Kitobni o'qish: ««Небо наш родимый дом…»»

Shrift:

Азбука-поэзия

В оформлении обложки использованы фотографии из семейного архива автора.

Стихи и песни

1933–1940

Этюд

Проснулся малютка-день.
Папа-ветер
                 снял одеяло, ночную тень.
Сынишка очень весел,
С кроватки ножки свесил,
И ну ими болтать!
Папаша засмеялся
И весь заколыхался,
А с ним заколыхалась
                          голубая гладь.
Умылся малютка водой ключевой,
Причесался гладко зеленою травой.
Папа посадил сынишку на плечи,
Пустился в путь
                        догонять вечер.

«Ночь как ночь, обыкновенная, простая…»

Ночь как ночь, обыкновенная, простая,
Разговорилась с ветром шепотком.
Луна из облака плавно вырастает.
Вот выросла, и покатился лунный ком,
Понятно, знаю…
Вечером сегодня,
когда закат всю синь и дали съел,
мальчишка, маленький негодник,
на небо зашвырнул снежок.
Он там катался в облаках не месяц,
не день, а несколько часов.
И вот огромный выкатился месяц.
Не месяц – ком с большое колесо.
Все спит…
                  Зима…
                      Всё в белой снежной вате.
Зима.
                Всё в перьях белых голубей.
И небо
                   кажется гораздо синеватей,
А в небе
                      звезды много голубей…
И мы идем с тобой,
А улицы становятся пустынней,
А ночь морознее,
Луна светлей.
Собачий лай в просторе улиц стынет.
Луна уже над нами. Нет теней.
Деревья бросили седые пряди вниз,
Мильоны звезд на небе и в снегу,
Снег тянется с узорчатых карнизов,
Чтобы достать на небе светлую дугу,
Чтоб впрячься белыми конями,
Чтоб пролететь по свету в ветреную мглу,
Чтоб переливными огнями
Затрепетала ночь…
И мы идем,
И путь наш ясен.
Снежинки радости блестят из глаз.
Вот день прошел,
Он был прекрасен,
А завтра будет лучше во сто раз.

«Опять встают воспоминания…»

Опять встают воспоминания,
Опять бегут столбы навстречу.
Вот будто молоденькой ланью
Пробежался по роще вечер.
Но роща промчалась мимо,
А рельсы вперед бегут.
В клубах паровозного дыма
Я мысли свои берегу.
Жизнь бежит за окном вагона,
И закрываю глаза:
Знакомые перегоны,
Но дорога забыта назад.
Мне немного сегодня грустно.
Дождь в стекла стучит с утра.
И до дрожи холодно, пусто
От печальных сердцу утрат.

Вьюжная сказка

У дороги стояла одна.
С неба
Двенадцать раз подмигнула луна.
Искала.
          Ждала.
                  Не нашла.
                                 И ушла.
Сыпал снег, и смеялась метель.
Ветер снежную взбил постель.

Молча протягивая руки… Ждал,
Вьюжные волосы тихо ласкал,
Долго,
Упорно,
             Безмолвно он шел.
А что искал – не нашел.
Не ушел,
Скрылся во вьюгу.
Искать неведомую подругу.
Где они встретятся, где найдут друг друга?
Об этом знает лишь ветер, лишь ветер
                                                    да вьюга.

Под дождь

Слышишь? Дождь стучит в окно горошком.
Вот он ходит по железу крыши,
Дождь такой бывает только летом,
Сядь поближе…
Ты, я вижу, пригорюнилась немножко.
Аль тебе не по сердцу погода эта?
Не горюй, я грусти не люблю ведь.
Лучше улыбнись и косу расплети.
Я тебя сумею приголубить,
И тоска, как птица, улетит.
Лучше спой! Возьми гитару,
Спой про жизнь, наладь гитары строй.
Так, чтоб с песней сердце замирало,
Чтобы жизнь почувствовать остро.
Вот тогда ты первая улыбкой
Расцветешь. Ну, спой же! Хорошо?

