Kitobni o'qish: «Адрес неизвестен»

Shrift:

Пролог.

Лил проливной дождь. Вода потоком стекала по старенькому такси. Блеклые фары выхватывали из темноты фасад здания с потрескавшейся кирпичной кладкой. Ржавчина и модель машины говорили о том, что она возит пассажиров далеко не первый год. Желтый свет фонарей освещал островки старого, растрескавшегося асфальта.

Водитель сидел неподвижно, положив руки на руль. Дворники отсчитывали время, смахивая потоки воды в сторону. Их мерный стук и шум дождя – всё, что было слышно. Не меняя позы, водитель дотянулся до ручки и включил радио. Только шум помех. Он сразу его выключил и вновь положил руку на руль, скосив глаза на рацию, покрытую толстым слоем пыли.

Словно что-то услышав, он переключил передачу и такси рвануло с места. Перед машиной замелькали серые здания и пустые проулки.

Наконец на тротуаре показалась грузная фигура. Человек голосовал. Такси плавно остановилось возле него, стараясь не обдать брызгами клиента.

Глава 1.

На заднее сиденье плюхнулся грузный мужчина в дорогом костюме. Одежда сидела на хозяине, как на пугале: похоже, владельца больше интересовала стоимость костюма, а не его фасон. Несмотря на проливной дождь, пиджак и брюки практически не пострадали. Мужчина достал платок и стал протирать одутловатое, неприятное лицо. На толстых, как сардельки, пальцах блестели золотые перстни.

Водитель молчал и терпеливо смотрел на него через зеркало заднего вида. Пассажир продолжал вытираться, фыркать и вздыхать. Наконец он перестал и уставился на водителя, словно только сейчас его заметил.

– Едем?

– Да, – мужчина наконец-то отдышался и затолкал платок обратно в карман, – можем ехать.

Машина плавно тронулась с места, колеса зашуршали по асфальту, разметая воду.

С минуту пассажир молчал, продолжая внимательно смотреть на водителя. Затем он переключил свое внимание на салон. С нескрываемым отвращением он осмотрелся вокруг себя и постарался пересесть на максимально чистую часть сиденья. Толстые руки сложил на коленях, стараясь не прикасаться к засаленным ручкам. Взгляд он устремил прямо перед собой, в спинку переднего сиденья.

– Погодка, – неопределённо сообщил водитель.

Мужчина скосил глаза.

– Гм, да, погодка. А я никак не могу вспомнить, куда дел свой зонт.

– Должно быть, хороший зонт?

– Еще бы, – гордо сообщил пассажир. – Двенадцать штук за него отдал! Такая вещь, знаете. Статусная.

Глаза водителя блеснули:

– Простите, а как я могу к вам обращаться?

Напомнив о своем статусном положении, клиент чуть расслабился и откинулся на грязную спинку сиденья.

– Анатолий. Анатолий Сергеевич. – Поправился он и дернулся вновь сесть на краешек сиденья, но вовремя остановил себя.

– Похоже, для вас статус имеет большое значение?

По встречной полосе с ревом пронёсся грязный грузовик, обдав такси потоками воды до самой крыши. В сполохах желтых фонарей таксисту показалось, что на костюме клиента виднеются тёмно-красные пятна, но через мгновенье оказалось, что это тот же сухой, чистый и мешковатый дорогой костюм.

– О да, – с удовольствием ответил Анатолий, – ведь что наша жизнь без статуса? К чему все эти усилия, труды, если не можешь как следует насладиться их плодами? И крайне важно, чтобы остальные могли видеть эти результаты, знать о них. Оценить их. Тогда и вас самого оценят по достоинству.

Анатолий наклонился вперед, стараясь поймать взгляд таксиста.

– И вот тогда вам не придется работать таксистом в грязном такси, а сможете стать человеком.

Довольный своим тонким намеком, он вновь откинулся на спинку и с наслаждением посмотрел на водителя.

– Кем же вы работаете? – спросил таксист.

– О, у меня очень важная работа. Я начальник департамента планирования в городском архитектурном совете. От меня многое зависит, знаете ли. Страна развивается, всё пришло в движение. Важно, чтобы развитие было равномерным. Чтобы мы не бездумно сносили здания и строили бизнес-центры, но думали об инфраструктуре, думали о наших людях!

