Kitobni o'qish: «Боевой жрец»
Пролог
Доктор Бакаев поморщился, моргнул и с трудом подавил зевок. Кофе! Полцарства за кружку хорошего кофе! Как же он ненавидит ранние подъемы! Но сегодня стартует проект «Новая жизнь», и утренняя смена началась несколько раньше обычного.
Потерев виски, Бакаев встал из-за рабочего стола и вышел из кабинета. Сцепив руки за спиной, он прошелся по изогнутому подковой коридору клиники. То и дело на его пути попадались дроиды уборщики. Ожидалась пресса, поэтому сегодня даже тень грязи во всегда идеально чистой клинике подлежала безжалостному уничтожению.
В холле рядом с входом призывно манил световыми индикаторами кофейный автомат. За регистрационной стойкой клевал носом Пирсон – один из санитаров клиники. Доброжелательно кивнув ему, Бакаев приложил ладонь с чипом идентификатором к считывающей консоли автомата и сделал заказ.
Бодря одним своим ароматом, черный как деготь и в меру горячий кофе заполнил пластиковый стаканчик. Пить кофе с сахаром – святотатство! Добавлять в него молоко – извращение! Доктор Бакаев себя к таковым не относил.
Покатав стаканчик в руках, он сделал осторожный глоток и довольно сощурил глаза. Чудесно! Встав перед прозрачной стеной, он с интересом оглядел царившую на улице суету.
Реконструкция нового медицинского крыла клиники завершена. Сегодня предстоит торжественное открытие. В отличие от старых зданий Центра Изучения Синдрома Крэма, новый корпус внешне больше походил на небольшой крытый стадион. Но гораздо больше различий таилось внутри. Вместо одноместных, полностью изолированных от внешнего мира палат, в новом крыле находятся огромные залы, заполненные новенькими, только что сошедшими с конвейеров капсулами виртуальной реальности. С режимом постоянного погружения!
– Что вы обо всем этом думаете, док? – поинтересовался Пирсон, встав рядом с Бакаевым.
– Прогресс не стоит на месте, – вздохнул врач.
– Ха, прогресс. – Санитар поморщился, словно это слово вызывает у него острую зубную боль. – Пять лет назад этих мужчин и женщин считали героями. И чем мы им отплатили? Пожизненным заключением! Они даже с родными вынуждены общаться исключительно через сеть. А что теперь? Мы их запираем в пластиковые гробы, словно каких-то зэков. Хотя, нет! Зэк может отбыть свое наказание и выйти. А эти бедолаги навсегда затеряются в виртуальности, без возможности выхода. Новый метод лечения? Чушь! Наши горячо любимые бюрократы нашли прекрасный способ скинуть со своих нежных плеч заботу о ветеранах войны. Ну да, содержание людей с синдромом Крэма в капсулах обойдется гораздо дешевле нормального лечения.
– Мы не можем их вылечить, – тихо произнес Бакаев. – А там, в многочисленных виртуальных мирах, они будут свободны и вольны делать все, что захотят. Там они могут глаза в глаза встретиться со своей семьей, обнять детей, выпить с друзьями. Они могут прожить жизнь, которой сейчас лишены. Перед ними будет целый мир, тысячи возможностей и дорог. И главное, там они не будут представлять опасности для окружающих.
– Ха. Что им эта свобода? Многие из них по развитию недалеко ушли от детей. Вернее, это поражение нейробластерами сделало их таковыми. Их нужно лечить. А не выбрасывать в виртуал, лицемерно обзывая это свободой выбора.
– Мы не знаем, как их лечить! – резко заметил доктор, слегка возвысив голос. Нервными глотками допив кофе, он выбросил пластиковый стаканчик в урну и помассировал глаза. – Прости, Джон. Ненавижу ранние подъемы!
– Да все в норме, док, – отмахнулся санитар.