Заиграли струи зыбко.
Равномерным шагом дождь ушел.

«Бывает – подойдет и сердце вынет…»

Бывает – подойдет и сердце вынет.
Задумаешься – любить умно ль?
Если в небе кусочек дыни,
Который называется луной.
Если ветер как будто с пьянки,
Грозясь кого-то избить,
Душу вывертывает наизнанку,
Наизнанку и надо любить.

«Ночь пришла бесшумными шагами…»

И. Сафоновой

Ночь пришла бесшумными шагами.
Вынес восток в пригоршнях луну.
Скоро,
Скоро сирень под окошком завянет,
Припадет головой к окну.
И заплачут тогда облака,
Но слезой оживить нельзя же.
И паук от сука до сука
Паутину как память свяжет.

«Нету глаз твоих бездонней…»

Нету глаз твоих бездонней,
черноокая,
теплоту твоих ладоней
унесу далёко я.
Как в Москве, так на границе,
как всегда,
Ты, наверно, будешь сниться
иногда.
Мне пора. Уже в оконце
влез рассвет, как вор,
И весенним залит солнцем
утренний простор.
Мне запомнилась навеки
робкая слеза.
Подними скорее веки,
покажи глаза.
Нету глаз твоих бездонней,
черноокая,
теплоту твоих ладоней
унесу далёко я.

«Тень идет за Настей косо…»

Тень идет за Настей косо,
А за нею ветерок,
А за ним от папиросок
Легкий тянется дымок.
А потом уж только парни,
У прохожих на виду,
Чтобы выглядеть шикарней,
С папиросками идут.
У них галстуки в разводах,
Модные воротники.
Все стахановцы с завода —
Ну, скажи, не женихи?
Предлагают Насте сласти,
Настя сласти не берет.
Говорят Настасье:
«Здрасьте».
Мимо девушка идет.
Ни за что не обернется —
Лишь глазами улыбнется.
Ветка с дерева нагнется,
Только Насти не коснется,
Может гладить Насте косы
Только легкий ветерок.
Погасают папиросы.
Расплывается дымок.
Чем же Настя знаменита?
Каждый день
Со всех сторон
Сотни писем и открыток
Ей приносит почтальон.
Оттого ль, что, став пилотом,
Без отрыва от станка
Настя водит самолеты
В грозовые облака?
Тень идет за Настей косо.
А за нею ветерок,
А за ним от папиросок,
Вновь зажженных папиросок,
Легкий тянется дымок.

«Теперь на родине, я знаю это точно…»

Теперь на родине, я знаю это точно,
На землю черствую дожди упали ниц.
На крышах и на трубах водосточных
Расселись стаи галок и синиц.
Сошлись подруги к Старостиной Кате,
Толпятся вкруг стола, уселись на окне.
Грызут орехи, вышивают платья,
А Катя (чем я плох?)
Рубашку, может, мне.
Дожди идут, и вечер ближе, ближе…
И улицы заполоняет тьма.
Промозглый ветер стекла окон лижет
И натыкается на спящие дома.
Но в них не спят.
Последние известия
Передает неспящая страна.
И слышат девушки, ребятам – пели вместе —
Вчера в Кремле вручили ордена.
Тут слов на миг,
Но миг так сладко длинен,
Как будто сердце падает в цветы…
И кажется,
Идет стареющий Калинин
Садами теплыми…
Цветут, цветут сады…
Не спит земля, раскинувшись широко,
Над нею юноши крылатые летят…
От Сестрорецка
До Владивостока
В такую ночь
Все девушки не спят.

