Kitobni o'qish: «Эпигоны древней империи»
1. Учись ждать, чтобы вернуть себя
Снежная буря бушевала в горах, словно пытаясь стереть в пыль древние хребты, засыпать перевалы, посеять страх у всех, кто хотел бросить вызов стихии. Страшно, конечно, когда завывает ветер и внутренний голос участливо сообщает о неминуемом конце для любого, кто осмелится ступить на ледяную тропу. А если уж очень надо идти, послали вот и ты пошел по указанному адресу, а замерзнешь не велика беда, зато в ледовой могиле навеки избежишь тлена, обретешь вечность. Хорошая перспектива, жизнеутверждающая, ничего не скажешь.
Именно об этом думал королевский гонец, сидя в теплой деревенской корчме и попивая горячее вино со специями слушал местного певца, вещавшего о простой девушке Вете, взятой на небеса живьем. Красиво сложена песня, очень живо исполняется, словно этот человек сам был свидетелем давних событий и лично провожал избранницу небес в дорогу. Не такие уж и давние дела, по большому счету, чуть больше пятидесяти лет прошло, а уже появились легенды.
– Хозяин! Еще вина и где мое мясо?
– Несу, досточтимый господин! Жена долго приправу искала, вот и замешкалась.
Гонец усмехнулся, достал кисет с душистой травой, трубку и с удовольствием закурил, окружив себя клубами ароматного дыма. Это было новомодным увлечением знати, и посетители корчмы с удивлением наблюдали за курильщиком, хотя спору нет, дым был ароматным, насыщенным неизвестными запахами.
– Вот, господин, Ваше мясо! – поклонился хозяин, выставив на стол блюдо с дичью, – Вино сейчас принесу.
– Пока вина достаточно, присядь рядом, – усмехнулся клиент, – Скажи мне, есть в деревне проводник в монастырь? Очень надо встретиться с отцом Итаром. Срочное послание от короля.
– Да понимаю, господин рыцарь, но в такую непогоду проводников не найдешь ни за какие деньги. Лет десять подобной напасти не было, а тут замело все перевалы, снежные обвалы. Отец Итар приютил ведьму, говоря, что это воплощение святой Веты. Может так, а может и нет, но точно сглазили духов гор. Не по нутру им адская бестия.
– Такое придумаешь? И что мне делать? Если я не попаду в монастырь, то не миновать плахи. Придется идти одному, да вот дорогу бы указал кто.
– У камина сидит старик. Видишь? Он у нас первый охотник и лучше его горных троп никто не знает. Позвать?
– Зови. И принеси еще один кубок и вина. Передай ему, что не обижу.
Корчмарь угодливо кивнул и рысцой побежал в дальний угол зала, где в одиночестве коротал время местный следопыт. Он был изрядно пьян, но алкоголь, видимо, не веселил, а еще больше нагнетал угрюмость. Мрачный взгляд в сторону королевского гонца не обещал ничего хорошего, впрочем, плохого тоже. Скажите, чем может повредить занудливая беседа? Аборигену ничего за это не будет, а вот рыцарю грозит плаха или позорная виселица за невыполнение приказа.
– Мое почтение рыцарю, – хрипло поздоровался охотник, – Чем могу быть полезен?
– Выпей сначала, – пыхнул дымом собеседник и сделал большой глоток горячего вина, – Мне надо попасть в монастырь к отцу Итару, причем срочно.
– Провести-то можно, но погода разгулялась. Есть, кроме дороги, еще две козьих тропы, но на обледенелом склоне и шею свернуть недолго. К чему такая спешка? Подождать весны и тогда монахи за припасами сами сюда приедут.
– До весны можно и не успеть, – пробормотал рыцарь, – Беда случилась в столице.
– И что же такого стряслось, что благородного рыцаря отправили замерзать в горы, словно бездомного пса? И чтобы не подохнуть одному ищешь, с кем подыхать веселее? Как скажут все здесь, я не самый лучший спутник для такого дела. Помирать со мной в компании это наказание, а не благодать.
