Kitobni o'qish: «Друзей в беде не бросают»
1. Приход корвета «Мечта» в порт Гавр.
Солнечным июльским утром 1677 года корвет «Мечта», преодолев Атлантику, подошёл к французскому порту Гавр. Преследования инквизиции и испанских охотников за головами вынудили его капитана, капера1 Алексея Гамаюна по прозвищу Дага, уплыть из Нового Света. Он вёз письмо губернатора Тортуги кавалера де Пуансе для Людовика ХІV. В Гавре Гамаюн надеялся встретиться со своим наставником по пиратским делам капитаном Биллом Моррисом, которого в Береговом Братстве называли Драконом. Трюм «Мечты» был забит сандаловым деревом для голландского партнера русского купца Афанасия Епифанова, компаньона нашего героя. Дага планировал после Гавра зайти в Амстердам, где корабль должен был разгрузиться. По счастливому стечению обстоятельств в Амстердаме проживал и друг Даги барон Рауль Шредер, известный среди карибских пиратов как Каракатица.
Радуясь предстоящим встречам с друзьями, Дага находился в прекрасном расположении духа. Перед отплытием Дракона и Каракатицы в прошлом году с Тортуги, на прощальной вечеринке он пообещал им при первой же возможности встретиться с ними в Старом Свете.
Однако, не зря говорят: «Человек предполагает, а Бог располагает», удастся ли Даге выполнить задуманное? Именно эти мысли одолевали его, когда он рассматривал в бинокль крепость, портовые постройки, белые дома под красной черепицей, и рыбацкие баркасы. Да, да именно в бинокль, а не подзорную трубу. Предвидя недоумённый вопрос читателя, поясним: Алексей Гамаюн летом 2009 года по делам киевской турфирмы летел на Кубу. В Бермудском треугольнике произошла авиакатастрофа, «чёрная дыра» поглотила его и он оказался в 1675 году. Вера в себя и сильная воля позволили ему выжить и стать известным корсаром Дагой2. В одном из набегов на испанские жемчужные промыслы он спас от смерти молодого индейца по прозвищу Соколиный Глаз, правнука вождя племени Мухакачи. В знак благодарности вождь подарил Даге старинный артефакт ацтеков – колдовское золотое кольцо с рубином, которое позволяет видеть прошлое и будущее, перемещаться во времени. С его помощью наш герой и побывал в родном Киеве, где приобрёл современные штурманские принадлежности, навигационные карты, секстант3 и бинокль. А теперь возвратимся к повествованию.
Пополудни от причала отвалила шлюпка и направилась к «Мечте». Четверо гребцов усердно налегали на весла.
– К нам гости, капитан, – услышал Дага голос боцмана Сильвестра Форстера. Этот французский дворянин, прозванный пиратами Удавом, с тревогой ожидал свидания с родиной. Спасаясь от гнева Людовика ХІІІ за убийство на дуэли королевского кузена, он бежал на Карибы, где судьба свела его с Дагой.
– Вижу, – ответил Дага, опуская бинокль, – Хороший гость – подарок для хозяев. Встретишь и проводишь в мою каюту. Удав кивнул и по широкому трапу спустился на палубу, где свободные от вахты матросы, негромко переговариваясь, с интересом наблюдали за подплывающей шлюпкой.
– Глянь-ка, видать наш брат, моряк, – пробормотал матрос по прозвищу Крюк, обращаясь к своему товарищу рослому канониру Баннику4. Эту кличку он получил за умелую работу по чистке пушек.
– С чего ты взял? – возразил канонир, – Зуб даю, торгаш или чиновник из портового управления.
– Побереги зуб, а то кусалку растеряешь. На парне морская куртка, шапочка и трубка во рту. Ставлю один к десяти, что это лоцман, – насмешливо ответил Крюк, поглаживая жесткие черные усы, – Видишь, гавань забита лоханками, аж в глазах рябит. Нам без лоцмана никак нельзя, Понял, пороховая голова?
