Kitobni o'qish: «Солнце, что следует за Луной. Наттеньеры»

ГЛАВА 1 – Елена

Белое небо, белая земля. И лишь черные стволы деревьев на пути.

Женщина отчаянно бежала вперед, прижимая маленькую Елену к груди. Ноги проваливались в снег, ветки царапали лицо. Уже давно скрылось вдали зарево пожара и стих лязг мечей. Но страх все не отпускал. Он сжимал ледяной хваткой сердце, парализуя сознание, заставляя подчиняться инстинктам. Словно загнанное животное, несчастная неслась через лес, не разбирая дороги. Но силы постепенно покидали ее. С трудом переводя дыхание, она осторожно спустила девочку с дрожащих рук. Сквозь пелену Елена видит свои босые ноги на белоснежном снегу. Звенящая тишина обступала их со всех сторон. Ни шороха, ни крика птиц, ни дуновения ветра. Лес стоял холодный и пустой, словно мертвый. Прислонившись к шершавому стволу дуба, женщина сдавлено рыдала, растирая слезы по лицу. Елена поначалу задумчиво смотрела на нее, как вдруг невыразимая тоска охватила все ее детское существо. Она неожиданно осознала, что уже ничего в их жизнях не будет по-старому. И то прощальное объятие отца, и колючий сквозь бороду поцелуй в ее детскую щеку были последними. Эта реальность обрушилась так стремительно и жестоко, что девочка бросилась к матери и испугано прижалась к ней. Какое-то время они стояли так, крепко обнявшись, потерянные, замершие, не зная, что делать и куда идти.

Как вдруг среди полной тишины послышался треск сучьев. Вздрогнув всем телом, женщина схватила Елену на руки. С ужасом в глазах она всматривалась туда, откуда шел звук. Сначала никого не было видно, но уже через мгновение из-за деревьев выехал всадник на черном коне.

– Помилуйте нас, господин! – тут же взмолилась женщина. Ее холодные, как лед, руки тряслись.

Закованный в железные латы, всадник молчал и неумолимо надвигался на них. В его руках натянутый лук. Стрела нацелена точно в грудь женщины, чтобы сразу одним выстрелом убить ее и ребенка.

– Тогда хотя бы пощадите мою дочь! Пощадите ее! Умоляю! Ей всего пять лет!

Всадник на мгновение замер, словно раздумывая.

– Даже если я и отпущу вас сейчас, – вдруг послышался его странный, глухой голос, – вас все равно найдут рано или поздно и уничтожат. Так как вы – прямая угроза Империи.

– Пощадите мою дочь! – продолжала рыдать женщина. – Она всего лишь ребенок, который хочет жить. Посмотрите на нее. Разве она угроза кому-либо? – и с этими словами она поставила Елену на снег перед ногами черной лошади.

Девочка закинула голову кверху, чтобы рассмотреть всадника. Она чувствует на себе его взгляд сквозь прорези шлема, видит, как железные руки, с натянутым луком, медленно опускаются. Он долго смотрит на нее, а затем снимает шлем. Но что же у него за лицо? Елена вглядывается туда, где оно должно быть, но видит лишь черную дыру. Человек без лица? И тут же все вокруг рухнуло во тьму. Сердце бешено колотится, Елена бежит сквозь этот непроглядный мрак. Ей так мучительно хочется домой. Но где он? В какую сторону бежать? Она не знает. Холодная, леденящая мгла окутывает ее ноги. И нет спасения от этого ужаса, что подступает со всех сторон. Вдали послышался протяжный волчий вой, такой жуткий, такой зловещий, пробирающий до самих костей. Ей не убежать. Вот и смерть.

Вздрогнув, Елена медленно открыла глаза. Яркий солнечный свет бил сквозь прикрытые оконные ставни и освещал небольшую комнатенку. Круглый деревянный стол, низенький стульчик, в углу кувшин с водой и ведро, небольшая кровать возле окна, у противоположной стены кушетка, предназначенная для соседки, но временно пустовавшая, – вот, собственно, и все, что составляло нехитрую меблировку комнаты. Осмотревшись, как бы словно еще в дрему, Елена вдруг резко поднялась, села в кровати и потерла правый висок. Эта страшная головная боль стала обычным явлением по утрам, но все равно девушка никак не могла к ней привыкнуть.

