Kitobni o'qish: «S-T-I-K-S. Пройти через туман»
Глава 1
Не знаю как должен начинаться апокалипсис, но мой личный конец света начался очень буднично. Можно даже сказать – скучно. Почему скучно? Потому что в употреблении алкоголя нету ничего весёлого. Пил один раз с другом, считай, что все остальные такие пьянки видел. Пил в компании, считай, что в компании тебе будет примерно так же как и в первый раз. Ну, с некоторыми вариациями, конечно. Однако эти самые вариации явно не стоят того, чтобы гробить свою печень и здоровье. Я так и делаю. В том смысле, что не пью, но есть такие случаи, когда без этого никак.
Как можно не заметить Конец Времён? Да, очень просто. Сейчас расскажу…
Накануне я крепко выпивал и пил не один, из-за этого, можно сказать, почти ничего не заметил. Сколько пил сказать сложно, но не меньше трех дней – это почти железно. Похмелье было особенно диким и сильным. Что для меня довольно нетипично. Здоровьем крепок. Пил алкоголь я нечасто и редко в больших количествах. Всегда предпочитал вкусно и плотно кушать, читать что-нибудь интересное и удобно, с комфортном, спать, но из любого правила есть исключения. Правда?
Моя мощная мускулатура слегка заплыла жирком. Нет, никогда не занимался культуризмом и не планировал, но превосходную наследственность и постоянные занятия спортом не скрыть. Фигура всегда была довольно атлетичной. Даже когда перевалил за сорокалетний рубеж, я оставался хорошо сложенным, но при этом не был обезображен муками фитнеса.
Никаких кубиков на прессе не имею, но при первом же взгляде на меня становится ясно, что перед вами далеко не слабак. Плечи широкие, шея мощная, торс имеет форму трапеции, сужающейся к талии. Никогда не хотел и не стремился сгонять подкожный жирок в погоне за рельефной мускулатурой, возможно это потому, что обычно был в кондиции свернуть в бараний рог таких вот «рельефных культуристов».
Однако, в моей жизни всегда присутствовал спорт. И случилось так, что очень долгое время спорт для меня был всем. Всё детство и отрочество я занимался самбо, а всю юность боксом, а в студенческие годы даже брал серьёзные спортивные призы. Юниорские награды за самбо до сих пылятся в ящике рабочего стола.
Ну, да… А где их ещё хранить? Это как школьная грамота за отличную учёбу. Никому кроме тебя неинтересна. На стенку не повесишь. Думаю, у каждого адекватного мужчины есть такой вот ящик стола. Где хранится что-то подобное. Юношеские награды и кубки, дембельский альбом, армейский берет или пилотка, какой-нибудь на фиг ненужный диплом об окончании курса программирования, а то и не один, свидетельство о разводе, коробка сигар, которые друг контрабасом протащил с самой солнечной Кубы. Спешл фор ю, бро. А как ты думал!? Ну, и непременно в том секретном ящике найдётся бутылка, как минимум хорошего коньяка. Для особых случаев, так сказать.
Вот, со звонкого и жизнеутверждающего звука – «чпок!» элитной пробки и начался наш трёхдневный марафон. Что-то я отвлёкся. Давайте по порядку. Так о чём это я? Ага! О себе любимом.
В целом, обладаю обычной славянской внешностью. Глаза серые, волосы русые, нос картошкой. Последние несколько лет провёл на сидячей работе, и годы эти способствовали некоторому наращиванию совсем не мышечной массы, но в целом это почти не отразилось на мне. Как был, так и остался привлекательным и, даже, в чём-то, обаятельным мужчиной в самом расцвете сил. Однако, нужно заметить, что к собственной внешности всегда относился с определённой долей пофигизма.
Если поймать меня в самый обычный день, я окажусь небрит, потому как бросил это дело, пока участвовал в Первой Балтийской Военной Компании. С тех пор, только ровняю щетину триммером, чтобы совсем уж не зарасти до бровей диким волосом. На правах представителя свободной профессии ношу длинные русые волосы, собирая их в хвост. Свободная профессия ничего общего не имеет с самой древней профессией. Прошу не путать блогеров с девушками и юношами не тяжёлого поведения. О чём пишу? Да, в общем, ни о чём. У меня два популярных блога – о вкусной и здоровой еде и о политике. Оба приносят стабильный средний доход. А средний вдвойне – это почти зажиточный уровень.