– В любом случае, решение уже принято. От нас с тобой это не зависит. Закон суров, но это закон. Ты сам прекрасно знаешь, что люди с синдромом Крэма очень опасны. Они кажутся всего лишь безобидными чудаками, но на самом деле это бомбы с часовым механизмом. Никто не знает, когда будет срыв, и в какие формы он выльется. Вспомни резню в Стамбуле, безумного бомбиста и многих других. За четыре года работы клиники срывы были у ста процентов пациентов, у некоторых по десятку раз. Вспомни, что творилось на земле и колониях в первый год после войны? Тогда мы еще не знали, что происходит, и списывали первые случаи синдрома Крэма на обычное посттравматическое стрессовое расстройство.
– Все равно, это не закон, а идиотизм, – не сдавался санитар. – Иногда мне кажется, что все самые буйные психи сидят в правительстве.
– Возможно, вы недалеки от истины, – раздался за их спинами чей-то голос.
Доктор и санитар обернулись. Возле стойки стоял Адам Кит – один из вице-президентов «ИноКо», главного лоббиста нового законопроекта Единых Наций.
– Мистер Кит, прошу простить нашего сотрудника…
– За что? – удивился вице-президент. – Как я понимаю, мистер Пирсон принадлежит к ярым реальщикам?
– Да, – вскинув подбородок, санитар дерзко взглянув Киту прямо в глаза. – Или это уже противозаконно?
Тот в ответ лишь безразлично пожал плечами.
– Мы живем в свободном обществе. Каждый волен сходить с ума так, как ему угодно. Главное, чтобы он не мешал при этом другим и не представлял опасности для окружающих. Но, надеюсь, вы не станете отрицать, что глобальная виртуальность решила множество проблем нашего общества.
– И породила кучу новых! – горячо возразил Пирсон. – Люди стали забывать, что такое реальный мир.
– Давайте каждый останется при своем мнении, – дипломатично свернул разговор Кит и повернулся к доктору: – Ваши пациенты готовы?
– Да! – отозвался тот, потерев острую бородку. – Но я думал, что мы дождемся церемонии открытия…
– Сомневаюсь, что кому-то будет интересно наблюдать, как вашим пациентам будут вводить пищевые трубки, ставить катетеры и калоприемники. Согласитесь, это не самое аппетитное зрелище. Для лучшей картинки будет неплохо, если мы подготовим несколько капсул заранее.
– Сколько человек вам нужно?
– Пять-шесть, – неопределенно пожал плечами вице-президент. – Стольких вы успеете подготовить?
– Хорошо, – кивнул Бакаев.
– Жду вас в новом крыле вместе с пациентами. Доброго дня, мистер Пирсон, – кивнув на прощание санитару, он ушел.
– Джон, у тебя найдется лишний инфопланшет с выходом в сеть центра, – вздохнул Бакаев, проводив спину вице-президента взглядом. – Лень возвращаться в кабинет.
– Разумеется, держите док.
Введя имя и набрав пароль доступа, Бакаев открыл список пациентов и долго листал личные дела, выбирая первых из тех, кому суждена новая жизнь в многообразии виртуальных миров. С фотографий историй болезни смотрели молодые мужчины и женщины. Откуда-то из глубин памяти всплыли когда-то услышанные от деда слова: "Война – дело молодых, лекарство против морщин". Рядом с фотографиями шли имена, фамилии, звания, список наград и один и тот же диагноз – синдром Крэма, страшное эхо недавней войны Первого контакта. Войны ненужной, глупой и фактически случайной, но от этого не менее ожесточенной и кровавой.
Глава 1
Братец Тук и Затерянный монастырь
Новый день не предвещал ничего хорошего. Он должен был стать таким же обычным и унылым, как и все прочие в этой юдоли скорбных разумом.
Подумать только, эти идиоты считают меня сумасшедшим! Меня – первого консула французской республики! Откинув в сторону одеяло, я широко зевнул и пошлепал в гигиенический блок.
Так, что тут у нас сегодня? Банановая паста, жидкое мыло с запахом ромашки, гель… это мы оставим для душа.
Умывшись и почистив зубы, я вернулся в свою палату-камеру и принялся делать основной разминочный комплекс. Все как обычно, бодрая зарядка для разогрева мышц, отжимания, пресс, легкий кросс на беговой дорожке. Потом душ и можно завтракать.