– Надо вставать, а то опоздаю! – воскликнула она вдруг испугано.

Подбежав к кувшину с водой и закатав рукава ночной рубашки, Елена начала умываться. Холодная вода прогнала остатки сна и помогла взбодриться.

– Платье, платье, платье… скорее!

Мысли лихорадочно носились в голове у Елены, руки же проворно зашнуровывали корсаж платья. Это было простое крестьянское платье грубого сукна коричневого цвета, которое носила вся прислуга дома, отвечавшая за скотный двор. В обязанности Елены входил уход за курами, коровами и лошадьми. Причем только за рабочими лошадьми. Лошади, которые возили господ, содержались в отдельной конюшне. Обычным слугам не разрешалось даже приближаться к ним. Но девушка не могла устоять, ей очень хотелось увидеть этих диковинных созданий, и поэтому пару раз тайком она подглядела за ними, пока те паслись на лугу. Это были существа необыкновенной красоты. Особенно Елену поразила белая, как яблоневый цвет, кобылица. Говорят, ее подарил герцогине Родгене один из вельмож Южного Каганата.

Девушка быстро оделась, расчесала свои золотистые волосы, туго заплела их и убрала под белый чепец. Все строго и просто, как впрочем и всегда. Уже почти выйдя из комнаты, Елена остановилась и, словно стесняясь или боясь чего-то, осторожно положила руку в карман передника и достала небольшой кусочек зеркала, – настоящее сокровище для простой служанки. Она недоверчиво взглянула в отражение. Нежное девичье личико смотрело из зеркала на Елену. Светло-карие с россыпью зеленых капель глаза, «кошачьи», как называла их тетушка Магги за необычный разрез и форму, смотрели строго и сосредоточено, эти глаза, в которых застыло напряжение, казались просто огромными на худом лице. Несколько светлых прядей спадали на белый лоб. Когда-то волосы у Елены доходили до пояса, но однажды, когда девушка купалась с другими служанками у реки, ее увидела герцогиня Родгена и приказала остричь, как она выразилась, эти безобразные лохмы. Это было пару месяцев назад, в конце весны, тогда волосы Елене остригли до линии подбородка, теперь же они слегка отрасли и уже спадали мягкими волнами на плечи. Но с тех пор девушка всегда старалась прятать их от посторонних глаз и не распускать даже во время общего купания.

Послышался бой часов на башне, Елена вздрогнула и поторопилась убрать зеркало. Выйдя из комнаты, она пошла по длинному темному коридору с бесконечным рядом дверей, затем по скрипучей деревянной лестнице спустилась на нижний этаж, вышла на улицу и направилась на скотный двор.

Работа здесь уже вовсю кипела. Огромный, как скала, двухметровый Варди с другими работягами передвигали толстые бревна. Пыль стояла столбом, крики и суета кругом.

– Эй, потихоньку, навались! – кричал Варди.

Эти бревна были предназначены для постройки нового сарая для коров к зиме, которая обычно в этих краях бывает крайне снежной и суровой.

Надев грубые деревянные башмаки и перекинув через плечо мешок с зерном, Елена пошла кормить кур.

– Ну-ка, идите-ка сюда! Цып-цып-цып! Цып-цып-цып!

Петухи, куры, цыплята, индюшки и цесарки забегали, засуетились вокруг нее. Летнее солнышко пригревало, прогоняя остатки ночного кошмара, и на душе у девушки стало веселее. Она даже припомнила веселую песенку и, зажмурив глаза, стала тихо напевать ее себе под нос. Почистив сараи, покормив птиц и собрав яйца в три огромные плетеные корзины, Елена поспешила к коровам. Уход за ними, хоть и был более тяжел физически, больше нравился девушке, чем уход за курами. Каждую коровку она знала по имени и ухаживала с особой тщательностью и нежностью. Пришел худенький рыжий парнишка из деревни, он был пастухом. У Елены было не так уж много времени, чтобы успеть убрать коровник. Она торопилась поскорее собрать весь навоз в телегу и отвезти за скотный двор.

