Kitobni o'qish: «Заколдованный терем», sahifa 2
Долго ли коротко ли ехал, доковылял его осел до городских ворот. А там, о, диво, сидит ни кто иной, как царь Григорий. Где это видано, чтобы цари на камнях голых сидели.. Подъехал Иван-дурак ближе, спешился и поклонился до земли:
– Бью челом, царь-батюшка, не вели казнить, вели слово молвить
– Говори, – промолвил царь, сам не менее удивленный
– Что стряслось такого, что сам царь у ворот своих караул несет?
– Как зовут тебя? – будто не услышал вопроса царь
– Я Иван-дурак, крестьянский сын, а это мой осел, Федькой кличут, – стал отвечать юноша
– Как осла твоего кличут, мне точно без надобности, – перебил его царь Григорий, – слушай, Иван, беда у меня одна приключилась! Выручишь, озолочу, а коль оплощаешь – не сносить тебе буйной головы!
– Слушаю, царь-батюшка, – отозвался крестьянский сын.
– Маленькую царевну Анну чудо-юдо поганое похитило и никак воротить не можем. Я и дружину на поиски засылал, и сыновей своих царевичей отправлял, и к бабе-яге на поклон ходил. Никто не вернулся. А вот баба-яга мне предсказание такое выдала: “Сядь в следующее утро у городских ворот и гляди во все зенки. Какой дурак первый на осле мимо проедет, тот тебе службу и сослужит”. Вот ты мне и встретился! Ну что, поможешь? – спросил царь.
– Как не помочь, царь-батюшка, – отвечал Иван-дурак, – сию же минуту отправлюсь. Только снаряди в дорогу, коль одолеть чудо-юду мне суждено.
Делать нечего, выдал царь-батюшка богатырю меч-кладенец и отправил в путь-дорогу. Долго ли коротко ли ехал Иван-дурак, на третий день у начала леса дремучего показался терем. А терем был непростой: камнями-самоцветами усеян, волшебными узорами расписан, черепица на крыше переливается, словно, огонь горит. Дай, думает, зайду, с дороги воды напьюсь. Распахнул дубовую дверь, так и ахнул: в просторной горнице за столами царевичи да богатыри сидят, яства разные кушают, а прислуживает им лисица в льняном передничке, да заяц в красных сапожках. В углу сидит маленькая девочка – царевна Анна, смотрит, как по столу мышь на лягушке скачет, да смеется, а в другом углу – медведь в белой рубахе тарелки протирает.