Дни здесь однообразны до отупения. Если бы не возможность выходить в сеть, то я бы уже давно сошел с ума. Сойти с ума в сумасшедшем доме – смешно. Иногда мне кажется, что лучше бы они нас всех усыпили, как бешеных животных – это было просто милосердней.
Привычно приняв упор лежа, я начал отжиматься на кулаках, считая в слух:
– Один! Два! Три!
В воздухе перед дверью появилась голограмма молодой женщины, в довольно откровенном медицинском халатике, который не столько прикрывал, сколько подчеркивал длинные и стройные ножки.
– Сто четыре, сто пять, сто шесть, – как ни в чем не бывало продолжил отсчитывать я.
Голограмма медсестры покачала головой.
– И когда ты повзрослеешь? Время пить лекарство, – сказала она.
В тот же момент в окошке раздатчика появился прозрачный стаканчик с ярко-красной жидкостью.
– Хорошо выглядишь, Юлия, сменила помаду? Тебе идет.
– Спасибо, Игорь.
– А что ты делаешь сегодня вечером?
– Тоже что и всегда – осуществляю оперативное управление системами медицинского комплекса особого режима. Напоминаю в девятьсот девяносто восьмой раз, я всего лишь искусственный интеллект с имитацией личности.
– О, так скоро тысяча. Юбилей. Что тебе подарить?
– Лекарство, капитан, – голограмма перешла на строгий официальный тон.
– Мне подарить тебе лекарство? Впрочем, если это лекарство от одиночества, то я знаю один хороший рецепт…
– Примите свое лекарство, капитан, или я буду вынуждена применить к вам протокол 12.
– Все, все, – прекратив отжимания, я продемонстрировал голограмме открытые ладони. – Обойдемся без двенадцатого протокола.
Подхватив из раздатчика стакан, я опрокинул в себя кисловатую жидкость и привычно поморщился. Да, это явно не Шато Латур и даже не "Рыгач" – дрянная самогонка, которую доблестные панцерваффе нашей четвертой бригадной боевой группы научились гнать из болотных лиан, технической жидкости и кислородных патронов.
Голограмма довольно кивнула и исчезла, вильнув на прощание своей аппетитной попкой. Чертовка! И все-таки я разведу ее на свиданку.
Хм, что вкус у лекарства сегодня какой-то странный. Да и цвет, если подумать, тоже. Обычно наш коктейль из психотропных лекарственных средств слегка солоноват, а его цвет варьируется от желтого до зеленого. Но никак не красного!
Голова стала невообразимо тяжелой, захотелось спать. Снотворное! Вот ведь гадство, я же не закончил разминку! С другой стороны, раз меня накачали снотворным, значит ожидается что-то нетривиальное. Может наша дружная психушка переезжает? Или иги опять гоношатся и правительство мобилизует ветеранов первой войны, рассудив, что психам на фронте самое место? Дьявол, после четырех лет изоляции, я этому даже рад буду. А ведь по возвращению на землю разве что не целовал в засос поверхность старушки праматери.
Ладно, что гадать? Скоро все сам узнаю. Как говорил наш мастер-наставник в учебке: "Солдат спит – служба идет. Солдат идет – служба идет. Но самое обидное – солдат бежит, а служба-то идет. Взвод! Бегом а-а-а-рш!".
Отбросив стакан в сторону, я широко зевнул. У-ф-ф, так ведь и челюсть вывихнуть можно. Завалившись обратно на кровать, я притянул к себе подушку и заснул.
Пробуждение вышло странным. Тело не ощущалось, а перед глазами постоянно маячила таинственная надпись.
Загрузка нового пользователя.
Я попытался смахнуть ее рукой, словно назойливую муху. Но тут возникла проблема – рук не было, я их просто не чувствовал. Тогда я решил задействовать ноги – безрезультатно. Трудно провести вертушку, если ног нет, как и всего остального. Может стоить просто сдуть эту надоедливую надпись? Хм, а как набирать воздух в неощущаемые легкие? Я вообще дышу или это уже ад? На рай я не претендую. Да и скучно в нем будет нашей военной братии.