Водитель внимательно смотрел на него. Пассажир явно говорил давно заученными фразами, которые он не раз повторял на званых вечерах и пресс-конференциях. Этот толстяк продолжал извергать поток ничего не значащих слов, нисколько не заботясь, слушают ли его вообще.

– Должно быть, нужно много работать для такой должности? – сухо спросил водитель.

– Еще бы! Да вы знаете через что мне пришлось пройти, чтобы добраться до этой работы? Чтобы позволить себе зонтик за двенадцать штук? Где он, кстати, черт возьми…

– И он того стоил?

– Кто?

– Ну, ваш зонтик. За двенадцать штук.

Секунду Анатолий Сергеевич вновь непонимающе смотрел на водителя, сбитый с мысли. Он не привык, что поток умозаключений о его трудной судьбе кто-то прерывает.

– Зонтик… Да, Зонтик! Конечно, стоил! Дело ж не только в зонтике, бедолага! А девочки? А бухло премиум-класса? Тачки, дома? Ты это видишь только по телику и то знаешь, как это круто. А я это вижу каждый день!

Он с отвращением ещё раз осмотрел такси, словно только сейчас вспомнил, где он находится. Анатолий напрочь забыл о своих заученных речах и вываливал на таксиста свои искренние мысли.

– Чё, смотришь на обручальное кольцо? – усмехнулся Анатолий. – У меня ещё и двенадцать официальных детей!

– Ого.

– Вот тебе и «ого». Ты не подумай: я не бык-производитель. Большая часть – приёмные. Про статус многодетной семьи слышал? То-то. Тут тебе и льготы, и бесплатный автомобиль. Правда, он дерьмо, но всё равно – халява же. Да и пробиваться наверх так проще. «Ой-ой, пожалуйста, помогите нам, у нас одиннадцать ангелочков!»

– Двенадцать, – уточнил таксист.

– Ну да, двенадцать, – поправился пассажир.

– Кажется, вы редко с ними видитесь.

– А чего мне с ними видеться? Бабки у них есть. Няня есть. Ничего такая, кстати. Пару раз захаживал в её комнату, знаешь ли. Главное что? Чтобы жена не отсвечивала. Тут главное тёлку правильную подобрать. Желательно страшненькую. Не совсем уж крокодила, это понятно. А то тебе еще с ней на официальные встречи топать. Ну, такую, знаешь. Простую. И чтоб пасть не раскрывала. А стояла тихонько и мычала, что велят.

Анатолий откинулся на сиденье, достал сигару и стал хлопать себя по карманам в поисках зажигалки.

– У меня не курят, – заметил водитель, не отрывая взгляда от дороги.

Пассажир его игнорировал, хлопал по карманам и причмокивал сигару, как младенец соску.

– Но лохушка и спиногрызы – это еще не всё, – он завалился на бок, стараясь выудить из брюк зажигалку. – Тут ум надо иметь! Мозги. Начинал-то я с самого дна. Тут подсидишь, там нашепчешь…

– Люди на таких постах, как ваш, должны улучшать жизнь людей, – напомнил водитель.

Анатолий отмахнулся:

– Не говори чушь. Давно там никто не хочет чужие жизни улучшать. Вот свои – это другой разговор. Или ты думаешь, в начальники идут, чтоб мир лучше сделать? Не, его хотят изменить только мечтатели. Титаны, попадающие наверх в Великие времена. А такие рождаются редко. И рано умирают, как правило. И, в конечном счёте, кстати, всё равно всё возвращается на круги своя. А обычно там сидят кто?

– Кто?