– Книппель мне в парус! Пожалуй ты прав, – примирительным голосом отозвался Банник, доставая из кармана матросской куртки дешевую подзорную трубу. Досталась она ему по случаю: купил на Тортуге у пиратского капитана, проигравшего в карты свой шлюп. Всматриваясь в пассажира шлюпки и фигурки на причале, он насмешливо хмыкнул:
– Засуетились, дьяволы! И торговцы с разодетыми женами и детьми, и зеваки, и бродяги, и нищие, и портовые шлюхи. Чуют запах золота! Как растревоженный улей, поди, гудят. И жара им нипочём! Городишко-то, видать, славный, – есть, где повеселится. Как сойду на берег, первым делом напьюсь. Компанию составишь?
– Угадай с трёх раз, – засмеялся Крюк, – Горло высохло и просит влаги, так что я с тобой. Пропьём сперва твоё золотишко, а потом каждый своё, договорились?
– Думаешь у меня оно есть? – удивился Банник, – На Азорах пропил подчистую. Честно говоря надеялся на твоё угощение.
– Капитан выдаст монеты как только пришвартуемся, – вмешался в разговор кок Тихоня, – Я слышал его разговор с офицерами в каюте, когда подавал обед. Он так и сказал: « Мои матросы не должны выглядеть в Гавре нищенками, по команде судят о капитане и корабле». Так что погуляем с размахом.
– Стодневный штиль! – с восхищением воскликнул Крюк, – Капитан понимает морскую душу! До конца дней своих буду молиться за его здоровье.
Тем временем шлюпка подошла к борту. Умелые матросские руки быстро её пришвартовали. Канонир Банник помог коренастому, моложавому мужчине подняться на палубу. Тот, не выпуская трубку изо рта, скользнул взглядом по толпившимся матросам, рангоуту и такелажу. Внимательный зритель заметил бы, как на лице гостя мелькнула довольная усмешка. Матросы учтиво расступились. Вперёд вышел Удав:
– Милости прошу на борт. Я – Сильвестр Форстер, боцман. Капитан ждет вас. Прошу следовать за мной.
– Лоцман Пьер Лахесис, – с достоинством ответил гость и вразвалочку зашагал за боцманом.
Богатое убранство капитанской каюты произвело на лоцмана сильное впечатление: он остановился как вкопанный, робко стянул шапочку с головы, и, вынув трубку изо рта, молча уставился на Дагу. После минутного замешательства, осторожно ступая по мягкому персидскому ковру, подошел к Даге и прокуренным голосом пробасил:
– С благополучным прибытием в Гавр. Меня зовут Пьер Лахесис. Гавань и порт знаю как свою трубку. Обещаю мягкую швартовку.
– Я – Алексей Гамаюн, капитан королевского флота Франции, – представился Дага, окинув внимательным взглядом гостя, – Прошу к столу. Надеюсь, ямайский ром согреет душу, да и не терпится услышать рассказ о вашем чудесном городе. Мы здесь впервые, хотя корвет и приписан к Гавру.
– От рома не откажусь. Из Нового Света суда к нам иногда заходят, но приход такого корабля как ваш большая редкость. Когда он встал на якорь, горожане высыпали на набережную, а в лоцманской гильдии, что при портовом управлении даже жребий бросали, кто поведет его к причалу. Эта честь выпала мне, – с гордостью промолвил Пьер Лахесис, усаживаясь за стол, – Вы назвались капитаном королевского флота, значит, корвет принадлежит трону, не так ли?
– Я служу королю, а корвет – моя собственность, – улыбнувшись, ответил Дага, наблюдая как Удав наполняет ромом серебряные кубки.
– Откуда к нам пожаловали? – поинтересовался лоцман, раскуривая трубку.
– Из Кайона, что на Тортуге, – ответил Дага, – Есть кое-какие дела в Гавре, да и в Париже хочу побывать. Так что думаю, недельки две у вас погостим. Когда поставите к причалу? После трудного перехода через Атлантику мои матросы рвутся в здешние таверны.
– Часика через три начнется прилив, и порт раскроет вам объятия. Глубины достаточные. Я мог приплыть к вам и позднее. Каюсь, грешен – любопытство взяло верх. Уж больно красив корвет. Оплата моих услуг для вас будет символической, – улыбнулся Лахесис, – Вы спрашивали о городе? Столетний старик! Рыбаки испокон веков плавают по Сене на побережье, ходят бить китов, ловить треску к Ньюфаундленду и Шпицбергену. Раньше здесь была часовня Божией Матери Нотр-Дам-де-Грас. В ней перед плаванием мореходы просили у Всевышнего удачи, а после возвращения Его благодарили. Со временем на левом берегу Сены появилось аббатство Гравиль-Сен-Онорен, а потом пошло-поехало: резиденция епископа Гавра, торговые дома, склады. Уютный городишко!
