Kitobni o'qish: «Золочёный фолиант. Сын морехода»

ПРОЛОГ

Дорога к крепости

4011 год, где-то на Центральном Тракте в северных землях Нимленда

Этот зимний год выдался особенно холодным. Да и снега было куда больше, чем во все предыдущие, что остались в памяти на протяжении всей моей короткой, но весьма насыщенной Дороги Жизни. Чем дальше я продвигаюсь на север, тем неприветливее становятся пейзажи, всё чаще попадаются разорённые деревни, и даже сугробы под моими ногами с каждым шагом всё глубже и грязнее. Ещё и эти двое, которых я подобрал по дороге сюда два дня назад, становятся всё невыносимее… Или со мной они уж трое суток? Ведь мне давно неведом ни луч Дневной, ни блеск Ночной Звёзд. Как будто прочего мне мало, так ещё и узлы на верёвках ослабли и начали тереть моим пленникам запястья. Голова моя уже раскалывается от этих стонов, что с каждым шагом всё противнее. Я бы заткнул им рты, да нечем! Да и зачем же тратить время, которого и так у них почти не осталось.

Пепел… Пепел сменил холодный снег, что падал из свинцовых туч. Он спускался на землю плотной стеной, залепляя глаза, залетая в нос и покрывая губы. Вот только горький вкус его был чужд мне давно. Я помню его в прошлом, когда могучая армия Осеннего Принца освобождала от северных полчищ руины своих городов.

Я давно уже разучился чувствовать. В моей памяти осталось лишь полузабытое блаженство, что пробуждали ароматы тысяч трав, цветущих в когда-то зелёном Ни́мленде, лишь стёртая услада за глотком вина с далёкого Фамиа́та, что раскинулся на юге некогда беззаботной Ило́нии, и, конечно же, необъяснимое спокойствие во время заката в Дара́вии на западе моего Королевства. Но всё это живёт только в моих воспоминаниях, которые сгинут вместе со мной, ибо мир никогда уже не будет прежним.

А пепел, падающий с неба, означает, что северное королевство уже близко, и скоро мне воочию предстоит увидеть неприступный Измино́л, крепость-страж. Далеко немногим людям удалось её узреть и, пока, никому поныне обойти. Это чёрный оплот, стоящий на дальнем конце моста, уже несколько неспокойных лет хранит проход в Альдма́р, царство а́ллоров. Мне самому лишь однажды удалось увидеть его стены, и то это было давно… когда я был ещё жив.

Из пепельного тумана вдали выросли два огромных резных столба. Это был мост. Место, соединяющее Нимленд с островом Альдмар. Сугробы сменились тонкой коркой льда на снегу, стоптанному тысячами аллоровых сапог. Нужно сбавить шаг, а то бездну подо мной невозможно разглядеть, даже бросив туда одновременно сотни факелов, так она глубока. Говорят, что упавшие в неё умирают от голода и жажды, а не от падения, ибо живым никто не долетал до дна. И я не хотел бы это проверять.

И вот на дальнем краю моста возникла огромная чёрная стена. В её бойницах не мерцали огни. Или их специально погасили, зная, что я приду сюда. Всё, хватит, до Изминола осталось несколько дюжин шагов. Пора начинать.

Изминол

– Серокрылые аллоры, мне имя – Немеэ́ль. Вы же зовёте меня Осенним Зверем, пришедшим с запада. Любой, кто меня слышит, отзовись!

– С чем ты пожаловал, безумец? – раздался голос из бойницы.

– Я предлагаю вам открыть врата Изминола и сдаться на суд Легиона!

В ответ послышался лишь истеричный смех.

– А где же твой Легион, падший воитель? Или ты решил в одиночку водрузить свой чёрный стяг над крепостью?

– Я спрашиваю вас в последний раз, готовы ли вы сдаться? Если врата не распахнутся предо мной, никто не уйдёт отсюда живым!

– Ещё ни одной армии не удалось взять Изминол! На что же надеешься ты, одинокий воин? – раздался второй взволнованный голос.

– Я предупреждал вас, аллоры Изминола. Да будет так!

Я вынул меч из ножен. Лезвие его уже давно почернело – то ли от пролитой крови, то ли от скверны, что струится по моим венам. Затем я повернулся к своим пленникам и одним резким движением перерезал обоим глотки. Кровь ручьём хлынула по ржавому кровостоку, заливая подол моего плаща. Когда же их хрипы утихли, воцарилась гробовая тишина, и даже неукротимый северный ветер не посмел её нарушить. Мёртвые пленники перестали шевелиться, отчаянно цепляясь за Жизнь. Я повернулся лицом к замку.