– Да такие, как я! Чиновники. Кто-то понаглее, кто-то почестнее. Но все туда попадают, просто шагая по карьерной лестнице: сначала ты маленький бюрократ, потом побольше, потом и кабинетик уже получше тебе дали, и должность посолиднее. Вот у тебя уже и машина с водителем. Вот и собственные просители появились, которые преданно, как щенята, смотрят тебе в глаза и конвертики подсовывают в карман. Ты же их не просишь даже конвертики приносить, а они несут. А потом уже и привыкаешь: и к конвертикам, и к водителю. И к Статусу. Но ты всё равно остаешься просто чиновником на тёплом местечке. Какое там улучшать жизнь? Ха! Клянусь тебе, ни у кого из моих коллег нет никакого представления, как хоть что-то изменить! Даже если бы захотели. Мир, знаешь ли, штука сложная. Попробуй разберись в этом клубке взяток и обманов, чтобы что-то изменить. Главное – вперёд двигаться, не оглядываться на всяких.

Он так и остался в полулежачем положении с незажжённой сигарой во рту и кивнул на водителя, подразумевая под ним «всяких». Водитель спокойно вёл автомобиль, изредка с любопытством глядя на клиента.

– Но к вам же приходят не только со взятками, верно?

– Конечно, – усмехнулся Анатолий, – вон совсем недавно заползает ко мне в кабинет старичок такой тщедушный. И как через приёмную пробрался? Мямлит, что, дескать, я распорядился школу перенести в старое здание, оно, мол, далеко, деткам долго добираться. А я молча слушаю. Ждал, ждал, пока до деда дойдёт, что надо бы государственную машину чем-то смазать, но тот туп оказался, как пробка. Еле выпроводил: «Ваш визит так для нас важен», «лично прослежу», «найдём виновных» и всё в этом духе.

– Так как вы к этому пришли, Анатолий Сергеевич? Прямо с самого детства мечтали стать главой департамента планирования архитектурного совета?

Отвратительная ухмылка пропала с лица пассажира, и он на мгновение оторопел. Даже сигару мусолить перестал. Кажется, он пытался что-то вспомнить.

– Гм, нет, конечно, – он сел ровно. – Конечно не мечтал. Я… Я уже и не помню о чем мечтал. Какая разница?!

Он вдруг разозлился, затолкал сигару обратно в карман и зачем-то отряхнул пиджак.

– Ну как какая разница, – ровным голосом ответил водитель, плавно входя в поворот. – Мне вот интересно, о чем мечтают в детстве такие успешные люди. Тоже ведь хочу стать человеком. Сам-то уже не смогу, это понятно. Но, может, хоть детям своим передам.

– Лучше не надо, – глухо ответил Анатолий, уставившись в окно.

За стеклом пролетали темные, неказистые постройки. Похоже, какие-то склады. Возможно, один из тех складов, на которые он за конвертик давал разрешения, сметая с лица города скверы, парки и детские сады.

– Лучше просто любите их, – продолжил он, словно собравшись с духом и выуживая из памяти что-то давно забытое. Что-то, что он затолкал в самую глубину своей души, надеясь, что оно оттуда никогда не выберется.

– Конечно, не об этом мечтал, – повторил Анатолий.

– А как же вино, девочки? Зонт?

Анатолий отмахнулся:

– Да какой, к черту, зонт? Кто в детстве мечтает о зонтах? Каким тогда мир был чистым, а? Тогда ведь все верили, что мир такой добрый и светлый. Такой искренний.

– И вы верили?

– Конечно! В детстве ведь все такие хорошие, такие добрые! Никто ж не рождается подонком или взяточником. Таким нас мир делает. А мы потом подхватываем эту грязь и тащим ее дальше. Марая себя и всё вокруг, день за днём. А ведь я не был плохим, честно говорю. Да, был полным. Но это ж не повод был надо мной издеваться, правда? Всю жизнь меня обижали! А девчонки? Думаете, я испытал первую любовь? Да черта с два! Кому я нужен?! Я не видел любви в этом мире. Только бабло. А вот за бабло я уже получал всё, что мне угодно.

– Получили любовь за деньги?

– А может, это и любовь, – возразил Анатолий, мотнув головой, – откуда я знаю? Другой я не видел.

Колесо машины провалилось в яму, и такси с грохотом подпрыгнуло. Водитель крутанул руль и авто вернулось на полосу.

