Kitobni o'qish: «Мама бастарда для миллионера»

Глава 1

Пальцы подрагивают, с испугом и в тоже время с щемящей радостью в сердце, смотрю на прямоугольник с двумя ярко выраженными полосками. Тест на беременность. Положительный. Я беременна! В голове не укладывается! Я… беременна!!! Беременна от Кирилла!

Невольно улыбаюсь. Вот так сюрприз! Ну что, поздравляю… мамочка! Смотрю на своё отражение в зеркале ванной комнаты. Нужно ещё порадовать папочку! Уверена он будет счастлив узнав о малыше. Он просто не может быть не счастлив! Мы же любим друг друга.

В животе разливается тепло, но от чего-то я боюсь пошевелиться и спугнуть счастье. Беру себя в руки, и спешу покинуть ванную комнату, чтобы сообщить любимому счастливую новость.

Успеваю только спуститься вниз в гостиную, как оказываюсь в крепких объятиях родного человека.

Вскидываю голову вверх, смотрю на своего мужчину.

– Что же ты делаешь со мной? – произносит сдавленно, стремительно наклоняясь к моим губам.

Он сминает мои губы, целуя: страстно, жадно, его руки изучают моё тело словно в первый раз. Это не просто поцелуй – это признание в любви, он не говорит громких слов, он всегда показывает, вот так – страстно, горячо, сводя с ума. С губ срывается протяжный стон наслаждения.

– К чёрту всё, останемся дома, – отрываясь от моих губ, с жаром бормочет любимый, подхватывая меня на руки.

Узнав такую новость, совсем забыла, что мы собирались на день рождения его лучшего друга. Нужно сказать. Сейчас.

– Кир подожди, – тяжело дышу сбившимся от поцелуя дыханием, – мне нужно тебе кое-что сказать, – голос подрагивает, я ужасно волнуюсь.

– Все в порядке? – спрашивает заботливо, слегка хмурит брови заглядывая в мои уже затуманенные страстью глаза.

А я уже не могу больше сдерживаться. Мое сердце выпрыгивает из груди, а ноги становятся ватными.

– Присядь пожалуйста, – прошу своего мужчину, и киваю головой на один из стоящих стульев вокруг стола.

Смотрит удивлённо, но делает как я прошу. Спускает меня с рук, коротко целует в губы, занимает одно из мест, я присаживаюсь напротив, вытирая вспотевшие от волнения ладони о ткань платья на бёдрах.

– Рин, – мягко зовёт меня Кирилл, сокращая моё имя, – что случилось детка? – с беспокойством в голосе спрашивает любимый.

Делаю глубокий вдох, и….

– У нас скоро будет малыш, – не могу больше молчать, меня распирает изнутри, голос дрожит, – я беременна Кир, – сообщаю радостную новость, и замираю в ожидании его реакции.

Улыбка. Его лицо озаряет улыбка! Счастливо улыбаюсь в ответ и жду его дальнейших действий, слов.

Но он молчит, и выражение его лица меняется, становится непроницаемым на несколько мгновений, а потом вновь улыбка, только совсем не счастливая, скорее насмешливая и… злая? Кирилл медленно встаёт со стула, и ещё медленнее обходит стол, наклоняется ко мне, смотря прямо в глаза своими потемневшими. Смотрит примерно с полминуты, пугая меня до холода в теле, а следом…

Он запрокидывает голову, и начинает громко смеяться, можно подумать, что от счастья, вот только… его смех пропитан горечью, я буквально кожей ощущаю эту эмоцию, исходящую от Кирилла волнами.

– Беременна? – его смех резко прекращается, он врезается в меня жёстким взглядом чёрных глаз, – от меня? – кривя губы в ухмылке, задаёт вопрос.

Меня пугает его реакция, его слова, поэтому просто киваю, внимательно наблюдаю за мужчиной.

Его глаза щурятся, желваки на напряжённым лице дёргаются. Так бывает, когда Кирилл очень, очень зол.

– Ты в этом уверена девочка? – чужим, холодным голосом задаёт вопрос, от которого дыхание перехватывает.

От моего любящего, заботливого и нежного мужчины не осталось и следа. Сейчас передо мной стоял совершенно чужой человек.

