Kitobni o'qish: «Иней»
Глава 1. Скованная цепями
Я решительно шагала по коридору второго этажа, каблуки туфель громко и отчетливо стучали по полу. Несколько прядей белоснежных волос подскакивали вверх в такт моим движениям, щекоча тонкую обнаженную шею.
И чем ближе я подходила к кабинету отца, тем ниже и ниже опускались мои и без того нахмуренные черные брови.
В голове не было ни единой мысли о происходящем, но только потому, что я уже точно знала, что именно скажу прямо в лицо действующему герцогу, не боясь, что его гнев будет направлен в мою сторону.
Герцогу, и… моему достопочтенному отцу. Человеку, который ради собственной репутации в высшем аристократическом обществе готов был пожертвовать сотнями, а то и тысячами жизней простых работяг из низших слоев населения, живущих на окраинах наших земель, безжалостно бросив их на растерзание монстрам.
Холодный гнев закипал во мне, постепенно поднимаясь откуда-то из глубин груди.
– Госпожа! Госпожа, я умоляю Вас одуматься! – Лу́ла, моя личная служанка, спешила за мной крошечными шажками, проделав путь от самых покоев, запыхавшись, и дрожащими пальцами поднимала подолы своих тяжелых коричневых юбок.
Я не отвечала, тем более не останавливалась, не желая терять драгоценное время. Каждая секунда была на счету.
– Госпожа!
Каким-то неведомым мне образом девушка все же обогнала меня и преградила путь, раскинув в стороны руки. Слегка загорелая кожа ее лица блестела в тусклом свете горящего канделябра, словно намазанная маслом, собранные в пучок темно-каштановые волосы казались растрепанными. Ее грудь снова и снова вздымалась.
– Не пущу! – воскликнула она наконец. Воскликнула хрипло, с явными нотками отчаяния в голосе.
Резко остановившись, чтобы не налететь на нее, я выпрямилась, сжимая пальцы в кулак.
– С дороги.
Я совершила короткий рывок вправо, однако встретила сопротивление: тело Лулы тоже дернулось вправо. Попыталась повторить попытку уже с другой стороны, но мой маневр снова не удался.
– Молодая госпожа, умоляю Вас, послушайте меня – Ваши слова не помогут Вам добиться желаемого! Они только погубят Вас! Давайте вернемся в покои, я приготовлю Вам горячую ванну с травами… Вы немного успокоитесь, придете в себя… Я… Э-
Прежде чем поток слов с ее губ успел прерваться, я ловко шагнула влево, а затем молниеносно изменила направление в противоположную сторону, совершив обманный выпад, и, шелестя юбками темно-синего платья, устремилась вперед, продолжая свой путь, оставляя растерянную служанку позади.
А когда раздался ее возглас нескрываемой тревоги, я уже сократила расстояние до высоких арочных дверей, ведущих в кабинет отца, расположенных в середине коридора.
Двое стражников, охранявших покой своего господина, перевели взгляд на меня.
* * *
– Мы не можем Вас пропустить.
– Нет! Что Вы делаете?
– Госпожа! Вы не можете туда войти!
Я толкнула двери обеими руками и, когда они со скрипом открылись, шагнула внутрь, замерев за двумя бронзовыми гигантами. Один из стражников бросился за мной, но не смог меня остановить, как я и предполагала.
В конце концов, применять насилие к дочери герцога было запрещено.
В полутемном кабинете при скудном свете свечей, в роскошной красно-золотой палитре, четверо мужчин в белых рубашках, бесстыдно наполовину расстегнутых у воротника, сидели на двух длинных диванах возле квадратного стола с вазой цветов на нем.
Краем глаза я заметила разложенную на столе колоду карт. Это то, о чем я думаю? Неужели здесь действительно веселятся, в то время как ужасные монстры, сотканные из самой тьмы, разрывают на части обычных, ни в чем не повинных граждан?
Быстро окинув взглядом всех четверых, он наконец остановился на моем отце, который сидел совершенно спокойно – высокий, широкоплечий, с убранными назад пшенично-русыми волосами и пронзительными голубыми глазами. Серьга в правом ухе в форме капли из драгоценного камня сапфира, оправленного в золото, на мгновение блеснула в свете свечи, когда он слегка приподнял подбородок, выдыхая белые кольца отвратительного табачного яда.
– Ма́лием… – произнес он мое имя низким, хриплым голосом. – Как ты смеешь так нагло врываться в мой кабинет без разрешения? Кто позволил тебе войти?
