пересчитал их, прежде чем окончательно удостоверился, что не ошибся с первого раза. Он недоуменно поднял брови и оттопырил нижнюю губу. Постояв так, глядя на волшебные цифры несколько минут, он толкнул дверь и вместе со звоном подвешенного над ней колольчика вошел в контору.

Помещение было небольшим. Стены отделаны панелями из настоящего дерева, которых, впрочем, почти не было видно из-за развешанных рекламных плакатов. Прямо у двери, чуть слева, стояли два кресла для посетителей и маленький журнальный столик с ворохом проспектов. Немного дальше, у противоположной стены, располагался огромный и очень старый двухтумбовый письменный стол, из-за которого навстречу Чейту поднялся невысокий молодой человек с длинными светлыми волосами, зачесанными за уши.

– Добрый вечер. Чем могу быть полезен?

– Я насчет объявления. – Большим пальцем Чейт указал себе за плечо. – Вы там ничего с цифрами не напутали?

– Нет. – Клерк мягко улыбнулся. – В объявлении указана правильная сумма.

Чейт недоверчиво хмыкнул:

– Не слишком ли роскошно всего за один трюк?

– Сумма назначена не нами, а кинокомпанией. Я думаю, что, если она согласна заплатить такие большие деньги всего за один трюк, следовательно, дело того стоит.

– И в чем же заключается этот трюк?

– Одну минуту. – Блондин достал из ящика стола тонкую пластиковую папку и вынул из нее несколько листов бумаги. – «Кинокомпания «Золотой Квадрат» приглашает каскадера на исполнение только одного трюка, – начал читать он по бумаге. – Доставка исполнителя на место съемки, содержание и техническое оснащение трюка обеспечиваются компанией. Репетиции и дубли контрактом не предусмотрены. Съемка в течение недели после подписания контракта. Оплата после съемок трюка». – Блондин поднял голову. – Это все.

Чейт, изображая нерешительность и раздумье, почесал подбородок. В действительности же он принял решение уже в тот миг, когда звякнул дверной колокольчик.

– Где будет проходить съемка?

– На Тренине.

– Никогда там не был.

– Я тоже.

– Что я должен подписать?

Клерк положил перед Чейтом чистый бланк контракта.

– Заполните, пожалуйста, все графы. Внизу поставьте сегодняшнюю дату и распишитесь.

– Здесь написано, что компания не несет ответственности за состояние здоровья и телесную целостность каскадера после выполнения трюка! – удивленно воскликнул Чейт, прочитав текст контракта.

– Это обычная форма, – успокоил его блондин. – Исполнение трюков всегда связано с определенной долей риска, и любая кинокомпания предпочитает заранее застраховать себя от судебных исков со стороны пострадавших каскадеров.

– А что означает «телесная целостность»?

– Это значит, что, если во время исполнения трюка у вас оторвется рука, нога или даже просто палец, пришивать их на место вы будете за свой счет.

– А если оторвется голова?

– На этот случай в контракте есть пункт, в котором вы должны указать физическое или юридическое лицо, которое получит причитающийся вам гонорар.

– Великолепно! – Чейт с театральной трагичностью вскинул руки вверх. – Я отдаю концы во славу киноискусства, а кто-то другой получает за это денежки!

– Я очень сожалею, но контракт может быть подписан только на оговоренных условиях.

По лицу клерка вовсе не было заметно, что он о чем-то сожалеет. Он сделал движение, намереваясь снова собрать бумаги в папку. Опередив его, Чейт быстро прижал их ладонью к столу.

– Момент! Я не сказал, что не согласен.

* * *

Пассажирский звездолет первого класса, билет на который вручил Чейту клерк из конторы «ННН», не стал совершать посадку на Тренину из-за одного пассажира.

– Мы и без того сделали крюк, чтобы подбросить вас сюда, – извинился перед Чейтом первый помощник капитана. – Я уже пятый год летаю этим рейсом и впервые вижу человека, изъявившего желание высадиться на Тренине.

Чейта попросили занять место в индивидуальной автоматической посадочной капсуле и, сориентировав ее по сигналу тренинского маяка, отстрелили в космос.