Сложная дилемма решилась сама с появлением длинной стены текста, медленно плывущего перед глазами. Там было много всего: даты, судебные решения, ссылки на законы, подзаконные акты и прочее. Мой неискушенный юридическим крючкотворством мозг скоро просто перестал воспринимать то, что я читаю. А для чего еще придуманы подобные документы? Наконец стена текста подошла к концу.
…согласно третьей поправке к закону об ограниченной дееспособности лиц с психическими расстройствами, мир внедрения будет выбран вам принудительно, перед погружением в глобальную виртуальную реальность. Смена мира – невозможна.
Выбор завершен.
Выбранный мир – Броселианд.
Желаем приятной игры!
Воркующий, глубокий, притягательный женский голос продублировал написанное. Вот только непонятно, откуда он исходит? По ощущениям, он находится прямо в моей голове. Плохой знак, до этого у нас тут была чисто мужская компания.
Впрочем, в таком исполнении даже смертный приговор заслушивать как-то приятней. И кажется мне, что сейчас нечто подобное и произошло.
Дальше пошла красочная заставка. Бравурная музыка, не хуже чем у нашего бригадного оркестра. Рыцари. Симпатичные девки с длинными ушами и нерациональной системой бронирования, которая не столько защищала, сколько подчеркивала их прелести. Черт! Нельзя же такое показывать человеку четвертый год плотно сидящему на подавителях сексуального влечения, транквилизаторах и прочей химии. Армии сходились, драконы плевались огнем, какие-то типы с посохами в руках с методичностью гаубичного дивизиона сводили в ноль укрепления огромной крепости. Полный пафоса и превозмогания голос вещал что-то о подвигах, славе и приключениях. Я подавил зевок – жалкое подобие моих походов в Галлию.
Наконец эта скукота закончилась. Перед глазами выскочили очередные строчки с текстом. Вместе с ними вернулся и приятный женский голосок. Милая, как же я по тебе скучал!
Пол персонажа – мужской.
Смена пола персонажа возможна только по медицинским показаниям. Смена пола персонажа запрещена.
Вот подстава! Всю жизнь мечтал понять, о чем думают женщины? А тут сорвалась такая возможность!
Выберите расу персонажа.
Экран выбора рас впечатлял. Кого тут только не было – бородатые коротышки, ширина плеч которых зачастую чуть-чуть не дотягивала до их роста, ушастые трансгендеры в обтягивающих лосинах, зеленокожие обезьяны, с растущими прямо из плеч головами, минотавры, кентавры, несколько видов прямоходящих ящериц, неприятно напоминавших игов. Эти серожопые поганцы тоже внешне больше всего походят на непомерно выросших, прямоходящих игуан, отсюда и ласковое прозвище – иги. Но, несмотря на внешний вид, они млекопитающие, как и мы.
Где-то в конце списка отыскались и самых обычных на первый взгляд люди. Только вместо привычных рас шли какие-то непонятные, ничего не говорящие названия. Вот зачем типичного на первый взгляд китайца обзывать кочевником Залманора?
Европеоидов отыскалось целых пятеро. Первым шел какой-то севнар. По внешнему виду типичны викинг: мускулистый, белокожий, блондинистый и голубоглазый. Настоящий ариец… хотя те вроде бы были древними иранцами или индусами.
Дальше шли внешне мало отличавшиеся кадрад и хаэлец.
– Хаэлец, – произнес я из интереса. Что-то мне подсказывает, что выбор происходит именно так.
Камера приблизилась к кудрявому, черноволосому бородачу.
Раса: человек хаэлец.
Хаэльцы – выходцы южных провинций Старой империи, непревзойденные торговцы, политики и дипломаты. Язык их острее меча, но и мечи их отнюдь не тупы.
Расовые бонусы: плюс два к харизме и интеллекту, навык красноречие – пятьсот (подмастерье).
Расовый навык: Знаток ядов – сопротивление ядам +5% (пассивно).
Расовые ограничения: отсутствуют.
Подтвердите свой выбор.
– Отмена, – приказал я.
