Kitobni o'qish: «Ничего такого»
Они только-что окончили чаепитие, но в саду так хорошо, что уходить с балкона не хочется. На балконе пахнет шиповником и тем задорным запахом весны, который так пьянит сердце и пробуждает в нем столько надежд. В саду тихо; ни на небе, ни на земле ни звука, и тихий вечер словно оцепенел в ясном и милом недоумении удивленного ребенка. И невольно охваченные этим ясным оцепенением они молчат, поставив локти на стол и безмолвно поглядывая друг на друга. Она молодая белокурая женщина, он молодой чиновник из контрольной палаты. У нее – милые карие глаза на славном русском лице и белая пухлая шейка, задорно выглядывающая из разреза кофточки, у него черные усики над румяной губой.
Ярко вычищенный самовар отражает их изуродованные лица на своем металлическом животе и тихо гудит, как муха, попавшая в бутылку. Это гуденье как будто пробуждает чиновника; он тяжело вздыхает, двигает под столом ногами и говорит:
– Вечер-то какой, Марья Ивановна! Воздух-то что за диво! О-ох! – в его глазах загорается удовольствие.
Он кажется хочет еще говорить, но Марья Ивановна его перебивает.
– Будет вам, Петр Петрович, – говорит она с гримаской на губках, – знаю я, к чему вы эту музыку ведете. Прекрасно знаю! Но только напрасно это, право напрасно. Ничего такого вы от меня никогда не увидите, только время зря проведете, и по службе упустите!
Петр Петрович моментально вскидывает обе руки кверху.
– Марья Ивановна, – вскрикивает он трагически, – Марья Ивановна, Господь с вами! Опять вы за старое! Кто вам сказал, что я жду чего-то от вас? Как вам не стыдно каждый раз меня так…