– Слышал об откровении с небес? В начале, на кого снизошла благодать, излечились от всех болезней, говорят королева помолодела лет на двадцать и такое творила в постели с фаворитами, что все только пожимали плечами. Впрочем, король тоже не отставал от жены и перепортил всех фрейлин, это для удовольствия, но издавал указы совсем уж непонятные, даже министрам и главе церкви. В начале зимы заболели придворные, а потом и король с королевой, разве что принц еще в здравом уме и хоть как-то правит страной. Не завидую я ему, поскольку благородное сословие почти вымерло или лежит в параличе, ожидая смерти. Вот и попросили меня Их Высочество, найти отца Итара, поскольку он был спутником Брасса Целителя во времена «черной хвори» с Андира.
– Помню я те времена. Мальцом был, но тогда было таки страшно. Если бы не сэр Брасс, уже и кости бы мои истлели. Я ведь не всегда был бродягой, а мой батя считался не последним купцом в торговле с северянами. Тот рыцарь был великий лекарь и многие поклонялись ему, как святому. Местный епископ даже написал в столицу прошение, чтобы причислить целителя к лику Святых, но не получилось, поскольку никто не мог составить его жизнеописание. Потому и канонизировали Вету, его спутницу, да и спутница с нее, как с меня император. Обычная служанка при благородном хозяине. А вот день, когда она ушла помню отлично и сам все видел. Ее действительно, таки живьем, забрали на Небеса. Говорят, что «святая», которую приютил отец Итар, воплощение Веты, посланная помочь нам в час испытаний. Разговорился я не по делу, видно хлебнул лишнего.
– Очень по делу разговорился. Интересно было бы взглянуть на эту святую посланницу.
– А не боишься? Он, местный священник увидел ее в монастыре и умишком тронулся. Говорят, что она ангел мести, кара отступникам и несет не исцеление, а огненный меч, карающий отступников истинной веры.
– Так что проведешь к отцу Итару? Дам золотой старой чеканки, за труды.
– Мало, десять монет не меньше и монету в храм, чтобы священник помолился за нас, если сгинем. А это еще что такое? – прищурился следопыт, доставая из ножен кинжал, острый как бритва, – Приперлись! Только их не хватало.
В заведение ввалилось человек пять громил, не обезображенных добродетелью, зато изрядно отягощенные оружием. Из открытой двери дыхнуло холодом, заставившим поежиться посетителей.
– Кто такие? – спросил рыцарь, одернув ладонь от рукояти фамильного меча и вооружаясь длинным кинжалом хорошей ковки.
– Они себя называют «Свидетели Андира», а на самом деле просто банда грабителей. Приперлись к хозяину за данью, типа оплатой за охрану. Рвань они и редкие твари!
– Эй! Хозяин! Гони монету! – потребовал один из вошедших, – Живо! И все, кто тут скиньтесь живо по серебряному кругляшку для нужд истинного герцога Андирского.
Содержатель корчмы весь сжался нырнул под прилавок и дрожащими пальцами стал перебирать не только дневную выручку, но даже накопленный про запас капиталец для весеннего ремонта заведения. Денег было достаточно, но пришлось бы отдать все и перебиваться с воды на сухую корочку хлеба. Жаловаться? Кому и куда? А не заплатишь, от корчмы одни головешки останутся и скажут, что так и было, да еще и доброе имя очернят.
– Я не понял! Вот сюда кладем деньги, – не унимался верзила, показывая всем кожаный бочонок на торце которого был изображен герб Андира, – Я не понял? Где оживление? Тыкнуть ножом в задницы?
– Именем короля! – нарушил молчание рыцарь, – Пошел вон отсюда!
– Кто там дышит? А ну, разберитесь с этим еретиком!
Один из «свидетелей» достал дубинку, оббитую кожей и направился к столику. На третьем шаге он неожиданно осел, а из горла брызнул фонтан крови, ужас какой, забрызгавший бочонок для денег. Рыцарь быстро перезарядил нарукавный арбалет и показал всем грамоту с королевской печатью Сагатора, чтобы не было лишних возражений. Возражения, оказывается, были, как же без этого. Посетители, воспользовавшись замешательством мздоимцев, выбежали из заведения словно стая мелких грызунов при виде хищника, оставив рыцаря и следопыта самим разбираться с людьми герцога или того, кто считает себя таковым. Бедный содержатель корчмы хныкал и причитал под прилавком, призывая святое благоразумие на неразумные головы.