– В этих местах поселился мой давний друг – капитан Билл Моррис. Хочу его навестить. Вы что-нибудь слышали о нем? – поинтересовался Дага, наблюдая за реакцией лоцмана.
– Семейство шевалье Моррисов на слуху в наших краях. Отец Билла – капитан Ричард Моррис был отменным мореходом, да и сын ему под стать. Когда Билл приплыл из заморских колоний на шебеке «Горностай», я имел честь побывать на ней. Билл ведь с детства ходил с отцом на шхуне, а лет семь назад она пропала на Карибах. Ни слуху, ни духу. Матушка Билла с горя почернела, оплакивая мужа и сына. Со временем родовое поместье Моррисов пришло в упадок. Вдова получала мизерный пансион от Людовика XIII, а нынешний король не дал ей ни гроша. Как она не умерла с голоду? Неожиданное возвращение сына на богатом корабле и с кучей золота было для нее шоком. От радости заболела и вскоре умерла. Со слов Билла знаю, что на них напали пираты и его отец погиб в абордажной схватке, а сам он попал в рабство. Как сумел вырваться из него и чем занимался на Карибах для нас осталось тайной. Из прежнего паренька он превратился в морского волка и мало рассказывал о своей жизни в Новом Свете. Похоронив матушку, Билл привел в порядок отчий дом, а нынешней зимой женился на соседке – графине Антуанете де Валуа. Их поместья находятся в трех лье5 в сторону Парижа.
– Так, капитан Моррис здесь? – взволнованно спросил Дага.
– Нет, я слышал, что он ушел в море. Куда и зачем, не знаю. Думаю, его жена лучше меня осведомлена, да и в портовом управлении, полагаю, могут подсказать, – ответил лоцман, пыхнув трубкой. Колечки сизого дыма устремились к открытому окошку.
– Вот те раз! Надеялся увидеть старого друга, да видать не судьба, – огорчился Дага, – Подскажи-ка, а смогу ли нанять карету или верховую лошадь в городе?
– Думаю, сможешь, желающих подзаработать хватает, – отозвался Лахесис, – Уверен, что и наш интендант6 виконт Рауль де Бурже поможет капитану королевского флота. Не сочти за наглость, но я бы советовал нанести ему визит. К Раулю весьма милостив король.
– Спасибо за подсказку, обязательно воспользуюсь советом, – улыбнулся Дага и, переглянувшись с Удавом, добавил:
– Если не возражаешь, то предлагаю осмотреть корабль?
– Я не осмеливался попросить об этом, – воскликнул Лахесис. В его глазах сверкнули радостные искорки. Этот пятидесятилетний морской волк с двенадцати годков, бороздивший моря и океаны, с детским умилением мог часами рассказывать о далёких странах и жестоких штормах, в которых ему приходилось бывать. Кумир портовых ребятишек, списанный на берег после тяжёлого ранения, с сердечным трепетом встречал прибывающие в Гавр корабли. Он придирчиво их осматривал, пытаясь найти повод, чтобы поворчать на нынешних мореходов за нерадивую морскую службу. Если порядок на корабле ему не нравился, он завышал в разы оплату за свои лоцманские услуги. Такое же испытание Лахесис приготовил и Даге.
– Тогда прошу на палубу, – засмеялся Дага, поднимаясь из-за стола. Слова лоцмана вызвали в его душе бурю эмоций: он уже жил в предвкушении встречи с Драконом.
Когда Дага, Удав и лоцман вышли из каюты, солнце медленно катилось к горизонту, покрывая позолотой морскую рябь. Оглянувшись по сторонам, Лахесис с удовлетворением подумал:
– Военный порядок на корвете. Не видно бездельничающих матросов. Палуба надраена. Золотом переливается судовой колокол. Канаты и веревки аккуратно сложены. Чистота! И это после перехода через Атлантику! А как на пушечной палубе?
С этими мыслями он попросил Дагу показать и корабельные орудия.
– Следуй за мной, – сказал Дага, – Главный канонир Эмиль Гарсия влюблен в пушки. И поверь, на любой волне, днем или ночью его ядра найдут цель.