Он спрашивает не про беременность, его вопрос задан с другой целью. Он думает, что я могла забеременеть не от него? Миг, отвращение и злость накатывают на меня волной, но я подавляю желание влепить ему пощечину за его глупый вопрос, который он задал мне.

– Если ты и беременна, то явно не от меня, – не дожидаясь от меня ответа, подтверждает мои мысли о заданном вопросе.

Он так смотрит на меня, будто я ядовитая змея.

Кирилл поджимает губы, качает головой, а потом внезапно хватает меня одной рукой за локоть, рывком сдёргивает со стула, и с силой тащит к двери.

– Ай! – взвизгиваю от его действий, – Кирилл! – зову мужчину и пытаюсь затормозить босыми ногами по паркету.

Он не отзывается, не смотрит в мою сторону, грубо продолжает тащить меня, не заботясь о том, что причиняет мне физическую боль.

– Кирилл, остановись! Остановись прошу! – цепляюсь за его сжатые пальцы на моём локте своими, пробою расцепить их.

Но куда там! Держит мёртвой хваткой.

– Мне больно! – кричу и с размаху бью его по плечу.

Он продолжает тащить меня уже по коридору, впереди дверь ведущая на выход из дома. Внезапно Кирилл резко останавливается, отпускает мой локоть, толкает меня вперёд.

Я по инерции практически врезаюсь в закрытую дверь, в самый последний момент успела выставить руки перед собой, не позволяю себе удариться. Меня резко разворачивают к себе лицом, голова начинает кружится, а Кирилл нависает надо мной, упирается руками по обе стороны от моей головы.

– С кем ты мне изменила дрянь?! – рычит и поднимает мою голову за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

– Я… я н-не измен-няла тебе, – заикаясь отвечаю на вопрос, смотрю на искажённое гневом лицо любимого.

– ЛОЖЬ! – орёт и кулаком бьёт об стену рядом с моей головой.

Вздрагиваю и в этот миг мои глаза наполняются слезами, только теперь они не те, что были в ванной комнате, они не от радости, а от жгучей боли в груди и дикого испуга.

– Н-нет, Кир… это п-правда… я… я не изменяла тебе, – пытаюсь достучаться до него, говорю чистую правду.

Кир замирает, смотрит на меня, как на врага народа. Лицо его становится ещё злее, яростнее. Он отходит на шаг назад, а следом ногой бьёт по стоящему рядом большому цветочному горшку, разбивает его. Земля и декоративное деревце оказываются на полу, и помещение оглашает нечеловеческий рёв.

Я зажмуриваюсь, и молю богов о помощи, молюсь чтобы Кир пришёл в себя, поверил мне. Он что-то говорит, но я не могу разобрать слов, лишь ощущаю, как по щеке стекает слеза.

– Я… я н-не изменяла, – шепчу, вот только шёпот оглушает, – это твой малыш…

– Тварь! Какая же ты тварь! – от моих слов мужчина расходится ещё больше, – чего тебе не хватает? А хотя какая теперь разница, – снова нависая надо мной цедит сквозь зубы, – пошла вон из моего дома! – вновь хватает меня за локоть, дёргает в сторону, и резко открыв дверь, толкает за порог дома.

Не знаю, как мне удаётся, но я удерживаюсь на ногах, сквозь пелену слёз смотрю на мужчину.

– За ворота её! – орёт Кирилл, – и не пропускать больше!

– Кир! – уже рыдаю в голос, зову мужчину, тяну к нему руки, хочу дотронутся.

– Заткнись! Лучше заткнись, – рычит, крепко сжимает кулаки, – и не смей мне больше показываться на глаза, или же придушу дрянь, за твою ложь, за предательство! Я не успел сказать тебе, но сейчас даже радуюсь этому, потому как поймал тебя…. У меня не может быть детей. Я бесплоден, – смотрит с омерзением, а после разворачивается и заходит в дом, громко хлопая дверью.

Его слова что выстрел в голову, чувствую, как глаза расширяются. Этого не может быть! Просто не может! Я не изменяла, не предавала! Кир не может быть бесплодном! Дёргаюсь всем телом вперёд, вслед за ним, чтобы объяснить, доказать… но меня останавливают чужие руки на плечах.

– Не стоит этого делать Карина Сергеевна, пройдёмте, – раздаётся сверху.

