Kitobni o'qish: «Путешественник»
Когда изменить свершённое
не может даже время.
Пролог
Солнце мягкими утренними лучами освещало улицы каменного города. Нескончаемый поток пешеходов нёсся по тротуарам, порождая тесноту и характерный гомон. От широких дорог раздавалось недовольное урчание сотен моторов медленно двигающихся в заторе автомобилей. Мерцали зелёными и красными огнями светофоры. Из запорошенных пылью витрин глядели бездушные глаза изысканно одетых пластиковых фигур.
Если бы в то утро хоть один из спешащих пешеходов отвёл взгляд от тротуара, хоть один пассажир такси оторвался от телефона, то мог бы заметить, как в отразившемся от наглухо закрытых окон луче солнечного света прорисовалась фигура человека.
Сначала лишь тень, едва заметная в ярком свете. Через мгновение появился контур. Ещё через мгновение вытянулись полы плаща, а волосы встретили первые порывы городского сквозняка. На мостовой стоял молодой человек приятной наружности, лет двадцати пяти.
Внешне он мало чем выделялся из толпы. Чуть выше среднего роста, бледный, как большинство городских жителей, видевших море и солнце лишь по телевизору. Под расстёгнутым плащом виднелись серый тонко вязанный свитер и чёрные не броские штаны, какие подобает носить в повседневном обиходе. Но всё-таки, он отличался от окружающих. Он стоял, позволяя недовольному живому потоку обходить себя слева и справа. Он смотрел вперёд, а не под ноги. Его лицо озарялось интригующей улыбкой, а не уставшим безразличием.
Молодой человек с неподдельным интересом осмотрел свои руки. Сжал и разжал кулаки, словно вспоминая забытые ощущения от покалывания в пальцах. Подставив лицо солнцу, он прикрыл глаза и будто впервые втянул носом загазованный пыльный воздух. Затем, приоткрыв рот, выдохнул, освобождая раздражённые лёгкие, и поднял веки. Пришелец словно видел мир иначе. Он улыбался утреннему шуму, ловил лучи солнца, жадно хватал отравленный воздух и купался в людском потоке. Он исследовал окружающий мир одному ему известным способом. И через секунду вырвался из забытья и устремился вперёд.
Молодой человек ловко маневрировал между прохожими, подобно акуле двигаясь к своей цели. Целью оказалась кофейня на перекрёстке широких улиц. Местные жители и работники близлежащих офисных гигантов очень ценили это заведение. Специализированные напитки и всегда свежая выпечка привлекали быстро устающих от однообразной работы людей, даря им целые минуты счастья. Отличный выбор для пришедшего ниоткуда путника! Но молодой человек не зашёл внутрь. Он грациозно подплыл к кофейному автомату, именуемому утончёнными гурманами «Квашей для бедных». И через мгновение ока уже двигался к перекрёстку с наполненным до краёв стаканом в руке.
Дождавшись разрешающего сигнала светофора, пришелец уверенными шагами преодолел проезжую часть вместе с полуосознанной толпой. Но, перейдя дорогу, снова остановился и прислушался к одному ему интересным звукам. Посмотрел налево. Посмотрел направо. Замешательство испарилось с его лица. Через мгновение он уже разглядывал утварь сувенирной лавки, удачно размещённой на краю автобусной остановки.
– Сколько стоит этот браслет? – Молодой человек указал пальцем на изящное мельхиоровое произведение штампованного искусства, щедро украшенное яшмой.
– Четыреста, – прозвучал отстранённый голос седобородого владельца лавки, явно не выспавшегося по одному ему известной причине.
– Давайте за триста?
– Этот стоит четыреста. А за триста бери… пепельницу, – не скрывая раздражения, торговец небрежно махнул в сторону мраморного изваяния в виде лежащего змея, поедающего свой хвост.
Молодой человек ни на йоту не изменившись в лице проговорил:
– Идёт! – и протянул пятисотрублёвую купюру.