Я вышел из электрички и сразу же вступил в лужу. Выругался, почувствовав, как летний кроссовок набрал холодной воды. Этот сентябрь выдался обманчиво аномально тёплым. Как обычно, загорелись костры рябин, пожелтели и частично опали листья, но бабье лето закончилось в первых числах октября. Стремительно похолодало. Как это обычно бывает в наших широтах, всыпал затяжной косой дождь, а резкие порывы колючего холодного ветра заставляли сожалеть о том, что три дня назад не посмотрел прогноз погоды и выскочил по привычке в лёгкой летней ветровке и кроссовках-сеточках. Но кто мог знать, что так всё получится?
– Опаздываем! – командным тоном взбодрил похмельного меня друг.
Мы заторопились на поезд. Верней, заторопился он. Бодрый, позитивный, пахнущий одеколоном. Вот как так-то? Как у него так получается? Пил наравне со мной, если не больше, а спустя три дня алкомарафона он как огурчик, а я с бодуна.
– Не спеши, а то успеем, Мара… – промямлил я, начав напрягаться заданным темпом.
– Ты так про автобус говорил! И что?
– Что?
– Пришлось такси вызывать!
– Брось, через пятнадцать минут пришёл бы ещё один. Выехали мы все равно с запасом.
Он скептически хмыкнул, но темп сбросил.
– Илюх, может со мной? – спросил Марат.
По тону я понял, что спрашивает он в последний раз. Марат – мой армейский друг, внезапно нагрянувший три дня назад. Ворвался он в мою размеренную, устоявшуюся, холостяцкую жизнь вихрем кипучей энергии. Высокий и поджарый брюнет с острым взглядом чёрных глаз. Его ни в коем разе нельзя было назвать симпатичным из-за крупных и резких черт лица, но было в нём, что-то такое… Что-то, что выводило его неизменно в центр женского внимания. В свою очередь, это вызывало во мне лёгкий укол зависти.
Но с этим только – понять, простить и смириться. Такой человек. Энергичный, харизматичный. Такого нельзя не любить, если он на твоей стороне и с точностью до наоборот, если он ваш враг. Потому как Марат весьма целеустремлённая личность. Словом, мой друг он такой. Никого не оставляет равнодушным.
– Нет, брат, я свою лямку оттянул…
Ответил ему, размышляя, а может, зря я отказываюсь. Что меня тут держит? В общем-то, ничего, если не считать двух блогов и счетов за квартиру. Так, может, и плюнуть на всё и рвануть с Маратом? Бросить всё к чёртовой бабушке, а оно тут как-нибудь всё само, без меня. Любой мужчина периодически нуждается в том, чтобы куда-нибудь отправиться. На охоту, рыбалку, войну, да в баню в конце-концов. Генетическое это у нас. Из дремучего и косматого каменного века. Женщины хранили очаг, за детьми и хозяйством приглядывали, а охотники уходили в снежную тундру. Охота – это только звучит весело. На самом деле, попробуйте посидеть или полежать в сугробе и посмотреть на снежную целину, когда она вокруг – на юге, западе, севере и востоке. А ведь сидели иногда по несколько дней за куцым тундровым кустиком в ожидании оленя. Из-за этого мужская психика и обрела кое-какие особенности, просто для того чтобы охотники не сходили с ума.
Я старательно задавил в себе авантюрный порыв в самом зародыше, не давая ему раздуть пламя решимости. Ведь тогда меня никто и ничто не остановит от того, чтобы вскочить в вагон с Маратом.
Это начало октября выдалось особо паскудным. Третья Балтийская Военная Компания уносила всё больше и больше людских ресурсов. На этот раз корпорации стремились построить на дне морском газовый трубопровод, чтобы торговать беспрепятственно и беспошлинно с Испанской Империей, но Балтийское Содружество было против. Вообще, тут нет ничего удивительного. Это их официальная политика – они всегда против Новгородского Директората.