То, что лоцман увидел у канониров, вызвало у него неописуемый восторг: вычищенные пушки, аккуратно сложенные в стеллажах ядра и бомбы, готовые к бою жаровни. Эмиль Гарсия, известный в пиратской среде как Мытарь, подошел и деловито спросил капитана:
– Какие будут приказания?
– Покажи-ка свое хозяйство нашему гостю. Пьер Лахесис поведет нас к причалу, – ответил Дага и, повернувшись к лоцману, добавил:
– Думаю, тебе понравится.
Мытарь, ухмыльнувшись, направился к пушкам и жестом руки пригласил лоцмана следовать за ним. Дага слышал, как он с азартом заговорил об орудиях:
– У нас пушки тридцать второго калибра. Они способны разрушить форт, а если под бортовой залп попадет вражеский корабль, то можно заказывать молебен за его упокой.
Между тем, Дага, поднявшись на ют, подозвал вахтенного штурмана Джимми, разглядывавшего Гавр в подзорную трубу:
– Поднимай-ка парней, будем готовиться к швартовке. Душа-то рвется на берег?
– Есть немного. Считай, три месяца в море. Стоянка на Азорах не в счет – дикари кругом, а здесь можно отдохнуть от морских передряг. Матросы мыслями давно уже на берегу – зардевшись, ответил Джимми.
– Не красней, штурман, хороший отдых нужен всем, – рассмеялся Дага, – Пора якоря сушить.
Джимми, радостно сверкнув глазами, бросился искать Удава. Не прошло и десяти минут как матросы, шумно переговариваясь, собрались у шпиля. Тем временем лоцман закончил знакомство с пушечным хозяйством Мытаря и поднялся по трапу на ют, где, облокотившись на планширь7, стоял Дага. Услышав шаги, он обернулся:
– Как знакомство с кораблем?
– Ваша милость, я в восторге, – с восхищением ответил лоцман, – Поверьте, многое повидал на своём веку, но такое вижу впервые! Я бесплатно поведу корабль в порт. Он поразил меня не только красотой, но трудолюбивой командой, а это заслуживает поощрения
– Как воспримет город наш салют из пушек? – поинтересовался Дага, придерживая рукой шляпу от порыва ветра.
– Двенадцать залпов, как бы по числу апостолов, в самый раз, – ответил Лахесис, – Прилив уже начался. Пойдем под кливером.
– Вот и славно, вот и хорошо, – довольным голосом промолвил Дага и, повернувшись к штурману Джимми, скомандовал: – Поднять якорь, ставить кливер, канонирам приготовиться к салюту. Двенадцать залпов.
Через мгновение над палубой рассыпалась трель боцманской дудочки, послышались короткие команды. Заскрипел шпиль, загрохотали якорные цепи. Затрепетало полотнище кливера, наполняясь свежим ветром. Корвет дрогнул и медленно поплыл. Лоцман встал за штурвал. Его лицо озарилось улыбкой. Дага подозвал штурмана:
– Бери двух лотовых матросов и бегом на бак. Делай промеры каждую минуту и отмечай на карте.
Джимми кивнул, взял с нактоуза карту и спустился на палубу. Лоцман тем временем, ориентируясь по известным только ему приметам, осторожно направил «Мечту» вдоль наполненного мутной, зеленоватой водой канала с каменистыми берегами, изъеденными временем и поросшими густой травой. Когда на траверзе8 показался форт, величественно возвышающийся на мысе Гев, корвет окутался пороховым дымом. Залпы салюта разорвали тишину. Морские птицы испуганно закричали и взмыли в небо. Над фортом поплыли сизые облака, и через мгновение по ушам резанул грохот двенадцати пушек. Городская набережная и причал бурлили людским потоком. Взоры горожан были прикованы к «Мечте».
Умело маневрируя, лоцман подвел корабль к причалу. С борта на берег полетели выброски9. Швартовщики их ловко подхватили и дружно потянули. Толпа зевак восторженно закричала, замахала шляпами и дамскими платочками. Когда швартовы были закреплены на битенгах10, заскрипела корабельная лебедка. Столпившиеся у фальшборта матросы с замиранием сердца наблюдали, как опускается трап на причал, который словно тонкая нить свяжет «Мечту» с желанным берегом. Их лица светились радостью в предвкушении отдыха после тяжких морских трудов. И вот трап на причале. Толпа зевак расступилась и к нему подошел красочно разодетый парень в элегантных ботфортах. Удав, наблюдавший за ним с борта, тихо пробормотал:
– Встречай, боцман, важную птицу. Видишь, как горожане перед ним учтивы.
