Kitobni o'qish: «Анжамбеман»
«Евгений Петрович… Ну что вы?.. Ну, конечно… А как же, Евгений Петрович?..»
Целыми днями из кабинета Евгения Петровича Малышкина доносятся сначала увещевания, потом мольбы и крики…
Возглавляя крупную газету, он, неведомо как, создал целый город мелких писателей, каждый из которых мечтал его удовлетворить. Малышкин занимал положение абсолютного владыки: он выслушивал, судил и наказывал. Ежеминутно к нему являлись несчастные, принося ему мелко исписанные, изодранные бумажки , а он, подобно вампиру, впивался в их никудышные работы, указывая своим толстым, овальным, жирным пальцем на вздрагивающие символы.
–Вот… Здесь… Мне концовка не нравится… – С набитым ртом выдавливал он из себя.
Прыгая вокруг владыки, исхудалый комар-поэт принимался жужжать:
–Евгений Петрович! Ну как? Ну это же авторское… Композиция строится так… Конечно, можно поменять… Но это никуда не годится… Доверьтесь моему вдохновению, Евгений Петрович.
На козьих глазках Малышкина появлялось разочарование. Затем, будто бы легкое возбуждение охватывало его невыразительное лицо: он начинал багроветь, охать, вздыхать! Пока, наконец, не разражался оглушительным воплем:
–Ну что вы несете, господин… как вас там…
–…Коровкин…
–…Коробкин! Вы представляете себе, что такое искусство? Сколько можно вам повторять, что текст непременно делится на три части! Что вступительный и заключительный абзацы обязательно должны сочетаться по, так сказать, «визуальному объему» и количеству предложений. Вы умеете считать, Коробкин?