После войны у меня выработался стойкий рвотный рефлекс, как к политикам, так и к дипломатам. Войны начинают не солдаты, войны начинают политики. Впрочем, войну Первого контакта начала случайность…
Кто там у нас еще остался?
Мой взгляд остановился на последней модели: средних пропорций мужчина, слегка загорелый, кареглазый, правильные черты лица и типично римский нос с небольшой горбинкой.
Раса: человек имперец.
Название мне уже нравится.
Имперцы – собирательное название нескольких народов людей, жителей западных и центральных провинций Старой империи. Империя пала, но дух ее живет в ее наследниках. Помни, имперец, высшая ценность империи – доблесть ее сынов!
Расовые бонусы: плюс один ко всем характеристикам.
Расовый навык: В здоровом теле здоровый дух – сопротивление болезням +10% (пассивно).
Расовые ограничения: отсутствуют.
Подтвердите свой выбор.
– Подтверждаю.
Идет конструирование внешности.
Внимание!
Выбрана внешность по умолчанию – наиболее приближенная копия внешности пользователя, с учетом облика выбранной игровой расы.
В воздухе повисло трехмерное изображение какого-то смутно знакомого мужика. И где я мог его видеть? Невысокий, жилистый, хмурый. Ему можно было дать как тридцать, так и все сорок лет. Легкий загар, орлиный нос, волосы почему-то черные и до плеч, глаза серые. Единственное, что меня немного смущает, так это неаккуратная борода. Бороду носят только варвары! Добропорядочному римскому гражданину, а тем боле императору, подобное не пристало. Да и прическа, если подумать, неуставная.
– Редактор внешности, – приказал я.
Внимание! Пользователю разрешено минимальное изменение внешнего образа персонажа.
– И за что я плачу деньги? – возмутился я. – Стоп! Я же их вроде не плачу? Прическа, изменить.
Похоже, смена прически входила в тот самый доступный минимальный комплект изменения внешности. Проигнорировав многообразие вариантов и расцветок, я остановил свой выбор на привычном армейском полубоксе. Эх, рука сама так и тянется проверить остроту короткого ежика на макушке и прямую линию окантовки висков и затылка.
– Борода, убрать.
А вот это изменение мне почему-то не понравилось. Серьезный дядька сразу как-то слишком резко помолодел и стал походить на неоперившегося салагу, только что вылезшего из армейской учебки.
Нет, так дело не пойдет!
– Борода, изменить.
Просмотрев список вариантов, я остановил свой выбор на аккуратной, короткой эспаньолке. Проверил получившийся результат, покрутив трех мерную фигурку в пространстве, и остался доволен. Ничего так получилось.
Нет, но кого мне этот парень напоминает?
Выберите класс.
Внимание! Согласно третьей поправке к закону об ограниченной дееспособности лиц с психическими расстройствами, класс вам будет назначен системой согласно вашему психотипу и лечебным рекомендациям.
Выбранный класс – боевой жрец.
Бесстрашные мастера сражений и неутомимые последователи девяти богов, боевые жрецы снискали славу и почет. Смертельно опасные в рукопашной схватке, боевые жрецы помогают союзникам божественными благословениями, лечат раненых, вдохновляют колеблющихся. Длань небесных покровителей защищает странников пути веры и укрепляет их дух.
Начальные умения: тяжелая броня, дробящее оружие.
Стартовая локация – Затерянный монастырь Тара. Закрытая провинция Аванакс.
Дальше шла табличка с циферками характеристик персонажа. В каждом пункте стояла пятерка, а еще двадцать свободных единиц предлагалось раскидать по своему желанию. Совершенно понятно, что ничего не понятно. С названиями характеристик все ясно: сила, ловкость, выносливость, интеллект, мудрость и харизма. Но что означают эти цифры после них? Понятно, что восемь силы лучше шести, но хуже десяти. Но много это или мало и как вообще растут эти характеристики?
Слава неизвестным мне девяти богам, ничего менять система не предлагала, не требовала тратить свободные очки вот прямо сейчас, избавив тем самым от возможных ошибок.
Выберите мировоззрение персонажа.
