Kitobni o'qish: «Мятный сон»
Мятный пролог
POV автор
В отдалённой части скверика было как обычно тихо. Чаще всего здесь прятались влюблённые парочки, наслаждаясь уединением друг с другом.
Однако теперь, в компании раскидистого клёна и сырой деревянной лавочки сидела одна женщина, с заплаканными глазами.
Её дрожащие от холода руки крепко сжимали старый снимок. Местами потёртый, он был завёрнут в плотный, едва ли прозрачный файл, который пожелтел от давности времени.
Так она пыталась сохранить свежесть красок и только раз в год, тридцать первого мая, вынимала его из самодельного чехла.
Именно тогда, в далёком девяносто девятом, он вручил ей эту фотографию и именно тогда, они даже не догадывались, что видятся в последний раз.
На сегодняшний день слишком много проблем опустилось на хрупкие плечи этой молодой тридцати двухлетней женщины. Хотя нет, этой милой тридцати двухлетней девушки. Несмотря на постоянный стресс, преследующий её все эти годы, она могла сохранять в себе ту доброту и открытость, то сострадание и любовь к людям, которые не давали ей загубить, потерять под пологом проблем свою естественную красоту и молодость.
Однако, сейчас её лицо было искажено, измученно от натиска страданий и переживаний о будущем. Она будто бы в мгновение постарела. На лице проявилось куда больше морщин, не свойственных её возрасту, а в глазах угасла всякая надежда на возможность обрести счастье в жизни.
Жизнь.
Ей казалось, что сама жизнь борется против неё и она устала от такой борьбы. В подобные моменты уныния и отчаяния, когда сил не хватало, а жить было просто невыносимо тяжело, она вспоминала о нём, своём близком и самом настоящем друге.
Как же сильно она скучала по нему!
Рядом с ним проблемы всегда выглядели намного проще, а справиться с ними было намного легче. Неудивительно, что она даже не заметила, как руки сами освободили из укрытия снимок, напечатанный на толстом картоне. Её длинные музыкальные пальцы стали скользить по его грубым, местами потрёпанным краям, перемещаясь к самому главному и дорогому – красочному отпечатку их рук.
На мгновение ей показалось, что она вновь сидит в его маленькой комнате, залитой весенними лучами солнца, наблюдает за его аккуратными движениями и слышит его родной голос.
"… – Какой цвет выберешь? – еле слышно спросил он, сдерживая волнительную дрожь в руках.
– Жёлтый, – не раздумывая, ответила она.
– Ну, конечно. Цвет солнца – самый добрый цвет, ведь так?
Она кивнула ему в ответ и стала с интересом следить за его движениями. Парень вытащил из картонной коробочки четыре пузырька с гуашью, намочил толстую кисточку водой и по очереди стал смешивать в пластиковой миске белый и синий цвета. При таком неспешном действии его руки задрожали ещё сильнее и она заметила это. Да, она заметила это и ощутила, как его дрожь эхом отразилась в её теле. Она стала волноваться вместе с ним, хотя не понимала причины его волнения.
И неудивительно, ведь столько лет дружбы, секретов и тайн, детского дурачества и обид связывало их.
Они вместе выросли, стали уже почти взрослыми и за все эти годы научились чувствовать настроение друг друга без слов, мечтать об одном и о разном, разделять её девичьи слёзы и его порой не детскую боль.
– Что ты делаешь? – всё-таки не сдержавшись, спросила она.
– Это действие, Санни, называют"смешивать цвета", – ответил он, явно желая её подразнить.
– Я же серьезно, дурак! Месяц! Я целый месяц ждала! Не издевайся же так! – толкнув его в плечо, девушка отвернулась и обиженно надула губки.
– Ну, прости, Санни, – улыбаясь сказал он, – я просто хочу получить голубой цвет.
– Я и так это поняла, умник! – недовольно проговорила девушка. – Вопрос для чего?!
Больше тридцати дней он мучал её, говорил про какую-то тайну, но никак не признавался ей, всё ждал именно этого дня. И вот, наконец, наступило долгожданное тридцать первое мая, а он продолжает медлить, отбрасывать дурацкие шуточки и слишком долго смешивать для чего-то краски.
