После Колымских рассказов Шаламова потянуло меня на Архипелаг. Читала его давно, еще в зеленом возрасте и самиздатском варианте. Сейчас прочитала, как по новой. Жуткое впечатление, конечно. Знаю, что есть много дискуссий по поводу "преувеличений" Солжа, его неточной статистики (впрочем, откуда ж ей точной-то быть по тем временам?). Но даже если десятая доля из того, что он написал верно, картина рисуется настолько ужасающая, что дальше некуда. А я точно знаю из истории собственной семьи, что верна не десятая доля, а гораздо больше.
Не скрою, коробили меня время от времени его максималисткие высказывания - Солж ведь в душе явно не Чехов и даже не Сахаров, и как человек он мне не очень симпатичен (а уж многие последующие его домостроевские работы я даже обсуждать не хочу!) Но в Архипелаге и других его первых вещах он "повернул глаза зрачками в душу", как сказала бы гамлетова мама Гертруда, а на это необходимо и мужество, и долгое раздумье над судьбами страны. Не будучи сам очень терпимым человеком, в Архипелаге он чудесным образом преподнес миллионам урок терпимости.
Читаю в некоторых комментах, какой он растакой врун, и что не было этого ничего, и диву даюсь. Впрочем, для некоторых представителей страны, вновь охваченной кольцом врагов внешних и - что еще более интересно! - внутренних, такая реакция, наверное , неудивительна. Солженицын - классик лжи и предательства! Подобные статьи нередко увидишь на Нете. И пишут их наши люди, дети и внуки как сидевших, так и помалкивающих (а также охранявших, наверное). И что любопытно - критикуя отдельные положения книги и личные черты и недостатки автора, ведь нередко подспудно делают вывод, что вообще все, о чем он писал, никогда не случалось. И снова с пеной у рта, какой он такой сякой . Вот от этого становится и грустно и страшно... Да какая разница, какой он был сякой редиска, если он один из немногих поднял вопросы проклятые и так до конца и не разрешенные в нашей стране?
Великая книга, назвать которую «литературным шедевром», означало бы преуменьшить её значение. Это – кусок страшной, обжигающей правды. Книга основана на воспоминаниях реальных людей, переживших ужасы репрессий, поэтому трудно ожидать от неё беспристрастности научного труда, но и взгляд со стороны жертв сталинской мясорубки – это тоже часть общей картины, изнанка истории, о которой так не любят вспоминать нынешние любители Сталина. Едва ли стоит ожидать приятного, легкого чтения, однако же читатель сможет не только узнать о событиях далекого уже прошлого, но и разобраться в корнях многих сегодняшних российских проблем.
Книга написана тяжёлым, сбивчивым и порой слишком эмоциональным языком. Автор очень многословен, произведение очень длинное. Читается трудно и долго. В эмоциональном плане оно полно негативизма и сосредоточено исключительно на мрачных и отрицательных сторонах Советского Союза: бедность и нищета, пьянство и воровство, бандитизм, тюрьмы и концлагеря, запреты, цензура, страх, мрак и рабство. Возможно, Солженицын был слишком предвзят и слишком сгустил краски. Но доля правды в его откровениях должна быть. Книга полезна и достаточно интересна в плане изучения прошлого России. Автор поднимает множество мрачных, удивительных и болезненных подробностей, о которых не пишут в официальных учебниках. Однако слепо верить автору на слово не стоит. Где-то он перегибает. Отдельный момент — это восторженные чувства Солженицына по отношению к царской России. Якобы при царе и жизнь была лучше, и правосудие мягче. Сомнительно и странно. Как к этому относиться, каждый решает сам.
Страшная и неудобная правда. А для тех, кто осмеливается писать негативные отзывы и уличать Нобелевского лауреата во лжи, можно поделать лишь на миллионную долю не оказаться в подобной ситуации, которую прошли 20 миллионов репрессированных. Либо их родственников по пикантным причинам не затронуло это горе. И кстати, посетите в Москве музей ГУЛАГа на 1 Самотёчном переулке и непременно с аудиогидом … Великолепный проект для поколений – ЧТОБЫ ПОМНИЛИ .
