Kitobni o'qish: «Бытие субъекта – путь созидания истории»

© Огородников А. Ю., 2024

© ООО «Проспект», 2024

* * *

Рецензенты:

Пржиленский В. И., доктор философских наук, профессор, профессор кафедры философии и социологии Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА);

Лаза В. Д., доктор философских наук, доцент, профессор кафедры мировой культуры Института гуманитарных и прикладных наук Московского государственного лингвистического университета;

Чурин В. В., кандидат философских наук, доцент департамента бизнес-информатики Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Введение

Проходя свой земной путь, человек постоянно стремится к лучшему, к преобразованию своей среды, к совершенствованию, другими словами, к иному бытию. Данность его не устраивает. Достижения и беды человечества продиктованы именно этим стремлением. Исторический процесс можно представить как опыт поиска подходящей, родной среды, обустройства своего «дома», пространства, где человек чувствует себя частью тождественного себе бытия. Но сколько бы он ни создавал для себя новую среду, социокультурную сферу, удовлетворенным он не становится, совершенства он не достигает, а окружающий мир остается отчужденным, часто враждебным. В мире всегда остается что-то чуждое, опасное, и, если «каждому из нас воочию показать те ужасные страдания и муки, которым во всякое время подвержена вся наша жизнь, то нас объял бы трепет»¹. В чем же причина такой необустроенности? Человек в земном мире в материальных, эмпирически данных процессах не находит постоянного источника жизни, источника духовного становления и творчества, источника знаний о себе, о своей подлинной природе. Например, переживание от восприятия произведения искусства вызывается не самими звуками композитора или мазками художника, а тем образом, который несводим к материально-чувственному восприятию. Эмпирическая данность не удовлетворяет человека, поскольку «новый принцип, делающий человека человеком, лежит вне всего того, что в самом широком смысле, c внутренне-психической или внешне-витальной стороны мы можем назвать жизнью. То, что делает человека человеком, есть принцип, противоположный всей жизни вообще, он как таковой вообще несводим к „естественной эволюции жизни“»². Самосознание и самопознание человека, через которые он обнаруживает свою ценность, свое достоинство, противоречат законам земного становящегося, неполного бытия. Человек ищет цельность, непротиворечивость, законченность. Но мир разрывает его, требует отчуждения от собственной природы. Возникает потребность в месте, где он бы мог ощутить свою целостность и законченность творения бытия. Таким местом является только Церковь как трансцедентальное единство духовных устремлений в общении с Богом и проживание реальности совершенного образа мира: «Церковь видимая и земная живет в совершенном общении и единстве со всем телом церковным, глава которого есть Христос… Церковь называется единою, святою, соборною (кафолической и вселенской), апостольской, потому что она едина, свята, потому что она принадлежит всему миру, а не какой-нибyдь местности, потому что ею святится все человечество и вся земля, а не один какой-нибyдь народ или страна; потому что сущность ее состоит в согласии и в единстве духа и жизни всех ее членов, по всей земле, признающих ее»³. В соборном единстве Ее членов преодолевается социальная отчужденность, состояние взаимного непонимания и чувства инобытия другого, поскольку «наши души разъединены вещественной пропастью и связываются взаимным наблюдением и истолкованием телесных проявлений»⁴. Бытие Церкви открывает опыт восприятия источника подлинных желаний, жизненных устремлений, творчества, любви, познания, характерных для мира до грехопадения и прекращения непосредственного Богообщения.

Разум человека соединяет в себе плотские, материальные стремления и духовные состояния, открывающие истину. Но в самом себе он не имеет способности распознать источник мысли. Плотские идеи могут быть облечены в вид искания духовной истины, а духовные состояния показаться античеловеческими и опасными. Должны быть найдены условия, в которых в человеке созревала бы способность различать плотские мысли и духовные. Одним из таких условий является дом как прообраз Церкви, целостного постоянного бытия, места общения с Богом. Под домом мы имеем в виду не жилище, а ту среду, которую творчески создает человек. Подчеркнем, что он не просто преобразует природную среду. Он именно создает качественно новую часть бытия по задуманному им образу. Созидание дома является наиболее доступным и распространенным проявлением субъектности. Здесь проявляется стремление к созиданию идеальной целостности, к проявлению заложенного Богом стремления к совершенству через творчество. В таком делании синтезируются материальная и духовная сферы жизни. Но достичь целостного непротиворечивого состояния бытия, воплотить идеал, совершенный образ самостоятельно и для себя не удается ни личности, ни общности, ни человечеству. Обрести состояние спокойствия, нахождения в родной, подходящей для себя среде становится возможным только при условии синергии, объединении воли Бога и Человека. Тогда дом становится местом общения человека с Богом, восстановления нарушенной грехом связи с Ним и вместе с тем обнаружения в себе Божественной надматериальной сущности.