Фины, скандинавы и прибалты начали боевые действия, утопив несколько торговых кораблей, Директорат ответил решительным противодействием и объявил дополнительный рекрутский набор. Марат уезжал как раз туда, в расположение.
– Ну… Как знаешь! – Марат хлопнул меня по плечу.
Я передал сумку другу. Устроившись в вагоне он вышел ко мне на перон. Закурил. Говорили мало. Было видно, что он мыслями уже там, ну, а я уже цинично думал о том, как и чем я займусь, когда мой друг умчит в голубую даль под стук колёс.
Миловидная женщина-проводник загнала, курящего третью сигарету брюнета в вагон, явно флиртуя с ним.
Так-то я не курю, но почему-то очень захотелось выкурить сигарету, именно в этот момент, когда остался один. Знаю – это вредно и, вообще, привычка-то малоприятная для окружающих. Многим попросту не нравится запах дыма. Да и привычка что-то сосать во время стрессов, она из детства. Нам всем чтобы мы не плакали, мамы давали титю. Мы этого не помним, но мы успокаивались. И сосали, сосали, сосали… Сосали соски, пальцы, конфеты, сигареты. Так, что со стрессом от расставания решил бороться иначе.
Вагон тронулся, а я двинулся рядом с ним пешком, стараясь сохранить зрительный контакт с широкоплечим брюнетом в камуфляжной военной форме, пока без знаков различия. Остановившись, долго смотрел на уходящий поезд, пока тот совсем не скрылся вдали. Внутри возникло сосущее чувство близкой беды и уверенность в том, что своего армейского друга видел в последний раз.
Со мной частенько так бывает. Есть предчувствие чего-либо, как правило, сильно нехорошего. Из-за этого в узких кругах я снискал славу пессимиста и мизантропа, но это не отменяет, что очень часто эти мои предчувствия оказываются пророческими.
Говорят, что путь назад всегда короче и проще, но перон показался мне намного длинней, чем когда мы торопились на поезд. Брёл, ссутулив плечи, сунув руки в карманы светло-кремовой ветровки, ни на что и ни на кого не обращая внимания. Мысли ворочались с трудом словно стопудовые жернова, в висках похмельным колокольным набатом стучала головная боль. И с этим надо было что-то срочно делать.
Так и добрёл до прозрачных дверей к турникетам, установленными лет двадцать назад, чтобы не шастали всякие. Да… Чтобы войти на перрон и проводить друга я оставил в залог десятирублёвую купюру. Нечего топтать асфальт корпорации без оплаты. Хочешь провожать – плати. Получив свой червонец обратно, миновал турникеты, выйдя к прозрачным дверям с той стороны и замер.
За стеклом не было видно ничего, кроме клубов густого белёсого тумана, который упал на мостовую так быстро, что я не успел заметить как и когда это случилось. Ноздри уловили кислый химический запах.
– Газы? – поинтересовался охранник, топтавшийся тут для соблюдения порядка.
Я поднял глаза на мужчину.
Черты лица правильные. Тяжёлый волевой подбородок, губы тонкие, брови широкие. Нос прямой и длинноватый.
– Что? – заторможено поинтересовался я, – В смысле, не химическая ли это атака?
Он смутился.
– Ну… Да…
Я ухмыльнулся, и медленно роняя слова, пояснил:
– Нет, браток, это не химическая атака. Смотри туда…
Я указал на пару десятков голубей, увлечённо клюющих шелуху от семечек.
– Голуби, – согласно кивнул он, – И что из того?
– Птичке много не надо, – ответил я вяло, – Передохли бы уж все.
– Ааа… – понимающе протянул охранник.
– Химическое оружие бывает нервно-паралитическим и удушающим. Поражающим кожные покровы давненько уже не пользуются, – пояснил я спокойно, – Так, что первыми бы попадали насекомые, а потом бы и голуби уже сдохли, да и люди там ходят. Смотри…
Я мотнул головой, указывая назад на перрон, и тут же пожалел об этом. Голова не вытерпела такого хамства с моей стороны и снова разболелась. Собеседник посмотрел на меня с уважением. Да, я такой. Может выгляжу, как тугодум, но в голове кое-что имеется.
– Откуда тогда этот кислотный запах? – вновь задал вопрос охранник.