– И ведь если бы хотя бы дома меня ждала любовь, – продолжал Анатолий, – я сейчас вспомнил: я мечтал быть инженером. Или лётчиком! Да! Я помню: часами мог клеить модельки. Представлял, что я сижу за штурвалом и мне видно весь мир. От края до края. Или представлял, как мой самолет взмывает ввысь, а я стою в окружении журналистов, и все поздравляют меня. Какой замечательный самолет, кричат они! Это революция! Вы – новый Микоян!

Он замолчал. Дворники мерно отсчитывали время, сметая литры грязной воды. Водитель тоже молчал, крепко сжимая руль двумя руками. Кажется, он слегка сбросил скорость. Анатолий продолжал смотреть в окно, иногда набирая в грудь воздуха, собираясь продолжить разговор, но никак не мог решиться на это. Он снова и снова отряхивал идеально чистый пиджак.

– А вечером приходила мама, – продолжил он, – я хватал модельку со стола и со всех ног нёсся к ней. Чтобы она увидела. Чтобы она разделила мою радость. Мои мечты. Господи, да почему мы вообще об этом говорим?!

– И что говорила ваша мама?

– А ничего не говорила, понятно?! Ни-че-го! – Анатолий устало плюхнулся на сиденье. – Всегда занята была мама. Причём занята – это по её мнению. То телик, то бухнуть, то поспать, то поработать. Когда я стал старше, она уже и не скрывала, что никто меня не хотел. Что просто так получилось.

Отцу тоже было плевать. Вернётся, даст денег и опять пропадёт. А ведь я держался! Правда держался. Я не помню в себе тогда ни злобы, ни тщеславия. Я правда думал, что добротой однажды поборю всю эту злость, весь этот мрак. Но нет. Побои, насмешки, равнодушие – всё это не прекращалось ни на день. И я стал платить миру той же монетой.

Сначала просто не ждал от людей хорошего. Потом я стал их ненавидеть. И понял, что с бабками я решу все свои проблемы. Беда только в том, что особого ума у меня нет. А вот хитрости я научился. И стал лгать, предавать, изворачиваться.

Меня и бандитом-то нельзя назвать. Слишком трусливый. Не представляю, что бы со мной было, попади я в тюрьму. Но взятки беру с удовольствием. У-у-у, в этом деле я профи! Недавно особенно крупная рыба попалась. Слышал про «Премиум Плаза»? Который заместо парка строят? Из-за моей подписи строят, – почему-то Анатолий сказал это без привычной гордости. – В этот раз бабла побольше попросил, надоело делиться. Надо ж расти, верно? Оно ж как происходит: приходит человек и конвертик тебе. А ты только головой мотаешь и ручками разводишь. Мол, больше надо.

– Вот так просто? Никакой конспирологии? Шпионских штучек и камер хранения на вокзале? Никаких борзых щенков?

Анатолий махнул рукой:

– Это оставь фильмам и книжкам. Главное – нужным людям отстёгивать. Ну, в этот раз, конечно, проситель глазками сверкнул, да и хрен с ним. Что он мне сделает? Всё на мази давно. Черт, да в чем таком я извалялся в твоём такси?!

Анатолий вертелся, стараясь разглядеть несуществующую грязь на груди.

Водитель чуть прищурился и посмотрел на пассажира. На груди клиента, кажется, вновь показались тёмно-бурые пятна. Как в начале поездки, в всполохах света фар проезжающего навстречу грузовика. Таксист прибавил хода.

– И вы хотите того же своим детям? Ладно, прямо ваши дети, но приёмным могли бы достаться, вместо вас, родители с… Гм… Другими ценностями.

– Зато им всегда есть что кушать, – усмехнулся Анатолий, на секунду перестав вертеться, – а так… Конечно, не хочу, чёрт возьми! Я всё куда-то бегу, стараюсь ухватить побольше. Но ради чего это всё? Если подумать, счастливее за эти годы я не стал. Может, жить стало комфортнее, это правда. Но счастливее – точно нет.