Поворачиваю голову, смотрю на того, кто держит меня. Позади стоят двое охранников, один из которых не дал мне последовать за любимым. Их лица непроницаемы, взгляды холодные, они не люди, они роботы выполняющие команды хозяина. Им отдали приказ, и они его выполнят. Не пойду сама… применят силу.

Кидаю последний взгляд на дверь дома, прикрываю на пару секунд глаза, глотаю слёзы, внутри всё огнём горит. Открываю глаза, веду плечами, хочу сбросить с себя чужие руки. Меня понимают правильно, отпускают. Я медленно поворачиваюсь спиной к двери, на негнущихся ногах делаю шаг вперёд к каменным ступеням, и следом замираю, резко поворачиваю голову назад, так как слышу звук открывшейся двери.

– Кир! – рвусь к появившемуся в дверном проёме мужчине

– Я что приказал?! – орёт он на охранников, кидая мне что-то под ноги, тем самым останавливая меня, – чтобы через минуту её духу здесь не было! – рявкает и захлопывает дверь.

Смотрю на закрытую дверь пару секунд, и медленно перевожу взгляд себе под ноги. Сумочка! У меня под ногами лежит моя сумочка. Хочу нагнутся и поднять, но меня опережает один из охранников, а второй крепко, но в тоже время, не причиняя боли берёт меня за плечи, и безвольной куклой ведёт к высоким воротам. И уже через минуту, я оказываюсь за ними, с сумочкой в руках.

– Нет, – шепчу, мотая головой, – нет, это не правда, он не мог так со мной поступить… с нами…, – смотрю на стену из высокого забора, что разделяет нас с Кириллом.

После его признания, головой понимаю что его реакция оправдана, но в сердце…. Вместо того, чтобы во всём разобраться, он выгнал меня, не поверил моим словам, обвинил в том, чего я не совершала.

Я хочу кричать от жуткой боли, которая заполнила меня всю. Боль… Она пронизывает каждое мое нервное волокно, где-то внутри живота. Не могу поверить в реальность происходящего. Это какое-то сумасшествие. Это сон, плохой сон! Я должна проснутся, должна…

Ущипнув себя за запястья, ощутила боль и… практически завыла в голос, опустилась на корточки, уронив сумочку на асфальт, пальцами пронзила растрёпанные, длинные волосы, сжала пальцы в кулачки.

– Я не изменяла-а-а, – хрипло сквозь рыдания, – это твой малыш… твой!

Сколько я так рыдаю, произнося одни и те же слова, не знаю. В себя прихожу словно от толчка в спину. Взяв упавшею сумочку в руки, кое как встав на ноги. Меня пошатывает, словно я пьяная, перед глазами лёгкая пелена.

Шум позади заставляет повернутся. Массивные ворота отъезжают в сторону. В душе появляется надежда… Я как маленькая девочка жду чудо, что сейчас из ворот выйдет Кирилл, кинется ко мне, загребёт в свои объятия и станет вымаливать прощение.

Вот только место того, чтобы выйти, Кирилл выезжает из ворот на своём огромном внедорожнике, медленно проезжает мимо меня, следом за ним из ворот появляется вторая машина. Охрана. За тёмной тонировкой я не вижу мужчину, но всем телом ощущаю его взгляд на себе. Он смотрит на меня. Я смотрю на автомобиль за рулём которого находится Кирилл, продолжая надеяться на чудо.

Но его не происходит. Внедорожник Кирилла резво набирает скорость за считанные секунды удаляясь от меня. Провожаю автомобили взглядом до тех пор, пока они не исчезают за поворотом. А после осматриваюсь по сторонам, и понимаю, что вокруг начинает темнеть. Нужно вызвать такси и….

Отправится туда, где меня совсем не ждут. Родительский дом. Место, где я выросла, где меня любили. Любили пока папа был жив, а если быть точнее пока в дом мама не привела отчима и не родила ему мою сестру.

Открываю сумочку, засовываю неё руку и достаю содержимое, замираю.

В сумочке нет, ни телефона, который Кир подарил мне, когда мой упал в бассейн и больше не включился, нет ключей от его дома и квартиры, нет пропуска в клуб, где я работаю администратором, владельцем которого является Кир. Только мой паспорт и банковская карта, у которой просочился срок годности, а новую я не успела получить. Собиралась это сделать завтра.

Прикрываю глаза, сдерживаю новый поток подступающих слёз. У меня нет связи, нет денег… я босиком, далеко от города, и… беременна.