– Чтобы ты наконец узнала, Санни, что я…– на мгновение он замолчал, а она, широко раскрыв и без того выразительные глаза, затихла в ожидании последующих слов.
– Санни, я… – повторял он, никак не осмеливаясь договорить фразу до конца.
Сидя рядом с ней, со своей доброй, милой Санни, этот семнадцатилетний парень впервые так сильно нервничал, находясь под её пристальным взглядом и только поэтому пытался отодвинуть этот особый момент своими ненужными шутками и через чур медленными действиями.
– Дай мне пожалуйста свою руку, – нарушил душную тишину его голос.
Девушка молча послушалась. Он аккуратно повернул её нежную фарфоровую ладошку к верху и незаметным движением нарисовал маленькое сердечко жёлтого цвета.
– Щекотно, – засмеялась она, но тут же замолчала, увидев недвусмысленный рисунок гуашью.
Она смотрела и не могла поверить. Тысяча вопросов, подобно стае небесных птиц взлетели и создали в её голове неуловимое облако.
Неужели это и есть тот секрет, который он должен был ей рассказать?! Неужели это признание в любви?! Она подняла на него глаза, однако тут же опустила их вниз, из-за нахлынувшего смущения.
– Что это? – спросила девушка, боясь ошибиться в своих выводах.
– Мой секрет, – серьёзным тоном, проговорил он.
– Теперь ты знаешь, что я влюблён в тебя, – сказал он и принялся закрашивать её маленькую ладошку жёлтой краской.
Санни молчала. Она не могла в это поверить. Неужели он и вправду только что признался ей в любви?! Он не шутит и теперь она тоже может расскрыть ему свой секрет, который так давно скрывала?! А вдруг он всё же решил пошутить? А вдруг она признается, а он говорил всё невсерьёз?
В этом затянувшемся молчании и нескончаемом потоке безответственных вопросов, она даже не заметила, как он закончил наносить кисточкой солнечную краску на её лодонь, быстро обмакнул свою руку в тарелке с гуашью голубого цвета и на обратной стороне фотографии аккуратно оставил свой большой отпечаток.
– Твоя очередь, – сказал он и стал наблюдать за тем, как она осторожно размещает поверх его отпечатка свою маленькую ручку.
– А что это будет? – в совершенной растерянности, спросила она.
– Это будет означать то, что теперь наши руки всегда будут вместе.
– Всегда? – недоверчиво спросила она.
Он посмотрел на неё, на их отпечаток рук и с утверждением пообещал:
– Всегда!…"
Слёзы непрестанно бежали по женскому лицу, беспощадно обжигая под собой нежную кожу. Она прокручивала в голове каждый момент, каждое слово, каждое неловкое движение их последней встречи. Не в силах справиться с дальнейшими воспоминаниями, она заплакала ещё сильнее, безуспешно сдерживая громкие всхлипывания. Ей стало невыносимо больно из-за нахлынувшего чувства беспомощности и сожаления. Она до сих пор винит себя за то, что не успела рассказать ему свой секрет! Она так и не успела сказать ему, как сильно его любит!
Стерая с лица последнюю каплю слёз, она накрыла своей рукой отпечаток их рук, давным-давно соединённых гуашью, смотрела на него так, будто только что они оставили его, и мечтала хотя бы ещё раз услышать его родной голос…
***
Мятная веточка 1
"Сколько лет я скрывался, прятался
В своих чувствах погряз намеренно
Я влюбился в твой образ нечаянно
Я любил тебя сольно.
Безвременно.
Ты засела, проникла, впечаталась
В моих мыслях, снах.
В забвении…
Докричаться пытался отчаянно
Только ты оставалась вне времени…"
( Александра Грасс 15.04.19)
POV Николас
Ноябрь 2018 года
Говорят, любовь к человеку подталкивает на самые безумные поступки, заставляет душу вывернуться наизнанку, поменять весь устав жизни и привычки, впасть в любовную одержимость, когда всё летит в бездну: и настроение, и мозг, и рассудок.
С этим мнением согласятся не все, лишь те, кто испытал любовь n, назовём так настоящую любовь, и которую, более чем уверен, должен испытать каждый человек.
Но иногда, люди, столкнувшись с ядом любви, приходят к выводу:
«Лучше бы я не любил!»