– Мне очень жаль, Ваше Сиятельство, – с ноткой страха пробормотал стражник в простых латных доспехах, стоявший чуть позади меня. – Стремление леди попасть внутрь застало меня врасплох. Ваше спокойствие –полностью моя обязанность.
– Но-но-о… Не будьте таким грубым, Са́риус. Не нужно пугать девочку, – невзначай высказался другой мужчина.
«Девочку»? Что этот незнакомец себе позволяет, говоря обо мне в столь фамильярной манере?
Опираясь руками на спинку дивана, он сидел повернутый ко мне так, что я могла видеть только его длинные черные волосы в низком хвосте, завязанном на конце маленьким синим бантом. Но вскоре мужчина повернул голову в мою сторону и уставился на меня своими полузакрытыми глазами, ярко-желтыми, подобно солнечному диску.
На его губах играла красивая белозубая улыбка. Его изящная ладонь с аристократически длинными пальцами коротко махнула в сторону расположившихся гостей, которые, похоже, чувствовали себя вполне комфортно.
– Не желаете ли присоединиться к нашей задушевной беседе, миледи?
– Увы, вынуждена отказаться.
Незнакомец сделал печальное выражение лица, уголки его бровей на мгновение взметнулись вверх. Он на миг качнул головой вбок и отвернулся.
– Очень жаль.
– Какова причина твоего бесстыдного вторжения в мой кабинет, Малием, когда я принимаю дорогих друзей нашей семьи? – По изменившемуся тону голоса казалось, что герцог все больше раздражался.
Но меня это не волновало. Так же, как ему было наплевать на всех остальных жителей, которые не входили в общество аристократов.
Я подняла подбородок.
– Со вчерашнего вечера от дозорных, дежуривших на вышках на окраинах территорий, поступило срочное сообщение о новом массовом нападении монстров на местных жителей. Две ближайшие деревни у лесных широт уже были полностью уничтожены, и лишь немногим их жителям удалось спастись бегством. Более того, неизвестно, сумели ли они вообще выжить после этого, добравшись до безопасной местности.
Отец затянулся папиросой. От ее терпкого, горького запаха мне захотелось поморщиться, но я упорно сохраняла холодное, ничего не выражающее лицо.
– Я уже осведомлен о нападении чудовищ, – парировал он, а его расфокусированный взгляд блуждал то ли по мне, то ли и вовсе по чему-то позади меня.
– Итак, герцог, Вы хотите сказать, что до сих пор так ничего и не предприняли для защиты населения? Вы не послали вооруженных воинов или хотя бы разведчиков, чтобы выяснить точное местонахождение монстров и в срочном порядке эвакуировать людей?
Мужчина тихо и протяжно выдохнул, уставившись на меня тяжелым взглядом из-под бровей.
Ему никогда не нравилось, когда я вот так «совала свой длинный нос в чужие дела», вместо того чтобы сидеть как мышь в своих покоях, плести кружева и ждать, пока он придумает, кому выгоднее всего продать меня в политическом браке, пока «мое молодое личико еще не покрылось первыми мимическими морщинками».
Верно, у меня не было элементарных знаний ни о сражениях и хитроумной тактике, ни о политике, и, возможно, по его мнению, я была излишне эмоциональной дочерью знатного рода, когда речь заходила о гибели «никчемных» крестьян в наших кругах. Но именно это не позволяло мне закрывать глаза на непрекращающиеся смерти женщин, детей и стариков от лап теневых монстров, потому что для меня происхождение человека не имело особого значения.
Герцог закинул одну ногу на другую, шурша черной тканью брюк. Постучав пальцем по папиросе, чтобы горящий пепел с противоположной стороны упал вниз, прямо на стол, он отвернулся.
– Не стоит ни о чем беспокоиться, у нашей семьи все под контролем. Тебе лучше подняться в свою комнату и отдохнуть. Я сейчас немного занят, как видишь.
Как я и думала, отец даже не удосужился хотя бы просто попытаться выслушать меня. Он никогда не старался решить какую-либо проблему, когда страдал кто-то из наших людей, если только проблема не касалась лично его семьи или поддерживающих его действия аристократов.
А даже если и касалась, если у нее имелся хоть какой-то шанс создать неприятности в будущем, пусть даже незначительные, он все равно предпочитал сидеть сложа руки ровно до тех пор, пока не почувствует первое приближение последствий своего бездействия. То есть он всегда «решал проблемы по мере их поступления», не раньше. И не имело значения, сколько других, не представляющих для него интереса людей, успевало пострадать.