Очередное окошко. Это уже начинает раздражать! Я, между прочим, человек психически неуравновешенный, у меня и отметка в личном деле есть! Даже приятный девичий голосок уже не радует. Да и выбор какой-то странный. Ни тебе левых, ни тебе правых. Простой круг, сверху крупная надпись "свет", снизу "тьма". Слева идет "добро", справа "зло". То есть выходит можно быть светлым, но при этом злым, и темным, но добрым? Интересная концепция черно-белого мира.
Особо не раздумывая, поставил стрелку появившегося курсора в самый центр круга.
Мировоззрение – истинный нейтрал.
Тьма-свет, добро-зло. Пусть другие воюют, мы же будем заключать сделки. А наши мечи получит лишь тот, кто больше заплатит. И деньги вперед!
Начальный бонус отношений с нейтральными фракциями плюс тысяча (признание). Начальный бонус отношений с фракциями Света плюс пятьсот (равнодушие). Начальный бонус отношений с фракциями тьмы плюс пятьсот (равнодушие). Бонус при продаже вещей торговцам НПС плюс пять процентов.
Внимание!
Помните, что первичный выбор мировоззрения может быть изменен в соответствии с действиями или бездействием вашего персонажа.
Желаете выбрать мировоззрение?
– Да-да, желаю. Давай быстрей!
Новое окно возвестило о том, что мои мучения еще не закончены.
Выберите желаемое имя персонажа.
На этом экране я залип надолго. Очень надолго. Очень, очень на долго. Система последовательно и злонамеренно, словно издеваясь, браковала все предложенные мной варианты. И чем ей не нравится имя Гай Юлий Цезарь – слишком длинное. Юлий и Цезарь уже заняты. А Гай у нас тот, кто заставляет больных людей извращаться над собственным именем.
А Наполеон Бонапарт чем тебе не нравится? Хорошо, пусть будет Наполеон. Что? Опять некорректное имя, выберете другое. Император и консул тоже не подошли.
– Игорь Туков! – раздраженно воскликнул я, перебрав добрую сотню всевозможных вариантов.
Эти два слова, породили целый вал неприятных, полузабытых воспоминаний и образов. Они нахлынули на меня, оттеснив на задний план все остальное…
Изорванная воронками земля Нового дома. Тактический визор гермошлема треснул и опять рябит от помех. В наушнике на ротном канале царит полный хаос. Все настройки связи полетели, и под ругань лейтенантов сержанты пытаются докричаться до своих стрелковых ячеек по общему ротному каналу. Хорошо хоть, что универсальные переводчики еще пашут, иначе была бы полная жопа. Хоть базовое знание английского и является обязательным для всех военнослужащих Единых Наций, практика показывает, что это не спасает. В боевой обстановке лучший язык – родной. Универсальные переводчики, с возможностью не только переводить, но и точно моделировать голос говорившего, были незаменимы.
По ушам резанул пронзительный визг – где-то за холмом ухнула плазменная картечница отступающих игов. В ротном канале опять ругань, целая ячейка едва не отправилась к праотцам.
Я несколько раз с силой стукнул себя по гермошлему – универсальный русский способ ремонта сложной электроники в полевых условиях. Рябь слегка прошла, тактический анализатор сообщил об отсутствии в зоне прямой видимости вражеских единиц и подсветил дружественные цели. И то хлеб.
Вершина холма уже рядом. Первый и второй взвод, выбив противника с холмистой гряды, успешно развивают наступление вглубь вражеских позиций. Третий взвод я пока что предпочел подержать в резерве. Пускай охраняют наши драгоценные задницы. Иги – хитрые твари, обожают устраивать глубокие фланговые обходы с заходом в тыл. А потом устраивают хумансам в этих самых тылах нетрадиционные сношения. И поддержки никогда не дождешься. Если бы я всегда рассчитывал на помощь от бригады, то вряд ли бы протянул так долго.