«Поезд уходит на Дальний Восток…»

Товарищам моим посвящаю

Поезд уходит на Дальний Восток.
За ним бы…
Да разве догонишь?..
Вот снова мелькнул чей-то белый платок
И красный фонарь на вагоне.
Я только на миг закрываю глаза,
И кажется…
Словно бы снится…
Вагоны… Знакомства… Байкал… Вокзал…
Город… Дорога… Граница.
В каждую мелочь событий и дней
Трасса ведет сквозная.
Конечно, мне это ясней и видней.
Я был там,
Я видел,
Я знаю.
Мы шли сквозь тайгу, чтобы в части N…
Под всплески ветров и порош
Песни бросить свои в обмен
На радостный гул ладош.
Колени дрожали, и голос дрожал,
В глазах от волненья – стена.
Но как нас встречали,
Как руки нам жал
Летчик-герой лейтенант.
Я часто хожу на Московский вокзал,
Откуда наш путь был начат.
Товарищи!
Если скатилась слеза,
То это не значит, что плачут.
Ведь поезд уходит на Дальний Восток.
Его, хоть беги, – не догонишь.
Вот снова мелькнул чей-то белый платок,
И красный фонарь на вагоне.

Товарищи едут в Комсомольск

1

«Леса. Столбы. Поля. Леса.
Наш поезд мчится в ночь…»
– Ты дописал?
– Не дописал.
– А в шахматы?
– Не прочь… —
«Мелькнул за окнами перрон
И хоровод рябин…»
– Андрюшка видит пятый сон.
– А мы с тобой не спим…
– Кто здесь сказал, что я заснул?
– Никто… Приснилось, друг… —
«И кто-то, показалось вдруг,
Пронес за окнами сосну
Назад в Москву, в Москву…»
– Ну, дописал?
– Не дописал.
– А шахматы?
– Готовь… —
«Быть может, к нам под окна в сад,
Где на траве блестит роса,
Где, говорлива и боса,
Шла первая любовь…»
– Андрей,
Ему не дописать.
– Давай играть с тобой. —
«В вагоне спят. Лишь стук колес
Лишь света свечки дрожь.
Как капли чьих-то светлых слез,
На стекла выпал дождь…»
– Ну, вот уже неверный ход.
Туру был должен есть. —
«В Хабаровске на пароход
Должны мы пересесть…»

2

– А баня в Комсомольске есть?
– Вам «мат».
– Откуда?
– Вот… —
«Сверкнула молния в глаза.
Сильнее дождь пошел.
Обыкновенная гроза,
И все же хорошо.
Бегут, согнувшися дугой,
Деревья за окном,
Из одного конца в другой
Шарахается гром.
Гремит, как полк броневиков,
Как марш ударных войск.
А где-то очень далеко
Спит город Комсомольск.
Прощай. Целую горячо,
Пиши. Не забывай».
– Ну что ж, сыграем, что ль, еще?
– Давай. —
«Не забывай».
– Привет передавай, —
«Тебе здесь кланяются все.
Еще целую.
Алексей».

Песенка

Н. Ф.

Я от счастья сегодня шатаюсь,
В молодую кидаюсь траву.
Я все ветры к себе приглашаю,
Все любимое в гости зову.

И все ветры ко мне приходят,
И весна у окошка стоит,
И все звезды в ночном небосводе
Будто лучшие взгляды твои.

Как ребенок, сегодня я верю
В то, что синий рассвет и зарю
И все ветры, летящие в двери,
Я на память тебе подарю.

Чтоб ты в платье зари одевалась,
Чтобы звезды светились в глазах,
Чтобы ночь темной лентой осталась
В твоих светлых, как лен, волосах.

Чтоб такою ты шла по планете,
Был бы свет ослепительно-бел,
Молодой, замечательный ветер
Уступал бы дорогу тебе.

И по этому белому свету,
Как в стихах, я тебя леплю,
Шла зарею вечерней одета,
Вся такая, как я люблю.