Прекрасно. Желая обсудить с ним сложившуюся непростую ситуацию, я вновь оказалась в его кабинете в качестве не более чем декорации, как и узорчатая ваза с яркими пурпурными астрами на столе.
Судя по его расслабленному состоянию, он действительно ни о чем не беспокоился.
Но я не являлась им, и была не способна на это.
– Матушка тоже погибла от рук чудовищ, – тихо и твердо напомнила я, не глядя на него, потому что не хотела видеть безразличие в этих голубых глазах, какие тоже унаследовала. – Посланный Вами спасательный отряд явился с сильным запозданием на два дня, когда ее труп, лежащий неподалеку от опрокинутой кареты, уже успел остыть. Полагаю, причиной задержки подкрепления стало отсутствие благородной крови в ее жилах?
Не дожидаясь ответа, я развернулась и быстро зашагала прочь из комнаты.
Во мне не кипела злоба, мое сердце не снедала ненависть, нет, просто в этот момент я окончательно решила для себя, что мой отец не тот человек, к совести которого можно было бы воззвать.
Потому что совести у него не было.
– Малием. Малием, вернись сейчас же! – Его сердитый низкий голос угрожающе прозвучал за моей спиной, когда я уже переступила порог и оставила полуоткрытые двери позади себя.
А в следующий момент до меня донеслись обрывки его извиняющихся фраз, обращенных к «дорогим гостям». Гостям, которые спокойно продолжали распивать вино и играть в карты, пока я задавала отцу неудобные вопросы, упоминая страдания людей. Простых живых людей.
Негодяи, лишенные всякой человечности. И таким являлось все дворянство герцогства Кровавой Рябины, чьи богатые земли были окружены магией вечной осени, скрывавшей нас от трех других семей в бушующем вихре ветра и кружащихся в нем кленовых листьев.
Глава 2. Опасность
По непонятной причине я проснулась, когда за полуприкрытым шторами окном царила кромешная тьма, а сам дворец погрузился в гробовую тишину. Судя по всему, стояла уже глубокая ночь.
Нахмурившись, я перевернулась на другой бок, чувствуя, как неприятно хрустнула рука, которая каким-то образом умудрилась онеметь. Темно-алое одеяло казалось непривычно жарким и тяжелым, буквально удушающим, а в висках жгло и пульсировало. В горле пересохло, и каждый глоток скапливающейся слюны давался с трудом.
Взглянув на тумбочку, я обнаружила наполовину полный кувшин с водой, но самого стакана не нашла. Конечно, я могла бы утолить жажду прямо из кувшина, но мне не хотелось попасть в неловкую ситуацию и стать причиной глупых слухов о моем отсутствии манер, если кто-то из служанок неожиданно войдет в спальню и увидит эту картину.
– Лула, – сдавленно, хрипло позвала я, после чего прочистила горло и повторила попытку, уже громче и отчетливее.
Но никто не ответил.
Приняв сидячее положение, я провела прохладной рукой по вспотевшему лбу. Глаза были до невозможности усталыми, словно налитыми свинцом.
– Лула, принеси воды! – На этот раз мой оклик разнесся по всем покоям. Но, к своему удивлению и постепенно накатывающему возмущению, я поняла, что моя личная служанка отсутствует.
Что происходит? Где может быть Лула в столь поздний час? Неужели отец вызвал ее после вчерашнего, чтобы отчитать за то, что она не смогла меня остановить?
Сердце едва заметно ощутило укол вины. Я неохотно коснулась босыми стопами холодного паркетного пола, чувствуя, как по дрожащему от озноба телу пробегает очередная волна мурашек. Слегка покачиваясь, поднялась с кровати и направилась к шкафу, чтобы достать оттуда свой шелковый халат молочного оттенка.
* * *
Коридор встретил меня привычным полумраком – почти таким же густым, как и днем, но гораздо более плотным. Перед глазами то и дело мелькали разноцветные точки, а свет от канделябра, хоть и тусклый, все равно больно бил по глазам, заставляя щуриться.
Шорох моих мягких бежевых туфель без каблука едва слышно доносился отовсюду, отражаясь от массивных каменных стен. Один за другим портреты в золотых старинных рамах с бывшими правителями герцогства смотрели на меня, сверкая в янтарном свете, и моему сонному сознанию казалось, что аристократы, изображенные искусной кистью мастера, внимательно следят за каждым моим движением.
Я невольно поежилась от собственных мыслей.
Матушке тоже всегда становилось не по себе, когда она ходила по этим коридорам. А в особенности ночью, когда из-за спустившейся тишины казалось, что время словно остановилось и все существа вне его власти смотрели в эти секунды лишь на тебя одну.