– Да, я-то откуда знаю, – ухмыльнулся я в ответ и предположил, – Наверное, выброс какой-то с химического производства.
– Из вашей Москвы последнее время всё производство вынесли за город…
Я молча пожал плечами и накинул капюшон чёрной толстовки. Идти через туман не хотелось, но разговорчивый охранник мне откровенно надоел. Понимаю, что топтаться на одном месте целый день та ещё работёнка, но и я не нанимался развлекать этого верзилу.
На «нашу» Москву захотелось сказать, что-нибудь резкое, или даже дать в морду, но промолчал, лишь плечами пожал. Явно новгородец или ещё откуда-то, понаехал в наш город торгашей. Какого собственно и на фиг ты тут нужен? Не нравится, так, смазывай лыжи и греби отсюда кролем. Но нет… Будет стоять на дверях и тихо-тихо ненавидеть «нашу» Москву и нас москвичей.
– Где тут рюмочная? – резко перевёл я тему разговора.
– Тебе какую? – уточнил он, – Чтобы не потравиться или нормальную?
– Чтобы потравиться, блин! Нормальную, конечно…
Верзила кивнул своим мыслям с таким видом, словно у него бином Ньютона между ушей дебет с кредитом свёл.
– Смотри, выходишь и налево. Держись левой стороны, метров через триста в конце площади будет.
– Спасибо, браток.
– Бывай, бродяга! – фамильярно хлопнул меня по плечу верзила.
На этот раз удержался с трудом, чтобы не сунуть кулаком ему в печень. Ненавижу, когда меня трогают. Тем более без разрешения, тем более другие мужики.
Туман постепенно рассеивался. За дверями химический запах стал ощутимо сильней. Хулиганские порывы ветра, гнавшие по асфальту обрывки упаковочной бумаги и газет рвали белёсую взвесь с противным запахом на клочья и уносили прочь. Обрывки тумана уходили словно нехотя, с такой ленцой, подтверждая, что никакая это не водная взвесь. Пар он совсем не такой. Совсем экологию доконали в последние десять лет. Пока добрёл до рюмочной, от тумана с едким запахом и следа не осталось.
По пути заметил, что нигде нет света. Видимо, электричество кончилось. Наверное, авария случилась. Хотя давненько такого не припомню в Первопрестольной. На Москву можно гнать сколько угодно, и часть из этого точно окажется правдой, но вот с коммунальными удобствами у нас здесь полный порядок.
Холодный червяк плохого предчувствия снова шевельнулся в животе. Что за ерунда происходит?
– Водки «Столичной» двести пятьдесят грамм, – сделал я заказ у скучающего огромного грузина, – И борща тарелку.
– Харашо, дарагой, – флегматично ответил тот, – Борщ, только, халодный. Давай шашлык тебе падам?
– Договорились, – не стал ломаться я и показал два пальца, – Тогда двойной шашлык.
– Карты не принимаем…
Огромная волосатая ручища указала на лампочку.
– Ага, понял, – ответил я, роясь в карманах в поисках залогового червонца, – Света нет… Сколько?
– Два рубля сорок копеек…
Ну и цены… Выудил десятирублёвую купюру и получил сдачу.
Водка была такая холодная, что графин, в который хозяин перелил жидкость, содержащую этиловый спирт, покрылся слоем инея. Пока ждал шашлык, выудил из кармана смартфон и попытался полистать ленту новостей. Было интересно, что случилось, но сеть не ловилась. Что вообще происходит?
Это всё-таки мегаполис. Припомнить подобное я вообще не могу. Это не Сибирь и не Гималаи. Покрытие есть практически везде. Даже в метро есть своя сеть. Нет, я, конечно, давно на Петроградском Вокзале не был, но чтобы на площади Трёх Вокзалов мобильная труба не ловила ни одного из операторов… Так! Стоп! Может, это только моя мобила забарахлила? Из списка контактов выбрал Марата и набрал – неудача. Ещё несколько номеров, тот же самый результат.