Какое там! Благоразумие, казалось, вылетело через дымоход, не найдя благодатной почвы для своих всходов. Опрокинуты столы, лавки и началась потасовка, в которой было весьма сложно определить победителя, но судя по трем трупам, рыцарь и следопыт уравняли силы. Корчмарь осторожно выглядывал из своего укрытия и на листке бумаги записывал убытки, чтобы потом потребовать возмещения последствий погрома в окружном суде через местного главу цеха корчмарей. Судя по записям, драчуны переломали столько лавок и столов, сколько не было сделано столярами с начала времен, не говоря о количестве пролитого пива, вина и испорченного мяса, словно дебош устроило не семь человек, а по крайней мере пьяный гвардейский полк.
Следопыт сделал подсечку главарю вымогателей и лихо всадил кинжал в живот противнику, сломав лезвие у рукояти. Кинжала старику было жалко и пришлось заменить его вполне приличным топориком для колки дров. Последний из людей герцога попытался ретироваться, но в двери его догнал топорик и вонзился в спину. Следопыт устало покачал головой и ладонью растирал поясницу, словно намекая, что старость не радость.
– Боже, кто заплатит за все это? – дал волю эмоциям почтенный служитель питейного заведения, – За что!?
– Держи! – хихикнул рыцарь, распарывая ножом кожаный бочонок и высыпал на прилавок изрядную кучку монет, на которые можно было подобную корчму содержать целый год, – Это тебе от герцога Андира за беспокойство. Тела сбрось в прорубь. Река рядом.
– Как же это? Что я скажу, когда вы уберетесь отсюда? Мне житья не дадут и порешат ни за грош.
– Скажи, что нас тут не было, а мздоимцев наказала Святая Вета, ибо здешние земли под ее опекой. Ты под прилавком молился и твои просьбы услышали на Небесах. Верно? Ее посланцы приняли наш облик, а мы сидели в хижине старика и бражничали, ведать ничего не ведаем и не знаем.
Следопыт криво усмехнулся и махнул рукой, словно говоря, что подобный лепет никто не примет всерьез.
– Пошли ко мне. И то верно. Выходим рано утром, а еще надо собраться в дорогу.
За дверями теплой корчмы было не жарко, совсем не жарко. Колючий, холодный ветер хлестал в лицо, заставляя низко склонять голову, чтобы глаза не залепило хлопьями снега. В такую погоду хороший хозяин животину на улицу не выгонит, да и сам будет сидеть у теплого очага наслаждаясь горячим травяным чаем, а до двух безумцев ему и дела нет. Одна надежда, что к утру метель утихнет и можно будет выйти в горы по направлению к монастырю. Ох, не вовремя болезнь пришла в Сагатор, хотя, беда всегда приходит, когда ее не ждешь.
– Куда мы идем?
– Видите-ли, господин рыцарь, думаю, что эти твари уже разнесли мою хижину на мелкие кусочки. А вот местный священник хороший человек и нам поможет, да и если что помянет души, если сгинем.
Храм божий находился в центре деревни, сверкал огнями и выглядел бы достойно даже в столице, а здесь, на фоне деревенской нищеты, казался чем-то действительно божественным, не от мира сего. Высокий шпиль с золотым символом веры, казалось разгонял снежный мрак, и непогода словно стихала вокруг строения. Следопыт осенил себя знамением и осторожно постучал в дверь.
Ожидать пришлось довольно долго, пока не появился заспанный служка и долго, словно животное разбуженное во время зимней спячки, рассматривал явно нежданных гостей.
– Святой отец на ночной молитве, и он…
– Бог простит! – проворчал старик, – Но, король не простит, если не примет гонца из столицы.
– Проходите. Сейчас позову святого отца, – зевнул монашек, пропуская гостей внутрь, опять запер дверь на засов и торопливо скрылся в коридоре.
