Kitobni o'qish: «Реминисценция»

Еле волоча ноги, она шла в кабинет начальника, который снова вызвал ее к себе. Девушка старалась дышать как можно ровней, но подступающая паника сдавливала ей горло. И хотя, она мысленно уговаривала себя, что в этот раз все будет хорошо, сама же не верила в собственные слова. Она знала, что не будет.

Задержавшись у двери в кабинет начальника, девушка глубоко вздохнула, как перед нырком на глубину, постучала, и, повернув ручку, вошла.

Ее новый босс сидел за столом и ждал. Он жестом пригласил девушку сесть на стул напротив. Она, силясь не показать своего волнения, подчинилась.

Босс устало потер глаза и смерил сидящую перед ним девушку тяжелым взглядом. Она вся сжалась от страха и ждала, когда он начнет говорить, понимая, что ничего хорошего не услышит.

– Я просмотрел отчет, который вы отправили мне вчера вечером. Он снова неправильный. Который уже раз? Пятый? Шестой? Я разочарован. Ваш бывший начальник говорил, что вы опытный работник. И что я вижу, Софья Алексеевна?

Софья Алексеевна Юрлова молчала. Она, будто смотрела на эту сцену со стороны. Когда ее ругали, девушка всегда неосознанно переключалась, и представляла, что все происходит не с ней, а с кем-то другим. Эта защитная реакция работала как в детстве, так и сейчас, однако, будучи взрослой, просто так абстрагироваться было намного сложней, ведь от нее ждали ответов.

Сидящий за столом босс уже видел такую реакцию этой девушки. Он считал ее полностью безответственной, невнимательной и более того, неспособной исправится. Мужчина тяжело вздохнул, понимая, что ответа от подчиненной ему не добиться.

– Что ж – устало произнес он, – я думаю, вы слышали, что в нашей компании намечается сокращение штата. Мне необходимо отобрать десять человек, которые будут уволены. От предыдущего владельца осталось много долгов, поскольку он держал у себя таких вот недотеп, как вы, а мне нужны такие люди, которые не щадя себя будут работать на благо компании, помогая вытащить ее со дна. И сдавать отчеты с первого раза, а не с пятого или, тем более, с десятого. Вы ведь понимаете – работник из вас никакой. Вы вечно витаете в облаках, допускаете серьезные ошибки, которые мы не можем себе позволить. Если предыдущий начальник прикрывал вас, то я этого делать не буду. Софья Алексеевна, вы понимаете, о чем я говорю? Вы вообще меня слушаешь?

Соня слушала и понимала, но по-прежнему продолжала молчать. Она не хотела быть сейчас здесь и осознавать, что ее увольняют. Девушке не хотелось в это верить, ведь эта работа важна для нее. Бывший начальник не проявлял недовольства по части выполнения ее обязанностей. Тогда почему новый босс постоянно к ней придирается? Тот отчет, о котором шла речь, Соня делала бессчетное количество раз на протяжении полугода, пока работала в этой компании. Что же теперь не так? Неужели, все это время, бывший начальник просто закрывал глаза на ее ошибки?

– Я знаю, о чем вы сейчас думаете, и ответ – да, – словно прочитав ее мысли, снова заговорил начальник. – Ваш бывший начальник – мой отец, действительно закрывал глаза на ваши ошибки, которые ему приходилось постоянно исправлять. Он смотрел сквозь пальцы на вашу медлительность, невнимательность и меланхоличность. Я не знаю, в чем причина. Наверное, ему было просто жаль вас. А может, дело в чем-то другом. Ведь, передавая мне дела, он заступился только за вас, расхваливая, и называя «опытным работником».

Увидев, недвусмысленную улыбку на лице босса, Соня внутренне содрогнулась от отвращения. Ей хотелось крикнуть, что между ней и ее бывшим начальником ничего не было. Он хорошо к ней относился, а она, видя его доброту, обещала себе бороться со своими недостатками. Девушка верила, что сможет, что у нее получится. Однако…

– Впрочем, как бы то ни было, это уже не важно, – донесся до ее сознания вердикт босса, давшего ей понять, что разговор окончен, – Завтра можете не приходить.

Отмерев, Соня кивнула, встала, и на негнущихся ногах отправилась на, уже не принадлежащее ей рабочее место, собирать вещи, которых у нее, по сути, и не было. Единственная ее собственность – кружка с милым котиком и мотивирующей надписью: «У тебя все получится!», которую она купила на вокзале в родном городе, перед тем как уехать в Москву. «Нет, котик, не получилось» – пронеслось в голове Софьи. Она верила в эту кружку, верила в надпись на ней, но теперь все разбилось вдребезги – и сама кружка, и надежды. Взяв кружку в руки и подержав немного, словно стараясь запомнить, девушка выбросила ее в мусорное ведро, стоящее рядом со столом, подхватила свою сумку и стремительно вышла из офиса в жаркий летний день, ни с кем не попрощавшись. Для нее все здесь теперь стало чужое.

По дороге домой, Софью поглощали невеселые мысли: что теперь делать? Как жить дальше? Ей придется начинать все с начала – резюме, собеседования, поиск вакансий, письма работодателям, и заново по кругу, пока она не найдет новую работу. Все это страшно нервировало. Слышать отказ за отказом и дежурное «мы вам перезвоним» настолько выматывало Юрлову, что ей приходилось искать для этого силы, запас которых быстро подходил к концу. Ей нужно срочно что-то найти, ведь кормить ее и платить за квартиру никто не будет. Допустим, того, что ей перечислят при увольнении, на первое время хватит, а потом?

Придя домой и, раздевшись, девушка рухнула на кровать. Сейчас хотелось лишь одного – забыться сном. Она верила, что сон способен излечить что угодно – болезнь, плохое настроение, разбитые надежды, неустроенность в жизни, да вообще все. У нее даже был своеобразный ритуал для засыпания. Сперва, Соня какое-то время лежала на животе, затем, переворачивалась на левый бок, подложив под голову руки, и моментально засыпала. Просыпалась девушка всегда на спине. Это значило, что так спать ей комфортнее всего. Вот и теперь, выполнив ритуал, Соня провалилась в неглубокий сон, прерванный звонком мобильного телефона. Сонная девушка взглянула на экран, и ее пробил холодный пот. Звонила ее мать, с которой они не разговаривали с момента ее побега в Москву. Тогда, Соня выслушала о неблагодарности в адрес матери, о том, как ужасно с ней поступила, предав, бросив ее. Мать захлебывалась слезами, обвиняла дочь и пророчила ей неудачи. Дрожащей рукой, она приняла вызов и приложила телефон к уху.