А Марина? Она ведь меня по-настоящему любит, дурочка. Ну, любила, по крайней мере. У меня же есть все возможности, чтобы сделать их жизнь лучше! Как я раньше не допёр! Денег-то уже наворовано с лихвой! Можно купить домик: мы все там поместимся. Мои счета в офшорах, которые я хотел попользовать, когда избавлюсь от семьи, их хватит и на учёбу детям, и на спокойную жизнь. Может, еще не поздно, а? Хотя бы попробовать? Вдруг я разорву этот круг? Они ведь на самом деле такие славные, мои малыши. Они…

Такси резко остановилось. Анатолий чуть не свалился с сиденья и непонимающе уставился на водителя.

– Приехали, – хмуро сообщил таксист, обернувшись к нему.

– Но…

– Приехали, – повторил он, отвернулся и положил обе руки на руль.

Глава 2.

Фигура скрылась за пеленой дождя. Убедившись, что никого нет, водитель достал сигарету и с наслаждением закурил. Сизый дым клубами уходил к потолку, тщетно пытаясь выбраться из такси. Включенные фары освещали насквозь проржавевший рекламный стенд, рассказывающий о прелестях отдыха на тропических островах.

Он выбросил недокуренную сигарету и такси вновь тронулось с места. За окном тянулись угрюмые дома, во всех окнах было темно. Дождь как будто бы стал тише.

Такси ловко остановилось возле голосовавшего. Дверь открылась, и внутрь залез крепкий парень средних лет. Мешковатая куртка цвета хаки не скрывала развитую мускулатуру. Штаны такого же цвета, ниже колен, были сплошь заляпаны грязью. Парень уперся руками в сиденье.

– Шеф, трогай!

Водитель кивнул, и такси рвануло с места так, что парня вдавило в сиденье.

– Э, поаккуратней, алё! Не дрова везёшь!

– Простите.

– Простите, – съязвил парень. Он устроился поудобнее. – Ты, между прочим, ветерана везёшь! Прояви чуточку уважения!

Парень протянул руку.

– Я Джон.

– Дорога, – водитель кивнул на свои руки, положенные на руль, – так вы участник боевых действий?

– А то, – гордо ответил Джон, – я ж не один из этих крысёнышей! Которые бегают чё-то, скулят. Прячутся!

– Доброволец, – понимающе кивнул таксист.

Он прибавил скорости, такси взревело и рвануло вперед, разметая брызги воды, словно катер. Желтые фонари за окном слились в сплошную полосу. Старенькая машина стала угрожающе покачиваться.

– Нет, – с неохотой ответил пассажир, – меня это, призвали.

Джон тёр ноги в районе ступней. Кажется, он совсем замёрз, пока ждал такси. Водитель внимательно посмотрел на него. Машина замедлила ход, вошла в поворот и уже не разгонялась.

– Братан, я как бы не спешу. Можно так не гнать, – с нервным смешком сказал Джон и устроился поудобнее. – Короче, да, призвали меня. Не, ну а чё? В армии я в десанте был, страну нашу люблю. А раз надо, значит, надо, верно?

– Гм, – ответил водитель, – а до войны чем занимались?

Джон заметно расслабился и вальяжно развалился на сиденье.

– Вообще-то у меня свой бизнес. Ремонты, знаешь ли. Трубы, потолки. Всё по высшему разряду. Тебе не надо, кстати?

Водитель отрицательно мотнул головой.

– Точно? Ну ладно. А то смотри – мы всё чётко делаем. Без косяков.

– Так вы сами и работаете?

Джон чуть замялся.

– Ну, типа, да. Понимаешь, щас заказов немного, так что проще самому делать. Да и выгоднее так, правда?

Водитель усмехнулся. На все свои заключения пассажир требовал подтверждения своих слов. Как будто сам не был уверен в своей правоте. Джон поморщился и вновь ощупал ноги.

– Ну а кроме работы? Какие у вас ещё увлечения? – Водитель стал коситься на рычаг коробки переключения передач, подумывая прибавить скорости.

– Спорт, конечно! – фыркнул Джон. – Какой настоящий мужик спорт не любит? Вообще, я с детства спортом увлекаюсь. Знаешь, бокс, плаванье там. Всяко интереснее, чем за учебниками сидеть. И от тёлок никогда отбоя не было. И в жбан можно дать кому-нибудь, чтоб это, уважали чтоб.

– Кто уважали? – не понял водитель.