Поэтому она постоянно брала с собой дополнительную свечу, создавая тем самым еще больше света вокруг себя.
Отец часто сердился на нее из-за таких вещей, называя их глупыми, детскими. Раздражался, говоря ей, чтобы она перестала вести себя, как ребенок.
Из-за тяжелого прошлого и не менее тяжелого детства в ее голове засело множество страхов, которые уже прочно укоренились там, но, несмотря на свою хрупкость, внутри она оставалась сильной женщиной, которая неустанно боролась с ними, каждую минуту, каждую секунду, снова и снова, и в конце концов побеждала.
Я гордилась своей матерью. Гордилась той пленной простолюдинкой из некогда павшего летнего герцогства Золотых Солнц, которая, подвергшись надругательству и впоследствии забеременев мной, не поддалась отчаянию, а сумела взять себя в руки: с помощью хитрости и внешней привлекательности доказать свою полезность главе семьи Кровавой Рябины, тем самым сохранив себе жизнь.
И сохранив жизнь мне.
Матушка…
Что-то почти неуловимое, давно забытое зашевелилось где-то глубоко внутри меня, заставив опешить.
Эта тоска по утраченному родителю казалась весьма странным чувством, если учесть, что моя матушка умерла, когда я была еще ребенком. Ведь прошло столько времени, и все грустные эмоции, которые я испытывала, слушая рассказы о ее жизни, о ней самой, произнесенные устами доброй пожилой экономки, которая очень любила ее и относилась к ней, как к родной дочери, должны были уже давно притупиться.
Как странно. Кажется, что между ребенком и родителем и впрямь существовала некая нерушимая связь на духовном уровне, связывающая их души.
За этими раздумьями я не сразу заметила, как дошла до гостиной, где порхали две крошечные бабочки, – одна ярко-желтая, другая насыщенно-красная, – освещая небольшую часть комнаты своим приглушенным светом. Каждый взмах их крыльев сопровождался почти неслышным серебряным звоном.
Мы часто использовали таких маленьких осенних духов герцогства, которые жили в этих землях вот уже как тысячи лет, для помощи по хозяйству и других мелких дел. Им не требовалась ни пища, ни отдых, а сами существа, казалось, были только счастливы служить правящему в этих краях роду Ни́мфали.
По крайней мере, они никогда не выражали своего недовольства. А может, дело было в том, что они просто не могли этого сделать, даже несмотря на желание.
Почти пустой графин и два стакана уже ждали меня на столе, окруженном мягкими креслами. Я намеренно не пошла в столовую, не желая случайно встречаться с кем-то из поваров или, того хуже, с особо болтливой прислугой, и отправилась в гостиную, точно зная, что там найду чистую воду.
И, конечно же, не ошиблась.
Прохладная жидкость приятно потекла по пересохшему горлу, когда я принялась пить ее маленькими глотками, краем глаза наблюдая за дверным проемом. Одна из бабочек пролетела в нескольких сантиметрах от моего уха, тихонько шелестя крыльями.
Когда я возвращалась обратно в свои покои, в голове снова начали всплывать дурные воспоминания о недавнем неприятном разговоре с отцом. А также о бедной Луле, которая сейчас, вероятно, стояла на коленях и слезно умоляла герцога простить мое поведение, потому что я «не ведаю, что творю».
Я мысленно покачала головой и улыбнулась: сначала ее матушка прислуживала моей, а теперь, после смерти обеих, и сама Лула поступила на службу, причем с самого начала изъявила желание стать моей личной горничной. Я же оказалась только рада этому, ведь когда-то ее мать помогала нянчить меня, вечно неугомонного ребенка, что начинал плакать при малейшем шуме.
Сколько себя помню, Лула всегда оставалась на моей стороне, что бы я ни вытворяла. А несколько раз мне и вовсе доводилось случайным образом подслушать, как она заступалась за меня перед другими служанками, отважно отстаивая мою честь.
И я была ей искренне благодарна. Когда-нибудь мне непременно удастся отплатить ей за всю ту доброту, которую она сделала для меня и продолжает делать до сих пор.
Я поплотнее запахнула халат и ускорила шаг, чтобы скорее вернуться в теплые и желанные объятия постели, как вдруг увидела чей-то вытянутый силуэт на стене в конце коридора, резко очерченный в свете канделябров, а затем звук торопливых шагов, приближающихся в мою сторону.
