Kitobni o'qish: «Сказка о доброй девице Русанушке»

некотором царстве, в некотором государстве жили-были Фёдор да Марья. Жили они ладно, душа в душу. Не богато, не бедно. Честно трудились. Была у них доченька-краса. Звали её Русанушка. И добра, и мила. А уж какая искусница-рукодельница! Какие узоры вышивала скатным жемчугом, золотой парчой! Коса у неё – золотая, пышная, густая. Зубки у Русаны цвета жемчуга, очи – моря синего. Да и море-то ей как родное было. И лицом бела, и станом стройна.

«Красавица девица», – люди молвили. Кто по-доброму, а кто и с завистью… Подошло время, и стали засматриваться на Русанушку добры молодцы. А Василий, молодой купец, славный удалец, больше всех… Давно он с Русаной знался. Заглядывался на неё. Готовился сватов засылать. Да и Русанушкино сердечко чаще билося, коли случалося ей Василия встретить.

– Стала дочка подрастать, надо скоро сватов ждать, – мечтала добрая матушка. И потихоньку приданое в сундук складывала.

Да не суждено было увидеть ни Фёдору, ни Марье, как дочка под венец пойдёт. Беда стряслась, как гром среди ясного неба. Занемог батюшка да и умер, а потом и матушка с горя горького.

Долго кручинилась Русана, слезами заливалася. Так любила она отца с матушкой. А осталась одна-одинёшенька. Не смогли утешить её и дорогие подруженьки. Но не век слёзы лить, стала Русана дальше жить. Ходила она к ручью-студенцу на берегу моря. Сиживала там, глядя вдаль. И печаль-кручина её растворялася.

Пришлось ей всё хозяйство на себя взять. Смышлёной оказалась Русанушка. Дела-то в руках у неё спорились.

Постучала однажды в дверь к ней божья странница, слово молвила:

– Ой ты, красна девица. Будь добра, дай воды испить. Притомилась я с дороженьки. Разболелися мои ноженьки.

И Русанушка, душа добрая, позвала странницу в горницу. Напоила, накормила, спать положила. А утром та и говорит красе-девице:

– Ох, Русанушка, я не просто странница – я ведь тётушка твоя родимая. Фетинья. Долго-долго не видались мы, уж не чаю, что и помнишь ты меня. Только ты у меня осталася на белом свете. Чем одним горе горевать, давай вместе век вековать.