А вы уже пришли к нему?
Я нет.
Пока.
И надеюсь не приду.
Но я близок. Я почти сумасшедший. Любовь к ней заставляет меня проявлять все грани человеческих чувств и качеств: от гнева до сдержанности, от ненависти до любви, от безысходности до безумной радости. Как психопат, нет-нет и в миг прихожу в совершенно иное состояние.
И вот что же теперь я испытываю? Любовь? Ненависть? Уныние? Счастье? Не знаю. Но мне катастрофически не хватает воздуха. Мне кажется, что я задыхаюсь от всех этих чувств.
Я стою на перекрёстке Ричмонда, лучшего городка Британской Колумбии, в вообще неизвестном районе моего города. Как я сюда попал? А чёрт его знает! Но виновата в этом – Она. Моё сумасшествие. Моя боль.
Учесть стоит то, что наши с ней отношения никогда не назвать нормальными или стабильными, если их вообще можно назвать отношениями. Они не поддаются разуму и логики, скорее наоборот, какому-то безумству и паронормальности. Она врывается в мою жизнь так же внезапно, как и периодически исчезает.
Это лишает меня всяких сил…
Жизненная энергия покидает моё тело, а сердце, кажется, будто оно и вовсе не моё. Из-за Неё мне нечем убрать отвратительное чувство пустоты в душе.
Я – маньяк-неудачник!
Преступник!
Человек, который убил в себе желание жить без неё! Влюбленный придурок, который беспощадно вырезал и отдал своё сердце в её руки! Руки, которых до сих пор ни разу не коснулся…
Хотя, н-е-е-е-т! Я не маньяк! Не сейчас. В других ситуациях с ней действительно испытываю помешательство, но в данный момент я абсолютно раздавлен.
Я обессилен.
Снова моя паническая атака окутала тело. Сердце заходится бешеным ритмом танго, перехватывая моё рваное дыхание. Кажется, ещё чуть-чуть и случится приступ, с которым не справится даже самый мощный транквилизатор. К сожалению, бывали и такие дни – "дни страха и ужаса", моего беспробудного отчаяния.
Но так бывает, когда любишь.
Нервно долблю ногой по мокрому асфальту. Пытаюсь не дать проблеме взять верх над собой.
Дорога усыпана осенней листвой из-за порывистого морского ветра. С наслаждением вдыхаю аромат сырости земли и деревьев, так свойственный моему любимому времени года. Делаю глубокий вдох и выдох, впитывая в себя запах гниющей листвы клёна. Смотрю на этих рослых древних великанов и мечтаю обрести умиротворение свойственное им. Они расположены, судя по указателями, вдоль Бульвара Минору, ведущего к библиотеке.
Странно, но я вновь не могу понять, как оказался в этом районе?!
Ещё недавно был плохо знакомый мне перекресток и часть города, которая вроде бы вела в противоположную сторону. Озираясь по сторонам в замешательстве, чувствую, что теряю контроль над ситуацией, где последней каплей стал уже ненавистный мне бульвар.
– Хватит! – ощутил я резкую пощечину.
– Перестань думать о том, как и почему оказался здесь. Лучше подумай, где она может сейчас находиться. – говорит знакомый мне голос.
– Задержи дыхание на сто счетов. – прозвучал приказ, за которыми последовал ещё один удар, окончательно разгорячив моё лицо.
Вы можете делать любые выводы, но правда в том, что в кризисных ситуациях, я веду диалог сам с собой и мне это действительно помогает. Порой, мои руки, мои собственные руки, абсолютно не контролируя тяжесть удара, бьют по лицу с такой силой, после которой однажды, я чуть не лишился зуба. В тот раз зуб ещё долгое время ныл и пошатывался. Но не волнуйтесь, я не совсем психопат, не владеющий своей головой. Нет, просто я не владею Ею и это заставляет меня принимать любые меры, лишь бы прийти в чувства и бежать по её следу дальше.
Так что сейчас мне нужно полностью освободить лёгкие от воздуха, пока вопросы в голове всё ещё не дают здраво мыслить.
Закрыв глаза, я начинаю считать.
Один, два, три, четыре, пять, шесть…
Считаю медленно, неспеша, чётко представляю каждую последующую цифру в голове.