Историю человечества можно представить как поток экспериментов по построению более совершенного общества, как поиск подходящей материально-духовной среды для самореализации потенциала человека, его Божественного подобия. Но создать такую среду, где человек бы видел достаточные условия для реализации его стремлений, так и не удалось. Чем же тогда объяснить сохранение энтузиазма построения «светлого будущего», постоянство установки на совершенствование среды, на поиск общественного идеала?

Постоянное стремление во все исторические периоды к созданию собственного дома и обнаружение в себе творческих возможностей для этого, как в материальном, так и в духовном смысле, явились подготовкой к участию в созидании Церкви. В масштабах всего общества происходит быстрое обмирщение и искажение творческого потенциала, ведущие к разочарованию в возможности достижения социального идеала. В доме, в семье как малой Церкви происходит отрешение от падшего мира, дающее возможность родиться желанию к вхождению в Царствие Божье. Дом, с одной стороны, есть колыбель мысли, в которой рождается устремление в себя, в свой внутренний мир, пугающий или наполняющий радостью. С другой стороны, «это место, где каждый из нас неслыханно близко подходит к самому важному персонажу нашей жизни – к Другому»⁵. В результате образуется возможность гармонии внутреннего и внешнего мира, самопознание и познание мира развивается без гордой самости.

Мир другого остается тайной, но Божественная любовь, переживаемая в Церкви, может на интуитивном уровне субъекта раскрыть сущность другого, направление его духовного роста и тем самым осуществить то, что В. Франкл называет «самотрансценденцией»: «Человеческое бытие всегда ориентировано вовне на нечто, что не является им самим, на что-то или на кого-то: на смысл, который необходимо осуществить, или на другого человека, к которому мы тянемся с любовью»⁶. В служении делу или любви к другому человек осуществляет сам себя и проживает действие Божественной благодати, служащей источником любви к другому. Тогда возможно сотворчество, созидание, в том числе и социальной целостности, и гармоничных отношений. Отсутствие совместного сопереживания Божественного, Его благодати ведет к потере религиозного чувства, к усилению эгоизма и непониманию позиции Другого, отчуждению о него, к столкновению личностных пространств, к конфликтам.

Вселенная создана Богом, и Дух Божий живет в ней. В обществе, в его сердце – христианской Церкви – поселяется Бог, пребывает, изливает благодать, творящую единство: «Да, одно очевидное, несомненное проявление божества – это законы добра, которые явлены миру откровением и которые я чувствую в себе, и в признании которых я не то что соединяюсь, а волею-неволею соединен с другими людьми в одно общество верующих, которое называют церковью»⁷. В человеке, ищущем Бога и неудовлетворенным ничем иным, поселяется Бог. Вселенная-общество-человек суть дом Божий. Чувство Божьего присутствия есть критерий духовного направления мыслей, показатель подобных Богу свойств (хотя и тварных), например, творческих способностей, возможность представить Вселенную в его целостности, любви и сопереживании Другому, чувство свободы мысли, сознания: «…В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья… он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был несчастлив и несвободен»⁸.

Таким образом, духовное субъектное созревание разума требует проживания Бога внутри себя как дома Божьего, который обнаруживается при условии нахождения в доме, в семье как малой Церкви, отделяющей бытие человека от мира с его соблазном и обманом, сохраняющей чувство присутствия Бога, его благодать, даруемые в Церкви. Присутствие в доме как собственном мире проецирует Божье творчество Вселенной. Творчество в бытии, зависимое от бытия, должно иметь среду созревания, в которой внутренний мир может свободно проявляться вовне, внутренние чувства – кристаллизироваться в структуре бытия. Так бытие становится индивидуальной средой свободного творчества. Возникает возможность как последовательного духовного роста, так и глубокого падения, самоуничтожения. Чем меньше человек чувствует зависимость от законов природы, социума, культуры, тем больше возможностей для проявлений его воли. Свободная воля может как сознательно принимать и воплощать законы бытия, так и противоречить им, тем самым ставя под угрозу бытие субъекта, ее носителя.