В капсуле, несмотря на тесноту, было достаточно удобно, да и продолжительность всего полета не превышала двадцати минут.

После того как в сопровождении мелодичного звукового сигнала зажглась надпись, разрешающая покинуть капсулу, боковая стенка отъехала в сторону. Разогнув ноги и выпрямив спину, Чейт ступил на неведомую ему доселе землю Тренины.

Если быть точнее, то под ногами у него была не земля, а раскаленное солнцем покрытие летного поля. Он стоял в центре огромной, залитой бетоном площади, на которой не было ничего, кроме него самого, доставившей его капсулы и небольшого строения кубической формы, до которого было не меньше километра. Чейт закинул сумку с вещами на плечо и зашагал по направлению к зданию.

Солнце, еще даже не достигшее зенита, палило нещадно. Уже через несколько минут одежда на Чейте сделалась мокрой. Ничем не прикрытая голова начала гудеть – казалось, что мозг превратился в яичный желток и под воздействием высокой температуры делается все плотнее и безжизненнее. Раскаленный бетон прожигал тонкие подошвы ботинок. Зависшее над летным полем колышущееся марево делало очертания здания, к которому шел Чейт, смазанными, как будто оплывающими от жары. Воздух, неподвижный и густой, как кисель, обжигал легкие, и Чейт осторожно втягивал его сквозь стиснутые зубы.

Наконец, едва держась на ногах, изнемогая от жары, духоты и жажды, Чейт дотащился до здания, на фасаде которого можно было прочесть выцветшую надпись: «Космопорт Тренины. Земная федерация».

Внутри помещения стояла такая же жара, что и снаружи, а духота была еще гуще. За маленьким конторским столиком сидел мужчина лет сорока пяти, с очень светлыми, выгоревшими волосами. Положив ноги на стол, он внимательно изучал постер в середине толстого глянцевого журнала, на обложке которого красовалась рыжеволосая девица в неглиже. Мужчина был одет примерно так же, как и красотка на обложке журнала, – на нем были только голубые трусы. Но на спинке стула висел синий форменный китель, а на шкафу, задвинутом в угол, пылилась фуражка таможенного инспектора.

Голый таможенник закрыл журнал и посмотрел на Чейта сонными, бледно-зелеными, как будто потерявшими от постоянного зноя свой первоначальный цвет глазами.

– Вы Чейт А?

– Да. – Чейт бросил сумку на пол и упал на стул.

– Тогда – с прибытием. – Таможенник открыл холодильник и поставил перед Чейтом мгновенно запотевшую банку пива. – Раздевайтесь, – посоветовал он.

Чейт открыл банку и с наслаждением втянул в себя ледяную жидкость. От внезапного холода в желудке у него на мгновение перехватило дыхание.

– Блеск! – с усилием выдохнул он.

Таможенник понимающе кивнул.

Чейт через голову содрал прилипшую к телу рубашку.

– Здесь все время так жарко? – спросил он.

– Почти, – лениво ответил таможенник.

От невыносимой жары даже язык у него во рту еле ворочался.

– Похоже, гости у вас бывают нечасто? – задал новый вопрос Чейт.

– Какому же нормальному человеку придет в голову по собственной воле забраться в это адово пекло? – Таможенник провел большим клетчатым носовым платком по красной потной шее. – Обычно здесь бывают только биологи – им страх как нравятся тренинские болота, кишащие всякой мерзостью. Да вот сейчас еще киношники приехали. За те деньги, что они получают, можно и в болоте посидеть, и на солнце пожариться, точно?

Чейт молча кивнул.

– Вы больше похожи на ученого, – заметил таможенник.

– Почти угадали, – усмехнулся Чейт. – Прежде мне приходилось работать с животными. Но на Тренину я прилетел для съемок.

– Консультант?

– Каскадер.

Таможенник, подняв брови чуть ли не до середины лба, посмотрел на Чейта как-то совершенно по-новому – с уважением, а может быть, даже и с завистью.

– И что же вы будете делать? – спросил он.