Хозяин лавки с изумлением осмотрел протянутые деньги. Подозрительный тип. Но оплату принял и выдал сдачу в двести рублей одной купюрой вместе с проданным предметом, который через мгновение полетел в карман незнакомца.
– Хорошего Вам дня! – улыбнулся парень.
– И Вам… – проводил его взглядом торговец, вспоминая, не мог ли он где-то раньше видеть этого чудака? Только в его родном посёлке люди столь приветливо общались друг с другом по утрам. А здесь… в этом огромном городе…
А странник тем временем преодолел ещё половину квартала и, оставив позади вышедшего подымить консьержа, вскинул руку, словно сверяя время по несуществующим часам. Затем уверенно приложил палец к считывающей панели домофона. Старик консьерж мог бы и окликнуть парня, ибо видел его впервые. Но почему-то именно сегодня день был так хорош, дым так сладок, а солнце так ласково припекало, что уставшему после вчерашних скандалов с одной из состоятельных жительниц консьержу совсем не хотелось снова ругаться. К тому же, дверь открылась, значит, у парня был ключ. И выглядел он хоть и странно, но прилично. Собственно, как и все в этом бессовестно дорогом доме.
А пришелец ловко влетел в закрывающуюся дверь лифта за доли секунды до того, как створки смогли бы прижать полу его плаща. Мгновением позже молодой человек поймал на себе возмущённый взгляд престарелой женщины в дорогом осеннем пальто и изящной шляпке.
– Успел, – прокомментировал он произошедшее и одарил попутчицу добрейшей улыбкой.
Женщина только нахмурилась и отвернулась. Но из-под рукава послышался громкий:
– Тяв!
– Ух ты! Привет! – молодой человек наклонился и поманил собаку стаканом со всё ещё горячим напитком, – и как тебя зовут?
– Тяв! Тав!!!
– Очень приятно!
– Тяв!
– И тебе удачи, дружище! Она мне очень понадобится сегодня.
Лифт остановился, издав характерный колокольный звонок.
– Извините, мой этаж.
Парень выпорхнул из лифта, так и не нажав кнопку нужного этажа и оставив позади смущённую жительницу с собачкой. Дело оставалось за малым. Надо было пройти коридор до квартиры. Но именно сейчас ноги налились свинцом, а сердце не хотело слушаться. Лоб парня украсили сосредоточенные морщинки, уголки губ опустились. Он видел заветную дверь. Он слишком хорошо знал её конструкцию, геометрию, элементный состав и тот мир, который она за собой таит. Целую Вселенную. Но сколько же лет скиталец ждал этого момента!?
Медленно подплыл к двери, занёс руку, готовясь постучать. Сердце нещадно колотилось, в глазах горел бессмертный дух, через столько лет вернувшийся на свой путь. Он бесконечно долго желал этого момента, и вот он здесь.
Молодой человек по привычке сверил местное время с внутренними часами – десять утра. Сбоя нет. Значит, можно открывать новую страницу уже почти забытой жизни.
Он сделал глубокий вдох. Сердце успокоилось. Потяжелевшая рука потянулась к двери и…
Тук-тук-тук…
Глава 1. Надя
В этом году царило очень жаркое лето. Зной стоял над городом не первую неделю, и ничего не предвещало облегчения. Яркое солнце. Ни единого облачка на горизонте.
В тот день как обычно по воскресеньям она гуляла с родителями в парке, ловила мыльные пузыри, иногда с мамой катались на каруселях. Она любила выходные. Не надо было идти в садик. Мама с папой реже ругались. Иногда приходила бабушка. Можно было с ней поиграть в мячик, примерить на куклу новое платье, которое бабушка заботливо связала.