Надо сказать, что прихожая была обставлена весьма со вкусом, а стены украшены росписями из жития Святой Веты. Очень живо нарисовано и явно человеком, который видел святую и ее спутника при жизни. Вот Вета усмиряет демонов Андира, которые пали перед ней на колени. Демоны повержены и святая благословляет горы и долины для процветания. На другой стене рисунок показывал, как сама Вета стоит на коленях перед небесным ангелом, принявшим облик рыцаря Брасса, чтобы вместе с ним унестись в Небесные Чертоги Единого Бога.
– Что это за храм?
– Храм Святой Веты, покровительницы этих мест, построенный на деньги барона Нага, который сейчас настоятель монастыря, отец Итар, – раздался голос священника, сочный и очень приятный, – Пройдем, дети мои, ко мне в покои и вкусим яства и питие, что послал Господь.
Рыцарь осмотрелся вокруг и не сразу заметил говорившего, который стоял в тени большой статуи Веты, словно подчеркивая, что он лишь тень истинной хозяйки храма. Гости прошли в комнату, обставленную просто, но со вкусом, не лишенную налета аскетизма. Опять росписи на стенах, на этот раз из жизни барона де Нага, массивные фолианты на полках, а на самом видном месте красовался меч дивной работы с богато украшенной рукоятью и эфесом. При виде этого оружия у рыцаря даже дух перехватило. Священник заметил взгляд вояки и хитро улыбнулся.
– Это меч первого барона де Нага, сэра Брасса Целителя, а уже отец Итар передал реликвию храму, как отошел от ратных дел. Именно за этим оружием охотятся «Свидетели Андира», да будет проклято их имя, тьфу. Вот плевательница.
– Не боитесь, что реликвию присвоят?
– Нет, сэр рыцарь, не боюсь, – рассмеялся священник, – Даже я не могу его взять в руки. Раз попробовал, так от ожогов целый месяц лечился. Испытывать судьбу не советую, даже латная перчатка не поможет. Да, надеюсь у вас есть грамота короля?
– Есть, – кивнул гонец, доставая свиток, – Здесь печать и подпись принца. Король с королевой очень плохи, почти при смерти. И кто же может взять это оружие?
– Точно отец Итар и еще тот, кого оружие признает своим, может быть наследник сэра Брасса и Веты. Кто я такой, чтобы понять замысел высших сил? Если имеется оружие, то найдется и тот, кто им должен владеть. Хорошо, печати принца достаточно. Чем могу быть полезен? Отведайте напитка из трав. Восстанавливает силы и снимает уныние, а это один из смертных грехов.
– Мы убили пятерых «свидетелей» в корчме, которые грабили жителей, – нарушил молчание следопыт.
– Бог простит, сын мой. Но не за этим же вы оторвали меня от ночной молитвы? Еретики давно вне закона и преданы анафеме, о чем я еще осенью получил депешу от архиепископа. Если вы их лишили жизни, то это не является грехом, как не является грехом убийство сбесившегося животного, опасного для паствы.
– Святой отец, – поклонился рыцарь, – В столице беда. Вернулся «черный мор», проклятие Андира, но поражает очень избирательно. Лекари ничего не могут сделать, и принц меня послал в монастырь к отцу Итару, как к тому, кто был спутником Брасса Целителя. Большая часть гвардии больна. Придворные еле ходят, даже невеста принца слегла в своих покоях и перед смертью постриглась в монахини. Говорят, что святая, пришедшая из ниоткуда может спасти Сагатор от напасти и покарать демонов. Но мор не коснулся черни, что удивительно. Мне надо видеть отца Итара. Помогите!
– Хорошо. Следопыт, ты все тропы знаешь?
– Все не все, но вот думаю идти по южному склону и…
– Сгинешь, сын мой, а дело важное. Мне тоже надо передать сведения отцу Итару и потому мой служка проводит вас по тайной тропе в обитель. Вы завяжете глаза, ибо этот путь не должен никто знать, откроете взгляд и сгинете в ледяной ловушке, куда вас отправят по моему приказу. Я не шучу. Согласны?
– Согласен, – вздохнул рыцарь, – В горах замерзнуть лучше, чем попасть на плаху. У меня нет выбора. А ты как, старик?