Куры, коровник, затем конюшня, где Елена помогала старому конюху Берси по кличке Кривой. Из этого состоял ее обычный трудовой день. Вот уже на протяжении почти трех лет Елена не знала другой жизни, как прислуживать при доме герцогов Наттеньеров, могущественных правителей Великой Империи Драконов, простирающейся от Южного моря до Туманных гор на Севере.

– А что, Берси, ты ведь бывал в столице, Альнааре? – спросила Елена старика, подсыпая корм жеребцу по кличке Смуглый. Этого коня девушка особенно любила за чудесные бездонные черные глаза и серые кисточки на ушах. Смуглый тоже каждый раз радовался приходу девушки, довольно фыркал и бил передним копытом.

– Сегодня тебя прям заждался, сердечный, – прохрипел Берси, глядя на Смуглого, – скучает по тебе, зеленоглазая.

У старика была странная причуда, он крайне редко называл Елену по имени, все время придумывая ей какие-то прозвища, самым любимым из которых было – зеленоглазая. Рядом с ним девушка испытывала чистую почти детскую радость. Весь облик старого конюха являл собой с одной стороны такую уже почтенную старость, с другой тяжелый физический труд оставил свои следы на его лице и теле. Седые, коротко подстриженные волосы и стриженная окладистая борода, добрые, серые лучистые глаза, лицо все в глубоких морщинах, над левым глазом шрам, на одной руке пальцы давным-давно уже не разгибаются. Лет десять назад на Берси упало бревно, и с тех пор старик сильно сгорбился и хромал на одну ногу. Всегда он даже в самую сильную жару был очень тепло одет.

– Ну скажи, Берси, ты бывал в Альнааре? Видел огненных драконов? – Елена сгорала от любопытства. Рисовалась ей в мечтах сказочная столица на горе возле моря, окруженная рвом, а в небе над золотым императорским замком – пять исполинских драконов. Елена обожала, когда старик Берси что-либо ей рассказывал. Помимо него, кухарки Магги и Варди за эти годы жизни на заднем дворе Елена больше ни с кем не сдружилась. Другие девушки ее сторонились, а юношей и мужчин сторонилась она сама. Так что порой и поговорить по душам ей было не с кем.

– Ну что тебе сказать, зеленоглазая? – начал Берси, усаживаясь на небольшое бревно перед конюшней и закуривая трубку. – Бывал, бывал. И драконов видел. Правда, всего раз. Давно это было, лет семьдесят назад. Мальчишкой был малым. Одно могу тебе сказать – страх это великий. Представь, огромное крылатое чудище, занимающее полнеба, закрывающее солнце, способное своим дыханием превратить целый город в горсть пепла. Это такая мощь, перед которой падет любое войско, любое царство. Вот что такое дракон.

– Драконы же сражаются против вражеских войск?

Берси пожал плечами.

– Когда-то давно да. Вот той зимой, когда я был в столице вместе с отцом и видел их, драконы летели на войну с Северной Ардией. Но то был последний раз, когда наши императоры использовали драконов в сражениях. Семьдесят лет прошло, а я ни разу не слышал, чтобы кто-либо вновь видел этих чудищ, теперь в боях используются только императорские войска, а драконы словно исчезли.

–Исчезли? Куда же они могли исчезнуть?

– Да кто ж это знает, зеленоглазая? Никто, разве только наш император Рагнар.

Елена задумалась.

– А хозяин – герцог Доран? – вдруг вспомнила она. – Ведь он родной брат императора. Он наверняка должен знать причину исчезновения драконов.

– Это вряд ли, – сказал старик и пустил длинную тонкую струю дыма изо рта, – тогда бы и герцогиня Родгена проведала об этом, а она такая сплетница, что уже через пару часов об этом знала бы вся Империя. Но нет, драконы сгинули более полувека назад, и тайна эта хорошо оберегается от посторонних ушей и глаз.

Берси неторопливо затянулся и выпустил дым. Елена задумчиво смотрела, как серая табачная струйка легко полетела и тут же растворилась в голубом небе над их головами.

– Как бы было здорово мне хоть раз побывать в столице и увидеть императорский замок, – вздохнула Елена.