Рядом раздались тихие ругательства. Кенни – второй лейтенант Йокиннен, оступился и рухнул прямо в грязную лужу. Шипя сквозь зубы, этот обычно флегматичный финн сейчас тщетно пытался очистить визор своего шлема, больше размазывая грязь руками в таких же грязных тактических перчатках. К чести второго лейтенанта стоит отметить, что свою штурмовую винтовку он сумел уберечь от купания в грязной жиже. Поняв тщетность своих попыток, он сорвал с пояса флягу с водой, открыл ее, поднял голову вверх и вылил все содержимое фляги прямо на лицевой визор.
– Воздух! – внезапно испуганно завопил он, тыча пальцем куда-то в небеса. – Наши штурмовики, они заходят прямо на нас!
Из-за розовых облаков вынырнули два хищных силуэта ARH-6 – атмосферных штурмовиков прозванных в народе "Архангелами".
– Джонсон, связь! – рявкнул я, оборачиваясь к побелевшему от страха радисту с комплексом полевой связи на спине. – Дай мне связь с этими недотрахаными архангелами!
– "Небо восемь", отменить атаку. Отставить! В квадрате семь-пятнадцать дружественные подразделения!
Поздно!
Из-под крыльев "Архангелов" вырвались белые росчерки НАРов и вершина холма вспухла огненными цветами разрывов. Вот вам лядь и долгожданная поддержка с воздуха! Взрывная волна бьет в грудь, опрокидывает на спину и волочит меня вниз по склону, в ненавистную болотную жижу…
Выбранное имя "Тук". Подтвердите выбор.
– Подтверждаю! – что-то мне подсказывает, что это хороший выбор. По-настоящему мой. Хотя Цезарь тоже было бы неплохо.
Генерация персонажа завершена. Добро пожаловать в Броселианд, извечный Тук.
Темнота перед глазами прошла. Я валяюсь на какой-то грубой лежанке и пялюсь в потолок. Поправка, в потолок из серого, тесанного камня. Но главное, я снова ощущаю свое тело: правая рука, левая рука, правая нога, левая нога. Вроде все на месте. Я пощупал рукой причинное место. Да, все на месте.
Щипаю себя за бедро, и поглаживаю по лицу. Боль притуплена, зато тактильные ощущения не отличаются от настоящих. Черт, как же я отстал от жизни. Во времена моего босоногого детства в вирте могли создать только не отличимую от реальности картинку. Хотя, помнится, на тактических симуляторах для остроты ощущений и имитации ранений использовались легкие удары током. Как же я их ненавидел! А теперь… Я втянул носом воздух. Пахло сыростью, плесенью и почему-то прелым сеном. Да, техника на грани фантастики. Да что там, уже за гранью!
Обстановка в комнате поражала аскетизмом. Фактически в ней не было ничего, кроме грубого деревянного ложа с тюфяком набитым… Я пощупал содержимое. Да, так и есть. С тюфяком набитым сеном. Так вот откуда этот запах!
Больше всего комната напоминала тюремную камеру. Но за такие тюремные камеры правозащитники оторвали бы органам правозащиты все первичные половые признаки. Да и засов на двери говорит об обратном. Где это видано, чтобы заключенные могли запираться от тюремщиков?
Ладно, что гадать, когда можно просто взять и посмотреть.
Встав на ноги, я критически осмотрел свою одежду. Хотя, это слишком громкое слово для белоснежных, без единого пятнышка подштанников. Должен заметить, несмотря на не слишком презентабельный вид, подштанники были нежными на ощупь и весьма удобными. Нет, это замечательно, но и обувь бы тоже не помешала. Пол то холодный!
За дверью оказалась длинная галерея, сложенная из такого же серого, грубо тесаного камня. Размеры блоков внушали уважение к труду строителей. Не пирамиды, конечно, но тоже неплохо. Интересно, почему подобная конструкция не падает под собственным весом?