«Я иду этой гулкою ночью…»

Я иду этой гулкою ночью
в несмолкаемый шепот весны.
Подсмотрю я, как разные очень
пробираются к людям сны.
Они ходят, тихонько ступая,
ночь сторонится, еле жива,
и виденья свои рассыпает,
и сплетает из них кружева.
Снится маленьким ласковым детям
ощутимо и живо почти,
что на очень большой планете
ходят детские их мечты.
Будто мальчики все с усами,
папиросный пуская дымок,
сдав железный труднейший экзамен,
уезжают на Дальний Восток.
Покидая подросшие клены,
в перелеты они полетят,
унося с собою влюбленный
выросшей девочки взгляд.
Они строят мосты и дороги,
чтоб сплести из них дивный узор.
Ходит по небу месяц двурогий
до румяных до утренних зорь.
Я ходил вслед за ним до рассвета
и подсматривал разные сны…
Этой ночью сменило лето
несмолкаемый шепот весны.

Обида

Ты по улице не раз тут
проходила среди дня…
Отчего не скажешь «здравствуй»
и не взглянешь на меня?
Для тебя надел я новый,
неодеванный еще,
синий, крапинкой лиловой
для тебя, для темнобровой,
самый модный пиджачок.
Вспомни, Любушка, Любуся,
темно небо в синих бусах,
темны ленты в косах русых.
Подходи, целуй, любуйся.
Целовала… Мало, мало…
Обнимала… Мало, мало…
Все мне мало, мало было…
Я же знаю, что любила.
Неужели позабыла?
Отчего не скажешь «здравствуй»
и не взглянешь на меня?
Ты по улице не раз тут
проходила среди дня.

«Горечь первой папиросы…»

И. М. С.

Горечь первой папиросы,
Сладость первых поцелуев
Эти пепельные косы,
Эти дымчатые струи
Мне напомнили опять.
И с тобою по селу я
(Вечер тихий, пали росы),
Я опять иду милуясь
До зари в луга гулять.
Пусть все звезды смотрят косо,
Ходит ветер по откосу,
Твои косы теребя.
И, качая в поле просо
Удивительного роста,
Он приветствует тебя.

Письмо

Н. Ф.

Надежда, милая Надюша,
я вам пишу – таков удел.
Простите мне, что вашу душу
я второпях не разглядел.
У нас уныло. Дни без солнца,
осенний дождик мелок, част.
Все чаще в шепоте бессонном
вы появляетесь сейчас.
Тогда я лажу лишь с покоем,
когда поверю, будто вы
своею маленькой рукою
мне кепку сняли с головы
и усадили близко, рядом.
Я весь промок, я весь продрог.
Насквозь пробит тяжелым градом,
пронизан ветром всех дорог.
Скажите, я такой вам нужен?
Не отвечайте ничего.
По черной слякоти, по лужам
я вновь уйду как кочевой
и непоседливый бродяга,
который на сто верст вокруг,
как песню, знает тишь оврага,
тенистый лес, зеленый луг,
ветрами устланное поле,
совы кричащие глаза.
«Я вам пишу, чего же боле?
Что я могу еще сказать?»

«Окна тихо хлопали…»

Окна тихо хлопали
в вечер голубой,
Хорошо ли, плохо ли
жили мы с тобой.
Не об этом думаю,
не о том тужу,
Раз с другою вечером
под руку хожу.
Говорю, что разные
есть в пути извилины,
Может, и напрасно мы
крепко полюбили…
Этого не знаю,
Может, в целом свете
Я один шагаю
в тишину и ветер.
Пусть увозит прошлое
время-грузовик,
Ты меня, хорошая,
лучше не зови.