Мысль о платье расстроила девочку. На этой неделе бабушка к ним уже не придёт. Малышка пробежала мимо клумбы с красными цветами. Почему-то цветы тоже сегодня не были так красивы, как обычно. Но играла музыка. Она завораживала задорной мелодией. Ноги сами пускались в пляс, словно всё было прекрасно. И совершенно внезапно, через целую вереницу прохожих, девочка увидела знакомый ларёк. Мороженое!
– Мама! – закричала она что было сил. – Купи мороженку!
Девочка подбежала к родителям, схватила их за руки и потянула к ларьку.
– Надюша, мы же договаривались…
– Купи! Ну, ма-ама-а-а! Купи-и-и!
На глазах навернулись крупные горькие слёзы. В голосе прозвучал надрыв. Ей стало невыносимо жарко. Только холодное нежное мороженое в хрустящем вафельном стаканчике могло спасти девочке жизнь!
– Мама!..
– Но у мамы нет денюшек…
Девочка взглянула на отца, стоящего с кружкой у пивного ларька и её затрясло от обиды и несправедливости. На пиво деньги были, а на мороженое нет! Её просто перетряхивало от чувства несправедливости. Она кричала, уже не помня, что именно.
– Ой…
Девочка затихла. До неё донёсся не мамин и не папин голос. Прояснившиеся глаза быстро забегали по миру вокруг в поисках привлёкшего внимание незнакомца. Она увидела большого чужого дядю в странном пальто, который медленно поднимался с пустой скамейки рядом. Большие глаза смотрели на неё с добротой и лаской. Слёзы высохли. Возник интерес. Так жарко, а он в пальто… Появилась надежда. А что, если?..
– Я очень тяжело переношу детский плач, – проговорил дядя не спеша. – Давайте я куплю ребёнку, что она хочет.
– Нет, что вы… – Надя услышала в мамином голосе нотки неуверенности. Срочно надо действовать, пока не поздно!
– Ну, мамочка! Ну, пожалуйста! – снова брызнули крупные слезы. Снова накатила обида на весь мир.
– Я настаиваю. Как можно лишать ребёнка такой маленькой радости? – Дядя достал что-то из кармана. – Иди сюда.
– Надя!.. – но маме было её уже не остановить.
Девочка в доли секунды долетела до дяди, схватила протянутый свёрток и заглянула в огромные глазищи. Её окатило нечеловеческим теплом и искренней добротой, исходящей от незнакомца. На секунду она даже испугалась и понеслась обратно, протягивая ручки маме. Папа что-то недовольно высказывал.
– Купите девочке мороженое, – сказал дядя родителям и улыбнулся. Затем подмигнул девочке, сунул руки в карманы, отвернулся и пошёл навстречу полуденным солнечным лучам, растворяясь в ярком свете.
Когда дядя совсем пропал из виду, Надя раскрыла ладонь и развернула бумажку. На ней увидела цифру три и портрет в профиль лысого дедушки с остро постриженной бородкой. Папа забрал бумажку из рук девочки. Снова что-то сказал маме так, чтобы Надя не услышала. Затем взял дочь за руку и быстро повёл к палатке. Странный день. Но это было самое вкусное мороженое, которое она когда-либо ела в жизни!
Глава 2. Бегство
Стоял поздний вечер. Она сидела в своей комнате, поправляя жирный слой туши на ресницах. Подборка из "Nightwish", “Пикник”, “Linkin Park” и “Алисы” очень хорошо перекрывала ругань родителей.
Последние штрихи… Всё! Готова! Она ещё раз критично осмотрела «боевую раскраску» в зеркале, затем вскочила, проверила, хорошо ли смотрится лёгкая чёрная юбка с сетчатыми колготками, поправила «косуху», перетянула цветные вязаные браслеты на запястье.
С удовлетворением отметила: «Да! Готова!». Схватила телефон, сумочку и метнулась к двери. На секунду замерла, прислушиваясь. Пьяный отец орал на маму. Вспоминал недобрым словом бабушку, словно она мешает ему жить. Почему они всё время ссорятся?