Глава 2
Монотонный гомон невеликой толпы в рюмочной внезапно оказался нарушен группой вошедших товарищей в необычной военной экипировке. Компания состояла из нескольких мужчин средних лет и аккуратной блондинки с кукольным личиком и точёной фигуркой. Мужики бородатые, жилистые, движения скупые и хищные, голоса глухие, тихие, взгляды тяжёлые. Такие взгляды бывают у людей, неоднократно убивавших в ближнем бою. Смотрятся как стая волков среди отары бюргеров. Всё это выдавало в них тёртых парней. Тут не надо быть Шерлоком, чтобы понять – от компании прямо-таки смердит опасностью и проблемами. Каждый из них, включая блондинку, был одет в пятнистую военную форму защитного цвета, но не нашу привычную, а в странную, словно пиксельные квадратики нанесены на ткань с помощью цифровых технологий. Из-за этой особенности взгляд с пятен камуфляжки соскальзывает, не цепляется.
Я решил, что давно перестал следить за военной модой, но если не считать странной формы, во всём остальном их компания была похожа на ветеранов-волонтёров, движущихся на Северный фронт, как и мой друг.
– Братцы, – спросил их, улыбнувшись, – Подскажите старому фельдфебелю, что со связью приключилось?
От меня не укрылось, что рука одного из цифровых скользнула в карман, словно у него там что-то есть такое, что сможет меня озадачить.
– Отчего ж не подсказать фельдфебелю, – прыснула смешком блондинка и легко пояснила, – Авария. Минут двадцать как уже ни света, ни связи.
– Что случилось? – поинтересовался я у кукольной женщины, – Случайно, не знаете?
Про себя я уже окончательно решил, что они такие же, как и Марат резервисты, добирающиеся в расположение. Вот только удивила красивая женщина в компании камуфляжных парней. Не то чтобы у нас женщины не служат. Служат и ещё как, но вот, обычно их служба от нашей отличается. Или мне показалось, что кукольная их боевой товарищ?
Да нет, непохоже. У меня, на такое взгляд, намётан.
– Не знаем, – с улыбкой развела руками пиксельная, – Сами ждём, когда вызванное такси приедет, тогда и уберёмся отсюда.
Для того чтобы понять, что она темнит, было достаточно пересчитать компанию по головам. Их семеро. Шестеро крепких мужчин среднего возраста и одна миниатюрная женщина. Для такси многовато. А ещё, один из камуфляжных заулыбался. И неприятно так… Словно знает что-то такое, что мне неизвестно и испытывает по этому поводу немалое чувство собственного превосходства.
Подошёл с заказом тучный кавказец и разорвал зрительный контакт с пятнистой группой. Передо мной появилась тарелка с приличной кучкой горячего ароматного мяса, изрядная порция жареной картошки и нарезка из маринованных овощей. Увидев это изобилие, даже мысли о завышенных ценах отпали. Но сначала…
Я аккуратно налил себе в гранёную пятидесяти граммовую рюмку на резной ножке.
– Фельдфебель, – в пластиковый стул без разрешения приземлилась кукольная, – Угости девушку.
– Я незнакомых девушек не угощаю, – ответил я, ухмыльнувшись, – Маменька была против.
– Маменька плохому не научит, – покивала она и вернула ослепительную улыбку, – Кали.
Женщина протянула руку через весь стол для рукопожатия.
– Позывной? – осторожно поинтересовался я, пожимая руку.
– Вроде того. А ты кто будешь?
– Илья. Илья Казанский.
– Витязь, значит?
– Типа того, – вернул фразочку я, – Типа вот и познакомились.
– Так что? Угостишь девушку?
– Со всем желанием, – степенно кивнул я, – Камрады твои из-за того, что я тебя угощаю не огорчаться? А то, мне таких суровых парней расстраивать не с руки.
Она стрельнула глазами в сторону столика, за котором обосновалась прибывшая компания цифровых.
– Нет, – отрицательно мотнула головой блондинка, – Не огорчатся. У нас с ними деловые отношения.
Я пожал плечами и поднял руку, подзывая хозяина. Тот не заставил себя долго ждать.
– Дама хочет сделать заказ, – пояснил я и указал глазами на Кали и обратился к ней, – Заказывай.
– Каждый раз, когда мне говорят «грузинское вино» или «грузинская кухня» мне хочется плакать, – противореча своим словам, голубоглазая блондинка улыбнулась, – И отнюдь не из-за того, что я опечалена. – Принесите, пожалуйста, бутылку Саперави и сырную нарезку.