– Готовьтесь, аллоры, ваше время пришло.

Клинком своим я перерезал путы своих узников и убрал на место меч. Вдруг эти мертвецы восстали и бешеными скачками устремились к вратам. Тут аллоры засуетились, из бойниц полетели стрелы.

Я никогда не любил стрелы. Быть может, потому что не умел стрелять из лука, а, может быть, потому что именно стрелою меня свергли в тот злополучный день.

Несколько снарядов попали в цель, но мертвецы мои всё равно достигли стен и начали карабкаться, словно пауки. Вот тут защитники забыли про насмешки. Изнутри начали вперемешку доноситься крики, приказы и молитвы. Я же в это время уже стоял у чёрных врат, положив ладонь на холодный металл.

Пленники достигли-таки бойниц и забрались вовнутрь. В тот миг оттуда выпал аллор и камнем полетел к земле. Я подошёл и грудь его пронзил мечом, а после склонился, чтобы осмотреть. Он был одет в добротную кольчугу, хоть сам был крайне истощён. А на крылах его ткани с чёрной жемчужиной на синем фоне – то символ был Альдмара. Вернув на место свой клинок, на стену снова я опёрся. И тут меня объяли мысли. О тех, кто гибнет ныне там, об аллорах, что в Изминоле. Каким же всё-таки народ их был искусным. Хоть их страну терзает смута, как ярко блещет их броня. Они как будто в стороне от войн, сидят и полируют сталь. Я не был в Альдмаре ни разу, но слышал, что он славится практичностью – дома с подземными подвалами и улицы локтей в шесть шириной. И чего только стоит эта крепость – стена из камня и металла, чьи шпили прямо до небес, собой пронзают облака. Бесконечно чёрная, как сам Пепельный Замок. Казалось, будто бы она вбирает Свет в себя, лишь сумрак оставляя от него до самого моста, что словно раб прильнул к её сандалиям на века. А как же быстро Изминол восстал из ничего. Четыре года не прошло, как к острову был путь закрыт.

Раздался скрип тяжёлых петель и грохот металлических цепей. Мне показалось, будто задрожал весь мир, и я немного отступил. Лёд, прильнувший к холодным сводам, извился тысячами трещин. Немного погодя, когда врата пустились в путь, он будто с исступленьем грома, вниз рухнул, сотрясая землю. О как же медленно тянулось время, о как же долго зазор становится всё шире, выпуская из Альдмара Тьму, пепел и снег.

И, наконец-то, замерли врата, и грохот стих. Лишь вопли ужаса из крепости мешали наслаждаться триумфом тишины. Я тут же двинулся вперёд уверенным и гордым шагом.

И я поймал себя на мысли, что выражение лица доселе было неизменным. Как изменился я, вернувшийся из А́гнии. Быть может, я разочарован в чувствах. Они ведь зачастую лживы. Я помню тот последний день, когда мне боги показали всю истинную грязь. Поверг меня в забвенье тот, кто в верности поклялся и Осени, и мне! Я мог бы выжить… Мог бы вернуться к А́риэн…

Меня прервала смена звука – хруст снега стих под ударами каблуков на чёрной стали. Вот и свершилось. Я стал первым человеком, ступившим в чёрные чертоги аллоров. Но время ликовать ещё не близко.

Как я и думал, Изминолом правил мрак… Равно как и всем Альдмаром после его сокрытия. Я взял факел, что тщетно пробовал развеять темноту с безжизненной стены.

Первый чертог резко перешёл в огромную залу. Её каменный пол покрывали роскошные ковры, а стены – расписные гобелены. Ещё висели там прекрасные картины в оправах драгоценных. Наверняка на них были изображены аллоровы генералы. Почему же такие ничтожные личности заслуживают столь великого почтения? Они сидят в своих крепостях и башнях, командуя своими обречёнными войсками, и боятся высунуть свой нос наружу, чтоб не испачкать свои чудесные сказочные крылья! Тьфу! Они не ровня людским командирам, что мчатся в бой вперёд своих солдат, что добывают победу плечом к плечу с простыми воинами, и что нередко принимают Смерть на поле брани. Нет. Они им не чета. Они не ровня, таким как я.

И ничего не настораживало бы в этом пейзаже – такой же день как все, лишь темнота и тишина хранят порядок в незыблемых чертогах. Всё бы ничего, если бы не алые подтёки на коврах и не оживший мрак, где копошились силуэты.