Девочка сделала глубокий вдох, затем тихо открыла дверь и едва слышными шагами пробралась в коридор. Не включая свет, нащупала ботинки, начала быстро зашнуровывать.
Одна нога готова. Так… Ещё чуть-чуть… Узел!
Она отложила сумку, вцепилась ногтями в шнурок. Узел поддался.
Вспышка загоревшегося света ударила по уже привыкшим к темноте глазам.
– Ты куда собралась!?
«Не успела!»
Она, не отвечая отцу, трясущимися руками зашнуровывала предательский ботинок.
– Куда пошла, спрашиваю?!
Отец был уже рядом. Ещё чуть-чуть… Готово! Она схватила сумку и бросилась к двери. Поздно! Он схватил её за руку, рывком притянул к себе. Схватил мёртвой хваткой за плечи и начал трясти.
– Я не для того двадцать лет вкалываю на заводе, чтобы моя дочь шлялась ночью по улицам! Вырядилась, как шлюха! – От него разило тяжёлым куревом и перегаром. Девочка пыталась отвернуться, пыталась вывернуться, но это было практически невозможно в её положении. – Никуда не пойдёшь! Меня мужики засмеют, если увидят, как ты…
Она не понимала почему, но именно от этих слов отца её охватила ярость. Она с криком рванулась, что было сил:
– Оставь меня!
Он ошеломлённо отступил, спьяну не вполне понимая, что произошло. Вскипевшая бестия смотрела на него с пожирающей ненавистью, готовясь в любой момент выцарапать глаза. Она устала терпеть. Устала бояться. Это последняя капля.
– Это моя жизнь! Я не ребёнок! Ты иди, лакай портвейн со своими мужиками! Ты кладёшь на всех, кто тебя о чём-то просит! Ты избил маму! Ты больше не имеешь права мне указывать!
Дыхание перехватило, когда она поняла, что сейчас будет ответ. Это было так глупо! Нельзя вот так на него кидаться. И поняла, что у неё осталось секунды две, чтобы целой выбраться из дома. Его кулаки уже сжались, ноздри раздулись, глаза застелила красная пелена.
Доли секунды девочка боролась с парализующим ужасом. Доли секунды оценивала время, которое потребуется, чтобы открыть дверь. Ещё какое-то время вспоминала свою жизнь, боролась с желанием сдаться, с желанием в слезах упасть папе в ноги и умолять о прощении. И на преодоление отвращения к себе за трусость. Но дальше она на порыве безрассудной решительности прыгнула к двери, отщёлкнула разом замок и цепочку, рванула дверь, быстро пригнулась, ощутив, как над головой пролетела тяжёлая отцовская рука. Ещё через мгновение она уже проскользнула в узкий открывшийся проём, заметив, с какой силой отцовская лапища угодила в то место двери, где только что была её ладонь. Беглянка в два прыжка преодолела девять ступеней ведущей вниз лестницы, чуть не подвернув ногу в неудобном ботинке. Интуитивно метнулась в сторону, увернувшись от летящей китайской вазочки, которую папа подарил маме на позапрошлую годовщину свадьбы. Но брошенный следом тапок больно ударил в плечо, пока она преодолевала второй лестничный проём.
Она слышала проклятия в свой адрес. Слышала, что домой может не возвращаться. Но это было ничем по сравнению с эйфорией от успеха – ей это удалось!
Выскочив из подъезда, она словно нырнула с головой в вечернюю живительную прохладу, перехватывающую дыхание. Свежий воздух целительно очищал её лёгкие от смрада душной квартиры. Сердце стучало в висках с немыслимой силой. Глаза стали различать знакомые очертания такого старого, но уже совершенно нового для неё мира.