Глава 2

КАРИНА

– Я должна поговорить с Витей, – слышу от матери вместо долгожданного «Приезжай дочка, мы вас ждём».

Но её слова меня не трогают, не задевают, не приносят боли, как месяц назад. Теперь мою душу и сердце разрывает совершенно другая боль, она сильнее в тысячу раз, она топит меня, лишает кислорода в лёгких.

– Мам, я позвонила тебе не для того, чтобы СПРОСИТЬ РАЗРЕШЕНИЯ приехать в родной дом. Я позвонила ПРЕДУПРЕДИТЬ о своём приезде, – делаю секундную паузу, – пожалуйста, освободи мою комнату к завтрашнему дню.

После моих слов повисает тишина, она гнетущая, холодная.

– Хорошо, до встречи, – нарушает тишину сухой голос матери, после чего она даже не уточняет время нашего приезда, сбрасывает вызов.

Отбрасываю телефон на годами потёртый диванчик, обхватываю себя за плечи, смотрю через мутное стекло окна на заснеженный двор муниципальной больницы.

– Почему она, почему именно моя девочка, – шепчу в никуда, чувствую, как по щекам вновь бегут дорожки слёз.

– Карина Сергеевна, – раздаётся позади.

Разворачиваюсь, быстро смахиваю солёную влагу с лица, смотрю на доктора моей крохи.

– Вот держите, – протягивает мне медицинскую карту Ариши, которая стала заметно пухлее.

Сколько за этот месяц мы сдали анализов? Сколько прошли обследований? Не счесть.

– Здесь полностью всё, что было сделано в нашей больнице, по анализам видно, с какой скоростью, и как именно прогрессирует болезнь Ариши, – говорит Пётр Павлович.

– Спасибо, – принимаю из рук мужчины медкарту дочери, вновь смахиваю слёзы.

– Я созвонился со старым знакомым, – начал доктор, – он работает именно в той клиники, в которую вы переводитесь, – молодой мужчина словно застеснялся, отвёл взгляд в сторону, – в общем он поможет вам освоится на новом месте, и скорее всего он станет вашим лечащим врачом.

Не ожидая помощи совершенно от постороннего человека, не смогла больше сдерживать свои эмоции, разрыдалась у мужчины на глазах, и стоило почувствовать его руки на своих плечах, уткнулась в его грудь лицом, пальцами вцепилась в палы медицинского халата.

От того что меня в данный момент держал в руках, я полностью выплёскивала скопившиеся эмоций. А мужчина, гладил меня по плечам, и успокаивающим голосом рассказывал что-то о том, что плакать нельзя. Что если сейчас продолжу лить слёзы, то все мои силы иссякнут, а меня в палате ждёт моя маленькая дочка, которой нужна сильная мама.

Я прислушалась к его совету, и перестала плакать. После его слов, слёзы просто высохли сами собой, но я всё ещё вздрагивала, слишком сильные эмоции хлынули через край.

– Держите, – говорит Пётр Павлович, протягивая мне стакан с водой.

Киваю головой в знак благодарности, и подношу принятый стакан к губам, замираю, ощутив странный запах.

– Это легкое успокоительное, вам оно сейчас не помешает, – мягко улыбнувшись, поясняет мужчина, заметив мою заминку.

Медленно опустошая содержимое стакана, и он в то же секунду исчезает из моих рук.

– Спасибо вам огромное, – говорю осипшим голосом, смотрю на мужчину, который на протяжении месяца занимался моей малышкой.

Именно он нашёл по какой причине моя кроха стала чахнуть буквально на глазах. Когда мне произнесли диагноз, и объяснили его последствия, потеряла сознания. СМА. Редкое генетическое заболевание. Редкое. Но мою Ришу болезнь не обошла стороной.

– Вы можете идти собираться, только перед тем как покинуть нас, сообщите мне, я ещё раз осмотрю девочку, – грустная улыбка коснулась лица мужчины.

– Обязательно, Пётр Павлович, – крепко сжимаю медицинскую карту моей малышки, спешу покинуть кабинет доктора.

Длинный коридор за месяц нашего пребывания в этой больнице, был протоптан мною вдоль и поперёк. Он был свидетелем моих слёз, он слышал мои молитвы, на себе испытывал мои срывы.