Книги на сложные темы - книги неоднозначные. Как можно их оценивать? С какой точки зрения? Поднимется ли рука написать, что книга бездарна только потому, что стиль ее рваный, написана она человеком далеким от литературы и сочинительства? Надо ли петь книге дифирамбы только потому, что затрагивает эта книга социально-значимые темы, проблемные места истории? Это на совести каждого читателя. Лично я такие книги стараюсь не оценивать вовсе. Но вот с книгами Солженицына все иначе. И темы у него острые. И пишет он так, что читать интересно, словно не сухие сводки и цифры перед тобой, а увлекательнейшее приключение. Но как относиться к тому, что в этих книгах написано? Ведь на самом деле это факты вовсе, не информация, донесенная до читателя. В каждом предложении, в каждом абзаце видна неприкрытая авторская позиция. Весь замысел книги подчинен авторской точке зрения и эта точка зрения его является смыслообразующей. Совершенно ясно и понятно, что в каждой строке книги (или, как сам Солженицын озаглавил свое творение, - в “опыте художественного исследования” ) сквозит личная обида думающего человека и неприкрытый сарказм (насколько эти слова вообще применимы к людям, прошедшим через лагеря). И вот этот-то сарказм как раз не дает отнестись к фактам серьезно, по крайней мере мне. Так что моя оценка книги, это прежде всего оценка стилистическая, авторская. Содержательно-смысловая часть книги не требует оценки, как мне кажется. Это страницы истории, с которыми нужно познакомиться, нужно знать. Их нельзя оценивать по шкале понравилось-не понравилось как увлекательный фентезийный роман-эпопею в трех томах.
Книга написана на собственном опыте автора. Но не хватило бы этого опыта на три тома. Да и опыт самого Солженицына ужасен, да не так ужасен как у многих героев повествования (это понимаешь, читая книгу - там есть с чем сравнить). Поэтому в исследования включены рассказы людей, с которыми автор встречался, с которыми переписывался, о судьбах которых знал. Три тома. Сотни, тысячи страниц людского горя в рамках отдельно взятых семей. Но пропущены они через призму солженицынского “я” - и от этого в каждой истории ты видишь не отдельного человека, а автора. И вроде бы книга о разных людях, разных местах и разных судьбах, да только то тут, то там пробивается в тексте становление Александра Исаевича Солженицына: от молодого лейтенанта Солженицына (бывшего офицера, ныне арестованного, отказавшегося нести чемодан при наличии арестованных рядовых и пленного немца) через работу в шарашке, где у него была возможность общаться, читать и думать, через учительствование в богом забытом колхозе в Средней Азии, позволявшее ему писать, пусть даже ночами, до Солженицына-диссидента, Солженицына-обвинителя. И кажется мне, что будь в книге чуть меньше автора - книга бы от этого только выиграла, стала жестче, правдивее, сильнее. И в этом плане, один день Ивана Денисовича мне удалось прожить, а с географией и этнографией островов архипелага ГУЛАГ только познакомиться.
Три тома рассказов о ГУЛАГе. И не только. Здесь еще и обо все, что оказалось за границами архипелага. О революции, НЭПе и войне. О колхозах и экономике, в том числе и лагерей. Об украинском самоопределении (как ни странно, некоторые страницы, написанные в 60-х оказались, что говорят, на злобу дня). О жизни, или нужно говорить о существовании, там и на воле в разные периоды истории СССР. Об арестованных и ссыльных, о былом и настоящем, о старых и малых. О работниках труда физического и умственного и о неработниках вовсе.
Солженицын попытался вписать свое художественное исследование в стройную логическую схему, выраженную в делении на главы и темы. Но не всегда это ему удавалось: это заметно по повторам, историям заключенных и ссыльных рассказанных в нескольких главах, отклонениям от основной мысли. И даже эти повторы, несостыковки, сбивчивая речь в годами выверенной книге показывает насколько важна она была для автора, насколько тема эта рвалась из него на страницы романа, чтобы быть рассказанной и прочитанной.