Вскоре в поле зрения появилась неизвестная фигура в темном плаще с капюшоном на голове и, заметив меня, замерла на месте как вкопанная. Я тоже остановилась, насторожившись.
Кто это? Неужели какому-то вору удалось проникнуть во дворец? Но каким образом?
– Госпожа, вот Вы где!
Громкий шипящий шепот, донесшийся до моего слуха, сразу же развеял все сомнения: это была Лула.
– Лула? Почему ты так странно одета? Что-то случилось?
Ее туфли застучали по полу, когда она молниеносно сократила расстояние между нами. Взяв мои руки в свои, теплые и вспотевшие от волнения, она заглянула мне в лицо испуганными зелеными, но решительными глазами.
– Мы с Вами должны уехать немедленно, прямо сейчас. Прошу Вас, госпожа, не задавайте лишних вопросов… Обещаю, я все объясню по дороге из дворца.
Я недоуменно моргнула, слегка нахмурив брови. Полученная за минуту информация превратилась в моем полусонном сознании в непонятную кашу, к которой невозможно было прикоснуться.
– Что ты…
Еще мгновение, и позади меня раздался чудовищно оглушительный шум рушащихся каменных стен.
Лула громко закричала. Инстинктивно я зажала уши руками, а всем телом подалась вперед и вбок, прижимаясь к холодному полу в поисках защиты от неизвестности. На секунду мне даже показалось, что, ударившись боком о камни, я в итоге потеряла сознание, а когда вскоре очнулась, ничего не соображая, перед глазами плыл узорчатый потолок, мигали многочисленные цветные точки, голова гудела.
Кто-то тряс меня за руку в области предплечья.
– …ошу!
Из горла вырвался протяжный болезненный стон, ушибленное место покалывало от прилипшей к телу ткани и пульсировало. Знакомый голос пытался говорить со мной, звал меня, но я не могла разобрать ни слова, потому что слушала его как будто со дна глубокой реки.
– …шу… Прошу Вас, вставайте! Госпожа! Ну же! Мы должны бежать, скорее!
Матушка? Матушка зовет меня? Нет… Нет, это… это была Лула.
По прежнему не понимая, что происходит, и действуя скорее на основе защитных инстинктов, я крепко стиснула зубы и, несмотря на раненый бок, приняла сидячее положение – падение на камни в одной лишь тонкой сорочке и еще более тонком халате было очень болезненным для моей нежной, чувствительной кожи.
Лула помогла мне подняться на ноги. Перекинув мою руку через ее плечо, мы торопливо, но все же осторожно пошли в конец коридора, где я встретила ее еще совсем недавно.
Сознание мое было затуманено, а откуда-то из неизвестного направления улицы доносились крики людей, охваченных ужасом, треск устремленных вверх языков пламени, ржание лошадей, лай охотничьих собак. Все это было прекрасно слышно из-за двух разрушенных стен, в которых теперь зияла огромная дыра.
Я невольно обернулась, чтобы посмотреть через плечо, надеясь увидеть там что-то такое, что свело бы все мельчайшие детали в одну целостную картину, которая объяснила бы мне, что за хаос воцарился вокруг.
И когда я воззрилась на черные провалы в стенах…
…нечто огромное, с телом из черного клубящегося дыма, тоже уставилось на меня в ответ. Уставилось не одной парой глаз, а всеми тремя – ромбовидными, суженными в щели, светящимися ярким фиолетовым сиянием.
Через одну из дыр в стене коридора на меня смотрело существо невероятных размеров. Оно внимательно, словно изучая, разглядывало мое лицо, а затем моргнуло всеми парами глаз разом и, развернувшись, с тяжелым, шумным звуком сползло куда-то ниже. Краем зрения я заметила странные чешуйчатые наросты на его голове, направленные вверх, словно отточенное лезвие кинжала.
Я тяжело сглотнула, чувствуя поднимающуюся в горле тошноту.
Нужно держаться.
Несмотря на то что мое физическое и душевное состояние было ужасным, у меня больше не оставалось сомнений в том, что именно это существо навело ужас на мирных жителей за пределами дворца. Да и в самом дворце, конечно, тоже. Но что оно делало здесь? Как чудовищу удалось добраться до осеннего герцогства, милостиво укрытого завесой самой природной стихии?
И тут меня осенило: письменный отчет дозорных о нападении монстров на жителей деревни, а затем и само предупреждение об их активном продвижении на юго-запад, прямо в золотую середину герцогства Кровавой Рябины.
Туда, где находились я, мой отец и остальные дворяне.
В груди зашевелилось предчувствие, не предвещающее ничего хорошего.