– Боже, – шепчу тихо, спеша в палату, – подскажи, где я так согрешила, что ты наказываешь мою малышку? Она же совсем крошка, – шёпот переходит на хрип, – такая маленькая, беззащитная, ну почему она?

Мне встречаются медсёстры, санитарки, но никто из них не обращает на мои бормотания, не считают меня сумасшедшей, разговаривающей сама собой. Они все знают диагноз Риши, и молча сочувствуют.

Тихо открываю дверь нашей с Ришей палаты, переступаю порог, и столкнувшись взглядом с тётей Светой – санитаркой, которая с радостью присматривает за моей малышкой, если мне нужно отлучится из палаты.

– Когда вы уезжаете? – задает тихо вопрос женщина.

– Сегодня, – так же тихо отвечаю на вопрос.

– Ты обдумывала мои слова? – поднимается со стула, подходит ко мне застывшей у кроватки Ариши.

«Тысячу раз», хочется прокричать во всё горло, но я молчу.

– Карин, – зовёт женщина, – он отец, он обязан помочь, – продолжает говорить, как только перевожу на неё взгляд.

– Он не верит, что она его дочь, – усмехаюсь, – он даже не стал этого проверять, у него стопроцентная уверенность в том, что он бесплоден, – обида на отца Риши волнами поднимается из глубины.

– Когда увидит поверит, – твёрдо произносит женщина, – она его копия, – повернув голову на мою принцессу, говорит то, что я и так знаю.

Тётя Света та ещё штучка. За первую неделю нашего здесь пребывания, выудила у меня абсолютно всё.

– Локти будет кусать за все, что сделал, – в голосе женщины появилась злость.

«За всё, что сделал».

Кирилл много чего сделал, как оказалось ему было мало просто выкинуть меня за порог своего дома с одним паспортом, обвинить в измене, уволить из клуба, сжечь все мои вещи, которые я покупала на свои личные заработанные деньги. Он мне прислал видеоотчёт, как именно уничтожаются мои вещи.

А дальше стало хуже, на меня посыпались проблемы, отвернулись общие друзья, и не только общие… лучшая подруга, как оказалось ею не была. Она так легко встала на его сторону….

Отчим накрутил мать, сообщил ей, что не собирается кормить чужой рот. Я уже большая, и должна сама себя содержать. Я и сама на его шеи не собиралась сидеть, только вот.

Не знаю, как это сделал Кирилл, но я не смогла устроится на работу в родном городе, меня даже на собеседования не приглашали, сразу давали отказ. Тогда я решила устроится в магазин, обычным продавцом. Отработать я успела всего пару часов, после чего сообщили, что не подхожу им. Покидая магазин, столкнулась с Кириллом.

Как выяснилось позже, он специально поджидал меня, стоял около своего огромного внедорожника, и с омерзением на лице смотрел в мою сторону.

– Тебя даже дворы мести не возьмут в этом городе, – со злорадной улыбкой, прокричал на всю улицу отец моей крохи.

Это единственное, что он мне тогда сказал. Я поверила ему, больше не пробовала обзванивать объявления с вакансиями. Просто собрала свои старые вещи, что хранились в чулане в родительском доме, в большую спортивную сумку, и уже через неделю я устраивалась в маленькую кафешку в небольшом городке, который находится за пятьсот километров от родного города.

*****

Родной город встретил далеко не белоснежным покрывалом из снега, и не морозным воздухом. Лужи, слякоть, когда-то белый снег был грязным, небо низкое, сверху нависает своей серостью. Унылый пейзаж ещё больше добавил раздрай моей душе.

Ариша капризничала весь перелёт, два часа косых взглядов от недовольных пассажиров, обеспокоенные стюардессы подбегали каждый раз, как моя принцесса начинала не просто капризничать, а плакать в голос. Конечно, они делали всё как положено, интересовались, «что случилось с малышкой?» «нужна ли помощь?», но меня это сильно раздражало.

Я знала, что перелёт будет нелёгким, Пётр Павлович предупредил меня, что возможно Риша будет капризничать. Так и получилось.

Получив багаж, и посетив комнату матери и ребёнка, для того, чтобы покормить дочку, направилась на выход из аэропорта, разместив малышку в кенгуру, а в руке держа за ручки всё туже спортивную сумку, с которой покидала этот город. Осматриваюсь по сторонам, и невольно завидую тем, кого встречают родственники, друзья. Они радостно визжат, обнимаются, целуются, улыбаются друг другу, и в обнимку покидают огромный зал.