Больше всего удивляет в самом начале иронический, саркастический, юмористический даже тон книги. Автор всё время подшучивает, смеётся и высмеивает поступки, которые совершались в описываемых событиях. Подшучивает над надзирателями, над политиками, над вождями и т.д. В принципе, это можно сразу же себе и объяснить, ведь улыбка она как оскал, это защитная реакция. Автор не сколько подшучивает, сколько огрызается, высказывая своё недовольство и агрессию. Этим всем книга мне очень напомнила Олег Радзинский - Случайные жизни . Хотя я понимаю, что, конечно же, наоборот в хронологическом порядке. В Архипелаге Гулаг очень много перечислений, что и понятно, описывается достаточно продолжительная эпоха, с достаточно разнообразными/однообразными событиями. Перечислению подлежат фамилии, должности, профессии, эпохи, даты, названия лагерей, места событий, виды пыток, виды наказаний и расстрелов. В одном предложении может смешаться и реальный факт, который подтверждён какими-то документами и личный опыт автора, и какая-то вымышленная история, и ситуация основанная на достаточно известных событиях. С одной стороны, это больше углубляет в ситуацию, с другой стороны, запутывает. Всё-таки, я бы хотела чтобы личный опыт автора, документально подтвержденные факты и вымыслы автора были отдельно. В идеале вообще отдельными книгами. Но тогда пришлось бы постоянно возвращаться в упоминаемые эпохи, события, чтобы сверить с фактом и личным опытом. А так, это всё вместе, рядом. В общем, оба варианта меня не устраивают, либо всё смешивается, либо нужно смешивать самостоятельно. В итоге книга для меня художественная, ибо вымысел преобладает, а личный опыт и документальные события как-то теряются. Много места отведено оправдываю собственных книг, разъяснению почему все именно так, а не иначе в Александр Солженицын - Матрёнин двор , А. Солженицын - Один день Ивана Денисовича и прочее. Выглядит больше как большая обида и оскорбление и ответные на это оправдания. С другой стороны, теперь есть материал (у меня в голове) можно приступить и к этим книгам. Больше всего в книге расстраивает очень много повторов, иногда оправданных, но редко. В основном, как прием, что ничего не меняется, но это лишь захламляет книгу. Еще книгу захламляют постоянные отсылки и цитаты из: Антон Чехов - Остров Сахалин , Макаренко и что уж совсем на мой взгляд странно (и неуместно), художественные тексты Достоевского. Не смотря на все вышесказанное, книга читается легко, разве что перегружена повторами и лишними вещами.
Я полагаю, что при всех проблемах с текстом и всех недостатках Александра Исаевича, всерьез оценивать книгу которая отражала посильно историю и при этом делала историю нам тут всем не по чину.
Книга равносильная удару.Оглушительному удару,удару от которого трудно подняться и осознать,что сейчас произошло.Крик,выстрел. Погружение в кроваво-грязную воду в которой находиться не можешь и до берега не доплыть.Очень сильное,фундаментальное произведение,которое на меня произвело неизгладимое впечатление.
Мне книга очень понравилась! Сколько слез пролила, пока прочла ее! Какое зверское было время! Как же жаль всех, кто попал в лагеря!
User-qu58Y3c5UYQJiSB0M7vxZ, Ну и дура.
Вот есть в медицине такое направление работы – профилактическое. Развешиваются плакаты о наиболее вероятных способах заражения гриппом, корью, краснухой и т.д. И, одновременно показываются способы предупреждения такого заражения. Советская власть решила скопировать медицинские методы на работу с собственным народом. И знаете как? Она ввела так называемую социальную профилактику. А вам ведь не известно, что это значит? Так вот, под термин «заразный микроб, подлежащий немедленной изоляции и уничтожению», попадают практически все: не так чихнувшие, не так произнесшие слово «компартия», позволившие себе смех и безобидную шутку в адрес высокопоставленного соседа. Да что ж это я? Я ввожу вас в заблуждение. Потому что, забирались буквально все, даже преданно смотрящие в рот начальству. Вначале шли священники и инакомыслящие, белые офицеры и матросы, сочувствующие продразверстке и ей сопротивляющиеся, даже знаменитое дело врачей было создано, по этому делу ух как много отравителей-медиков посажено или расстреляно народной властью. Забирались жены, матери, дети, немощные старики и старухи. Знаете, что такое планомерная чистка? А это вот что такое: ночью к дому подъезжает «воронок» — машинка такая черненькая была, и попавшие в широкую сеть мясорубки обреченно обнимали своих родных. Обнимали, прощаясь с ними навеки. И такая чистка проводилась строго квартал за кварталом, дом за домом. Многие надеялись, что в механизме правосудия произошёл досадный сбой. Ошибочка вышла, не так фамилию написали-прочитали, ошиблись адресом. Раз ты невиновен - то за что же могут тебя брать? ЭТО ОШИБКА! Тебя уже волокут за шиворот, а ты всё заклинаешь про себя:
"Это ошибка! Разберутся - выпустят!"