Я вышел в коридор и аллоры, что стояли у стен, громкими криками приветствовали меня. Вот только Жизнь в этих существах уже погасла, и они вступили в ряды моего Чёрного Легиона. Какой ценный подарок богов. Единственное, что отличало их от живых – безумный, потухший взгляд и странные неестественные движения. Ах да, ещё и Жизнь, что насмешливой пульсацией бьёт из них. Но только это вовсе и не Жизнь. Это сделка. Договор исполнить последний приказ, чтобы уйти в Замок Тысячи Свечей. И никто из этих смертных не дерзнёт ослушаться меня, ибо тот, кто нарушит клятву, станет навеки тенью себя, своим отраженьем, кому не будет места ни в этом мире, ни в загробном. Он станет сонным духом, что бродит меж миров и думает о сне. Но эти призраки забыли, что значит безмятежно засыпать.

Один из мертвецов указал на запертую дверь. Недолго думая, я вышиб её ударом ноги. И тут же зазвучал металл. В хорошо освещённой комнате стояла дюжина аллоров – остаток великого гарнизона. Они как дикобраз, что выставил иглы-клинки, готовясь к тому, чтоб перед Смертью забрать с собой как можно больше моих созданий. Глупцы. Они не понимают, что в Изминоле боле нет живых, помимо них… Да и тех уж скоро позабудут.

– Кто ведёт вас, аллоры Изминола? Кто командует чёрной стеной? – обратился я к крылатым воинам.

Из их рядов вышел аллор в позолоченных латах. В глаза сразу же бросились его белоснежные крылья. Это был единственный белокрылый воин в этом пепельном краю.

Я молча вынул меч из ножен. Аллор сделал то же. Мой взгляд отвлёк его сияющий клинок. Аллор заметил это и стремительно бросился на меня, пытаясь нанести удар. Уверенное движение чёрным клинком – и его выпад парирован, а меч отклонён в сторону, обнажая сердце для моего острия. Последний лязг стали, и мрачное лезвие торчит из его спины, покрытой позолоченными доспехами.

– Я видел тебя на одной из картин в зале, – проговорил я, глядя в его мечущиеся глаза, – ты недостоин висеть на той стене, надменно глядя на других.

Удар ногой в грудь, и меч возвращается в свою опочивальню в ножнах.

Я посмотрел в глаза каждому аллору, стоявшему в комнате. Они были доверху полны страха и смятения… И правильно.

– Изминол пал, – едва слышно сказал я, развернулся и вышел из комнаты.

В этот миг раздался дикий рёв, и Легион устремился на последних живых аллоров. Звон стали, предсмертные крики и падения чего-то увесистого на мраморный пол – всё это стихло в считанные мгновения, и коридор залился кровью крылатых существ. Я же удалился в ближайшую комнату, чтобы перевести свой гиблый дух. Мне попалось уютное помещение, похожее на мастерскую. Напротив потрескивающего камина стояло большое на вид удобное кресло и старый стол, заставленный книгами и бумагами. Посреди комнаты лежал мёртвый аллор. Но он отличался от всех остальных… Это был седой старик в длинной мантии и в причудливом капюшоне. А в руках он мёртвой хваткой сжимал книгу в золотом переплёте. Мертвец прижимал её к груди так, будто это было величайшее сокровище двух миров.

Я размеренным шагом прошёлся к окну и выглянул наружу. Оно выходило на вечно снежные просторы Альдмара. От Изминола вниз тянулась узкая тропа, на которой плечом к плечу могла уместиться лишь пара воинов. Как же аллоры со своими крыльями проходят по ней? Куда ведёт эта дорога, невозможно было разглядеть, ибо пепел и снег, что валили из туч, укрывали собой всё северное королевство. И лишь Творцу известно, какие тайны хранит этот суровый край.

От этих мыслей по спине пробежала дрожь, и даже мне стало холодно, и я поторопился вернуться к камину. По пути к креслу мой взгляд снова приковала к себе эта необычная книга. За свою Дорогу Жизни я прочёл немало писаний, интересовался всем, до чего имел возможность добраться, ибо лишь за этим занятием мог отправиться туда, куда бы сам захотел – в мир без Смерти и войн, в мир без Принцев, в мир, не сошедший с Пера.