Едва нога незнакомца коснулась палубы, он со знанием дела отсалютовал флагу и, окинув взглядом толпившихся матросов, направился на ют, где Дага разговаривал с лоцманом. Его остановил голос Удава:
– Приветствую на борту, сударь. Я – Сильвестр Форстер, боцман, провожу вас к капитану.
– Буду признателен. Меня зовут Мишель де Пуаре. Я – помощник интенданта Гавра, – представился незнакомец, слегка коснувшись рукой своей роскошной красной шляпы с белым пушистым пером.
Дага с интересом наблюдал за сценой знакомства Удава с франтоватым парнем, красочно выделявшимся одеждой на фоне матросских курток и рубашек. Лоцман, наклонившись к Даге, прошептал:
– Сам шевалье де Пуаре пожаловал. Это добрый знак, капитан. Не каждый корабль удостаивается внимания местной власти. По секрету скажу, этот вельможа близок к Лувру.
– Ну, что же, раз близок к королю, то и примем по-королевски, – отозвался Дага и шагнул навстречу посетителю.
– Добро пожаловать в Гавр, – услышал он мелодичный голос, – Я – шевалье Мишель де Пуаре, помощник интенданта Гавра виконта Рауля де Бурже.
– Рад приветствовать вашу милость на борту моего корвета. Меня зовут Алексей Гамаюн. Я – капитан королевского флота. Прошу в каюту. Надеюсь, вам понравится у нас, – промолвил Дага и учтиво поклонился.
В этот момент к ним подошел лоцман Лахесис. Он поприветствовал шевалье и, поблагодарив Дагу за гостеприимство, сошел на берег, где его тут же окружила толпа. Послышались голоса:
– Как корабль? Кто капитан? Надолго ли к нам?
Дага тем временем привел де Пуаре в каюту. Её богатое убранство произвело на него сильное впечатление. Он изумлённым взглядом окинул картины и оружие, развешанные на стенах, книги и навигационные карты в шкафу, красивую мебель и персидский ковёр на полу. Его глаза вспыхнули восхищением, а в голове молнией сверкнула мысль:
– У капитана прекрасный вкус, в нём чувствуется демоническая сила. Окладистая чёрная борода, столь непривычная для наших мест, придаёт выражению лица что-то мистическое.
Наблюдая за реакцией шевалье, Дага усмехнулся. Он привык, что убранство его каюты повергает в шок посетителей, которые обычно судят о моряках и кораблях по пьяным и распутным матросам, опустошающим винные подвалы в тавернах.
– Если бы расфуфыренные щёголи хлебнули полной чашей моря, испытали ужас шторма, когда трещат мачты и озверевшие волны готовы поглотить смельчаков, они бы уловили движение моей души сделать каждый миг жизни чуточку красивее и приятнее, – пронеслось в голове Даги. Улыбнувшись своим мыслям, он жестом руки пригласил гостя к столу, где томились в ожидании пиршества фрукты в хрустальной вазе, мясные и рыбные закуски, отличное французское вино, ямайский ром, серебряные бокалы, китайский фарфор и великолепные турецкие кофейники с дымящимся кофе.
Наполнив бокалы вином, Дага сказал:
– Отведайте, что Бог послал.
Шевалье де Пуаре улыбнулся и осторожно пригубил вино, пробуя на вкус. Тонкий аромат чудесного напитка приятно его удивил.
– Клянусь честью, прекрасное вино, даже во Франции такое редко встретишь, – воскликнул Мишель, опустошая бокал.
– Я рад, что вам понравилось. Как поживает Париж, что нового в Лувре? – поинтересовался Дага.
– Париж озабочен одним: где взять деньги и как успокоить разбушевавшихся соседей, – с сарказмом ответил де Пуаре и добавил:
– Признаться, не ожидал увидеть такую красоту на военном корабле. Будь я поэтом, ей Богу воспел бы вас в хвалебном панегирике. Уверен, что король доволен вашей службой.