– Эх, зеленоглазая, оставь лучше эти мысли. Ни к чему они тебе. В столице одна суета, толпы народа и пылища до неба, а императорский замок ты и не увидишь – он за огромными стенами. Да и зачем тебе в столицу? У нас тут красота – рядом лес, прекрасная полноводная река…

– Да, а еще тяжелая жизнь, от которой невозможно сбежать, – прошептала Елена, опустив глаза.

Берси вынул трубку изо рта и пристально поглядел на девушку.

– Ну-ну, выше нос! Лично я считаю, что нет такой судьбы, которую невозможно было бы изменить. Разве мы рабы здесь? Нет. Захочешь – можешь, взять и уйти!

– Да! Да только денег у меня, чтобы выкупиться, нет ни монетки! Ни медного дракона! А платят нам за работу не деньгами, а едой и кровом! А работы столько, что даже если бы я и захотела где-нибудь заработать деньги, не смогла бы, так как вечером от усталости валюсь с ног!

Елена говорила быстро и взволновано. Те мысли и переживания, что она носила в себе тяжелым грузом изо дня в день, теперь неожиданно вырвались наружу.

– Вот ты, Берси, проработал в доме герцогов более пятидесяти лет, и что приобрел? У тебя даже дома своего нет!

– А зачем мне дом, если у меня ни жены, ни детей нет? Дом нужен, когда есть семья и слышен детский смех в нем, а так лучше сразу погребальный саван мне выдайте, чем пустой дом.

– По законам Империи, всем, кто проработал при благородных домах более сорока лет, полагается свой дом! – проговорила Елена запальчиво.

Берси докурил, постучал трубку, вытряхивая пепел, а затем аккуратно убрал ее в карман старой залатанной куртки.

– А ты неплохо осведомлена о законах. Откуда такие познания в правах?

Елена опустила глаза.

– Слышала, как говорят торговцы на базаре, когда ходила туда с тетушкой Магги. Но ведь это неправильно, Берси, что простые люди, крестьяне, рабочие не знают законов. Мы даже не знаем, на что имеем права, а на что нет. Нас этому не учат, нас вообще ничему не учат. Чтобы прочитать законы, надо хотя бы уметь читать. А кто у нас здесь достаточно грамотный для этого? Даже тетушка Магги – старшая кухарка, и то не знает верейского!

Старик ничего не ответил ей на это. Спокойно встал с бревна и, кряхтя, поковылял к сараю, где хранилась лошадиная сбруя. Девушка растеряно смотрела на Берси, она надеялась, что он проявит хоть небольшой интерес к ее переживаниям, поддержит, но вместо этого старик, казалось, не придал этому разговору особого значения и как ни в чем не бывало запрягал коня.

– Дел у нас с тобой невпроворот. Надо запрягать Лохматого и ехать на мельницу, – сказал Берси. – А ты вместо пустых мечтаний лучше выгуляй Смуглого, совсем бедняга застоялся, да помой его потом, как следует. Только не уезжай далеко и надолго, а то старая экономка или Гулла могут тебя заругать.

Старик уже впряг Лохматого, огромного рыжего жеребца, в телегу и натягивал поводья, готовый ехать. Но тут Елена подбежала к старику и ухватилась за его башмак.

– Берси, Берси! Подожди! А правда, что существует магия, при которой молоть пшеницу не надо и дом сам собой построится? Говорят, с помощью магии был построен императорский дворец.

Услышав это, старик кашлянул в кулак.

– Поменьше забивай себе голову всякими глупостями! – проворчал он. – Нет такой магии, при которой не нужен человеческий труд, а если она и существует, то ничего хорошего с собой не принесет. А дворец мои прадеды помогали строить. Обтесывали мрамор и золото на Восточной горе, грузили это все в огромные повозки, в которые впрягали по десять лошадей. Так что все эти истории про магию – выброси из головы. – с этими словами старик стегнул Лохматого хворостинкой, и телега, слегка поскрипывая, повезла вперед.

– Да! – вдруг опомнился Берси, приостанавливая телегу и поворачиваясь на козлах. – Близко к лесу не ходи. На днях несколько овец волки утащили, а еще пару девок из деревни собирали хворост и клянутся, что слышали волчий вой. Так что будь аккуратней!

