Kitobni o'qish: «Черная плакальщица»
Англия, начало XX века.
Генри Блейк стоял перед огромными коваными воротами, взирая на них снизу вверх. По облупившимся, но всё ещё изящным прутьям расползался дикий вьюнок, полностью закрывая поместье «Стэнхоуп» от любопытных глаз.
Суеверные до мозга костей жители крохотного городка Уитфилд побаивались этого места и лишний раз обходили его стороной. Поговаривали, в доме водились призраки, и скоропостижные похороны проживающих были не редкостью. Однако новоприбывшему гостю об этом ничего не было известно.
Прежде чем войти, мужчина пригладил непослушные тёмные волосы и со вздохом посмотрел на заляпанные грязью мыски туфель. Тяжёлая створка нехотя поддалась, оглушительно скрипя и лязгая, словно не желая впускать чужака в свои владения.
Ровно три дня назад Генри пришло письмо с весьма заманчивым предложением. К нему обратилась овдовевшая владелица старого поместья, с просьбой написать картину. И, о чудо, даже прислала задаток, чтоб уж наверняка уговорить мужчину. Генри Блейк был самым обычным художником, можно даже сказать заурядным, но такое щедрое предложение он получил впервые и был несказанно этому рад.
Добираться Генри пришлось на поезде и почтовом кэбе. Дорога измотала его, но остро нуждавшийся в деньгах мужчина согласился отправиться в такую глушь только по одной причине: он лелеял мечту открыть свою художественную мастерскую. А тут такой шанс! Который он всенепременно не желал упускать.
Сдерживая беспокойство, Генри шагал по видавшей виды подъездной дорожке, прямиком к главной лестнице. Старинный и некогда величественный дом представлял из себя печальное зрелище: тёмная каменная облицовка выцвела, черепица потрескалась и местами отсутствовала, а арочные окна и витражи были затянуты вековой пылью и паутиной.
Острые шпили башен пронзали хмурое небо. Особняк выглядел нелюдимо, как ощетинившийся старый зверь. Даже не верилось, что здесь вообще живут люди.
С крыши двухэтажного особняка на него взирали жуткие твари – горгульи, некогда охранявшие покой хозяев, а ныне растерявшие весь свой устрашающий вид. Заброшенный сад с фонтаном навевал уныние. Бесспорно, когда-то это поместье было роскошным, но, увы, сейчас оно доживало свои последние дни.
Холодный ветер завертел сухие листья у ног мужчины, а затем взмыл, бросив их в лицо незваному гостю. Свинцовые тучи сгущались, предрекая ливень – август в этом году выдался на редкость паршивым.
Поднявшись по вытертым каменным ступеням, Генри замер у входа. Как и ворота, дверной молоток выглядел жалко. Казалось, он рассыпется в руках лишь от одного прикосновения. Генри постучал, слушая гул, эхом раздавшийся в пустом доме. Недовольно каркнув, с ветки ближайшего дерева вспорхнула ворона. Своим присутствием Генри потревожил привычную жизнь этого захудалого места.
Несколько минут прошли в томящей тишине, пока с той стороны не послышались шаги. Дверь со скрипом распахнулась, обдавая мужчину ароматами плесени и старости. Генри невольно поморщился. Почти все особняки прошлых столетий пропитаны этим удручающим запахом. На пороге стояла седовласая женщина в простой форме прислуги. Она поджала губы и колко оглядела гостя с ног до головы.
– Здравст… – начал было Генри, но его бесцеремонно перебили.
– Мистер Блейк. – Эта фраза была скорее утверждением, чем вопросом. – Мы вас ждали, проходите.
Генри сделал нерешительный шаг вглубь тёмного дома. Тяжёлая дверь за его спиной с силой захлопнулась, заставляя вздрогнуть всем худосочным телом. Возникло странное предчувствие, как будто пути назад уже не было.
– Госпожа Монтгомери ждёт вас в гостиной, – снова приказным тоном произнесла прислуга и сию минуту направилась по коридору, вынуждая Генри последовать за ней.
Внутри «Стенхоуп» был так же плох, как и снаружи, от чего настроение Генри стремительно портилось, стоило его взгляду зацепиться за очередное пятно плесени на потолке или трещину в стене. А сможет ли хозяйка заплатить обещанную сумму за работу, если она не в состоянии содержать даже собственное жилье?