– Да мне-то терять нечего. Пойдем вместе. Только вот припасов бы собрать, да одеться потеплее, а в хижину возвращаться нельзя.
– На том и порешим, дети мои. Ложитесь и отдохните, пока монах соберется в дорогу и пусть Святая Вета хранит ваш сон. Да будет так!
В смежной комнате гостям отвели лежанки для отдыха застланные шкурами, слуга растопил камин и вскоре, сморенные теплом, рыцарь и следопыт погрузились в глубокий красочный сон, навеянный картинами прошлого и ужасами настоящего.
* * *
Метель бушевала уже несколько дней, заметая перевалы, горные тропы и даже вход в монастырь расчищали от случая к случаю те, кто получил епитимью за непослушание или нарушение церковного устава. Непогода не могла сокрушить крепкие стены, ломилась через деревянные ставни, а когда и они обледенели, осталось только завывать, пугая не окрепшие в истинной вере души, а уж от страха излечит дух Святой Веты и ангельская аура Брасса Целителя. Обитель жила своей размеренной жизнью, благо припасов достаточно, горный источник в глубине пещеры не иссякал, службы проводились по расписанию, короче капризам природы не дано нарушить древнюю святость этих мест.
Никто бы не узнал ту самую блистательную Аргенту, сводившую с ума мужчин, в монахине, облаченной в мешковатое платье из грубого холста, чтобы женские прелести не навевали святой братии греховные мысли. Даже волосы пришлось прикрыть платком, а то при их виде настоятель, святой ведь человек и тот подумывал о постельных утехах, не смотря на импотенцию. Брить голову Аргента отказалась и предпочла спрятать волосы, но вот голубые «бесстыжие» глазенки не скрыть, точеные губы, изысканный овал лица. В конце концов, на то и существуют монахи, чтобы проходить через искушения плоти и преодолевать низменные чувства, тем посрамляя дьявола или его ипостаси.
Аргента сидела в одиночестве возле жаркого камина и рассматривала на столике две дюжины метательных ножей, сделанных местным кузнецом и освященных отцом Итаром во время последней всенощной службы. На церковную службу не хотелось идти, чтобы не смущать монастырскую братию. Отец Итар уже пригрозил, что кто пожелает женской плоти будет оскоплен и это подействовало. Ей было тоскливо и даже занятие по созданию образа супруга уже не забавляло, а скорее раздражало. Если честно, то девушка немного жалела, что не приняла предложение Мелоша стать его мадам, не смотря на грех двоемужества. Хотя бы была какая-то определенность, а то законный супруг шляется не понятно где, вместо того, чтобы приласкать жену, пока она окончательно не одичала или не двинулась рассудком.
Аргента сняла платок, платье и принялась делать упражнения, как учили в имперской спецшколе. Надо же куда-то расходовать нерастраченную энергию, а своему мужу она уже не завидовала. Пусть шляется по Галактике и чем дольше, тем больше достанется на орехи, главное не увлечься и случайно не прибить суженого. Комплекс упражнений был специально разработан для Аргенты, с учетом ее биологии и возможностей для развития навыков очаровательной убийцы.
– Да, хороша энту! Вся в мать! – раздался неожиданно голос из угла кельи.
От неожиданности Аргента подпрыгнула, схватила парочку метательных ножей и метнула. Лезвия с глухим стуком вошли в толстые деревянные ставни, закрывавшие окно.
– Я весь дрожу, – ехидно заметил невидимый собеседник.
– Кто здесь? Или это галлюцинации? – пробормотала Аргента и начала отжиматься от пола.
– Энергичнее надо. Какой темперамент.
Аргента опять подпрыгнула и в ставни вонзилось с полдюжины ножей. Никого не было, хотя девушка уже размышляла, что делать с трупом.
– Я сошла с ума. Оказывается, это совсем не страшно. Кто здесь? Сгинь, нечистая сила!
– Дикарка! – опять заметил голос, – Смотри в угол, только не надо метать ножи, не поможет. Натура твоего папаши так и лезет наружу. Узнаю старого Диего. Истинная его дочь, с таким же вывихом в голове, который поставить на место могла только твоя мать.