Елена рассеянно кивнула головой в ответ и еще какое-то время задумчиво смотрела вслед уезжающей телеги, затем, вздохнув, пошла на конюшню. Смуглый, зачуяв ее, радостно зафыркал.

– Ну что, красавец, пойдем погуляем?

И взяв Смуглого за поводья, девушка повела его пастись на луг, что пролегал за задним двором. Это было самое счастливое время для них обоих. Время, когда можно было ощутить себя по-настоящему свободными. Взойдя на холм по дороге в сторону луга, Елена обернулась и замерла, невольно любуясь открывшимся перед ней видом. Дворец Наттеньеров с владениями располагался в необычайно живописной местности. Это была зеленая долина, окруженная со всех сторон горной цепью, чьи белоснежные вершины особенно ярко выделялись на фоне безоблачного голубого неба. Стояла середина лета. Старинные часы на башне недавно пробили двенадцать раз. Все пространство между небом и землей было залито ярким солнечным светом. Окруженный зеленым садом, тенистыми беседками и журчащими фонтанами, дворец герцогов, сияющий на солнце мрамором и стеклом, царственно возвышался над приземистыми хозяйственными постройками и худыми деревенскими домишками. Сразу за скотным двором начинались зеленые пастбища для коров, овец и лошадей. Именно там Елене нужно было оставить пастись коня, но девушка любила уходить дальше. Ближе к еловому лесу располагался чудесный цветущий луг. Елена выпускала здесь Смуглого и с улыбкой на лице наблюдала за тем, как тот скачет и резвится на просторе, а затем ложилась на траву и долго смотрела в небо. Там высоко-высоко летали ласточки, стрижи, а где-то в траве притаилась малиновка и тихонько щебетала. В такие моменты Елена была абсолютно счастлива. Казалось, вся эта тяжелая, трудовая, сиротская жизнь осталась где-то там внизу, а она сейчас здесь – свободная, как этот ветер, что качает макушки елей и теребит луговую траву. Именно сейчас девушка чувствовала в себе особую решимость, словно она могла тут же встать и уйти, куда глаза глядят. Что ей еще надо? Ведь у нее есть она сама. Елена закрыла глаза и глубоко вдохнула сладкий дурманящий аромат диких трав и цветов. Пахло горьким медом. Смуглый уже нарезвился и теперь спокойно щипал траву. Слышались цикады, жужжание пчел и шмелей. Было томительно жарко. Солнце слепило глаза, Елена прикрыла их рукой и задремала.

Луг этот, на котором так безмятежно отдыхала девушка, как уже было сказано, примыкал к густому еловому лесу. Даже в самый яркий солнечный день в нем царили мрак и прохлада. И сейчас, лежа на горячем солнцепеке, Елена то и дело ощущала, как при порывах ветра из лесной чащи тянуло льдом. Все было тихо и безмятежно. Как вдруг Смуглый резко вскинул голову, навострил уши и посмотрел в сторону леса, затем подошел к Елене и стал тыкать мордой.

– Что такое, мальчик? Пора назад? – пробормотала девушка, с трудом разлепляя глаза.

Она поднялась и похлопала Смуглого по спине. Конь же, казалось, весь превратился в слух, каждый его мускул был напряжен, он внимательно всматривался в лесную чащу, там за непроницаемой мглой притаилось существо, которое не могла увидеть Елена, но которое отлично слышали уши Смуглого. Существо уже давно наблюдало за тем, что происходило на лугу и выжидало.

Неожиданно Смуглый резко вскочил на дыбы, заржал и стал пятиться назад. Елена попыталась удержать его, но испуганное животное, выдернув поводья из ее рук, умчалось прочь.