Десять, одиннадцать, двенадцать…
– Дурак что ли?! Простудишься ведь! Бежим домой!
Я вздрогнул от неожиданности и резко открыл глаза. Знакомый женский голос пронесся около меня, оглушив своим появлением.
Я огляделся. Передо мной растекалась огромная грязная лужа, а в ней находился я. Лужа оказалась такой глубокой, что мои колени были полностью погружены в её мутной воде, и хотя на улице стояла сырая осенняя погода, мне было как никогда хорошо и почему-то очень весело. Я будто вернулся в детство. Всё вокруг казалось ярким. Лужи выглядели невероятно-захватывающими и фантастическими океанами веселья. Меня посетило желание окунуться с головой в эту лужу и я бы обязательно сделал это, если бы она вновь не позвала меня:
– Идём, тебе нужно обсохнуть, не то папа будет ругаться.
Я испугался. А вдруг папа действительно увидит меня и будет ругаться? Я быстро начал выбираться из лужи, но оступившись, упал, полностью намочив всего себя, включая голову.
Девичий смех разнёсся повсюду, да так громко, что заполнил собой буквально всё – и мои уши, и мою грудь, и даже мутную воду этой лужи. Лужа, лужа, а где лужа?!
В одно мгновение ни лужи, ни её грязных следов на моей одежде не оказалось. Я судорожно огляделся по сторонам и увидел невероятное. Я увидел со стороны самого себя, а рядом с собой и её. Волна мурашек охватила меня, но теперь я больше не думал о лужах. Не думал я и о том, что ещё секунду назад был весь грязный и мокрый, боясь отца, которого давным-давно нет в живых.
Нет!
Сейчас я думал о нас с ней и о той мятной поляне, на которой мы лежали вдалеке.
Ох уж эта мятная поляна!
Как же я мечтал оказаться сейчас по ту сторону улицы и упасть в её зелёную душистую траву! Я мечтал ощутить спиной прогретую солнцем землю, я желал вдохнуть свежего мятного воздуха и дышать им, как в последний раз. Но больше всего я мечтал услышать жужжание музыкантиков вместе с её заразительным смехом. Да, я мечтал об этом! Мне казалось, что сейчас вся моя жизнь, всё моё счастье находится на той мятной поляне! И так и было! Ведь там, в её влажной траве лежала она, моя Мятная девочка, мой свежий желанный воздух. Я смотрел на нас с ней со стороны и понимал, что завидую самому себе.
– Мятная! – закричал я.
– Мятная!
Я кричал, пытался привлечь её внимание, обратить на себя её взгляд, но она не реагировала и я сорвался. Я побежал к ней со всех ног. Бежал так быстро, как никогда в жизни, а она по прежнему оставалась вдалеке, там куда мне не было доступа. И только запах мяты в воздухе стал усиливаться.
– Мятная! – снова закричал я.
Но Она просто исчезла. Испарилась за секунду, как этот чёртов утренний туман в Британской Колумбии.
– Нет! Нет! Стой!
Я попытался побежать, но не смог. Мои ноги стали тяжёлые и неподъемные. Будто налитые свинцом, они прижимали меня к земле, не давая продвинуться хотя бы на шаг. Моё дыхание стало сбивчивым, сердце заколотилось в равном ритме. Я закрыл глаза от усталости и отчаяния. Неужели Она опять исчезла, как и в прошлый раз?!
Тогда мы находились с Ней в маленькой комнате старого дома,с местами прогнившими досками и сквозными щелями в цокольном этаже. В нём мне было как никогда спокойно и хорошо. У меня было ощущение, будто я всю жизнь провёл в его стенах и знал каждую его деталь. Я знал звук его деревянных полов. Его маленькое скрипучее окно, с обветшалой рамой и трещиной вдоль всего стекла.
Я точно знал, что сквозь эту трещину в дождливые дни можно услышать, как говорила моя Мятная, грустную песню ветра. Я знал, что железная кровать чёрного цвета слишком громко воет своими ржавыми пружинами, когда на неё ложишься. А ещё я знал, что в маленьком одежном шкафу лежит важная для меня коробочка с гуашью.