– Да все! – ни на секунду не задумываясь, ответил Джон. – Вот, например, надо тебе по учёбе что – ботанику промеж очков дал, и глядишь: у тебя уже все ответы на руках. Или, например, с пацанчиками стоишь, чилишь, и глянь: хмырь какой-то с нормальной девочкой идёт. Ну, попрессуешь его чуток, он и слиняет. А девочка-то останется.

Джон закинул руки за кресло и с облегчением вздохнул. Широкая грудь вздымалась, под курткой перекатывались могучие мускулы.

– Должно быть, много тренировались для такой формы, – безучастно сказал водитель, не отвлекаясь от дороги.

Джон поморщился.

– Да не. Я это, от рождения крепкий. Бывало, приходишь в зал заниматься, а там эти доходяги часами тренируются, чтоб как я стать! Или жиробасы эти.

Джон махнул рукой. Видимо, на жиробасов. Он чуть склонил голову и со снисхождением посмотрел на водителя. Вообще, мало кто слушал его хвастовство о собственной жизни, а в таксисте он нашёл благодарного слушателя.

– Так что всё чётенько у меня, – подытожил он и сложил руки «в замок», зажав их между колен. – Работаю на себя, жёнка – красавица у меня, сын. Рыбалка, машина, все дела. Вон недавно хату новую взял в кредит. Щас с войны вернусь – тебе и почёт, и слава, и льготы. Сына тоже норм воспитываю, чтоб слюнтяем не вырос: бокс там, все дела.

– Не страшно на войне?

– Кхе, – Джон вновь закинул руки за сиденье. – Я чё, по-твоему – ссыкло? Это пусть они нас боятся!

Водитель быстро взглянул на него и его глаза блеснули.

– Почему не пошли добровольцем?

Джон осёкся и вновь сел ровно. Затем поморщился и потер ступни.

– Дык это, не призвали тогда ещё. Чего впереди паровоза бежать? Не нужен я им был тогда, значит. Да и сам понимаешь: война, там же неизвестно, как сложится. А я хочу посмотреть, как сын растёт. Я ж не за себя боюсь, а за то, что он без меня тут будет, понимаешь?

– У других солдат тоже есть сыновья, – заметил водитель. – И у тех, кто пошел добровольцами. И они тоже наверняка хотят увидеть своих детей.

С минуту Джон непонимающе смотрел на него. Он даже побагровел. Водитель прямо физически ощущал, насколько тяжело пассажиру дается мыслительный процесс.

– Ну и страшно немного, – наконец ответил Джон. – Тут же как: одно дело – на День Независимости бухнуть под салют, а другое дело – того, под пули идти.

– Не всё в жизни дается легко, – понимающе кивнул таксист.

– А? Да, прям не всё! Тут ты прав. Знаешь, а я ведь теперь стал понимать всех этих ботаников, которых чмырил в школе. Когда тебе страшно, обидно, а сделать ты ничего не можешь… – Джон помолчал. – Это мне всё легко давалось. Телосложение, девчонки. Вся молодость так прошла. Короче, по-настоящему напрягаться никогда не приходилось.

– Ну, у вас свой бизнес, – подбодрил его таксист.

Джон отмахнулся.

– Да какой там бизнес. Ерунда. В день-то нормально получается по деньгам, да только сколько таких дней в году? Это только кажется, что всё прям на мази. С кредитом и машиной предки помогли. Да и сейчас помогают, кстати. Всегда гордился, что у меня жена – первая красавица на районе. А что толку с этого, если нам с ней поговорить не о чем? Мы совсем разные с ней. Так что все наши разговоры – это ссоры и ругань. А отдых? Друзья, рыбалка – они ж не со мной дружат, им просто бухнуть с кем-то надо.

А сын? Я как-то не задумывался, но он же туп, как пробка. А чему я могу его научить? Что я сам умею-то, если всё мне доставалось готовеньким?

Водитель безучастно пожал плечами и чуть сбавил скорость. Джон теперь морщился, не переставая, и постоянно тёр ноги. Таксисту показалось, что грязь на штанинах имеет красноватый оттенок.