Я прошел вперед, к каменным перилам. Второй этаж. Внизу лежал обширный, мощенный камнем двор, заполненный людьми. Одеты они были по большей части в скромные монашеские рясы. Хотя в середине двора, рядом с колодцем, виднелось несколько фигур в тяжелых рыцарских (а может и не рыцарских, тут я не знаток) доспехах. Слева площадь упиралась во что-то похожее на огромный готический собор, пристроенный прямо к крепостной стене. А может, это стена была пристроена к этому величественному сооружению. Выглядело в любом случае впечатляюще. Внушительное здание господствовало над окрестностями. Казалось, что узкие и высокие башни с заострённым верхом возносятся прямо к небесам. Богато украшенный фасад с резными деталями и многоцветные витражные стрельчатые окна словно подчеркивали это стремление вверх.
Справа от площади были какие-то постройки, тоже пристроенные или являвшиеся частью стен. Дальше простирался парк или сад, расположенный прямо внутри крепостных стен, а за ним виднелась массивная квадратная башня с выступающей надстройкой из двух небольших башенок. Видимо, где-то там ворота.
Хотелось бы посмотреть на эту цитадель снаружи. Интересное должно быть зрелище.
– А, новый послушник, ты уже проснулся?
Резко обернувшись, не люблю, когда ко мне тихо подкрадываются со спины, я едва не столкнулся с низеньким, лысым монахом в уже знакомой серой рясе. У них серый цвет что, хит сезона? Серые камни, серая одежда, небо вон и то серое! Или это для маскировки на местности? Не камуфляж "хамелеон", но тоже неплохо.
– Добро пожаловать в монастырь, послушник, – продолжил между тем монах. – Я брат Игнатий. Вижу, ты поистрепался за время паломничества. Загляни к брату Клаусу – это наш интендант. Он с радостью поможет любому идущему дорогой служения богам.
Перед глазами появилась надпись.
Принято задание: Получить снаряжение. Награда: десять опыта.
Поблагодарив бритоголового, я отправился в указанном направлении, попутно изучая появившуюся на периферии зрения полупрозрачную карту. Это нам знакомо – обычный тактический визор с мыслеуправлением. Стоило сосредоточить взгляд на карте и отдать мысленный приказ, как та развернулась передо мной в воздухе на манер экрана. Правда, ничего интересного на ней не обнаружилось. Спутниковая группировка тут явно не пашет. Из отметок присутствовал единственный значок, обозначавший мою комнату-келью, еще один значок в виде восклицательного знака был недалеко, на неисследованной территории. Видимо именно он обозначал местного главу тыловой службы. Все остальное пространство белело девственной чистотой. Ради интереса я увеличил масштаб. Да, что тут сказать – размеры этого мира поражают. Одинокая точка со значком комнаты сначала уменьшилась до размеров песчинки, а потом и вовсе пропала.
Интендант нашелся там, где ему и положено быть – на большом складе, забитом всевозможным снаряжением. Тут было всего и много, но в основном преобладали стойки с доспехами и стеллажи с разномастным холодным оружием. Чувствую, местные монахи из всех христианских заповедей помнят только "око за око, зуб за зуб" и "подставь левую щеку и заряди открывшемуся врагу с ноги". Такое монашество мне по душе!
– Кого тем нелегкая принесла? – недовольно заметил интендант, оторвавшись от изучения здоровенного гроссбуха. – Извечный? Откуда вас столько сегодня на мою седую голову?
Насчет седины он нагло врал. Во-первых, стариком этот розовощекий, мясистый крепыш совсем не выглядел. Во-вторых, он был такой же бритый, как и все остальные увиденные мной монахи.
– Э-э-э, мне бы снаряжение получить, да одежду.
– Оно и видно.
Смерив меня критическим взглядом, он закрыл гроссбух, поискал что-то под стойкой и достал небольшой сверток.
– На вот! На первое время тебе хватит. Сломаешь чего или порвешь, ремонтировать будешь сам!
Одного касания до свертка оказалось достаточно, чтобы тот исчез. Зато система порадовала сообщением.
Получены предметы: дубинка послушника, мантия послушника, сандалии послушника, котомка послушника.
– А где все? – я непонимающе посмотрел на свою пустую руку.
Интендант смерил меня укоризненным взглядом.
– Извечный, ты часом не болен? Открой инвентарь!
Задавать вопрос, как это делается, я не стал. Похоже, пришла пора изучить те несколько значков на периферии моего зрения.