В прошлый раз, когда я взял эту коробочку, достал кисточку из того же шкафа, я уже точно знал, что буду со всем этим делать.
– Какой цвет выберешь? – волнуясь, спросил я.
– Жёлтый. – не раздумывая, ответила Мятная.
– Ну, конечно. Цвет солнца – самый добрый цвет, ведь так?
Она кивнула мне в ответ и стала с интересом наблюдать за моими действиями.
В тот день Она была ещё прекраснее. Я пытался посмотреть на Неё, рассмотреть её черты лица, но яркий луч света, как обычно, ослеплял её. А как только я попытался коснуться её руки, Она исчезала. На целых тридцать дней исчезла!
Ох, как же я был зол!
Я был просто вне себя от внезапно зародившегося гнева. За эти долгие дни разлуки я безумно соскучился по её голосу…
В школе бизнеса, профессор Гарольд Коппельман в области управления людьми часто произносил речь, которую понимали не все, в том числе и я, считая её не до конца современной, а точнее неактуальной. Он произносил её так часто, что я запомнил каждое слово с паузами и вздохами профессора. И не смотря ни на что, моё подсознание всё же твердило, что эта речь станет моей «полярной звездой» по жизни.
–Уважаемые студенты!– говорил он.– Запомните! Если вам не с кем разделить всё то, что вы заработаете, став успешными бизнесменами и управляющими, если нет рядом человека, которого вы будете любить до конца дней также страстно как и в начале вашего пути, если вы не станете настоящим мужем или женой, героем в семье, который изо дня в день поддерживает пламя любви своей заботой в мелочах, то НЕТ смысла в одиноком растрачивание тех зелёных бумажек, которые дадут вам стабильность, статус, мнимое, неверное и ненастоящее уважение. Вы будете всё так же несчастны как и без них! Люди приходят и уходят, а любимые живут на одном дыхании с вами вне зависимости от статуса. Вы знаете, мои дорогие студенты, что счастье не в деньгах. И так оно и есть. Ведь счастье в возможности проявить с их помощью заботу о любимом человеке! Оставьте достаточно места в вашей жизни не только деньгам и их заработку, а поиску такого человека, вашей настоящей любви "n"! Но если она есть у вас – боритесь за неё, пока не достигнете в полной мере счастья! Никогда не сдавайтесь!
Запомните, вся ваша жизнь – это Большой Бизнес, а самая сложная в ней сделка – это Любовь и её пожизненный контракт!
Заканчивая речь этой фразой, зал обычно шумел раскатом аплодисментов скорее из уважения к профессору, чем из-за понимания ценности этих слов.
Конечно, на тот момент мне, скромно живущему парню и постоянно терпящему лишения все свои 18 лет, его выводы были скорее пределом мечтаний, чем реальностью. У меня не было денег на учебу в этой самой школе бизнеса, у меня не было и справедливой любви. Эфимерная любовь Мятной и бесплатные дни посещения лекций у профессора Гарольда – всё моё богатство. И как по мне, с тех пор ничего не изменилось. Разве что деньги потеряли ту первостепенную необходимость в создании "счастливого" бытия. А встретив Её в семнадцать лет, я ещё раз доказал себе то, что любовь несправедлива и уже тогда понял, что я буду много работать и много страдать из-за Неё.
Сейчас слова профессора живо звучат у меня в голове и именно они наполняют меня силой и стимулом бороться за любовь.
С Её появлением я понимаю, как был прав он, по-настоящему счастливый человек, Гарольд Коппельман, который прожил всю жизнь с единственной женщиной и познавший любовь со всеми её гранями. Именно он заменил мне отца, дав жизненных советов, которых так не хватало в формировании моей личности. Его семья стала наглядным примером для меня, постепенно растопив мое твердое мнение, что настоящего семейного счастья невозможно достичь в нашем прогнившем, несчастном мире.
Поэтому я не сдаюсь! Снова бегу, прилагая последние силы.
– Прошу прощения, вы не видели девушку ростом, чуть пониже вас, в лиловом платье и в серых кожанных сапогах? У неё ещё светлые длинные волосы. – я спросил это у женщины, которая только что вышла из своего дома.