Джон обессиленно развалился в кресле и вздохнул.

– А на войне я понял многое. И я не про патриотизм. Причем патриотизм настоящий, а не про пьяные вопли под салютом. Я стал понимать других людей. Понимать, что по ту сторону такие же люди, как я. Что им тоже больно, страшно.

Помню, мы как-то в село вошли. Враг отступил, ну а мы стали осматриваться. Знаешь, недобитков искать, схроны там, может, ценное что. И вот слышим писк из подвала. А дом разрушен совсем, даже не подлезешь. Мужики сначала забить хотели: писк явно не человека, а из-за зверюги камни тягать неохота. Ну а во мне что-то щелкнуло. Стал разгребать. Мужики помолчали, да стали помогать. Через полчасика камни раскидали и оттуда мальчишка вылез, чумазый весь, еле на ногах стоит, худющий. Лет десять ему было, наверное. А на руках у него котёнок, крошечный совсем. Мальчишка его обнимает, будто боится, что мы отнимем. У обоих глаза серьёзные-серьёзные! Ничего в них от детства не осталось.

Потом оказалось, что эта парочка в подвале три недели сидела. Тогда село утюжили – будь здоров! Без еды, в темноте. Мальчишка говорил, что из щели вода текла. Так вот он её в ладошки набирал и пил. И котёнка своего также с ладошек поил. У меня аж сердце чуть не разорвалось: мой-то почти его ровесник!

Три недели в темноте с котёнком! Можешь себе представить? Это сколько силы, сколько воли в этом мальчишке! Я тебе точно говорю: я в этой жизни не знаю ни одного человека, который на такое способен. Ни один солдат, ни один генерал не обладают такой силой. И все наши завоевания, все наши победы или проигрыши не стоят того, чтобы эти два малыша медленно погибали в грязном подвале, а не дурачились на заднем дворе.

А еще я понял из-за войны, что если человек слабее меня – это не значит, что над ним надо смеяться. Любой может оказаться гораздо сильнее тебя, даже котенок или инвалид! Быть может, ему в этой жизни пришлось выдержать гораздо больше, чем мне. А ведь ему тяжелее, гораздо тяжелее делать даже самые простые, для меня, вещи. Мы все в неравных условиях, это правда. У кого-то деньги, у кого-то здоровье. А у кого-то ни того, ни другого. Так и что же, он не человек теперь, что ли?

– Не зря вы хотите вырастить и воспитать сына, – хмыкнул таксист и посмотрел на спидометр.

– Да, сын… Он ведь этого не понимает. Да я и сам это понял только сейчас! Бокс – это классно, конечно, но важно понимать, что это не всё. А ведь для того, чтобы понять, так мало надо! Простая доброта, простая помощь другому человеку. Вода, собранная в чумазые ладошки, гораздо сильнее миллиона долларов на благотворительность, которую платит миллиардер. Даже простая улыбка, в конце концов! Я, как вернусь, обязательно ему всё объясню, всё расскажу. Черт, до чего же ноги болят… Он ведь может стать лучше меня! Мне-то просто везло, а так, если подумать…

– Приехали.

Джон осёкся. Водитель смотрел прямо перед собой, положив руки на руль.

– Уже?

– Уже. Приятно было познакомиться.

Yosh cheklamasi:
16+
Litresda chiqarilgan sana:
09 aprel 2024
Yozilgan sana:
2024
Hajm:
100 Sahifa 1 tasvir
Mualliflik huquqi egasi:
Автор
Yuklab olish formati:
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 0, 0 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,7, 368 ta baholash asosida
Matn
O'rtacha reyting 4,6, 11 ta baholash asosida
Matn
O'rtacha reyting 4,9, 118 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,4, 259 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,9, 12 ta baholash asosida
Matn
O'rtacha reyting 4,8, 10 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,7, 305 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 5, 3 ta baholash asosida
Matn
O'rtacha reyting 5, 4 ta baholash asosida
Audio
O'rtacha reyting 5, 5 ta baholash asosida
Matn
O'rtacha reyting 4,8, 4 ta baholash asosida
Matn
O'rtacha reyting 5, 8 ta baholash asosida