– Что происходит?! Смуглый, назад! – закричала она и хотела побежать за ним, но тут почувствовала за спиной какое-то движение, обернувшись, девушка застыла от ужаса. Из лесной тьмы прямо на нее смотрели два огромных горящих красных глаза. Эти глаза стали медленно двигаться вперед. Страх парализовал Елену, казалось, это нечто ее гипнотизирует, лишая возможности двигаться. Еще через мгновение существо полностью вышло из мглы – это был волк, но какой! Огромный и косматый, словно медведь. Несмотря на размеры, двигалось существо абсолютно бесшумно, словно не касаясь земли. Чудовище почти вплотную подошло к Елене. Громадное, серо-черное, с выдранными то там, то тут клоками шерсти, пасть с острыми желтыми клыками была разинута, с языка текла слюна. Горящие глаза смотрели на девушку сверху вниз. В ужасе Елена рванулась было назад, но ноги не слушались ее, она упала на траву прямо к лапам зверя.

– П-п-пожалуйста, не надо! – прошептали ее дрожащие сухие губы.

– Елена! – вдруг раздался чей-то голос.

Девушка обернулась. Это был Варди. Она увидела его огромную крепкую фигуру. Левой рукой он вел под уздцы Смуглого, в другой нес большую плетеную корзину. Еще никогда Елена не была так счастлива видеть своего друга, как сейчас.

– Варди! Варди! Сюда!

Елена вскочила на ноги и бросилась что было мочи к нему. Юноша был потрясен и обескуражен, когда девушка подбежала к нему и спрятала свое лицо у него на груди.

– Да что с тобой? Я иду, тут смотрю – несется на меня Смуглый. Старая экономка тебя искала, грозилась, что пройдется палками по твоей спине за лень и отлынивание от работ. Тетушка Магги переполошилась, стала тебя искать… Да, ты слушаешь меня вообще?!

– Посмотри, оно ушло? – прошептала Елена, дрожа всем телом.

– Да кто?!

– Волк!

– Какой еще волк?

– Там! – крикнула девушка и махнула рукой в сторону леса. Но, к ее глубочайшему изумлению, чудовища пропал и след.

– Его нет! – потрясенно произнесла она.

Но как такое возможно? Ведь буквально секунду назад оно стояло посередине луга. Варди, внимательно посмотрел в сторону, куда указывала девушка.

– Я никого не вижу. Ты уверена, что тебе не показалось? – засомневался он. – Лучше посмотри, что я тебе принес! Тетушка Магги прислала тебе кое-что поесть. Просила передать что, раз наказания от старой экономки тебе все равно не избежать, пусть хотя бы не на голодный желудок.

Но Елена совсем не слушала болтовню Варди.

– Варди, я видела волка! – крикнула она в истерике. – Размером с медведя! Разве такое может быть?!

Елена никак не могла успокоиться и с огромными от ужаса глазами озиралась по сторонам.

– Елена, приди в себя! – попробовал успокоить ее Варди. – Давай, я накину свою рубаху на Смуглого, ты сядешь на него и мы поедем домой? Хорошо? Но сначала поешь. Прошу тебя.

От Варди веяло безмятежностью и добротой. Он поддерживал Елену за плечи, ясные голубые глаза смотрели на нее с теплотой и заботой. Спокойствие этого великана постепенно передавалось и Елене.

– Смотри, что у меня тут есть в корзине? – сказал он весело. – Тетушка Магги всегда тебя балует, наверняка там что-то вкусное.

В корзине оказался кувшин свежего молока, кусок козьего сыра и самое главное – чудесные, ароматные пирожки с фасолью – это было одно из коронных блюд тетушки. Поначалу Елена была уверена, что не сможет проглотить ни крошки. Но пережитое потрясение, а так же голод, ведь она не ела с самого утра, все это сделало свое дело, и как только аромат сыра, свежего молока и пирожков коснулись носа девушки, живот ее болезненно заурчал. Варди довольно заулыбался.

– Ну вот видишь, голод он такой – чего только не привидится! Садись скорей сюда на траву и кушай. Старая экономка тебя искала, обругала старика Берси и тетушку, сказала, из-за них ты совсем страх потеряла и обленилась. Но, думаю, ее удастся смягчить… Эй, не набивай рот!

Елена положила большой кусок пирожка в рот и запила молоком.

– Клянусь, Варди, я видела огромного волка! – попыталась выговорить она, несмотря на полный рот еды.