– Может быть, может быть, – с грустью промолвил Дага, – На Карибах мне было проще, а здесь и не знаю, с какого боку к вельможе подойти. Сами понимаете, наша жизнь проходит в морских походах и грех отказывать себе в маленьких радостях. На суше-то мы гости, а море – наш дом.
– Трудно с вами не согласится, – сказал де Пуаре и поставил бокал на стол, – У дверей каюты я видел темнокожего матроса. Он из Африки?
– Нет, – ответил Дага, доливая вино в бокалы, – Индеец с Юкатана. Есть такой полуостров на Карибах. Мой слуга. Зовут Соколиный Глаз.
– Темнокожие слуги во Франции редкость. Их могут себе позволить лишь очень богатые люди, – заметил де Пуаре и внимательно посмотрел на Дагу, словно хотел прочесть его мысли, – Вы к нам пожаловали по делам или зашли пополнить корабельные запасы?
– Я выполняю поручение губернатора Тортуги кавалера де Пуансе, – отозвался Дага, улыбнувшись, – И хотел бы разыскать давнего друга капитана Билла Морриса.
– С такими рекомендациями вы будете желанным гостем как в Гавре, так и Париже. Я близко знаком с вашим другом, а если уж быть совсем точным, то знаю его с детства, – оживился де Пуаре. Его лицо просветлело, а в глазах мелькнули озорные искорки.
– Буду весьма признателен, если подскажите, где найти Билла, – сказал Дага. Он встал с кресла, прошёлся по каюте, пытаясь скрыть внутреннее волнение.
– Отчего же, подскажу. Недели три тому мы играли в карты у виконта Рауля де Бурже. Билл продул мне сто ливров. Как я понял из разговора, он подрядился доставить в Гавр ворвань11 с Ньюфаундленда, – охотно ответил де Пуаре, – Должен был уже вернуться, но не вернулся. Ума не приложу, что случилось? Его жена графиня Антуанета де Валуа извелась от переживаний. Да и я в растерянности, не знаю, что и думать.
– В море всякое бывает: то шторм, то пираты, то многодневный штиль. Билл – опытный капитан. Не раз бывал с ним в передрягах. Он всегда выходил из них с честью. Уверен, что скоро увидим его шебеку в порту, – промолвил Дага, присаживаясь к столу.
– Дай Бог, дай Бог! – задумчиво отозвался де Пуаре, – Если понадобится помощь, обращайтесь. Друг моего друга – мой друг, не так ли?
– Я здесь впервые и буду благодарен, если подскажете, где смогу нанять карету для поездки в Париж. Мне нужно встретиться с министром финансов Жаном Батистом Кольбером, – сказал Дага, наполняя вином бокалы.
– С Кольбером? – раскрыл рот от удивления де Пуаре.
– Да, – подтвердил Дага и удручённо добавил, – В Париже ни разу не был, к министрам не вхож. Ума не приложу, с какого боку к нему подойти?
– Решено, – воскликнул де Пуаре, – В Париж едем вместе. Я проветрюсь от провинции и помогу встретиться с Кольбером. Мой кузен граф Жан де Море с ним на короткой ноге.
– Вы так милостивы! – промолвил Дага, чувствуя как в душе поднимается волна благодарности к шевалье.
– Господи! – подумал он, – На Карибах было проще: абордажи, драки, встречи с губернаторами. Здесь же всё по-другому. Мне рассказывали о дворцовых интригах, разобраться в которых под силу лишь искушенным придворным, и особом этикете в общении с вельможами. Кавалер де Пуансе предупреждал, что малейшая оплошность может легко привести на виселицу или в Бастилию. Само Провидение послало де Пуаре и я должен его щедро отблагодарить.
– До Парижа около двух суток хорошей езды, – прервал его размышления де Пуаре, – Когда намерены выехать? Моя карета к вашим услугам.
– Завтра встречусь с вашим начальством, и можем ехать, – ответил Дага и поднялся из-за стола. Он подошел к шкафу, заваленному навигационными картами и книгами, открыл потайную дверцу. Достав из сейфа малахитовую шкатулку, вернулся к столу.
– В знак моей искренней благодарности прошу принять скромный подарок, – сказал Дага, доставая из шкатулки золотой перстень с бриллиантом.