Ошибка! Других сажают повально, это тоже нелепо, но там еще в каждом случае остаются потемки: "а может быть этот как раз?.." а уж ты! - ты-то наверняка невиновен! Ты еще рассматриваешь Органы как учреждение человечески-логичное: разберутся-выпустят. Но, за громко лязгнувшей дверью тебя ждут с распростёртыми объятиями не добрые дяденьки, мечтающие вручить тебе медаль за мужество, а суровые комиссары политической спецслужбы РСФСР.
Полную свободу советской власти такое вершить безнаказанно дала всего одна статья Уголовного Кодекса 1926 года – знаменитая Пятьдесят Восьмая. Не было такого поступка, который не мог быть наказан с помощью 58-й статьи. Её 14 пунктов покрыли собой всё человеческое существование. Вам могли выдумать любой грех, благодаря знаменитой 58-й. А следствие по этой статье никогда не было выявлением истины.
У нас всякий арестованный уже с момента ареста и полностью разоблачён.
Главной целью было сломить человека, превратить его в предателя. Для этого применялись пытки. Да-да, пытки в самом гуманном на свете государстве. Выбивалось у внуков и внучек дедушки Ленина признание в несуществующем грехе и пособников гадкого дела пытали совершенно бесчеловечным образом. Позволю себе отступить от произведения, т.к. уверена, что молодежь сейчас не обратила внимания на мои слова о родственной принадлежности каждого жителя страны советов к великому вождю. Нас вот, например, воспитывали, что для всех детей СССР великий вождь – добрый и любящий дедушка, а его преемник Сталин – добрый дядюшка, нежно прижимающий счастливую малышку к мужественному и любящему сердцу. А аресты и пытки? Так Сталин тут не причем! Он даже и не знает, бедненький, о тех зверствах, которые творят подлые Берия с Ягодой и Ежовым. Человека пытали (не путать с нацисткими лагерями смерти! Мы с вами сейчас говорим о великой стране советов!): бессонницей и жаждой, сажали в раскалённую камеру, прижигали руки папиросами, сталкивали в выгребную яму с нечистотами, сжимали череп железным кольцом, опускали в ванну с кислотами, пытали муравьями и клопами, загоняли раскалённый шомпол в анальное отверстие, раздавливали сапогом половые органы, выдергивали ногти. Не забывайте: это в советских учреждениях власти придумано для советского же народа!
Но, самое страшное начиналось после суда и следствия (если повезло выжить, конечно). Этапы и тюрьмы были следующей ступенькой ломки и превращения человека в тварь дрожащую. Потому что не только голод, холод, клопы и болезни мучили несчастных заключенных. У них были добрые надзиратели, в дороге на острова Архипелага подкармливающие узников соленой селедкой и исключающие из рациона воду. У них были соседи по вагону и камере в виде насильников, уголовников и блатарей, которых не ломали на предварительном этапе заключения, которые могли получить 3-5-7 лет заключения с щадящими условиями содержания и которым абсолютно не грозила смертная казнь. Они ж идут не по 58-й статье, а значит им поблажка положена.
Вообще, вся лагерная жизнь делила людей на две, примерно равных половины: тех, кто легко затыкал рот своей совести, и пользовался благами жизни без её контроля; и тех, кто умирал от голода и истощения, но не воровал хлеб у своего товарища. Это об этой категории людей пишет автор:
разве можно освободить того, кто уже свободен душой?
О том, как же автору пришлось в заключении – писать не буду. Много информации есть в свободном изложении. Хочу остановиться на некоторых моментах осуждения, возникающих периодически в прессе в последние годы. Мол, Солженицын сам был не столь крепок духом, что сам был стукачом и в книге своей приукрасил то, что пришлось ему пережить. Возможно, этот вопрос поднят из-за этого честного признания:
Завербовать пытались и меня. Я подписал обязательство, но что-то помогло мне удержаться. Потом меня по спецнаряду министерства отправили на шарашку. Прошло много лет лагерей и ссылки, и вдруг в 1956 году это обязательство меня нашло. Я отговорился своей болезнью.
Я вот недавно узнала, что «Архипелаг ГУЛАГ» включен в сокращенном виде в школьную программу. Многие родители этому воспротивились: "Зачем заставлять деток ужасы читать". А Гарри Поттер у них на ура идет. Странно и удивительно. На это объемное произведение силы есть, а на «Архипелаг» их почему-то нет. Где же логика? Мне кажется, что пропустить боль наших предков через собственное сердце – это один из вариантов получить из подростка настоящего человека, а не нежную мимозу.
«Архипелаг ГУЛАГ» kitobiga sharhlar, 87 izohlar