Она ещё раз проверила, что отец не бросился в погоню. Криков не слышно. Тени в межэтажных окнах подъезда не двигались. И только тогда она встретила сбивающее с ног головокружение. Силы и былая решительность стали безудержно покидать её тело. По едва прикрытым бёдрам волной пронеслись мурашки.
Что же она наделала?
Павшая духом бунтарка прижалась спиной к старому тополю, возле которого любила играть в детстве. Крупные слёзы, не останавливаясь, текли по щекам, смывая тушь. В конце концов, ноги предательски подкосились. Телефон выпал из онемевших пальцев.
Что же теперь будет?
Она не могла остановить рыдания. Но не страх перед будущим её пугал. Больше всего сейчас ей было страшно за маму.
Глава 3. Странный человек
Поздний вечер становился прохладным. Вот-вот намеревался брызнуть беспощадный осенний дождь. Она шла по плохо освещённым переулкам, тщетно пытаясь спрятать мысли за шумом “Cradle of Filth” в дешёвых наушниках. Капюшон толстовки прикрывал волосы. Полы плаща успокаивающе били по икрам в такт резвой музыке.
Прошла уже пара месяцев с тех пор, как она поступила на филологический. Бабушка счастлива… ещё бы! Она же бывший преподаватель русского языка и литературы. Ещё до того, как стала главбухом в фирме старого уже умершего знакомого. Мама считает, что лучше было идти в экономисты или юристы. Они виделись с ней иногда. А вот с отцом не встречалась уже очень давно. Наверное, с выпускного. Гадкая была история. Говорят, он всё также пьёт. Но сейчас девушка думала не о них. Её мысли были целиком захвачены негодованием по поводу учебной группы в университете, к которой она оказалась приписана вопреки своим желаниям.
Две намалёванные блондинки не на шутку сцепились из-за похожих пиджаков. Новейшая коллекция 2008 года никому не нужного китайского бренда. Одна кричала, что купила раньше, а другая доказывала, что ей больше идёт. Чуть ли не до драки сцепились. Дуры. Даже не представляют, насколько все они одинаковые. Парням же абсолютно всё равно, кто из них первой сиганёт из трусов к ним в койку! И как они этого не понимают? Напыщенный пижон с факультета химиков завалился к ним и начал девок клеить, размахивая парой пятисоток. Говорят, у него отец работает генеральным на каком-то заводе недалеко от города и уже устроил сыночку будущее. Кому-то всё и сразу, а кто-то, как она, прогрызает путь от закрытой до закрытой двери. Сначала в школе, потом при поступлении её наглым образом подвинули в очереди на бюджет, заставив пойти туда, куда лишь с натягом хватало баллов. Кроме того, катастрофическая нехватка внезапно кончившихся денег оставляла мерзкий след на и без того поганом настроении. Эта безмерная несправедливость вынуждала ненависть кипеть гейзером, то и дело вырываясь наружу срывами на вполне невинных людей. И она ускоряла шаг каждый раз, когда вспоминала об этом, пока удары её «камелотов» об асфальт не начинали больно отдавать в почки.
Жила она в общаге в двух кварталах от университета. Но сейчас шла к подруге на квартиру, чтобы под бутылочку вина в очередной раз послушать истории о том, какой у подруги парень «сволочь». Район имел славу неспокойного, но новоиспечённая студентка уже опаздывала и идти в обход совсем не хотела. Да и попадись ей кто на пути, она была уверена, что сомнёт любого.
– Эй, подруга! Подь сюда.
Любого? Уверена? Девушка снова ускорила шаг, но уже под напором совсем других эмоций.
– Да не бойся ты, мы только познакомиться хотим.
Она краем глаза увидела три или четыре тени, идущие наперерез.
– Она меня не хочет, – раздался ржач, весело подхваченный всей шайкой.
Девушка сменила траекторию, выходя из закрывающейся западни.
– Э, ну куда спешишь, красавица? Пойдём, гульнём с нормальными пацыками.