– Пока не знаю, – с безразличным видом пожал плечами Чейт. – Все, что начальство придумает.

Таможенник покачал головой, как показалось Чейту, неодобрительно.

– А что делать? – Чейт развел руки в стороны, как будто оправдывался. – Кредитка пустая, а киношники платят хорошие деньги.

Таможенник снова покачал головой.

Снаружи послышался шум двигателя приближающегося транспорта.

– Это за вами, – сказал таможенник, глянув в окно.

Чейт быстро допил пиво и бросил банку в картонный ящик, до верха наполненный точно такой же пустой тарой.

– Спасибо за пиво, – поблагодарил он.

Таможенник молча кивнул.

Мотор на улице, взревев в последний раз, умолк.

Дверь отлетела в сторону, и в помещение вкатился маленький толстый человечек, одетый в белые шорты до колен и цветастую распашонку. На его красном, облупившемся носике-пуговке каким-то непостижимым образом держались огромные роговые очки с толстыми линзами. Коротко остриженные волосы стояли ежиком. Определить возраст человечка не представлялось никакой возможности: с равной вероятностью ошибиться ему можно было дать от тридцати пяти до пятидесяти.

– Привет, Олег! – взмахом руки приветствовал человечек таможенника.

– Здравствуй, Джейк, – отсалютовал банкой тот.

– Где Чейт А?

Маленький человечек по имени Джейк задал вопрос таким тоном, что можно было решить, будто в комнате полным-полно народа.

Таможенник, усмехнувшись, указал банкой на Чейта.

– Ага!

Джейк, быстро перебирая ногами, подлетел к Чейту, остановился в двух шагах и, приложив указательный палец к кончику носа и близоруко прищурившись, окинул его оценивающим взглядом, как жеребца на сельскохозяйственной выставке.

– Отлично! – вынес он свое заключение и схватил Чейта за руку. – Джейк Слейт, продюсер фильма. Идем!

Не выпуская руки Чейта из своей, Джейк потащил его к выходу. Чейт едва успел на ходу подхватить свою сумку и рубашку.

Снаружи у двери, поблескивая на солнце броней, местами выступающей из-под слоя засохшей грязи, стоял шестиколесный закрытый вездеход. Чейту сделалось дурно, когда он представил, какой удушающий смрад с запахами смазки и жженой резины стоит внутри этой груды раскаленного железа.

Джейк открыл дверь и, втолкнув Чейта на заднее сиденье, вскарабкался туда же вслед за ним.

– Поехали! – махнул он рукой водителю.

К удивлению Чейта, внутри вездехода царила прохлада. Впервые с момента прибытия на Тренину он легко и свободно вдохнул полной грудью. Киношники жили на широкую ногу – вездеход был оборудован кондиционером.

Бетонное поле кончилось, и вездеход, не сбавляя скорости, плюхнулся в жидкую грязь. Дороги не было вообще никакой. Машина, разбрасывая по сторонам грязь и воду, проламывалась сквозь сплошную стену густой тропической зелени.

– Знаменитые тренинские болота! – с гордостью за болота, как будто они являлись творением его собственных рук, сообщил Джейк. – Великолепная натура! Тучи гнуса, плотоядные растения, невероятное количество наиомерзительнейших тварей! Человеку выжить здесь просто невозможно! – Без всякой связи с предыдущим он вдруг заявил: – Я сделаю эпохальный фильм!

– А что буду делать я? – спросил Чейт. Его раздражало то, что Джейк Слейт все время говорит восторженно, взахлеб и на повышенных тонах, как с плохо слышащим собеседником.

– А вы разве еще не знаете? – удивился Слейт.

– Не совсем точно. – Чейт решил играть роль опытного исполнителя трюков. – Мне хотелось бы узнать детали.

– Вы должны будете умереть. – Лицо Джейка расплылось в радостной детской улыбке.

– Понятное дело. – Не выказывая ни малейшего удивления, Чейт наклонил голову, давая тем самым понять, что умирать ему приходится не реже одного раза в неделю. – Каким образом это произойдет?

– Понятия не имею, – беззаботно взмахнул розовой ладошкой Джейк. – Строев что-нибудь для тебя придумает.