«Я все слова на память берегу…»

Я все слова на память берегу.
По бездорожью волн легла моя дорога,
а позади, в заливе Золотого Рога,
прощание с тобой на берегу.
По бездорожью волн легла моя дорога.
Мы заходили в разные порты.
Четыре моря позади остались
в огромных шалях спящей темноты.
Навстречу ночи в море попадались.
Навстречу ветры шли и города.
Как пена оставалась за кормою,
смыкалась позади упругая вода.
Ушли назад туманы над водою.
Обратный рейс. Мы обгоняли дни,
мы нагоняли ветры и туманы,
мелькнули звезд неяркие огни
в косматых тучах, в небе рваном,
теперь уж близко, рядом, недалеко.
Теперь ни дождь, ни ветер не вредит.
Огни,
огни,
огни Владивостока.
Как елка праздничная впереди.
Бросаем якорь. Кончена дорога
по бездорожьям всяческих дорог.
На берегу
в заливе Золотого Рога
тревожно ночь трубила в месяц-рог.
Я прибежал…
Не стоило бы лучше.
У героини был другой герой.
Я подошел, мрачнеющий как туча,
холодною,
ненастною порой.
Я подошел,
на сердце вьюга, замять.
Сказал как ты, при ласковой луне:
– Слова, что ты дала на память,
возьми обратно,
в память обо мне.

За окнами падает снег

Ветер первые зимние числа
Сплошь снежинками расцеловал.
Только я понимать разучился
Подгулявшего ветра слова.
Это было.
Я знаю, что было.
Ночью
Лезешь на сеновал,
А на крыше причудливо выл он,
Но тогда я его понимал.
Я не помню те даты и числа,
И не то чтобы память слаба,
Просто я понимать разучился
Подгулявшего ветра слова.
Он о чем-то в трубе разговаривал,
Замолкая, ворочаясь. И
Снег валил и до окон наваливал
Голубые сугробы свои.

Просто я заработался, просто
Я от юности ранней отвык.
Неслучайно знакомую поступь
Мне напомнил цветной половик.
Уводя за собою далёко,
По ступеням полосок своих,
До едва уцелевших и блеклых,
Но не брошенных годов моих.
Так всегда, если встретишь в доме
Хоть намек на прожитую даль,
То звучнее,
Гораздо знакомей
Пред тобою проходят года.
Разыскавши потерянный след свой
День за днем ты узнаешь лицо…

Встань,
Мое загорелое детство,
На высокое наше крыльцо.
Постучись в постаревшие двери,
В нашу комнату ветром ворвись
И, увидев меня, не поверив,
Рядом с юностью остановись.
Я узнаю тебя по приметам,
По веснушкам,
по вихрю волос,
Потому непокорное это
Я по юности гордо пронес.
Но теперь
Потускнели веснушки,
В волосах отшумела весна…
Удивляешься?
Милая, слушай-ка,
Видно, голос и тот не узнать!
Я намного тебя стал старше,
В сыновья ты годишься мне…
Полнокровным,
«Мужчинским» маршем
Я сегодня иду по стране.
Ты же первые брюки надел,
И отец с тобой очень крут,
Тебе уши дерут и за дело,
И без дела еще дерут.
Еще куришь тайком папиросы
И, мыслёнки свои теребя,
Хочешь стать ослепительно взрослым,
Чтоб девчонки влюблялись в тебя.

Ну а мы, слесаря, инженеры,
Комбайнеры и моряки,
В прошлом своем – пионеры,
В будущем – старики.
В жизни потерянный след свой
Ищем в распутице дней,
Чтоб на миг ощутить свое детство,
Чтобы прошлое стало видней.
Чтобы мать, что тебя качала,
Заглянула в твои глаза.
Что ушло,
Улетело,
Промчалось,
Даже слова «прощай»
Не сказав…
. . . . . . . . . . . . . . .
Ветер тихо в трубе разговаривал,
Заикаясь, ворочался. И
Снег валил и до окон наваливал
Голубые сугробы свои.
Видно, мне предназначено ране
Слушать вьюги
И, слушая их,
Все ходить, как бродяга иль странник,
По страницам мечтаний своих.
Мне от них уже некуда деться,
Слышу рядом рассыпчатый смех.
Пробегает босое детство…

За окнами падает снег.