Они уже приближались. Воспалённое воображение непослушно рисовало леденящие душу сценарии угрожающе долгой ночи…
– Привет.
Чужой голос. Очень спокойный и уверенный. Он отразился в ней надеждой, разрушая жуткие картины, казалось, уже неминуемого будущего. Девушка невольно остановилась перед возникшей на пути фигурой. Нервный тремор непослушного тела уже не удавалось сдерживать. Чудовищный ком, застрявший в горле, душил девушку, не позволяя дышать. Но за спиной тоже стало тихо. На преследователей появившийся из ниоткуда человек, очевидно, тоже произвёл впечатление.
– Мужик, уйди по-хорошему. Ну, или пошли вместе её распишем.
– Вадя, не лезь. Хрена ли… – за спиной самого борзого слышалась неуверенность.
– Тих-тих, – осадил приспешников вожак.
– Не думаю, что она хочет идти с вами, – проговорил человек. Надя осторожно подняла глаза. Внезапный защитник с интересом оглядывал шумную компанию. Ни капли страха. Девушка была уверена, что слышала этот голос раньше.
– А ты у нас шаришь по тёлочкам? Шибко умный? Бабосов зарубаешь, наверное, да? Есть чё?
– Вадь… – неуверенность за спиной вожака нарастала, но он снова жестом велел затихнуть.
К её удивлению, незнакомец, не мешкая, достал из кармана свёрток и протянул борзому. Надя сжалась и до боли стиснула зубы, когда услышала, как исчадье ада осторожным шагом приблизился, выхватил и, отступив, зашуршал свёртком. Она поняла, что сбоку к вожаку шустро подлетел кто-то из свиты и выхватил нежданный приз.
– О, баксы, пасаны! Баксы! – и рванул в тыл к своим корешам.
Она резко обернулась. Борзый не сводил с незнакомца глаз и попытался ухватить шустрого рукой. Однако тот ловко вывернулся.
– Вадя, погнали, – свита стала живо отступать. Колебался только сам Вадя, чьё предчувствие говорило, что можно выжать больше.
– Да погнали, забей ты, – кто-то из шайки ухватил его за руку и поволок за собой. – Позаиматее шлюху купим.
Вожак поддался, бросая многозначительные взгляды то на девушку, то на толстосума. Гопники отступили. Через несколько секунд девушка и незнакомец были уже одни в пустом дворе.
– Спасибо, – проговорила она дрожащим голосом и, пряча взгляд, постаралась обойти странного человека стороной.
– А-а, – незнакомец отмахнулся, – ничего особенного.
Почему тембр его голоса кажется знакомым? Она обошла человека, замечая, как унимается внутренняя дрожь. Девушка чувствовала, что он внимательно смотрит на неё. Но этот взгляд был не таким, как у этих… из шайки. Она быстро обернулась и уставилась ему в глаза. Остановилась. Он смотрел на неё, как никто никогда не смотрел, даже мама. Что с ним не так? Может быть, это из-за отхлынувшего адреналина она так расслабилась? Хочется ещё приключений?
– Откуда ты? – она сама удивилась, что продлила эту не самую приятную встречу.
– О, я отовсюду. – Он, вроде как, даже задумался. – Или ты имела ввиду прямо сейчас? Вон видишь кучу между… железными… коробками?
Он жестикулировал рукой, пытаясь помочь себе объясниться. Девушка мельком осмотрела мусорную кучу между гаражами, на которую он настойчиво указывал и снова уставилась на странного человека.
– Ты что, бомж?
– Нет, почему ты так решила? – Он вроде бы даже обиделся немного. По крайней, мере об этом говорили его живая мимика и выразительные глаза, различимые даже в слабом свете луны. – Я просто живу много где.
– Это и есть определение бомжа, – она почувствовала нарастающее раздражение. – Когда у тебя нет своего дома.
Он насупился. По нему несложно было догадаться, что он пытается подобрать слова.