– Строев? – переспросил Чейт.

– Гарри Строев, наш режиссер. Я выдаю идеи, а Гарри воплощает их в жизнь на пленке. Ты когда последний раз был в кинотеатре?

Чейт пожал плечами:

– Точно не помню.

– Вот именно! – радостно воскликнул Джейк, подпрыгнув на сиденье. – Почему люди перестали ходить в кино? Потому что им все это уже давно надоело: погони, стрельба, головокружительные трюки… Виртуальная реальность, которую может воспроизвести на домашнем компьютере любой школьник, никому уже не интересна. Зритель, посмотрев начало фильма, через десять минут уже может с уверенностью сказать, чем он закончится. Зрителю надоело видеть суррогат жизни, клюквенный сок вместо настоящей крови. Я, Джейк Слейт, революционизирую кинематограф!

Чейт понял, что Джейка понесло. Откинувшись на спинку сиденья и полузакрыв глаза, он наслаждался прохладой и слушал толстого продюсера вполуха.

– Я, Джейк Слейт, заставлю зрителя снова ходить в кинозалы и с замиранием сердца следить за событиями на экране. Потому что именно мне пришла в голову блестящая, гениальная мысль: отказавшись от дорогостоящих, рассчитанных только на внешнее впечатление спецэффектов, совместить игровое кино с документальным. Слить их в единое целое, создать кино новой формации. Существует художественный сценарий, актеры играют роли придуманных персонажей, но при этом никаких спецэффектов! Камеры фиксируют только то, что происходит на самом деле! Минимум декораций, все съемки только на натуре! Настоящая одежда, настоящее оружие, настоящие, неподдельные страсти…

Чейт то слушал Джейка, не особенно вникая в развиваемую им теорию, то проваливался в дремоту.

Почти два часа вездеход трясло и бросало на ухабах и кочках. Наконец он выехал на относительно ровное и кажущееся сухим пространство, поросшее густой травой и низкорослым кустарником. Мелькнула голубизна водной поверхности.

Возле водоема стояло несколько сборных домов, пара вездеходов, вертолет, бегали люди. Все это было похоже на небольшой поселок колонистов, живущий своей привычной, размеренной жизнью.

Чейт, признаться, был несколько разочарован. Он никак не ожидал, что на съемочной площадке ему придется встретиться с такой же серой и скучной повседневностью, что и на хрюновой ферме.

– Ну, вот и приехали, – сказал Джейк, вылезая из вездехода, остановившегося возле одного из домов.

Он снова взял Чейта за руку и повел за собой, как заботливый старший брат.

Помещение, в котором они оказались, было до предела забито всевозможной киноаппаратурой. В центре, за столом, заваленным бумагами, листами полупрозрачного целлулоида, обрезками проводов и кассетами с видеопленками, сидели трое человек.

– Друзья, позвольте представить вам Чейта А, нашего нового каскадера! – торжественно провозгласил Джейк.

– Очень вовремя, – подняв усталый взгляд от листа бумаги, который он держал в руках, медленно, растягивая слова, произнес высокий худой мужчина с лысой головой и черной полоской усов под носом. – Мы как раз обсуждаем план завтрашней съемки.

– Это наш режиссер Гарри Строев, – представил лысого Джейк. – А это, – указал он на самого младшего, – Той Колин, оператор.

– Рад вас видеть, Чейт, – улыбнулся Той, поднимаясь из-за стола.

– Я тоже, – ответил Чейт, пожимая протянутую руку.

Той подвел Чейта к трехъярусной стойке, на которой было установлено несколько восьмидюймовых телемониторов, и, смахнув на пол ворох перепутанных проводов, поставил на освободившуюся площадку небольшую плоскую коробку из темного пластика.

– Смотрите сюда, Чейт, – сказал он, снимая с коробки крышку.

На дне ее в неглубоких ячейках из амортизирующего пластика лежало шесть крошечных кубиков, размером меньше ногтя мизинца.

– Это камеры-жуки. С их помощью мы будем вас снимать.

