«50 писем к А.Л.» kitobiga sharhlar, 1 sharh

Погружаюсь в эти стихи, как будто снова перехожу улицу в Юго-Восточной Азии – как в реку, целиком. Вспоминаю, как когда-то проверяли посуду – ручкой или карандашом и слушали звон, нет ли трещинки. А тут – и звон, и трещинка. И ещё бархат, то ли плательный, то ли театральный. От которого не хочется уходить. Но и взять с собой тоже нельзя. Можно только нести в себе эту бархатистость стиха. Потом её, конечно, вылощит повседневность. Но можно же всегда вернуться и перечитать. И заодно на подмигивания тоже в ответ подмигнуть: «Да, у нас в кабинете биологии тоже на шкафу сидел глухарь. И мне, и мне тоже жалко в новой обуви по грязному снегу ходить!» И когда перечитываю эти стихи, думаю – а как это у неё получается – не повелевать словом, не выковывать и не вылепливать из слов, и уж тем более не высекать из них, а как будто улавливать тонкие вибрации всего, и душой петь? И без богемной нарочитости, а как-то по-дружески «Я это слышу, и ты тоже теперь», как будто всю жизнь знакомы были. А неужели эти стихи можно перевести на какой-то другой язык? Так, чтобы и небо, и запахи, и свежесть остались? И это такое чудо, что их заметили и отметили, они же не кричат о себе, они просто есть. И кажется, что всегда были. Они такие лёгкие, даже когда совсем о нелёгком. Хочется просто слушать и слушать, и ни во что уже больше не превращаться.