Но на лице Варди читалось недовольство. Он явно не верил ей, считал, что ей это все привиделось, и грядущие проблемы в виде разозленной старой экономки с Гуллой, казались в его глазах куда более серьезной причиной для беспокойства, чем волк-мираж.

– Ты меня совсем не слушаешь, Елена?! Я тебе говорю про то, что старая экономка в ярости! Рвет и мечет!

Вкусная еда и надежный собеседник сделали свое дело, и Елена начала успокаиваться. Может, и в самом деле волка не было? В добавок ко всему, в последние месяцы она часто видит странные сны. Но Смуглый! Он ведь тоже что-то видел. Елена взглянула на коня, тот стоял как ни в чем не бывало, махал хвостом и щипал траву.

– Давай, доедай и надо ехать, – поторапливал Варди.

– Подожди, если меня ждет палка старой экономки и плеть Гуллы, то я должна хорошо поесть, – сказала Елена и положила еще один кусок пирожка в рот, – ммм! Такая вкуснятина!

Силы понемногу возвращались, и теперь она была готова стойко встретить грядущее наказание.

***

О том, что Елена вернулась на двор, видимо, сразу доложили старой экономке. Она и ее помощница и правая рука Гулла уже стояли возле ворот конюшни. Чувствуя какую-то разборку, вокруг набежала шумная толпа слуг. Старая экономка была низенькая старушка с жестким взглядом черных маленьких глазок, которые сверлили человека насквозь и всегда, даже если работа была выполнена идеально, находили ошибки и недостатки. Одета она была как обычно: черное глухое платье, и вязанная серая шаль. Седые волосы были гладко зачесаны и повязаны черным платком, в руках она держала деревянный резной посох-трость. С этой тростью была знакома вся прислуга от мала до велика. С одной стороны она выполняла добрую службу – помогала экономке при ходьбе, а с другой – было орудием наказания провинившихся. И едва завидев ее, спина Елены отозвалась глухой болью.

Первой вошедшую девушку заметила Гулла, высокая, сухая, с желтоватым болезненным лицом, в таком же черном платье, что и экономка. Она наклонила голову к уху своей патронши и что-то шепнула, видимо, сообщая о приходе смутьянки.

Экономка медленно повернулась и посмотрела на Елену. О, что это был за взгляд! Ледяной и жесткий. Варди шел позади Елены, всю дорогу до дома он убеждал ее, что обязательно вступится и попросит, чтобы хотя бы часть ударов пришлась на него.

– Я ведь крепкий, мне хоть десять ударов, хоть пятьдесят! Полежал немного и дальше побежал, – весело говорил юноша.

«Милый, милый, Варди, – думала про себя Елена. – Не палки и удары главное оружие старой экономки. Далеко не удары».

И теперь, когда холодные черные глаза остановились на ней, она почувствовала, как все внутри сжимается, а шаги верного друга Варди за спиной становятся все менее уверенными.

– Привести сюда! – глухо скомандовала экономка.

В ту же секунду чьи-то руки подхватили Елену и бросили на колени.

– Ты всегда была ленивой девкой, – проговорила старуха, – но сегодня ты превзошла саму себя. Коровник весь в грязи, сама гуляешь непонятно где. Совсем страх потеряла?!

– Ее надо было еще сильнее наказывать, дабы дурь выбить, – заметила Гулла, злорадно ухмыляясь.

Елена подняла глаза и посмотрела на толпу, собравшуюся вокруг конюшни. Мужчины, женщины, юноши, девушки – все они побросали свою работу и пришли посмотреть на ее унижение. Кто-то переговаривался, кто-то смотрел с сожалением и даже испугом, но в большинстве своем лица выражали лишь праздное любопытство и равнодушие, так как происходившее было привычным каждодневным ритуалом, в котором менялись лишь жертвы, а палачи оставались прежними.

– Двадцать ударов! Снять платье! – прогремел приговор.

– Постойте! Постойте! – раздалось вдруг. Это старик Берси продирался сквозь толпу, кряхтя и охая.

– Это я ей сказал выгулять Смуглого! Это моя вина! Моя!

Платье уже было стянуто до пояса, открывая толпе нижнюю сорочку. Елена стыдливо прикрывала руками оголившиеся плечи и грудь. Моральное унижение жертвы – именно оно доставляло экономке и ее помощнице наибольшее наслаждение.