– Мне? – изумленно прошептал де Пуаре, – Божественная красота! Это же целое состояние!
– Вам, дорогой друг, в знак моей признательности, и не вздумайте отказываться, – проникновенным голосом ответил Дага и, взяв шевалье за руку, положил кольцо ему на ладонь.
– Ваша любезность и доброта сразили меня, – растроганно ответил де Пуаре, принимая подарок, – Клянусь честью, мое сердце и шпага с вами.
Наблюдая за реакцией гостя, Дага с удовлетворением подумал:
– Кажется, я приобрёл ещё одного друга. Молния в мачту, если слова этого парня не искренни!
2. Шпион иезуитов. Встреча с интендантом Гавра.
Прошло около часа, прежде чем Дага распрощался с шевалье, договорившись встретиться завтра в полдень в ратуши. В задумчивости он облокотился на планширь, наблюдая, как вечерних сумерках фигура де Пуаре растворилась у портовых ворот.
– Гости разошлись, пора и нам расслабиться, не правда ли, капитан? – послышался рядом голос Удава, – Атлантика позади, огни города манят к себе. Пора бы и горло промочить по случаю прихода.
– Отпускай команду на берег, и предупреди, чтоб вели себя аккуратно. Здесь не Тортуга, мигом в тюрьму угодишь. Оставишь на борту с десяток парней в помощь вахтенным. Потом зайдешь ко мне, и прихвати Лекаря с Мытарем. Есть разговор, – сказал Дага, не поворачиваясь к Удаву. Он не хотел, чтобы тот заметил грусть в его глазах. В сердце нашего героя холодной змеёй вползала тоска по домашнему теплу. Каждый моряк после долгого рейса рвётся душой к родному очагу, где в кругу близких людей можно отогреть сердце, загрубевшее в морских баталиях. Если услышите обратное мнение, не верьте ему – так болтают те, кто не бывал в штормовых морях, не ходил на абордаж, не спал в душных кубриках, не ел надоевшую солонину, не пил протухшую воду и не раздирал в кровь руки, закрепляя на немыслимой высоте паруса. Приход в порт для морехода всегда событие, вот и спешит он с радостью на берег, чтобы отдохнуть с друзьями за выпивкой и картами, почувствовать женское тепло, пусть даже портовых шлюх. Для него важно хоть на час забыть вой бури, грохот пушек, крики и смерть товарищей, пороховую гарь. С этими мыслями Дага отрешённо смотрел на манящие огни города и набережную, где толпились горожане. За игрой тёплого ветра со снастями ему чудилась колыбельная песня из далёкого детства, которая убаюкивала истосковавшееся сердце. Вдыхая полной грудью солоноватый запах моря, он тихо пробормотал:
– У каждого человека судьба расписана Богом в Книге жизней. По Его воле я попал в семнадцатый век! И испытаний отсыпал Он мне полной пригоршней. Слава Богу и награду дал достойную – «кольцо времени». Я смог из семнадцатого века вернуться в Киев, разыскать свою Настю и друга Артема. Вместе с ними вновь окунуться в Золотой век пиратов! Сколько пережили тогда мы приключений! Правда, на Азорских островах, пришлось с ними расстаться – Артем торопился на работу, а Настя, ставшая моей женой, захотела отдохнуть от корабля, моря и семнадцатого века. Да оно и понятно, переход через Атлантику был тяжелым даже для морских волков. Вот, закончу дела в Париже, куплю замок и заберу Настю.
– Забери, забери. Глядишь, якобинцы ей голову и оттяпают. Ты, что забыл историю средних веков? – рассмеялся внутренний голос, – Или собрался вечно жить в семнадцатом веке? «Кольцо времени» досталось тебе как шанс посмотреть и другие эпохи.
– Умеешь ты плюнуть в чужой стакан, – буркнул Дага и тихо добавил:
– Нельзя раскисать, иначе потеряюсь в мирской суете.
Решительно встряхнув головой, он открыл дверь каюты. Следом зашли Удав, Лекарь и Мытарь. Усевшись за столом, они вопросительно посмотрели на капитана. В их глазах Дага увидел, что мыслями они давно в таверне за дружеской выпивкой. Он прошёлся по каюте и остановился у книжного шкафа, бесцельно перебирая навигационные карты, старинные лоции12.