Аргента посмотрела на одну из стен кельи и увидела зыбкое изображение мужчины, облаченного в странные доспехи.
– Ты кто?
– Я? Ты знаешь, что такое информационное поле планеты? А еще университет окончила. Ты отжимайся и слушай, что я скажу. Сознание твоих родителей живет в магнитном поле мертвой планеты. Эманация разума твоей матери создала меня для воспитания дочери, ибо твой наставник редкий лодырь. Разве так воспитывают принцессу? Я искал тебя долго и прилетел на Янтарис незадолго до твоего появления, предугадав события. Ты должна стать собой!
– Я и так сама себе нравлюсь, – фыркнула Аргента, разменяв третью сотню отжиманий, – Принцесса? Я что должна упасть в обморок от такого откровения?
– Энвелла, принцесса Виманарская! Великая Энту Мнайдры и супруга ахарга ахаргов, дочь Диего Борхеса и Азитовал Великолепной, хозяйка Крыла Огня!
От этих слов Аргента едва не потеряла сознание, растянулась на каменной полу, а потом едва доползла к лежанке. Ей было холодно, страшно хотелось пить, а перед глазами расходились радужные круги. Так плохо она себя еще никогда не чувствовала. Накрылась меховым одеялом и стучала зубами в ознобе.
– Св…чь! Что ты сделал с… с… со мной?
– Расслабь сознание, чтобы я мог слиться с твоим разумом. Это легко!
– Нет! Я же блондинка и дура, не могу! Мне больно, не лезь! Я сейчас умру!
– Не упирайся, Энвелла! От этого никто не умирал!
Сопротивление Аргенты, или Энвеллы если угодно, таяло словно снег под весенним солнцем, короткий хрип и она отключилась. Тело охватило серебристое сияние, которое постепенно словно впитывалось, растворялось в теле, пока не исчезло совсем. Дыхание стало ровным, озноб пропал и на губах появилась улыбка. Еще мгновение и черты «белокурой бестии» стали таять, проявляя другой образ, золотоволосой красавицы, ставший маской для истинного облика, чуждого обитателям Янтариса.
Энвелла раскрыла глаза, встала с ложа и в недоумении рассматривала себя в бадье с водой. Она изменилась, стала другой и это раздражало еще больше, чем появление призрачного воспитателя.
– Так надо! Так выглядела твоя свекровь в свою бытность девчонкой на Янтарисе. Для всех в Сагаторе ты будешь Святой Ветой, сошедшей с небес.
– Призрак, верни меня. Что за скотство менять облик женщины без ее согласия?
– Так надо! Не вредничай. Что за неуважение к матери мужа? – раздался в голове ответ, – Пока ты не станешь истинной Великой Энту, будешь терпеть мое присутствие и будешь подчиняться мне. Считай меня своей аватарой.
Энвелла умылась из бадьи холодной водой, надела монашеское платье и стала деревянным гребнем расчесывать волосы, цвета спелой пшеницы. Новый образ ей не то, чтобы не нравился, а был непривычным, как одежда незнакомого покроя. Она настолько привыкла быть внешне для всех окружающих сексапильной блондинкой, машиной для удовольствия в постели, полной дурой, что пока не решила, как себя вести в облике дражайшей свекрови.
В двери постучали, скрип не смазанных петель, а потом грохот упавшего тела. Энвелла оглянулась и тяжело вздохнула. Началось. Отец Итар, пришедший в гости, не выдержал такого потрясения и свалился в обморок.
– Святой отец! Очнитесь!
– Небеса! – пробормотал настоятель монастыря, – Вета! Прости меня, за все! Ты все-также молода и красива! Я сейчас умру, проводи мою душу в райские сады! Только не говори серу Брассу, что я опозорил его наследство. Мне стыдно. Сейчас я умру…
– Дурак старый! – разозлилась «святая» и дала смачную пощечину, потом еще одну и вылила на голову монаха остатки воды из бадьи.
– Сволочной девкой была, такой и осталась, – вскочил отец Итар и торопливо вытирал лысину рукавом рясы.