– Да, – кивнул кавказец, – Канечно. Есть авечий и козий сыр.
И был таков. Повисла пауза, во время которой голубые очи неожиданной компаньонки изучали меня. Так, пристально-пристально, что я смутился и чтобы не показать этого задал вопрос:
– В расположение?
– Что? – удивилась собеседница, выныривая из известных только ей мыслей.
– Вы в военной форме. Предположил, что едете на Северный фронт в расположение своей воинской части…
– Ааа, неет! – беззаботно улыбнулась она, – Мы не солдаты, а скорей охотники.
– Вот как? – попытался я вытянуть больше информации.
Но подошёл владелец с заказом, не оставляя мне шанса расспросить Кали, что за охота такая, и какого зверя нужно промышлять, чтобы понадобились позывные. Вообще, зверюшек я очень любил. Особенно тех, которые в лесах живут. Их и так мало осталось, а тут ещё охотники…
– За знакомство! – звонко произнесла тост собеседница, поднимая бокал.
– За знакомство…
Я поднял рюмку со столичной, мы чокнулись. Через секунду крепкий ледяной алкоголь уже провалился в желудок, а чтобы ему там одному не было скучно, принялся обеспечивать ему компанию, поедая соления, картошечку и шашлычок. Горячее, ароматное мясо было особенно хорошо. Живот возрадовался и заурчал так громко, что мне стало неудобно. Поднял взгляд на Кали, но та только мило улыбалась, потягивая грузинское вино.
Налил себе ещё и предложил тост:
– За здоровье.
– Тебе сейчас не помешает, да? – хмыкнула она и поддержала, – Твоё здоровье, солдат.
– Унтер.
– Что? – удивилась собеседница.
– Унтер-офицер, – уточнил я, – Фельдфебель – это младший офицерский состав.
– Угу! Твоё здоровье, фельдфебель.
Я опрокинул рюмку. Внутри разливалось тепло, и в голове стало стучать намного слабей.
– Слушай, витязь, а ты прибухиваешь, так, хорошо да? – с задорной улыбкой спросила блондинка.
– Ты меня совершенно не знаешь, – спокойно ответил ей я, – Я, ведь тоже могу сразу несколько ярлыков на тебя прилепить.
Камуфляжная в притворном изумлении распахнула глаза.
– А ну-ка? – задорно подбодрила меня собеседница.
– В русском языке есть обращение на «ты» и на «вы». Ты с ходу обратилась ко мне на «ты», это можно было понять, если бы ты была, как и я когда-то связана с военной корпорацией, но ты сама сказала, что вы не военные, а охотники.
Я прервался на то, чтобы прожевать кусок сочного и ароматного мяса.
– А ещё? – её улыбка, вопреки моим ожиданиям, не только не зачахла, а наоборот потеплела на пару градусов.
– Ещё? Ещё ты упала за мой столик без разрешения, чем нарушила мои личные границы и попросила тебя угостить.
– Что в этом предосудительного?
– Ничего, – ответил я с набитым ртом, – Ничего, кроме нарушения личных границ. А это нам говорит…
Мои вкусовые сосочки снова ощутили вкус мяса, а в голове появился вопрос – «зачем?». Зачем я с ней связался!?
– О чём? – глаза Кали прямо-таки излучали благодушный интерес.
– О боевитости, – спокойно закончил фразу я, – И… хабалистости.
Камуфляжная сделала глоток грузинского и ничего не сказала. Она молчала с минуту или даже дольше. Видимо, давая понять, что обиделась, но потом, либо решила простить меня, либо у неё лопнуло терпение, либо она не дождалась неких действий, которые я, по её мнению, должен был совершить.
– Вестники судьбы всегда себя так ведут, – наконец серьёзно изрекла она, – Я и подошла к тебе именно за этим.
– Кали – богиня смерти из пантеона индусов вроде, – изумился я, – Где тут связь с судьбой?
– Давай погадаю? – внезапно предложила она.
– Ручку позолотить нужно? – ухмыльнулся я.