Той переключил какие-то клавиши на пульте под мониторами, и камеры, покинув свои гнезда, беззвучно поднялись в воздух и закружили вокруг Чейта. Одновременно включились мониторы, на которых Чейт увидел себя показанным в шести различных ракурсах.

– Камеры-жуки будут сопровождать вас повсюду, пока не закончатся съемки эпизода с вашим участием, – сделал необходимое пояснение Той.

– Он знает, что ему предстоит? – спросил Строев у Джейка.

– В общих чертах, – ответил Слейт, теребя двумя пальцами свой крошечный нос, словно пытаясь оттянуть его.

– И как он к этому относится?

– Нормально. Он сказал, что любит кино с детства.

– Впервые встречаюсь с такой смертельной любовью, – криво усмехнулся третий находившийся в комнате и до сих пор молчавший человек, больше похожий на вышибалу из кабака с какой-нибудь затерявшейся на краю Галактики пересадочной станции, нежели на деятеля киноискусства.

– Постановщик трюков Стах Орин, – представил громилу Джейк. – С ним, Чейт, вам главным образом и придется работать.

– Очень приятно, – сказал Чейт, покривив душой, потому что ничего приятного в этом мрачном типе с бульдожьей челюстью и кривым шрамом на щеке он не находил.

– Вы готовы сниматься завтра? – спросил Чейта Строев.

– Я еще не знаю, что мне нужно будет делать.

– Ну, это вам объяснит Стах.

Громила поднялся из-за стола и, кивком приказав Чейту следовать за собой, закосолапил к выходу.

Солнце уже миновало зенит и начало клониться к горизонту, спрятанному за зелеными зарослями. После прохладного помещения зной на улице казался еще нестерпимее, чем прежде.

Дом, в который молчаливый Стах завел Чейта, снаружи ничем не отличался от остальных. Но внутри оказался прекрасно оборудованным спортивным залом. Посреди зала два обнаженных по пояс темнокожих гиганта рубились на огромных двуручных мечах. Лязг при этом стоял такой, будто работал станок, штампующий пивные банки. На вошедших великаны не обратили ни малейшего внимания, продолжая поединок.

– Это Муг и Гог, – сказал Стах. – Они будут твоими партнерами. Ты умеешь обращаться с мечом?

– Самую малость, – ответил Чейт и с горечью подумал, что врать в последнее время ему приходится все чаще.

– Ну что ж, многого от тебя и не потребуется, – довольно-таки равнодушно пробубнил Стах. – Ребята все сделают сами.

– А в чем будет заключаться трюк? – спросил Чейт, так до сих пор и не получивший вразумительного ответа на вопрос, который интересовал его больше всего.

– Тебя изрубят на куски, – совершенно спокойным, ровным, невыразительным голосом ответил Стах.

– Да, я уже знаю, что по сценарию должен буду умереть, – улыбнулся Чейт. – Но мне хотелось бы знать, как это будет исполнено технически?

– Технически? – Стах, оттопырив нижнюю губу, с трудом соображал, что именно от него хотят услышать. – Ну, Муг предпочитает работать мечом, а Гог больше любит боевой топор. А уж что и в каком порядке они от тебя отрубят, будет зависеть от того, насколько умело ты управляешься с оружием. Хотя я должен сказать, что мало кто смог бы достаточно долго продержаться против этих двоих ребят, – с гордостью закончил он.

Чейт, дернув подбородком, нервно сглотнул слюну. Ему определенно не нравился этот разговор про отрубленные части тела.

– А что же буду делать я?

– Да практически ничего. Ты должен будешь только умереть.

– Как умереть?

– Тебя изрубят на куски.

Разговор замкнулся в кольцо.

Стах посмотрел на Чейта с сочувствием.

– Похоже, парень, ты сам до конца не понимаешь, во что ввязался. Ты слышал об идее Слейта соединить игровое и документальное кино?

– Он говорил об этом всю дорогу.