– О чем задумался, капитан? – спросил Лекарь, наливая в бокал красное французское вино. Этого парня звали Томас Грей. Он закончил в Париже медицинский колледж и в поисках приключений на попутном судне сбежал из дома на Карибы. На подходе к Кубе на них напали корсары, и Грей оказался в трюме пиратского люггера. В Порт-Рояле его продали в рабство. Не выдержав каторжных работ на сахарных плантациях Ямайки, Лекарь бежал в джунгли. Долго скрывался от преследователей. Набрёл на индейскую пирогу, спрятанную в прибрежных кустах изумрудной лагуны. Стащил её на воду и в отчаянии поплыл, куда глаза глядят. Обессиленный от голода, он лёг на днище и отдался на волю волн. От смерти его спас пиратский капитан Железная Рука, заметивший утлую лодчонку недалеко от мыса Негрил, что на юго-западном побережье Ямайки. Так Лекарь оказался на люггере «Ласточка». Работал корабельным врачом, пока по воле Провидения не попал к Даге. Отец Грея, обедневший дворянин, после бегства сына слёг с приступом грудной жабы в своем поместье под Парижем.
– Надо отвезти королю письмо губернатора Тортуги. Шевалье де Пуаре предложил свои услуги. Воспользуюсь ими. Путь неблизкий, да и лишняя шпага всегда пригодится. Удав остаётся за меня, Мытарь ему помогает. Со мной поедет Лекарь. Как думаете? – спросил Дага, задумчиво теребя бороду, – Завтра пополудни заглянем к виконту Раулю де Бурже.
– В Париж одному соваться нельзя. Большой город, чуть зазевался и считай, пропал, – усмехнулся Удав, – Разбойников и проходимцев там не меньше, чем на Тортуге.
– Ну, ты даешь! Можно подумать, нашего капитана это испугает. Он же ни чёрта, ни дьявола не боится, – громко рассмеялся Мытарь, – Слов нет, в хорошей компании и поездка будет веселее. Лекарь учился в Париже, знает город. Соколиного Глаза берешь с собой?
– Нет. Останется на борту. Вы не забывайте, меня согласился сопровождать шевалье де Пуаре, – ответил Дага, – Этот парень дружит с Драконом, а Дракон кого попало, в друзья не берет. Ну, а теперь марш отдыхать! По глазам вижу, что рвётесь в город. Валяйте, я буду на борту.
Офицеры понимающе переглянулись и вышли из каюты. Оставшись один, Дага подошел к окну. Он любил такие минуты, когда можно спокойно собраться с мыслями, терзавшими душу, и попытаться ответить на извечный вопрос: «что делать?»
– Наш суматошный двадцать первый век выбросил из человеческих отношений теплоту. Баксы, телевизионная жвачка и компьютер посеяли одиночество среди людей, заменили реальное общение виртуальным, – с горечью подумал он, – Семнадцатый век встряхнул человеческие отношения, внёс в них свою изюминку, и честно говоря он мне нравится. Беспокоит одно: удастся ли вписаться в компанию вельмож?
– Опять расхныкался! – возмутился внутренний голос, – Глаза разуй и языком не мети улицу, Освоишься и при королевском дворе. Не Боги же горшки обжигают!
– Ну, ты и змей! Разве думал я раньше про перемещения во времени? – обозлился Дага на своего критика.
– Вот-вот, примитивная амеба, – ехидно буркнул голос, – Человечество у грани новой эры, а ты, тупица, не понимаешь, что говорящие роботы и полеты в космос – это цветочки. Еще при твоей жизни люди будут перемещаться в параллельные миры и во времени. Ты, кстати, уже путешествуешь то в Киев, то в семнадцатый век.
– Так – то оно так, – примирительно сказал Дага, всматриваясь в ночную мглу, – Кто же из нас над этим задумывается? Прошу тебя заткнись, и не зли меня.
– Я – твоя совесть, ее заткнуть нельзя, – поучительно ответил критик, – Замолкаю, раз просишь, но ненадолго, чтоб не расслаблялся.
Утро следующего дня выдалось тихим и безветренным. Море сковал штиль. Небо на горизонте позолотило солнце, и пушистые белые облака вздымались амфитеатром от солнечного диска до зенита, точно горные хребты, нагроможденные друг на друга.
