Я заметил, что многие советуют начинающим авторам «не рассказывать, а показывать». Слышали о таком, наверное? Так вот, в рассказах Ильиной этого нет. Описательная часть сведена к минимуму, автор последовательно и однозначно расписывает, что герои делают, чувствуют и думают. То есть, вместо «его щеки залились красным, в груди всё сжалось...» нам скажут просто: «ему стало стыдно». Так всю книгу, да. Плохо это или хорошо? Не знаю, я за разнообразие.
Ильина не бросает нас в гущу событий сразу; первая половина каждого рассказа – своего рода предыстория героя, чтобы мы могли ему сопереживать. Здесь это важно!
Сложилось впечатление, что японский хоррор в исполнении Ильиной идейно похож на русскую хтонь, так как ситуация в жизни героев изначально не сахар (у каждого по-своему) и имеет тенденцию ухудшаться по ходу истории. Прямое столкновение с персонажами городских легенд и национального фольклора (а он весьма своеобразен) становится последним гвоздем в крышку гроба: герой сходит либо с ума, либо в могилу. Если обобщать, я бы сказал, что общий настрой сборника – это постоянный стресс, который всегда приводит к взрыву. Социальный хоррор: тут тебе и квартирный вопрос, и буллинг, и гиперопека, и проблемы с противоположным полом, и культ трудоголизма, который самим работникам нафиг не сдался, но очень нужен работодателям...
А ещё японцы, похоже, любят тему оборотничества и убаюкивающей, идиллической иллюзии. В этом они схожи с немцами.
«Вот бы спела мне сирена, стало бы хорошо-хорошо, и ничего от меня не зависит... Отдых, покой, красота... смерть...отдых...»
Уже прочитавшие сборник могут не согласиться: «Подожди! А как же «Унгайкё»? Там проблемы начались именно из-за мистики». Нет. Проблемы начались до мистики, просто с другим человеком.
«Вот мы смеёмся, а пацанчик-то реально умер».
Конкретно я затормозил (месяца на три) на рассказе «Другая». «Однако не всем удастся забыть произошедшее и спокойно жить дальше». Да уж...
В конце сборника есть цикл хоррорку. Это такие трехстишия на мрачные темы. Я тоже такие пишу, кстати. Ещё можно ознакомиться с творческой биографией Александры и полюбоваться на её фотографию.
Не обошлось, правда, без огрехов. Я нашел одну забавную опечатку – «многожёнство годовщин» (автозамена?) и кое-что в титульном рассказе... Подробнее рассказывать не буду, чтобы не спойлерить. Может, я чего-то не понял.
Что мы имеем в итоге? Семь драматичных по своей сути историй с социальным подтекстом и жуткими концовками. И «многожёнство годовщин». И симпатичные чёрно-белые иллюстрации, чуть не забыл.
Izohlar
2