Она показалась мне странной. Стояла, как неживая. Смотрела стеклянным, абсолютно безжизненным взглядом мне за спину. Я проследил за её "наблюдением неизвестного", но за мной никого не оказалось. Улица стояла пустынная и одинокая, а стоило мне повернуться обратно, след этой женщины простыл, и спросить мне было больше не у кого.
Пробегаю в очередной раз по улице, понимаю, что меня охватывает страх, ведь во всём квартале ни души. Он будто вымер! Нервно осматриваюсь по сторонам и вдруг замечаю мой лучик света.
– Остановись!– кричу ей.– Стой!
Бегу за ней внутрь старого дома, в который она вбежала, но её нигде не нахожу.
–Ты где, Мятная?
Слышу шорохи за спиной.
Нет, за лестницей.
Замечаю краешек платья, вихрем взлетевший от ветра. Она так близко. Делаю шаг, второй, но коридор становится все длиннее и у́же, а вместе с ним и лестница, за которой прячется она.
Запах старой краски, на окрашенном уже раз десять полу, ударил мне в нос. Чувство дежавю окатило меня на мгновение, вызвав ощущение, будто я бывал здесь не раз. Только сильная тревога и придала мне сил бежать дальше и я бегу, ищу её, но снова не могу найти. Каждый шаг отдается эхом в стенах пустого дома. Вдруг послышались шаги и дыхание Мятной. Я замер.
– Стой! – кричу вслед Её смеху.
– Догоняй, Коля! – в ответ звонко прозвучал её голос.
С непосильной мне скоростью звук её заразительного хохота отдаляется в глубь дома, а мои ноги стали будто свинцовые. Я не в состоянии пошевелиться.
– Почему, почему я не могу добраться до тебя?– закричал я из последних сил и упал.
В груди всё горело огнем. Воздуха катастрофически не хватало. Гробовая тишина заполнила дом и поселила стойкое ощущение неминуемой беды. В её оглушительном безмолвии я не слышал ничего, кроме своего колотящегося сердца и дыхания. Я не знал куда Она убежала, но мне было почему-то очень страшно за неё. Присутствие некоего зла и опасности заставило меня озираться по сторонам. Я был уверен что вот-вот произойдёт с ней несчастье, а я не смогу помочь. Я даже встать не могу.
– Нет! Не трогай меня! – пронзительно закричала Она.
– Мятная! Нет! Не трогай её!
Она в очередной раз закричала и окончательно затихла. С трудом, я поднимаюсь на ноги и иду её искать. Дом мёртвенно опустел.
– Мятная, ты где? Любовь моя!
Захожу за угол, попадаю в старую комнату и замечаю Её.
Мороз пробежался по моему телу. Холодная испарина выступила на лбу. Она лежит на полу и в моей голове пронеслись самые страшные мысли с единственной фразой – "Не может быть".
– Мятная! – подхожу к ней.
Вижу, она не двигается.
– Мятная, очнись пожалуйста! – пытаюсь дотронуться до неё, но не могу.
– Всё хорошо, Коля! – послышался её хриплый голос.
– Мятная, как же я испугался, дай мне просто посмотреть на тебя, на твоё лицо. Боже мой, как же я испугался!
Рассматриваю безупречный и такой родной силуэт.
Лучи солнца пробиваются сквозь старые деревянные окна, падая на её облик. Их яркость вновь не даёт разглядеть её глаз, губ. Вижу лишь разметавшиеся по полу светлые волосы. Она прекрасна и так невинна.
Спускаюсь взглядом ниже, к части тела, которая срывает мне крышу. Её длинная шея, её тонкие ключицы – бесподобны. А ещё натуральная татуировка из вен. Она как-будто услышала мои мысли и повернулась в левую сторону, всё ещё не показывая всего лица. Я увидел справа рисунок синих трубочек под нежной светлой кожей. Этот натуральный узор, наполненный изнутри её кровью, протянулся от середины шеи и закончился под нижней челюстью, слегка зайдя на щёчку. Ничего более удивительного не видел в своей жизни.
– Посмотри на меня! – молю я так, будто в последний раз Её увижу.
– Почему мы просто не можем быть вместе как нормальные люди?!
Вдруг она поднимается на ноги и просто уходит. Медленно. Не спеша. А я иду вслед за ней. Тяну руки, чтобы схватить свою любимую, но опять эти проклятые лучи солнца с непонятным мне остервенением служат щитом, разделяя нас. Мои глаза ослепли и я не в состоянии их даже открыть.