Единственное, чего мне хотелось в этот момент – это рухнуть в кресло и дать своим телу и разуму отдохнуть. Я снял ножны с пояса, скинул щит со спины, ослабил доспех и упал на кресло, которое будто меня ожидало долгие годы. Огонь в камине манил своим потрескиванием и пламенной пляской. Казалось, будто сотни танцоров в рыжих одеждах кружат в беспечном танце. Этот очаг напомнил мне о доме – о Ка́рноге на берегу крохотной речушки Ада́льи. Там тоже был камин, правда, не столь вычурный как этот, но такой родной, какой не найти ни в одном из миров. Я любил проводить перед ним вечера вместе с любимой Ариэн. Сестра… как же ты там? Я так давно тебя не видел. Сейчас, в зимний год, волосы твои вновь побелели и стали подобно утреннему снегу. А помнишь нашу последнюю встречу перед моим отъездом в И́льтур? Мы сидели вдвоём перед таким же огнём и поклялись друг другу, что встретимся вновь. Как же я скучаю по тебе, милая Ариэн.

Вдруг за стеной раздался грохот. Это означало, что исполнен приказ и души мёртвых отправились в Агнию на зов пламени Тысячи Свечей. От этого звука я повернул голову в сторону двери. И в поле зрения вновь попал этот аллор, посмертно хранивший книгу в золотом переплёте. И тут моё любопытство взяло верх. Я решительно встал, подошёл к мертвецу, разжал его хватку и завладел этим фолиантом.

Я долго стоял и разглядывал её снаружи – переплёт был покрыт чёрным бархатом, поверх которого была искусно обита золотая оправа, которая создавала в моём сознании причудливые образы – от падающих листьев до парящих птиц. Казалось, будто книга то и дело меняет свою форму, и уловить какой-то образ дольше, чем на мгновенье, было невозможно. Приложив некоторую силу, я раскрыл этот новый неизвестный мир.

Когда переплёт замер на моей ладони, вся комната будто озарилась какой-то таинственной дымкой. Голова мигом очистилась от всех мыслей, и мне немедленно захотелось сесть. Я вернулся в кресло, раздвинул бумажные массивы на столе, едва ли не торжественно водрузив там книгу. Фигурные символы завораживали меня. Что-то было в этой книге. Что-то необъяснимое… Волшебное.

Я перевернул страницу, и все буквы озарились бирюзовым сиянием, прокрадываясь в моё сознание бархатистой змеёй. И в голове у меня сами начали возникать слова, написанные в этом золочёном фолианте. Я расслабился и просто позволил этому голосу струиться сквозь меня, наполняя мой разум рассказом.

Исток

«Творец… Кто Он и откуда явился – неведомо мне. Да и кто может знать что-либо о создателе всего сущего и несущего вопреки Его воле? Всё, что положено знать нам о Праотце, записано на Столпе Откровений Его же рукой. И здесь я хотел бы поведать историю о сотворении мира. Рассказать об Истоке.

Время шло одной чёрной непрерывной полосой долгие тысячелетия. И не существовало ничего, кроме необъятной Тьмы, приютившей бесчисленные мириады звёзд. И пришёл Творец – то ли дух, то ли бог. И создал Он Небесные Чертоги, разорвав монотонность бытия.

Долгие годы Праотец размышлял там о будущем, и лишь о нём, ибо прошлого попросту не существовало. В первых думах Его родилась забота о ближнем, но Творец был один. Тогда решил сотворить Он сыновей по образу своему и своему подобию.

Из Света звёзд Он создал первенца и дал ему имя То́ридан. Наделил его отец рассудительностью и светлостью помыслов, ибо создан он был из первозданного Света, существовавшего задолго до Дневной и Ночной Звёзд.

Из радостных слёз своих Он создал второго сына и дал ему имя Итри́ль. Наделил его отец состраданием и чувственностью, ибо из эмоций самого Творца он появился – самых первых и искренних чувств.

Из Тьмы, что вне Чертогов, сотворил Он третьего сына и дал ему имя А́велос. Наделил его отец искусностью и познания жаждой, ибо создан он был из той части небосклона, таинства которой и поныне неизвестны.

И впали Принцы в сон многолетний по воле отца своего, в котором приобрели они первые знания о мире, которому ещё предстоит возникнуть.

И погрузился Творец во вторые думы, обратившись к настоящему, ибо и оно стало быть. В тех мыслях родилась любовь. И захотел отец порадовать детей. И в ладонях чудесных возникло Перо. И начал Он рисовать. А рисовал Творец Столп Откровений – сердце будущего мира. И мир стал быть! И дал Праотец имя и ему – О́дрия.