– Она должна выполнять свою работу четко! – холодно процедила экономка. – А раз ты потворствуешь лени, старый хрыч, то вставай рядом и получай свои двадцать ударов! Я из вас обоих всю дурь повыбиваю, а затем скажу госпоже, чтоб продала вас на рынке по самой низкой цене наравне со старыми тряпками! Гулла!

Помощница тут же достала из-за пояса плеть и начала нещадно стегать ставшего на колени Берси. Старик и не сопротивлялся. Лишь подставил горбатую спину под удары и тихонько охал.

Вынести это было выше сил Елены. Вскочив на ноги, она подбежала к Гулле, выхватила из ее рук плеть и швырнула на землю. Гнев и ярость переполняли все существо девушки. Руки тряслись, душили слезы.

– Он ни в чем не виноват! И что значит, вы нас продадите? Разве мы рабы?! Вещи?! Скот?!

– Дочка, перестань, – прохрипел Берси.

– Ах ты, дрянь! – прошипела Гулла. Она подскочила к Елене, ударила по лицу и, скрутив, подвела к экономке.

– Сорок ударов и десять дней в подвале с крысами на хлебе и воде, тогда посмотрим, как ты будешь говорить о свободе и своих правах, – проговорила старуха, понижая голос.

Она занесла свою трость! И…

– Раз! – Гулла отсчитывала удары.

Тело Елены содрогнулось, во рту почувствовался соленый вкус крови.

– Два!

Елена упала на камни, сознание помутилось.

– Три!

– Что вы делаете?! – прокричал женский голос. – Вы же убьете ее!! Роксана, остановись!

Елена лежала почти без сознания, на мгновение ей показалось, что она услышала голос тетушки Магги, ведь только она могла называть экономку по имени.

– Поднять! Ведро воды!

Елену рывком поставили на колени и окатили холодной водой.

– Четыре!

Все потемнело и закружилось. Перед глазами лишь тьма и никакой боли.

И опять этот страшный сон. Холод и мрак. Метель. Ни земли, ни неба не видно. Деревья гнуло от ветра к самой земле. Тело окоченело от холода, с каждым шагом ноги все труднее было доставать из глубокого снега. Ветер, ледяной и злой, беспощадно дул в лицо, сопротивляться ему не было никаких сил. Вокруг черный лес, рядом замерзшая река. Из темноты стали проступать горящие глаза: одна пара, вторая, третья. Елена устало повалилась на снег. Веки ее отяжелели, мучительно хотелось спать. Надо просто сдаться, и дать сладкой дремоте взять верх над сознанием. Надо просто сдаться.

– Деточка моя, очнись, – произнес кто-то ласково.

«Мама?» – счастливая надежда принесла силы в уставшее тело. Елена открыла глаза. Она лежала на животе на кровати, укрытая одеялом, рядом стоял небольшой столик, весь уставленный различными пузырьками и мисочками. Комната была залита теплым солнечным светом, слышался птичий гомон. Тетушка Магги сидела в ногах у Елены и гладила ее руку. Девушку в который раз поразила внешность старшей кухарки. Высокая, слегка в теле, еще совсем не старая женщина. Черты лица простые, но с удивительными добрыми, ясными глазами. Тонкие морщины-паутинки расползались вокруг этих глаз и говорили о том, что их хозяйка часто улыбалась.

– Магги, где я? – проговорила Елена и тут же испугалась своего голоса – хриплого и глухого. Она была очень слаба. Все тело горело и ломило.

– У меня в комнате. Чуть не забили тебя до смерти! Ну ничего, я тебя выхожу! – тетушка Магги положила руку на лоб Елены. – Жар почти спал! Слава Предкам! Пять дней ты была в жару. Уже думала, что не спасу тебя.

Магги поднесла руку к глазам и потерла их. На ее лбу проступали капельки пота, а в лице читалось сильное переутомление.

– Магги, меня же было приказано отнести в подвал и оставить на воде и хлебе. Что скажет экономка, когда узнает, что вместо этого я лежу здесь, и ты за мной ухаживаешь?