«Ветер бежит по дороге…»

Ветер бежит по дороге,
Чуть задевая березы,
Гнутся они, недотроги.
Вечер морозен и розов,
Синицы в кустах лопотали
Что-то про сень и лень,
Следами весенних проталин
Уходит сегодняшний день.
И философски настроена
Дружная наша семья,
Тихо сидим мы, двое нас,
Трубка моя и я.
Ветер мне в самое ухо
Ересь какую-то мелет.

Трубка моя потухла,
Теплится еле-еле.
Кто-то идет по расселинам,
Льдинки ломая с хрустом,
Вы б подошли да сели к нам,
Может, вам тоже грустно?

В защиту лирики

Озябшие, старые клены
В окна мои стучат.
Я свет погасил…
Заглянул удивленно
Ветер ко мне:
– Верно, спит… – проворчал.
Неправда!
Я песни сочиняю влюбленным,
Для тех, кто не может заснуть по ночам.

Месяц, скитаясь от осени к осени,
В последнее время как лунь поседел…
Любимых,
Которых любимые бросили,
Я собираю сегодня к себе.

Идите,
Я настежь открою двери,
Я чистую скатерть на стол постелю.
Входите,
Я чайник сейчас согрею
Для всех,
У кого остыл поцелуй.

Входите.
Боитесь к поэту вы если,
Мол – лирик,
А к лирике нет уже сил.
Не бойтесь,
Чтоб нас не тревожили песни,
Мы ЖАРОВА с УТКИНЫМ
Не пригласим.
А я обещаю сломать гитару,
Стихов обещаю вовек не читать.

Я дам вам лучшую повесть ГАЙДАРА,
А это лирике
Не чета…
Я дам вам шахматы лучшей кости,
Последний дебют КАПАБЛАНКИ дам,
Поэму «СУВОРОВ»
СИМОНОВА
Кости…
Полезного, умного много в ней там…

С моей стороны никаких упущений,
Идите, входите,
Я очень рад…
На тему
«Прогресс путей сообщений»
Давно я для вас приготовил доклад.

Ну что ж вы? Я жду!
Я гляжу удивленно
На дверь, отворенную в поздний час.
Как? Неужели же все влюбленные
Не ведают больше измены печаль.
Нет никого…
Только старые клены
В окна мои стучат,

Да где-то тихонько играет гитара,
Идет и поет молодой человек:
«Рассталась влюбленная пара,
Рассталась, как видно, навек»…

Я тихо у окон присяду…
Я слушаю, как он поет…
А лирика ходит по саду,
Тревожит, ликует, зовет…

«Возле города Калуги…»

Возле города Калуги
Есть такой разъезд,
Где пригожих чернобровых
Нам не счесть невест.

Если ты, друг, неженатый,
К нам погостить приезжай.
Край наш на диво богатый,
В песнях прославленный край.

Лишь заря полоской узкой
Вспыхнет меж ветвей,
Прилетает к нам из Курска
Чудо-соловей.

С поля приходят девчата,
Знатный собрав урожай.
Край наш на диво богатый,
В песнях прославленный край.

Запишите, право слово,
Адрес наших мест:
Возле города Калуги
Станция Разъезд.

В час золотого заката
С нами, земля, запевай,
Край наш на диво богатый,
В песнях прославленный край.

«Как на зорьке звонко…»

Как на зорьке звонко
Соловей поет,
Будит, будит девушку,
Спать ей не дает.
А она устала,
Только прилегла,
Видно, ночку темную
С милым провела.