От Столпа к небесам вздымались горы, когда рисовал их Творец, и изливались с них реки, сходя с Пера, и питали они землю, проращивая травы. И Одрия обрела тот вид, в котором перед нами ныне. И Праотец был доволен.

Взглянул Творец на мир с небес новорождённых и понял, что чего-то не хватает. И решил отец создать главный дар своим сыновьям. Он взял воск и вылепил из него премного изваяний – кто с длинными ушами, кто с пышными крылами, кто с пылкими сердцами. И были то эльфы, аллоры и люди. Но были они холодны и безжизненны. Тогда взял Творец свечи по количеству статуй и одним вздохом зажёг их. И на лицах скульптур появились эмоции, а Чертоги исполнились звуками дыхания. Существа эти ожили и спустились в новый мир, разойдясь по сторонам.

Пробудил отец сыновей своих и стал молвить:

– Подойди, Торидан.

И вышел Принц в одеждах красных – кудрявый, гордый, величавый.

– Тебе, мой первенец, дарю я запад. Твоим народом станут люди, а твердыней – Каменный Замок.

Старший сын поблагодарил отца и вернулся на место.

– Подойди, Итриль!

И вышел Принц в зелёных одеяниях – длинноволосый, статный, светлый.

– Тебе, второй мой сын, дарю восток. Твоим народом станут эльфы, а твердыней – Серебряный Замок.

Средний сын поблагодарил отца и вернулся на место.

– Подойди, Авелос!

И вышел Принц в одеждах чёрных – спокоен, тёмен, молчалив.

– Тебе, мой третий сын, я север подарю. Аллоры твоим народом станут, а Жемчужный Замок – твердыней.

Младший сын поблагодарил отца и вернулся на место.

– Теперь, сыновья мои, вы в мир сойдёте, забыв сюда дорогу, и по разумению своему начнёте жить.

И сошли Принцы в Одрию, позабыв путь в Небесные Чертоги.

Тогда погрузился Творец в третьи думы, что длились годы в твердыне Его и мгновение в нижнем мире, ибо даже время было подвластно Праотцу.

В них обратился он к прошлому, ибо и оно стало быть. И в мыслях его родилась ответственность. И решил создать Он тех, кто смог бы наставлять творения Его, оберегать их и нести им слово Его нерушимое. И ими стали боги. Праотец вылепил восемь столпов у основания мира, зажёгши столько же свечей из особого нетленного воска. И вышли из них боги Наставники. Были это Жизнь, Смерть, Любовь, Справедливость, Верность, Удача, Доблесть и Равновесие.

– Ныне зовётесь вы богами Одрии. И созданы вы всевластными, не чтобы править, но чтобы направлять. И хранить этот мир, помогая народам. И покуда гармония не будет нарушена или на то не прибудет воля моя, смиренно будете вы ждать и незримо оберегать каждое существо в этом мире. А твердыня ваша станет краеугольным камнем в основе нынешнего мира.

Творец вновь взялся за Перо. И озеро бездонное у подножий нетленных столпов разлилось, и скала поднялась из тёмных глубин. На вершине её Замок возник, а во все стороны раскинулись земли необъятные. И королевство богов стало быть. Дал Творец ему имя Агния, нарекая стать фундаментом для Столпов Мироздания, на коих стоит новый мир.

Сошли боги в своё новорождённое царство, чтобы нести волю Праотца, забыв дорогу назад.

Взглянул Творец с небес на землю сыновей и понял, что чего-то не хватает. Хоть и скоро множились все существа, но прибывали народы в печали великой, животные в страхе, а растенья в унынии. А виной тому была Тьма, развеять которую неспособны были ни огонь, ни тысячи дальних светил. И решил сотворить Он Свет.

Явил Праотец себя в эти земли и к небу вскинул руки. И притянул Он две звезды с бескрайних просторов, одну – яркую, одну – тусклую. Разместил их Творец на разных частях небосклона. И были названы они Дневной и Ночной Звёздами, ибо яркая несла день, а тусклая – ночь. А затем вернулся Он в Чертоги, чтобы лицезреть дело рук своих.

По воле Его взошла Ночная первой, ибо страшился Он, что от яркого Света Дневной непривыкшие очи народов могут ослепнуть. И наполнился песнями радостными мир, небеса – шёпотом ветра в крыльях у птиц, а луга – цветеньем роскошным. Окончен был Тёмный Год. И Творец был доволен.

Так родилась первая ночь, а за ней пришёл и первый рассвет. Так был сотворён этот мир.