– У меня… есть дом. – Он снова повеселел. – Просто он довольно давно отсюда.
– Ты хотел сказать «далеко»? – Девушку очень обеспокоило, что разговор выходит за рамки нормальности.
Он снова стал погружаться в раздумья, медленно проговаривая слова:
– Нет, всё-таки «давно». Ведь «далеко» это характеристика расстояния, а мой дом удалён отсюда скорее во времени, чем в пространстве.
– Да ты псих!
Снова накатило беспокойство.
– Почему ты опять меня оскорбляешь? – На лице странного человека висели гримасы показушной обиды и возмущения. Заметно показушной. От этого ей снова стало не по себе. Девушка нервно поёжилась, пытаясь успокоить вновь побежавшие по локтям мурашки. Сверху упали первые капли дождя.
– Да потому, что ты несёшь чушь, живёшь в помойке, раздаёшь баксы каким-то гопникам…
– Ты хотела, чтобы я дал их тебе?
Она сжалась и отстранилась назад, чувствуя, как сердце вновь пытается вырваться из груди. Да, ей были нужны деньги, но чувство самосохранения настойчиво умоляло бежать со всех ног.
– Погоди… – он стал рыться в карманах пальто. – Не то… не то… пепельница?.. А, вот!
В его вытянутой руке между пальцев было зажато нечто, напоминающее сложенную вдвое купюру.
– Долларов, конечно, уже нет, но есть рубли. – Он непринуждённо протягивал руку. Девушка осторожно, но быстро выхватила подарок и отступила на безопасное расстояние. – Вы же рублями пользуетесь?
– А сколько ты им дал? – девушка начала искать лучи света, чтобы разглядеть подарок.
– Сто.
– Сто?
– Ну, – он замялся. – Им хватило ста, я и взял сто.
– Что за бред ты несёшь? – Она, наконец-то, разглядела изображение. С подаренной банкноты глядел Памятник затонувшим кораблям Севастополя. – Ты издеваешься? Двести рублей?!
– А что не так?
– Двести рублей? Да кто ты такой?! – Её охватила злоба, быстро уступающая место панике. Всё-таки попалась на развод. Как можно быть такой дурой?!
– Дай посмотрю… – он сделал шаг в её сторону.
– Не трогай меня!
Она со всей силой встретила его прямым ударом в бок, оставив жирный след от ботинка, и бросилась наутёк.
– Приходи! Я буду ждать тебя здесь! – Такой тяжёлый удар его совсем не смутил!
– Псих ненормальный!
Она бежала со всех ног, пытаясь найти кратчайшую дорогу со двора. Брызнул дождь. Чуть не споткнулась… Ещё поворот… Ещё… Выбежала на улицу под свет фонарей. Увидела пешеходов, бегущих от крупных летящих с чёрного неба капель. Обернулась, судорожно вгляделась в темноту подворотни. Непослушное тело трясло от страха. Щёки горели. Но сумасшедший не преследовал. По крайне мере, она его не видела. Нужно двигаться. Нельзя стоять на месте. Идти куда-нибудь, где много людей. И как можно дальше отсюда.
Она быстро пошла и на ходу разжала побелевшие пальцы. Двести рублей… Таких не выпускают! Севастополь, который на Украине… Что за бред?
Заметив, что медленно промокает, она сунула купюру в карман и забежала в двери первой попавшейся кафешки, из окон которой глядели люди. Здесь было тепло и уютно. Играла музыка, слышались тихие беседы. Девушка беспокойно выглянула на улицу, чтобы ещё раз убедиться в отсутствии преследования. Но увидела лишь дождь, крупными каплями барабанящий по ровному асфальту. Она с облегчением выдохнула и, не обращая внимания на подбежавшего с приветствиями администратора, достала телефон. Непослушные пальцы забегали по тугим кнопкам клавиатуры:
«Ками я чуть опоздаю а потом такой кор расскажу что пипец».