Энвелла недовольно посмотрела на собеседника и тот грохнулся на колени, стал отбивать поклоны и целовать ноги «святой». Да, подобного хищного взгляда не было у прежней Веты, а обитательница небес и покарать может за не почитание ее особы.
– Матушка Вета, снизошедшая с небес в своей святости! Прости старого грешника, отпусти прегрешения вольные и невольные. Идем в храм и возле своего алтаря обратишься к братии.
– Отец Итар! – раздался в двери голос служки, – Мать честная!
Парень упал на колени и по примеру наставника стал отбивать поклоны, целуя не только ноги святой, но и подол платья.
– Счастье-то какое! – бормотал монашек, – Не вели казнить раба твоего. Я выколю себе глаза, ибо ничего более великого не увижу. Только прикажите, Вета, ангел небесный.
– Без фанатизма, – проворчала Энвелла и в мыслях разразилась руганью в адрес своего призрачного наставника.
– Благочестие бьет фонтаном. Побудь святой, жалко тебе? – последовал ответ, – Все идет так, как задумано.
– Как же такое случилось? Матушка Вета, зачем сразу не появились в истинном свете, а приняли облик белокурого северного демона, карающего за грехи?
– Здесь некого карать, – ответила новоявленная святая и закатила глаза, к слову так и оставшиеся голубыми.
– Как некого? – продолжал отбивать поклоны служка, – «Свидетели Андира» сущие еретики и кровопийцы вместе с их герцогом. Покарайте их молниями, не сочтите за труд или призовите сэра Брасса Целителя для этого!
– Обойдутся, – ответила Энвелла, понятия не имея, кто это такой.
– Это твой свекр, – услужливо сообщил внутренний голос.
– Надо срочно собирать братию на торжественную молитву, – торопливо сказал настоятель, целуя даме руки, – А ты иди в ризницу и скажи, что я приказал извлечь одежды «Святой Веты», ибо появилась та, для которой они предназначены. Более торжественной службы в монастыре не было и не будет. Как жалко, что дядюшка Джад не дожил до этого дня, да упокоится его душа с миром.
Энвелла осталась одна, тяжело присела на скамью возле камина и принялась смотреть на огонь, словно пыталась там увидеть нечто. И что прикажете делать? Святая, как хоть себя ведут святые? Читать проповедь у алтаря? Придумают же такое. Ее такому не учили и вряд ли уже научат. Какая хоть была эта Вета?
– Обычная деревенская девчонка, прислужница в таверне старого Джада, – опять, не менее услужливо, сообщил внутренний голос, – Сумасбродная, помешанная на идее выйти замуж за рыцаря и стать знатной дамой. Доводила Итара, в его бытность оруженосцем сэра Брасса, до белого каления, делала мелкие пакости и не имела не то, что святости, а даже ее следов. В отличие от тебя в тюрьме не сидела и грезила наяву, ведя благопристойный образ жизни, потому, что ее порол дядюшка Джад, а тебя было некому. Короче, ничего экстраординарного.
– Значит ничего сложного, – улыбнулась Энвелла.
– Как бы не так, – продолжил воспитатель, – Ты должна быть не такой, какой была настоящая Вета, а такой, как она изображена в священных свитках, больная святостью на всю голову с нимбом над головой. К слову, о нимбе. Надо подкрасить твою ауру для убедительности. И смотри на людей добрее, а не как на своего мужа. Мягче, еще мягче. Примерно так. Поняла? Если в тебе хотят видеть святую будь ею.
Возня в коридоре прервала эту познавательную беседу, поскольку появился служка, волокущий на тележке изрядных размеров сундук, расписанный сценами из жизни Святой Веты.
– Как тебя зовут?
– Ауттор, послушник, секретарь отца Итара, достопочтенная матушка Вета. Вот взгляните, какая красотища, – ответил парень и открыл крышку сундука, – Только завяжите мне глаза, а то согласно обету, мне запрещено видеть обнаженное женское тело.