«Давай, мой друг, скажем тост…»

Давай, мой друг, скажем тост
За цвет кудрявых лип,
За бесконечность дальних верст,
Что мы с тобой прошли.
Я снова в комнате своей,
А ты желанный гость,
Пронзил из сада ночь насквозь
Разбойник-соловей.
Сейчас нам сутками дано
Прогнать усталость спин,
Уж ночь, уж за полночь давно,
А мы с тобой не спим.
Совсем недавно, помнишь, друг?
Упал последний лист,
И два десятка дерзких вьюг
За нами погнались.
Когда мы выбились из сил
И встали как стога,
Ты помнишь, звезды погасив,
Смеялися снега.
Но тут огромная весна
Пришла на помощь к нам.
Светает…
Тихо у окна
Качается сосна.

«Если пиво не допито…»

Если пиво не допито,
Если песня не допета,
Сразу вдруг оборвалась…
Значит, парню не до пива,
Значит, парню не до песни,
Значит, парень целый месяц
Не смыкал уставших глаз.
Он не слушает рассказы,
Он забыл свою фамилию,
Все твердит чужое имя
И почти совсем не пьет.
О голубке сероглазой,
Не поделенной двоими,
Ночью песенки у моря
Тихим голосом поет.
И, слегка сутуля спину,
Он потом идет по взморью,
Слезы катятся (а пусть их!
Ты свои побереги).
Этой ночью длинной, длинной
Сплошь наполненные горем,
Сплошь наполненные грустью
Слышатся его шаги.
Глубоко вздыхает море
И целует в самом устье
Губы пламенной реки.

«В беззвездную ночь без оглядки идти…»

В беззвездную ночь без оглядки идти,
Не выбирая дорог и пути,
И тихому дому кричать: «Отвяжись»,
Чтоб слышать —
В ладоши захлопала жизнь,
Чтоб жизнь пред тобой как земля
распласталась,
Чтоб в новые песни открылася дверь,
Чтоб справа осталась
Ненужная старость,
Чтоб слева осталась
Ненужная смерть.
Я знаю, что так Водопьянов летел
На полюс
В еще неизвестные дни,
И слава прославленных дивных дел
Большими ветрами летела за ним.

Мне дадено жизнью перо и бумага,
Мне выпали в жизни иные пути,
Почти незаметным
Задумчивым шагом
По улицам всех городов пройти.
Чтоб лучших друзей отыскать в прохожих,
Чтоб песней лететь по степным рубежам,
Чтоб юность прославить,
Чтоб радость умножить,
Чтоб руки товарищей всех пожать.

Хотеть, чтобы юность навечно осталась,
Чтоб юность стихами захлопнула дверь
В ненужное горе,
В ненужную старость,
В ненужную гордость,
В ненужную смерть.

1940–1945

На Дальнем Востоке

Артистам Центрального театра Красной армии

Застава. Граница. Высокие ели
Качала седая пурга.
Летели, кружились и пели метели,
Стеною вставали снега.
…В домик вошли мы.
Пошли раздеваться,
Роняя на коврики снег.
Мы были с концертом.
Нас было пятнадцать,
Бойцов было семь человек.
– Один на дежурстве, – они говорили, —
Придет он лишь только в конце.
Пришел он,
И мы для него повторили
Двухчасовой концерт.

Граница, граница… Высокие ели
Качала седая пурга.
Летели, кружились и пели метели,
Но теплыми были снега.

Заседают

Это беда ведь,
Три дня заседают.
Вопрос —
кросс.
Что нужно достичь?
Что уже есть?
Что нужно учесть?
Отдают по инстанциям
Распоряжение.
Выбирают дистанции.
И все-таки
Подготовка к кроссу
Стоит без движений.
Без задней мысли
В буквальном смысле.
Участники кросса
Не тренируются,
Гуляют себе по улицам.
Потому что комитет
По проведению кросса
Робок
На организацию тренировок.
Мол, кросс-то —
Он сбудется или
Не сбудется,
А на улице холодно.
Участники,
Чего доброго,
Простудятся.
(С ними беда ведь!..)
И вот…
Заседают.
Товарищи!
Поменьше всяких вопросов,
Побольше тренировки
К кроссу!