– Мне не жить без тебя! Пойми же это!
В бессилии я хватаюсь за голову. Я не понимаю, что ещё мне нужно сделать.
– Почему?!
Из последних сил кричу ей в спину, разрывая гробовую тишину дома. Но это не спасает. Я все так же задыхаюсь в своей безысходности.
– Почему, Мятная?!
– Потому что меня нет, Коля. Но я люблю тебя.
…нет…нет…нет…
Теряю равновесие, от сказанных ею слов. Начинаю проваливаться в пустоту. Все вокруг вмиг рушится, приобретая неживые оттенки. Наконец этот яркий свет пропал, но вместе с ним стала исчезать и Она.
Меня в очередной раз сковало состояние оцепенения, впереди которого лишь темнота.
И лишь это жуткое слово "нет" звучит набатом во всех стенах здания, в котором не существует моей Мятной.
Которой вообще не существует…
– Николас, проснись! Все хорошо!
– Стой!
Я резко вскакиваю и осматриваюсь по сторонам, пытаясь понять, куда Она пропала.
– Где я? – спрашиваю скорее у себя, чем у Мэдисон, которая сидит рядом и смотрит на меня перепуганными глазами.
– Ты кричал во сне. С тобой все хорошо?
Понимаю,что мне это приснилось и нет никакой Мятной, нет и никогда не было.
Мэдис тянется потрогать мой лоб, но я отталкиваю её руку.
– Я испугалась, Николас. Кто такая Мятная? Ты звал её все время.
– Сон, сон, сон, это всего лишь сон. Почему ты мне снишься?!
Нервно хватаясь за волосы, я пытаюсь заглушить её голос в моей голове.
– Почему я вижу тебя?
– Николас, дорогой, тебе принести воды?
Затуманенным взглядом, я окинул сидящую рядом подругу. Пытаюсь не обращать внимания на её вопросы, которые сильно меня раздражают. А в голове настойчиво продолжают звучать слова: "потому что меня нет…" и из-за них я прихожу в сильную ярость.
– Ты? Что ты здесь делаешь, Мэдисон?!
Не дожидаясь ответа, я грубо хватаю за руку подругу и волочу небрежно в коридор. Знаю, мне будет перед собой стыдно, но лучше ей быть подальше от меня.
– Ты чего, эй? Аккуратнее! Я тебе не тряпка?
– Мэдис, ты слышишь? Через две минуты, чтобы тебя здесь не было!
– Я не из-за большого желания пришла к тебе. – обиженно сказала девушка. – Мне нужно было передать эти документы.
– Могла бы их под дверью оставить. Зачем было вламываться ко мне в дом?! Я два раза повторять не буду! Советую пошевелиться! – почти перейдя на повышенный тон, говорю ей откровенную чепуху.
В коридоре девушка все ещё копалась с пальто. Я взял её туфли, сумку, все это дал ей в руки и выставил за порог во двор.
– Это забери! – кинул ей ключи от машины, не дав больше ничего ответить и захлопнул двери прям перед лицом Мэд.
Не знаю сколько времени я просидел под входной дверью, размышляя о Мятной, но понял, что точно больше не засну.
Не смогу просто так справиться с чувством пустоты и одиночества.
– Почему ты мне снишься? Откуда ты взялась в моей голове?! – в ярости ору в пустоту дома.
Я устал страдать, я больше не хочу так жить.
– Я не хочу жить без тебя, Мятная! Ты слышишь?!
Но ответ был как всегда одинаковый…
***
Мятная веточка 2
POV Автор
Джерри был очень зол. Громкий рингтон любимой рок группы развеял остатки его итак не лучшего ночного отдыха. В последнее время у него усугубились проблемы со сном и теперь он уж точно проведёт остаток ночи в тщетных попытках заснуть.
Смачно выругавшись, он всё-таки взглянул в яркий экран смартфона, щурясь и посылая проклятия звонящему, не забывая его при этом обвинять во всех смертных грехах.