Блондинка скрасила мою трапезу и развлекла беседой. Сейчас, видимо, покажет фокус.
– Нет, – простецки махнула она рукой, – Хватит того, что угостил меня таким вкусным вином.
Она завладела моей ладонью и начала всматриваться в линии. Хватка миниатюрной и аккуратной блондинки оказалась вовсе не женской. Узкие ладони были сухи, длинные, изящные пальцы цепки и сильны. Провела пальцем по самой длинной линии на ладони, и изрекла:
– Линия жизни у тебя длинная, витязь…
Ни разу не верю в хиромантию, но решил подыграть блондинке.
– Это хорошо? – ухмыльнулся я.
– Уж для кого как, – хмыкнул она с сомнением, – Некоторые из нас рождены для счастья, изобилия и беззаботной жизни, путь других наполнен свершениями, испытаниями и потерями.
– Вот как? – изобразил я деланное удивление.
– Именно, – серьёзно кивнула собеседница, -Ты из вторых, Илья. Недавно ты преодолел гигантский путь, но сам этого не заметил, а в скором времени тебе предстоит увидеть падение твоего старого мира, страшные события и ужасных существ…
Эта игра нравилась мне всё меньше и меньше. Пророчество звучало жутковато. Не скажу, что я суеверен или воспринял серьёзно эту бабью блажь. Скорей слова блондинки упали на благодатную почву моих собственных предчувствий.
– Интересно… Например, какие события? – поинтересовался я, – Нужно же знать, к чему готовиться и как вернуться домой.
Камуфляжная подняла на меня взгляд и серьёзно ответила:
– Обратно домой, Илья, уже никак. Боюсь, что мы все застряли накрепко. События опасные и страшные, но ведь у тебя имеется боевой опыт. Ты должен с ними справиться…
– Кали! – прилетел громкий окрик со стороны двери в заведение, – Заканчивай забавляться со свежим! Время!
Меня назвали «свежим», что немного удивило. Это показалось настолько странным, что заставило меня ещё больше обалдеть от всей этой ситуации.
– Уже иду! – ответила она, но руку мою не отпустила, – Прислушайся к моим словам, витязь, и береги себя.
Распрямилась блондинка, словно упругая пружина. Отпустила меня и пришла в движение, из-под стола достала огромную и яркую спортивную сумку, опустила её на пол рядом со мной. О плитку что-то металлически звякнуло. Не может быть, чтобы цифровые везли с собой своё оружие и боеприпасы через Москву. Или может? Сидел в полной прострации. Всё, что происходило сейчас, было каким-то сюрреализмом, знал бы я, что ждёт меня дальше!..
– Выживи, – она достала из бокового кармана сумки брошюру и сунула мне в карман ветровки, – Всё чем могу, Илья. Спасибо за вино и береги себя.
Кали протянула ладошку для рукопожатия. По привычке сжал её сухую, узкую ладошку. Больше ничего не говоря, блондинка легко подхватила свой огромный баул без видимых усилий и упругой походкой вышла из кафешки. Спустя минуту её след простыл, растворилась в толпе и была такова.
Широкоплечий грузин повесил на дверь табличку закрыто. Заметив, что сморю на него, словно извиняясь сообщил:
– Решил сегодня раньше закрыться, – развёл руками он, – Кухня работает на электричестве, только мангал на дровах…
Кивнул ему в ответ, мол, всё понял и начал доедать. Тут и правда готовили вкусно и подавали качественный алкоголь. Доел даже сыр, который почти не тронула Кали, только тогда почувствовал себя сытым и довольным. Налив себе последнюю рюмку, отсалютовал ею грустному хозяину и опрокинул в себя. Расплатился, поблагодарил его за вкусную еду и вышел.
Пока я сидел, в кафешке погода изменилась. Ветер унялся, дождь закончился, тумана не наблюдалось. Над головой свинцовым потолком нависала низкая облачность, но заметно потеплело. Почему-то солнышко, сейчас скрытое за тучами, ощутимо пригревало мне затылок, хотя, если ориентироваться только по времени, должно быть, где-то высоко в зените. Или я провёл за грузинской кухней немного больше времени, чем планировал?