До сих пор мы рассматривали субъекта-индивида как творца дома, своей среды, личностного бытия, малой Церкви, в которой есть сакральный смысл Божьего присутствия. Но субъектом могут быть и общности, группы. Так и общество в своем ядре может содержать Церковь как сердце духовного объединения, основанного на признании абсолютного бытия сакрального, связи с Богом через общее принятие благодати. Атомизм личностей преодолевается только общим духовным деланием: «Любовь к родине должна быть осмыслена как творческий акт духовного самоопределения, ибо только в этом виде своем она достигает истинной высоты и зрелости, сообщая последнюю санкцию и „нужде“, и „долгу“, и „чести“, и „признательности“»⁹.

Общество в своем центре может иметь совсем иной стержень, постройку материального, «Вавилонской башни», к чему призывает, например, марксизм, построению экономики, технологий, производства. Бытие общества может быть создано человеческим творчеством на основе осмысленной духовности или материализовано человеческим падением, обмирщением.

Способность жить в Царстве Божьем развивается в сохранении «дома» в земной жизни: «В малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего» (Мф. 25:21). С одной стороны, земной дом – временный, пристрастие к нему ограничивает духовное развитие. С другой – творческое, преобразующее отношение к дому на земле, к семье, к Родине, создает готовность в Царстве Божьем быть соработником Богу в домостроительстве. Беспристрастное, но творческое и духовное отношение к дому как конкретность смысла, переживаний и действий рождается в Церкви, которая имеет проекцию на земле, воплощенность в повседневности религиозного опыта и вместе с тем источником существования, созидания имеет только Бога, только совершенное бытие.

Первым опытом восстановления целостности бытия, поиска и обнаружения соответствующих природе человека условий является созидание дома как духовной среды. Результат такого творчества зависит от степени одухотворенности человека, способности в свободном творческом акте преодолеть границы среды обитания. С древнейших времен дом считается сакральным пространством, в котором кристаллизируется внутренний мир личности и ярко проявляются свойства бытия, его целостность, завершенность, иерархичность и др. В первые века христианства способность созидания дома была одной из важнейших при принятии церковного сана: «Диакон должен быть муж одной жены, хорошо управляющий детьми и домом своим» (1 Тим. 3:12). Но человек по своей природе не может замыкаться на локальном, ограниченном бытии, ему нужна Вселенная. Дом не может заменить Духовного отечества, Царствия Божьего. Опыт конструирования своего бытия как дома есть лишь первый этап поиска подлинного бытия. Завершается поиск приобщением к Церкви и участием в Ее созидании.

Глава 1. Смысл истории в раскрытии цели становления субъекта

Человек – существо, способное ставить цели, основанные на идеале. Но достичь их удается редко. Даже в случае успеха часто возникает разочарование. История человечества также является чередой несбывшихся надежд от возвышенных красивых целей, сложный жертвенный путь достижения которых часто оказывается неоправданным. Есть ли все же в истории смысл, цель, возможны ли объективный результат и завершенность? Если рассматривать имманентные закономерности истории и пытаться их выявить в каждой исторической эпохе, то мы, подобно А. Шопенгауэру, увидим поток трагедий, обмана и ошибок: «…мир в его непосредственном, эмпирическом бытии и течении бессмыслен; он погибает от страданий, лишений, нравственного зла – эгоизма, ненависти, несправедливости»¹⁰. Поэтому смысл истории нужно искать не внутри ее, вовне, найти внешний источник сохранения человечества, несмотря на всю противоречивость и нежизнеспособность личностных и социальных процессов. В чем причина такой ограниченности личностного и социального творчества?