– Ну, так вот, сейчас мы снимаем первый такой фильм. Все сцены, которые прежде заменялись трюками, комбинированными съемками или компьютерным моделированием, мы теперь снимаем вживую. И если по сценарию герой должен умереть, то умереть он должен по-настоящему. Конечно, умирать будут не сами артисты, а их дублеры, такие идиоты, как ты, – каскадеры на один трюк. За какой еще трюк можно заплатить такую сумму денег, которая указана в твоем контракте? Ты об этом не думал?

– Но в контракте нет ни слова о смерти! – воскликнул Чейт, до глубины души возмущенный таким коварством.

– В контракте сказано, что ты согласен исполнить любой трюк, который тебе предложит компания, – спокойно объяснил ему Стах. – Мы предлагаем тебе умереть.

– Но на это я не согласен! – решительно заявил Чейт.

– У тебя есть деньги, чтобы оплатить неустойку, связанную с расторжением контракта? – усмехнулся Стах.

– Как раз сейчас с деньгами у меня прорыв, – Чейт с досадой цокнул языком.

– В таком случае придется выполнять работу, за которую взялся. Хочешь потренироваться перед завтрашним боем?

Чейт отрицательно помотал головой.

– Муг! Гог! – крикнул Стах. – Проводите нашего нового каскадера в крайний дом, там он переночует. И присмотрите за ним. Хотя куда здесь убежишь? Кругом одни болота.

Молчаливые гиганты отвели Чейта в домик, стоящий на краю киношного поселка. Видимо, по причине сырости грунта дом был поднят на невысокие сваи. В комнате, куда его поместили, стояли стол, два стула и застланная кровать. Окно выходило на густые заросли низкорослого кустарника. Стукнув кулаком по стеклу, Чейт убедился, что выбить его не удастся.

– В хорошенький переплетец я угодил, – пробормотал он и, не раздеваясь, упал на кровать.

Спустя примерно час Чейт поднялся и выглянул в коридор. Муг или Гог сидел на стуле напротив его двери.

– Ужин будет? – спросил Чейт.

– Принесут в комнату, – ответил гигант.

Чейт захлопнул дверь и снова лег на кровать.

За окном уже начало темнеть, когда принесли ужин. Чейт съел все, что было, и отдал охраннику поднос с грязной посудой.

– Ты и ночью будешь меня сторожить? – спросил он, прежде чем снова удалиться в свою комнату.

– Да, – коротко ответил страж.

– А если мне надо будет в туалет?

– Провожу.

– Заранее благодарен.

Закрыв дверь, Чейт достал из сумки и натянул на голову бейсбольную кепку. Покопавшись в ней еще, он вытащил большой складной нож. Присев под окном, Чейт попытался просунуть лезвие ножа в щель между пластиковыми панелями пола. После нескольких безрезультатных попыток ему удалось подцепить один из квадратов. Осторожно, стараясь не шуметь, он вытащил панель из пазов и прислонил ее к стене. Из открывшегося отверстия пахнуло влажной духотой. Спрятав нож в карман, Чейт осторожно опустился вниз и замер, припав к насыщенной влагой земле.

Со стороны поселка доносились приглушенные расстоянием голоса.

Чейт медленно пополз в сторону темнеющих зарослей.

«Великолепная натура, – вспомнились ему слова Слейта. – Человеку выжить здесь совершенно невозможно!»

«Ну, это мы еще посмотрим, – подумал Чейт. – Не знаю, как на болоте, а в поселке я уж точно не доживу до обеда».

* * *

Осторожно раздвинув ветви, Чейт заполз в кусты. Кругом царила кромешная тьма, и двигаться приходилось очень медленно, на ощупь.

Через полчаса Чейт решил, что отполз от поселка на достаточное расстояние, и поднялся на ноги. Идти, продираясь сквозь густо переплетающиеся ветви доходящего до пояса кустарника, было не легче, чем ползти, но вскоре кусты стали редеть. Зато под ногами зачавкала жидкая грязь.

Чейт понимал, что, двигаясь в темноте по незнакомой местности, он имеет великолепную возможность угодить в трясину, но в то же время ему хотелось как можно дальше уйти от поселка, хотя он и надеялся, что его исчезновение будет обнаружено только утром.

