Kitobni o'qish: «Болотница»
Когда я впервые напросился с дядей Гришей в урочище, даже и подумать не мог, что сто раз пожалею, и такого ужаса натерплюсь, не приведи Бог. Вернуться бы в тот день, да отговорить себя молодого, ну или хотя бы дядю Гришу попросить ходить на свои дела в одиночестве, может, спал бы теперь по ночам спокойнее.
Дядю Гришу местные, не то чтобы боялись, просто общались с ним крайне неохотно, хотя мужик он был приветливый, умел делать всё, что крестьянину в быту нужно, и если кто к нему за советом приходил, получал именно то, что нужно, а иногда и больше. Соседские тётушки-старушки, сидевшие на лавочках, как мне казалось, перманентно, с весны до первого снега, почтительно замолкали, когда он проходил, а после начинали что-то шёпотом обсуждать. На меня, как на единственного его родственника, подобное отношение распространилось сразу же, едва заметили, в какой дом я направился, когда приехал.
Так вот, дядя Гриша приходился сводным братом маминой тётки по отцу. Как в народе говорят – седьмая вода на киселе. Говорили, бабушкина сестра вышла вторым браком за мужика одного, то ли мельника, толи кузнеца, и почему-то родня со стороны бабушки тогда против была, но этой истории уже никто не вспомнит, ведь с тех пор прошло лет шестьдесят. Собственно о дяде Грише я узнал уже в юные годы, когда получил паспорт, и с тех пор мечтал посмотреть, какой он, этот дядя Гриша. В моём воображении он рисовался то отчаянным сорвиголовой, вроде пиратского капитана, то интеллектуалом и вольным художником… Я совсем не знал и не понимал, чем живут люди на селе, и особенно этот загадочный человек. И при первом знакомстве я слегка опешил. Про него мама и бабушка наговорили столько туманных вещей, что я совершенно не был готов увидеть простого, самого обычного мужичка в старых джинсах и армейской камуфляжной куртке. Аккуратная седая борода обрамляла тонкие губы, лицо украшали выразительные голубые глаза, брови казались слегка нахмуренными. Скажу честно, я его не узнал. Я стоял посреди маленькой площади за платформой, от которой разъезжались несколько жигулей и уазик, растерянно осматривая незнакомое место. И когда я уже хотел подойти к магазину, у которого старушка разложили на продажу зелень и пару баночек солений, он вдруг окликнул меня, причём по имени. Это я сейчас удивляюсь, как он узнал меня, ведь у него не было ни одной моей фотографии, мы даже не разговаривали по телефону никогда, и я не говорил, когда именно приеду, а тогда всё было просто и так логично, как иногда бывает во сне: он подошёл, назвал моё имя, произнёс одну короткую фразу «ну пойдём», и я пошёл за ним.
Я решил пожить у него одно лето после защиты диплома. Хозяйство и дом у дяди Гриши были, как мне казалось, самые обычные. Единственное, что казалось мне странным, в отличие ото всех сельских мужиков, не пил и не курил. Жил он один, держал собаку и кур, ещё по двору бегали несколько кошек, которых он подкармливал, и они позволяли себя гладить, и тёрлись о его сапоги. Сейчас я вспоминаю, что эти кошки были ласковыми только с ним одним, меня чёрный кот с белой отметиной за ухом больно цапнул когтями, едва я протянул к нему руку. Дядя только хмыкнул. Взял мою руку в свою, подул, полил водой из ковшика, спокойно проговаривая: «Ну кто ж так просто животное трогает? Это тебе не городская, она привыкнуть должна». Утром царапина исчезла.
Дядя иногда уходил в лес ещё засветло, а возвращался ночью, так что я был предоставлен сам себе весь день, и, полный скуки, слонялся по окрестностям или купался в реке, но это особой радости не доставляло, так как заросшие берега были крутыми и скользкими, а после водных процедур я становился обедом для целых полчищ слепней, комаров и мошек. Иногда погода была плохая, поэтому вариант с купанием сам собой отпадал. Зато когда дядя возвращался, я не упускал возможность расспросить, где он был и что видел. Обычно дядя отвечал уклончиво или переводил тему. С собой он приносил какое-то травы, некоторые из которых я знал хорошо, а некоторые видел впервые в жизни.