Распахнув тяжёлую дверь, прислуга ждала, когда Генри войдёт в гостиную. Здесь было ощутимо светлее, чем в остальном доме, и даже по-своему уютно. Неяркие лампы освещали комнату, разгоняя мрак и уныние, заставляя его прятаться в плесневелых углах.
У окна, в побитом молью кресле, сгорбившись, сидела старуха. Сквозь остатки тонких седых волос просвечивался череп. Кожа на лице висела, как у собак породы бассет хаунд. Старуха повернулась, и Генри отметил ещё большее сходство с этим животным: глаза у женщины были красными, с вывернутыми веками и очень уставшие.
– Садитесь, – прошамкала беззубым ртом старуха и махнула рукой на соседнее кресло.
– Меня зовут Генри Блейк… – Но его речь также бесцеремонно оборвали и во второй раз.
– Я знаю, кто вы, мистер Блейк. – Женщина прищурилась, вглядываясь в гостя. – Отбросим любезности, давайте к делу. Мне осталось совсем недолго, и всё, чего я хочу – чтобы моя семья снова собралась вместе, пусть только и на картине. Для этого вы здесь. Оживите их, Генри, для меня. Прошу.
Мужчина хотел было удивиться, но такая просьба не первая в его практике. Несмотря на новомодное увлечение фотокарточками, они могли показать лишь то, что реально существует. Но порой людям нужно было нечто большее: собрать всех родных, видеть их счастливые и молодые лица. Залечить душевные раны и спокойно уйти на небеса.
– Как скажете, миссис Монтгомери, я приложу все усилия, – заверил её Генри и слегка поклонился перед старой аристократкой. – Мне потребуется всё, что у вас есть: другие портреты и рисунки. Ну и, конечно же, ваша память. Опишите мне своих близких, будьте добры.
Но старуха уже отрешённо смотрела куда-то в окно. Её взгляд мечтательно блуждал, а на бесцветных губах расползлась улыбка. Однако безмятежность быстро сменилась растерянностью и паникой.
– Кто вы? – закричала старуха, пытаясь подняться, и тут же обессиленно рухнула обратно в кресло. – Что вы здесь делаете?
– Тише, миссис Монтгомери, я – Генри Блейк, приехал из Лондона, художник. Вы сами мне писали, узнаёте?
Генри достал потрёпанное письмо и показал его женщине. Увы, но разум миссис Монтгомери угасал. Старость без прикрас – такая, какая есть. Генри попытался снова заговорить с миссис Монтгомери, но женщина с удивительной силой и прытью схватила его за руку и притянула к себе.
– Осторожнее, эта тварь и до вас доберётся. Она жаждет крови! – хохотала старуха, глядя на мужчину безумными глазами.
– К-кто? – запнувшись, спросил Генри. Он не понимал, о чём толкует старуха, но выглядело это весьма пугающе.
Миссис Монтгомери оглянулась и прошептала:
– Чёрная плакальщица… – в её голосе сквозило безумие вкупе со страхом.
– Что за вздор! – Генри внимательно следил за женщиной, пытаясь понять, не сошла ли она с ума окончательно.
– Слышишь? – старуха вновь вцепилась ему в руку и больно дёрнула, указывая вверх.
Её взгляд упёрся в потолок, они оба замолчали. В тишине дома было слышно тиканье старинных напольных часов и поскрипывание старых половиц.
– Миссис… – Генри надоело подыгрывать старухе, но вдруг он осёкся.
Среди шорохов старого дома он отчётливо услышал тихие всхлипы. По спине прошёл липкий холодок. Генри не верил в сверхъестественные силы и насмехался над теми, кто проводил спиритические сеансы, считая их шарлатанами и бездельниками.
Но могут ли обманывать собственные уши? Мужчина тряс головой, желая заглушить странные звуки, однако плач никуда не делся, а наоборот, будто стал громче и перешёл в леденящие душу завывания. Старуха затряслась в кресле и вытащила из-под вороха юбок деревянный крест. Она сжала его побелевшими шишковатыми пальцами, бормоча себе под нос молитву.