В поиске цели, идеала и совершенства разум привязан к миру, к временным процессам, на которые он не может опереться в силу их ситуативности, изменчивости. Его внимание концентрируется на объектах под влиянием страстей и желаний. Поэтому целостная картина исключительно рационально образоваться не может. Разум направляется душой, ее влечениями: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7:19). Такая ограниченность разума стала понятна уже первым философам, Гераклиту, затем ученикам Сократа. Мысли, образы и синтез результатов аналитических процедур выводятся из различных, разнохарактерных источников, сами по себе эклектичны и не связаны. Их связь иллюзорна, непостоянна. Логическая аргументация, на которой основан разум, социальный дискурс оперируют понятиями, концептами, фактами из реальности, которую человек не чувствует своей, родной, хочет ее преобразовать или уйти в иную. Человек не доверяет окружающему миру, в этом заключается одна из главных причин сомнений в истинности философского и научного познания. Очевидность и эмпирическая основа результатов рациональных логических операций как единственные критерии истины уводят от глубины и творческого познания мира, привязывают человека к земному, к мертвой материи, лишают свободы. В результате – сомнения в истине, релятивизм и агностицизм. И. Кант из недр эпохи Просвещения XVIII века, изучив естественные науки и систему научного доказательства, породил волну сомнений, потопившую в XX веке все надежды на логическое обоснование истины и на объективность суждений¹¹. Социальный дискурс все чаще превращается в спор или безразличие.

Но и опора на мнимую интуицию, внутренние переживания и состояние восторга, кажущегося «прозрения» могут оказаться лишь кристаллизацией страстных помышлений, соединенных с мечтаниями души. Воля также становится в зависимость от разума, который, в свою очередь, подчинен душевным колебаниям, устремлениям. Апелляция исключительно к воле как источнику субъектности, автономии личности ведет к смятению души и противоречиям в идеях разума¹². Возникает самообман, кажущаяся опора на разум, когда он сам становится средством кристаллизации страстей в волевых решениях или рациональных конструктах. Чувственно-рационально-интуитивная мысль замыкается сама в себе, циркулирует, пока окончательно не лишится смысла. В образовавшуюся духовную пустоту вливаются страсти под видом выводов разума. Они сразу же приобретают логическую форму, становятся интеллектуальными моделями, пригодны к коммуникации, передаче другим и оперированию в действиях. Результат – грех как онтологическое опустошение в результате обмана, промаха разума, его узости, «близорукости». Такой разум порабощает субъекта, лишая его свободы, видения совершенства, возможности Богообщения. Но не лишает возможности проникать благодати, поскольку «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа» (Ин. 3:8).

Хотя человечество во все исторические времена создает рациональные проекты преобразования будущего, результат получается иным, часто шокирующим, рациональный путь сохранить не удается. Причина заключается в отсутствии у разума внутреннего источника истины, точки опоры и постоянной системы координат, на основе которых можно было бы поступательно и планомерно конструировать новое общество или даже свою индивидуальную жизнь, жизнь семьи. Это замечание относится не только к разуму индивида, но и к рациональности культуры человечества. Поэтому проекты культуры остаются часто незавершенными, отвергнутыми. Человек и культура для своего существования требуют одухотворения.

Для того чтобы разум стал бы управляем духом, индивид должен стать субъектом. Находясь в повседневности, мы редко делаем жизненно важный выбор, критически относимся к своим решениям, мыслям, идеям: «Привычка свыше нам дана, замена счастию она»¹³. Только состояние риска, угрозы, острое проявление жизненных, социальных или цивилизационных противоречий создает импульс для развития критического мышления, самостоятельности, духовной работы над собой и при этом осознания потребности в опоре на что-то не подчиненное противоречивости, хрупкости и непостоянству мира. Пониманию силы духа предшествует ощущение своей слабости. В сложные исторические периоды в жизни народов или в катастрофические периоды жизни отдельного человека приходит понимание отсутствия имманентных сил и возможностей для преодоления противоречий, для поддержания личностного и социального бытия. Жизнь человека и народа невозможна без внешнего источника, без цели и смысла, не сводимых к поддержанию функционирования социальной системы, индивидуального биологического организма. В состоянии острой внутренней борьбы личность способна обнаружить в себе свойство субъектности как умение автономно принимать решения через синтез в целостный образ разнохарактерной, противоречивой информации. Такую целостность в эмпирической реальности найти невозможно. Нужна идея об абсолютной значимости явлений в целостном процессе становления бытия, определяющих место и роль элементов в генезисе Вселенной. В человеке как родовом существе такое свойство и такая идея заложены. Это и есть источник сознания человека. Иначе не было бы культуры. У индивида такое свойство должно быть развито, а идея осмыслена и ценностно обоснована. Тогда он становится действительным субъектом развития мира, направляя свою волю в русло всеобщего созидания.