Но когда Джерри рассмотрел имя виновника его недосыпа, его злость сменилась беспокойством. Немного прокашлявшись, он потянул вверх экрана зеленый значок и с первых слов понял, что на этом его сон однозначно подошёл к концу.
Спустя пятнадцать минут Джерри уже мчался по дороге к другу.
Ночь стояла глубокая. Свет в окнах домов был давным-давно погашен. Стройные фонари, как верные служаки освещали островки одинокой трассы. Где-то в сосновой рощи тоскливо подала признаки жизни сова. Морозный воздух ноябрьской ночи заставил Джерри неприятно поёжиться. Он закрыл окно в машине и с нетерпением прибавить тепла в печке.
Усугубляло грусть итак его скверного настроения странное тянущее чувство. Будто что-то неприятное, волнительное засело у него глубоко под солнечным сплетением. То забытое чувство, когда несёшь домой двойку, в ожидании наказания. Из-за этого состояния ему было тревожно и хотелось поглубже вдохнуть.
Всю дорогу вопросы к себе и к Николасу вертелись в голове мужчины, погружая его в мысли и переживания. А в них он любил меньше всего копаться.
Стоя теперь в одиночестве сонной улицы, он никак не мог выкинуть из головы диалог с Мэдисон, которая и разбудила его своим звонком:
– Алло, Джэрри!
– Мэдис, ты? Что случилось?
– Николас…Не знаю, но с ним что-то странное происходит. Я зашла к нему вечером, но… В общем… Он выгнал меня весь в гневе. Говорил про какую-то Мятную. Никогда его таким не видела. Ты не знаешь, у него кто-то есть?
Он услышал волнение и дрожь в голосе девушки, и это показалось ему странным.
– Он дома остался или тоже собирался уйти?
– Откуда я могу знать? – раздражённо бросила в ответ Мэдис. – Говорю, выгнал меня. Грубо. Отчёта не дал.
Повисла пауза. Джерри старался прийти в себя, будучи все ещё сонным, а она просто дышала. Медленно, с тяжестью.
– Тебе нужна помощь?
– Нет. – резко и без раздумий был дан ответ.
– Ты хотела ещё что-то сказать?
– Может позвонишь ему? Думаю он нуждается в ком-то, но явно не во мне… – на этом женщина, всхлипывая, положила трубку.
От такого поворота Джерри напрягся. Ему стало не по себе. Слезы впервые показались на лице Мэдис. Несмотря на расстояние, Джэрри "увидел" её заплаканные глаза.
Он ненавидел капли слёз. И здесь не имеет значения от радости они были или нет. В свои тридцать два он решил для себя формулу "слёз счастья". В его понимании, любое их проявление – это признак страданий человека, ожиданий, не важно каких. Будь то появление котика или долгожданное рождение ребенка, стройка дома или выход из больницы. Все равно это сопровождается большими или маленькими мучениями. Ведь наша жизнь намертво связана со временем. Ждать чего-то особенного и жертвовать по полжизни, лишь бы получить желаемое. Жить и волноваться за скоротечность своих дней, за невечность материального, за долгожданных детей – в его философии всё это и есть страдания!
Если посмотреть на жизнь Николаса, то его главной целью было, как он сам говорил: "Отыскать Мятную, чего бы ему это не стоило!". Джерри как настоящий друг очень волновался за него. Он считал, что его одержимость ненормальна. И рано или поздно, Николас поймёт, что упустил многое в жизни, реальные отношения, с реальной женщиной, а не мятной фантазией.
Ко всем переживаниям Джерри добавился странный ночной разговор с их давней подругой Мэд.
Возможно, её слёзы сыграли, в какую-то новую игру с его чувствами и пока он в ней точно проигрывал.
У него появилось совершенно новое и непонятное ощущение. С чем-то схожее с сочувствием, однако этому сочувствию не хватает какой-нибудь детали, причём существенной.
У него появилось желание действовать. Джэрри захотелось избавить Мэд от боли.
Впервые за многие годы в голове этого вольного мужчины возникли мысли, как помочь не детке, не подруге, а именно женщине, с полным именем Мэдисон. Ему захотелось развеселить её, услышать смех над его шуткой, увидеть как её слезы сменились беззаботной благодарной улыбкой и, самое главное, ему хотелось быть для неё в тот момент не другом, а именно мужчиной.