Энвелла покачала головой, увидев содержимое сундука. Одежды из тяжелой ткани, расшитые драгоценными каменьями, золотом и серебром, вполне бы сошли для куклы или статуи, но уж никак не для живой женщины. Она вспомнила свои возмущения, когда в день своего совершеннолетия собиралась в ресторан, а здесь особо не покапризничаешь, не поймут. Нафантазировали святые отцы. Можно подумать, что обычная девчонка из харчевни цепляла на себя всю эту мишуру. Оказывается, быть святой это нелегкая участь в прямом смысле этого слова. Да, в таком облачении ножи не пометаешь, а без оружия ходить Энвелла уже отвыкла, но придется учитывать нравы отсталого общества Янтариса. Скандал, да и только, майор имперской спецслужбы без штатного бластера. Уму непостижимо.
Впрочем, была еще одна проблема, о которой Энвелла серьезно задумалась. Внешность любимой свекрови обманет кого угодно, кроме тех, кто видел Вету живой, до «вознесения» на небеса. Таких явно осталось мало, ведь прошло более пятидесяти лет, но отец Итар был спутником сэра Брасса и уж точно знал нрав будущего «ангелочка». Да что характер, за полсотни лет с ним всякое может произойти, а вот стоит упомянуть о каком-то событии, которого Энвелла не знает и все, ее изобличат во лжи, объявят самозванкой и ведьмой. А «внутренний голос» молчит, зараза, наворотил дел, а теперь выкручивайся, как знаешь.
* * *
После торжественной церемонии, длившейся несколько часов, Энвелла отходила почти сутки. Мало того, что пришлось слушать завывания, которые здесь назывались песнопениями, так еще монахи зацеловали руки до боли, считая, что один поцелуй убирает один грех. Не могли грешить меньше, а еще монахи, славящиеся своей набожностью. А вот промыванием костей модельеров, пошивших одежды, Энвелла занималась с особым цинизмом, порой не находя подходящих слов для выражения эмоций. «Внутренний голос» еще успокаивал, расписывая ее замечательную проповедь и последовавший за ней всплеск благочестия, лицемер несчастный. Виртуальный воспитатель все-таки помог войти в образ святой, добыв нужную информацию о прошлом. Он, каким-то образом, вытащил из информационного поля планеты запись похода сэра Брасса и его спутников на Андир с последующим «вознесением» на небеса благородного рыцаря и его дамы. Пришлось до мелочей запомнить все издевки Веты над Итаром, чтобы не попасть впросак при беседе с настоятелем. Все-таки ее свекровь в молодости была изрядной язвой, хотя и не такой дикой, как невестка. Энвелле даже немного стало стыдно за свое поведение на Терре.
В очаге жарко пылал огонь и от тепла захотелось немного вздремнуть, тем более, что ароматный травяной напиток придал некоторую легкость, снял усталость и вся эта возня со святостью представлялась не более, чем досадным недоразумением. Наивная. Кто же тебе даст отдохнуть? А кто будет наставлять грешников на путь добродетели? Кто бы ее наставил, тоже мне, нашли эталон праведницы. В дверь осторожно постучали, и полудрема слетела, словно ее вовсе не было.
– Кто там? Войдите?
– Матушка Вета, извините, что отрываю Вас от божественных мыслей! – послышался за дверью голос Ауттора, – Отец настоятель просит Вас подойти к нему в келью для важного разговора. Я провожу, если позволите.
Энвелла недовольно фыркнула, словно дикая кошка, посмотрела на себя в зеркало полированной бронзы, поправила монастырское платье, сунула в рукав парочку ножей, на всякий случай и накрыла голову платком.
– Веди, чего стал?
– Конечно, – поклонился служка и поцеловал руку «святой», словно уже успел где-то согрешить, с него станется, – Прямо по коридору, идите за мной.
Думаете легко пройти «праведнице» по монастырю? Глубоко ошибаетесь, если появились такие мысли. Через каждые пять шагов кто-то останавливает, просит совета, целует руку для отпущения очередного греха, требует пояснить моменты из твоей жизни, записанные каким-то архиепископом лет двадцать назад. Через полчаса Энвелле страшно захотелось если не убить кого-то, то расквасить рожу очередному просителю в стиле художника-сюрреалиста. А она могла и кулаком зарядить и пяткой в челюсть, если слишком доведут, хотя пяткой не могла из-за длинного подола платья.