Выйдя на улицу, сразу направляюсь в сторону автобусной остановки, стараясь не косить взгляд на парковку, где стоят десятки такси. Я не могу потратить несколько тысяч рублей на комфортную поездку, накопленный во время беременности денег практически не осталось.

– Прости малышка, – шепчу своей крошке, – нам придётся проехаться на автобусе, надеюсь нам достанется свободное место, – перехватываю сумку в другую руку.

Багаж у нас оказался тяжеловат, сумка набита под завязку, я утрамбовала в неё, как можно больше вещей, всё остальное, что я смогла приобрести за эти тринадцать месяцев осталось там. В маленькой комнатушке старого общежития, в которой я снимала комнату, моим имуществом был: диван «малютка», Аришина колыбелька, круглый столик на колёсиках, шкаф пенал, и комод, который служил мне пеленальным столом.

Нам везёт, когда оказываемся в маршрутке, глазами сразу выхватываю несколько свободных мест, и спешу занять то, что находится ближе к нам. Молодая девушка, что сидела около окна рядом со свободным местом, поднялась с места увидев подошедшую меня с Ришей в кенгуру.

– Присаживайтесь, я на первой выхожу, – поясняет девушка, пропуская меня на своё место.

– Спасибо большое, – благодарю незнакомку, и поставив сумку себе под ноги, присаживаюсь в глубокое сидение.

Проехав около часа, мы покидаем тёплый салон автобуса, чтобы пересесть на другой маршрут и ещё через полчаса наконец добраться до дома.

– Что за чёрт, – бормочу себе под нос, нажимая на дверной звонок дома в четвёртый раз.

Мне не открывают уже минут десять, словно дома никого нет.

Чертыхаясь, бросаю тяжёлую сумку около своих ног, достаю телефон, и набираю номер матери.

– Слушаю, – принимает вызов после пару гудков.

– Мам, вы где? Почему не открываете? – задаю быстро вопросы, посматриваю на проснувшеюся малышку.

– Мы на даче, у Витиного друга сегодня день рождения, нас пригласили, а что ты хотела? – вводит меня в ступор своим ответом, и больше всего вопросом.

Она специально? Или действительно не услышала моего второго вопроса?

– Когда вы вернётесь домой, – начинаю крутить головой, и смотреть по сторонам, думая к каким соседям поддаться в случае их задержки допоздна.

– Мы приедем завтра вечером…

– Как завтра вечером?! – перебиваю женщину, – мама мы с Ришей стоим на пороге дома, ты же знаешь, что у меня нет ключей от новой двери! Вы это специально сделали? Это твой Витя тебя подговорил уехать и не пускать меня в собственный дом?! – злость стала набирать обороты, – а давай ка я тебе напомню, что две третьих части дома принадлежат мне!

– Я и без тебя это помню, – шипит мать, – и не трогай Витю, что ты к нему прицепилась? Или ты мне завидуешь? – её голос меняется, становится холодным, чужим.

– Чему завидовать? – задаю ответ машинально, посматриваю на дом соседей.

– Моему женскому счастью! Мой мужчина рядом, а тебя выкинули, как испорченную вещь на улицу…

Трясущими руками сбрасываю вызов, чтобы не слышать следующих слов женщины. Щеки обжигают хлынувшие из глаз слёзы. Сегодня мать достигла нового уровня нашего общения.

– Кариночка! Деточка, ты ли это? – раздаётся откуда-то сверху.

Быстро стираю текущие слёзы, поднимаю голову вверх, начинаю искать того, кто звал меня по имени.

– Здравствуйте Лидия Николаевна, – найдя взглядом соседку, которая стоит на балконе второго этажа, частного дома.

– А ты чего не заходишь? Ключей, что ли нет? – не говорю, просто киваю головой.

– Так, а ну ка иди сюда, нечего стоять под дверью, а то ещё заболеешь! – возмущается женщина, машет рукой, приглашая к себе в дом, кажется, она в курсе того, что дома никого нет.

Ещё семь лет назад эта женщина преподавала у меня математику, а сегодня ей предстоит приютить свою ученицу и её ребёнка у себя на одну ночь. Уже завтра утром мы должны быть в клинике.