Достал из заднего кармана потёртых джинсов смартфон и посмотрел на время. Почти половина двенадцатого утра. Немного рановато для заката. Решив, что пора и честь знать, я направился обратно на Петроградский. Скорее домой, к горячему душу, обжигающему кофе и удобному ортопедическому креслу! Мутные глубины интернета ждут свою акулу пера.
Естественно, автоматы по продаже билетов не работали. Электричества-то нет! Это заставило народ столпиться у касс. Очереди сказали о том, что кассиры не справляются. Люди между собой переговаривались, что электрички тоже не ходят по той же причине, по которой не работает всё остальное. В здании вокзала воцарилась духота. Ясно.
Кондиционеры тоже не работают. Не укрылось от меня и большее чем обычно количество жандармов, прогуливавшихся среди толпы двойками. Народ вёл себя нервно.
Посмотрев на всё это безобразие и поразмыслив, решил, что доберусь домой позже, а пока погуляю где-нибудь в центре Москвы. Это намного лучше, чем сидеть в душном помещении с нервными людьми.
Многие не любят наш город, но он по-настоящему прекрасен. У меня есть любимые места, которые посещаю реже, чем хотелось бы. Решил, что сегодня мне выпал шанс наверстать упущенное. Некоторым необходима компания и общение, мне же совсем не скучно наедине с самим собой. Могу днями и неделями не испытывать дискомфорта без общения с себе подобными, довольствуясь лишь книгами.
Вышел из древнего здания Петроградского вокзала и спустился по широкой лестнице.
Внимание привлекло неадекватное поведение нескольких водителей, устроивших нечто вроде игры в догонялки на проспекте за площадью. Было довольно далеко, но слух отчётливо уловил визг тормозов, отчаянные сигналы, удар и звук, разлетевшегося вдребезги стекла. Поднеся левую ладонь козырьком к лицу, попытался разглядеть, что там стряслось, но в это момент кто-то робко подёргал меня за рукав.
Мой внимание сосредоточилось на маленькой глазастой азиатке лет двенадцати-тринадцати.
– Что? – удивился я.
– Дядя, дай копеечку, – жалобно попросила она, – Очень кушать хочется…
Почему бы не помочь ребёнку? Но что-то царапнуло меня в этой просьбе.
– Кушать хочется? Пойдём, я куплю тебе еды, – предложил я, – Только чур, кушаешь всё при мне. Идёт?
– Идёт! – закивала она.
За время короткого диалога я успел рассмотреть девочку. Ботинки на высокой подошве, широкие бесформенные штаны, толстовка и куртка на три размера больше. Вся одежда с чужого плеча и явно куплена не в модном магазине. Если вообще куплена.
– Где твои родители? – поинтересовался я.
– Наш дом разбомбили, дядя.
– Откуда ты?
– Я из Киргизии.
Всё сходилось. Там недавно катком по человеческим судьбам прокатилась война.
– Как ты оказалась здесь? – задал вопрос снова я.
– Села на поезд и приехала…
– Родители с тобой приехали?
– Да! – почему-то заулыбалась она.
– А где они?
– Они всегда со мной!
Девочка порылась во внутреннем кармане необъятной куртки и выудила на свет фотографию двух молодых красивых людей.
Мужчина в строгом чёрном костюме и женщина в свадебном белом платье. Фотограф запечатлел мгновенье счастья. Они улыбаются.
– Это хорошо, – потрепал я по плечу девочку, – Идём дальше. Вон, видишь? Лавочка «Хот-Дог»?
– Да…
– Куплю тебе там самую большую булку с самой огромной и вкусной сосиской.
– Спасибо, дядя! – она снова засуетилась, пряча фотографию.
Девочка улыбнулась, а я понял, наблюдая за ней, что у девочки явно не все вальты в колоде. Где-то в глубине души меня кольнула игла сострадания. Война не место для детей, тем более для девочек.
В кафешке было несколько посетителей, не считая тучной женщины продавца в смешном белом накрахмаленном переднике и того же цвета кружевной пилотке, которая удивительно не сочеталась с её голубыми волосами, уложенными в высокую причёску. Добавьте к этому яркую помаду для губ, голубые тени для век и поймёте, что передо мной предстала не кто иная, как Мальвина пенсионного возраста.