Время от времени Чейт включал зажигалку, но бледный голубоватый язычок огня был бессилен пробить чернильную мглу больше чем на несколько сантиметров.

Очень скоро Чейт совершенно выбился из сил. Вытягивать ноги из жидкой грязи становилось все труднее, а рукам, кроме того, что нащупывать дорогу, приходилось еще и отбиваться от несметных полчищ жужжащего и визжащего на все голоса гнуса. Настораживали Чейта и звуки, доносившиеся из темноты. Они раздавались то вдалеке, то где-то совсем рядом: то чьи-то вздохи, то хлюпанье, то тяжелое сопение. Может быть, звуки издавало само болото, но с такой же вероятностью это мог быть ночной зверь, выслеживающий добычу.

Чейт решил не испытывать более судьбу, а найти место посуше и там заночевать. Можно даже попробовать развести огонь.

Вдруг Чейту показалось, что слева от него в просвете между деревьями мелькнул слабый отсвет. Он сделал шаг назад и снова увидел метрах в ста в стороне слабое бледно-розовое свечение. Чейт пошел на свет. По мере его приближения свет не становился ярче, но распространялся в стороны и вверх, занимая все большее пространство, и наконец глазам человека предстало удивительное зрелище.

В центре небольшой, идеально круглой поляны возвышалось огромное развесистое дерево, а среди его ветвей и вокруг кроны парили тысячи бледно-розовых огоньков размером с грецкий орех. Картина была фантастической, завораживающей своей нереальностью: черный, будто вырезанный из плотной бумаги силуэт могучего дерева и слабые, кажущиеся беззащитными, доверчиво и нежно льнущие к нему светлячки. Не верилось, что подобная идиллия может существовать среди здешних, судя по рассказам, зловещих топей.

Больше всего Чейту понравилось то, что поляна была сухой и на ней практически отсутствовал гнус, не дававший ему ни секунды покоя.

Чейт устроился среди корней, прислонившись спиной к стволу дерева. Запрокинув голову вверх, он любовался безмолвной игрой летающих огоньков. Их мягкий, ровный свет вселял в него чувство покоя и уверенности, что здесь с ним ничего не случится. Веки, ставшие вдруг невыносимо тяжелыми, прикрыли глаза, и Чейт погрузился в глубокий сон.

Но спать ему пришлось недолго. Внезапная острая боль пронзила голову. Казалось, что в мозг впилась острая и длинная раскаленная игла. Чейт глухо, сквозь зубы, застонал и открыл глаза. Прямо перед его лицом парил один из светлячков, но только теперь он был не бледно-розовым, а ярко-красным, похожим на каплю расплавленного металла. Ударом ладони Чейт отбросил светлячка в сторону, и тотчас же боль в голове затихла. Но уже новые светлячки собирались вокруг него, наливаясь по мере приближения зловещим огненным сиянием. Сразу несколько иголок вонзились в мозг. Чейт взвыл от нестерпимой боли и, вскочив на ноги, бросился в темноту.

Зудящая мошкара, облепившая тело, едва он покинул поляну, показалась Чейту почти родной после нападения коварных светлячков. Эти маленькие кровопийцы, по крайней мере, не пытались скрыть своих гнусных намерений.

Продираясь наугад, не разбирая уже ни дороги, ни направления, Чейт поскользнулся на мокрой траве и, скатившись с какого-то возвышения, по пояс провалился в яму с теплой водой. Ноги его не доставали дна, но, падая, он успел ухватиться руками за пучок стеблей какого-то растения. Цепляясь за него, Чейт попытался вытянуть себя из воды и вдруг почувствовал, как вокруг левой ноги обвилось толстое, мускулистое, холодное щупальце и с силой потянуло вниз. Стебли, в которые мертвой хваткой вцепился Чейт, лопались один за другим. Вода доставала ему уже почти до подбородка. Чейт закричал и в отчаянии принялся что было сил молотить каблуком правого ботинка по кольцам, обвивающим левую ногу. Оборвались последние стебельки, за которые цеплялся Чейт, и он заскользил вниз, безнадежно распахивая землю скрюченными пальцами.