Под субъектностью мы понимаем свойство индивида целенаправленно и последовательно преобразовывать свою повседневность, а затем социокультурную среду, исходя из идеи совершенствования мира и на основе желания создавать качественно новые условия существования. Термин «субъект» мы используем как категорию, определяющую наличие в разной степени выраженности свойства субъектности у индивида. Говоря о «субъекте», мы имеем в виду индивида со свойством субъектности, хотя бы в малой степени у него присутствующим. Субъектность не может быть завершена, она находится в состоянии становления, способствует постоянному развитию личности через расширение масштабов повседневности до общества и бытия в целом, когда индивид переживает процессы в обществе, в мировом сообществе, Вселенной так же, как и в частной жизни.

Понятие «субъект» ценностно нейтрально, а идея, на которую он опирается, может ориентировать других как на развитие, так и на разрушение. Его роль в социальном процессе может быть конструктивной, деструктивной или нейтрально воспроизводящей. Ценностная направленность субъекта, созидательный характер его деятельности определяется бытийствованием и автономией. Бытийствование – это способность к целостному осмыслению мира, определению объективно значимых целей, направлений изменений и в результате творческому и конструктивному преобразованию мира. Автономия субъекта – это характеристика индивида, имеющего критерии абсолютной оценки суждений, вытекающие из осмысления сущностных свойств человека и понимания необходимости этих свойств для существования человека как вида. Поэтому его решения и действия приходят в соответствие с воплощением идеи о бытии и о своей природе как проекции бытия, что расширяет возможности автономии, а следовательно, и подлинного самостоятельного целеполагания.

Способность быть субъектом имеет как вневременные свойства, например, автономию, независимость от эмпирического мира, свободу, способность к творческому преобразованию и др., так и исторические особенности. История создает условия для развития субъектности у человека, толкает его на путь самопознания через Богопознание. В каждый исторический период создаются особые задачи, возникают свои противоречия, которые заставляют субъекта либо совершенствоваться, либо отказаться от субъектности. Такой путь необходим человеку, чтобы не впасть в гордость от своих успехов, постоянно чувствовать необходимость Божественной поддержки, иметь потребность в синергии и сотворчестве с Богом, уметь себя ограничивать, не полностью доверяться разуму: «…ум, познавший свою немощь, обнаружил бы, откуда он сможет прийти ко спасению, приблизиться к Свету ведения и восприять истинную мудрость, не гибнущую вместе с [гибелью] века сего»¹⁴. Понимание особенностей исторической эпохи, связи ее со всеобщим смыслом развертывания явлений культуры во многом зависит от характера субъектности, тех социокультурных условий, которые требуют внутренней борьбы, работы над собой, нового понимания субъектом своих слабостей и возможностей.

Каждый исторический этап способствует развитию некоторых свойств субъекта. Чтобы сохранить и развить свою субъектность, индивид должен увидеть противоречия и ошибки рационального конструкта развития общества и человека, возникающие из-за человеческих страстей, грехов, слабостей. Чтобы не разочароваться в субъектности и в способностях разума, сохранить стремление к творческому социальному конструированию, нужна религиозная вера, проявляющаяся не как абстрактное чувство, а как упование на Божественную помощь, поддержку, возможность синергии воли Бога и человека. В результате возникает необходимое условие для подлинной свободы – чувство независимости от обстоятельств, противоречий внешнего мира и от собственного несовершенства, от лукавых душевных интенций. Создается пространство для Духа, в душе – для благодати. Конструировать что-либо в качестве субъекта возможно в той мере, в которой есть независимость от объекта. Рефлексия собственной воли, понимание границ своих творческих возможностей и вместе с тем обнаружение безграничного пространства Духа в себе, Божественной любви, компенсирующей слабость субъекта, создают чувство свободы, внутреннее желание в совершенствовании себя и окружающего мира, несмотря на сопротивление обстоятельств, даже кажущуюся абсурдность веры в достижение цели. Способность увидеть действие Божественного Промысла в истории, в собственной жизни, в становлении субъектности вытесняет желание адаптации к бытию стремлением к его преображению: «Необходимость – это царство природы, свобода – это царство благодати»¹⁵. Без религиозного чувства и духовной свободы трагедии истории давно бы подавили желание ориентироваться на идеалы и стремление к развитию, к преобразованию мира.