Kitobni o'qish: «В плену сознания»

Пролог

Все мы порой сталкиваемся с неожиданностями. Иногда они бывают приятными – найдешь вещь, которую отчаялся снова увидеть, или встретишь давнего приятеля, вспомнив его накануне. Но и неприятные сюрпризы с нами также случаются, причем любой из нас категорически их не приемлет. Кто в здравом уме пожелает наступить в глубокую лужу, не рассмотрев ее под ногами в темном переулке, или сломать ноготь, выходя из маникюрного салона? Пожалуй, никто. Всем подавай только приятные неожиданности, которых в большинстве жизней куда меньше, чем тех, которые все не хотят.

Вот и одинокой Анне, в один из пасмурных осенних вечеров похожих один на другой, «посчастливилось» столкнуться с неприятной неожиданностью. В принципе дело, которое ей поручили, само по себе не являлось чем-то неординарным и сложным, тут вся суть проблемы сосредоточилась на человеке, который позвонил в половине седьмого вечера и, как будто ничего между ними не происходило, попросил об услуге.

Анна – одинокая женщина «за тридцать» живущая в крепкой паре с жирным трехцветным котом Борисом, привыкла водружать на свои плечи чужие обязанности, но в основном это были ее приятели или менее опытные коллеги. Сводная сестра, тот самый человек, который позвонил с просьбой, не являлась членом ни одного белого списка знакомств Анны. Но они общались. Был один такой день в году, когда им приходилось контактировать – день рождения племянника. Мальчуган неимоверно любил обеих теток. Чтобы его не расстраивать, женщины старательно изображали приязнь. Всего один вечер в году. Совсем не сложно.

Только этим осенним вечером система, принятая к вооружению сестрами пять лет назад, дала сбой. Сводная не успела купить подарок, поскольку на работе оказалась, как она выразилась: «Загружена донельзя», – а день «икс» наступал уже завтра.

– Я не успела купить подарок! – услышала Анна в трубке, едва нажав на зеленую кнопку. – Купи Матвею игровые наушники – деньги на них я тебе переведу. Не превышай этой суммы. Я доплачивать не буду. – Проторила женщина, не дав Анне вставить слова.

– Сл… – начала было возмущаться она, но собеседница, если ее вообще так можно охарактеризовать, будто начитывала сообщение автоответчику.

– Я физически не успеваю! Меня даже в городе нет. Сделай это ради Матвея. – Отчеканила она и бросила трубку.

Отложив телефон в сторону, Анна остолбенела.

«Купи Матвею игровые наушники», – эхом звенело у нее в голове.

Игровые? Какие? Женщина совершенно не представляла, какого такого технологического зверя ее попросили купить. Она и гаджеты – это как Земля и Нибиру. Вроде как Земля знает про ту далекую загадочную планету, но что она такое – нет.

И угождать сводной сестрице Анна не стала бы ни за что, окажись та хоть королевой Британии, но плутовка знала, на какой сектор ставить.

«На миллион красного, где бескрайняя любовь к племяннику, пожалуйста». – Голосом сестры прозвучало в мыслях Анны.

Восьмилетний Матвей был единственным связующим звеном между этими двумя не родными по крови женщинами. Обе они не имели детей, а переваливший «за» возраст, лишал одну из них перспективы материнства все сильнее и безжалостней, а другая была слишком легкомысленна, чтобы задумываться о продолжении рода. Все усугублялось полнейшим невезением в личной жизни у обеих сестер. У Анны от врожденной скромности и нелюдимости, а у ее сводной сестры, должно быть, по причине полнейшего отсутствия ума и склонности додумывать и договаривать за других, но ручаться за правоту своего мнения Анна не могла. Отсутствие собственной полноценной жизни ежегодно умножало обожание даруемое племяннику на два. Такой же множитель был и у ненависти испытываемой его тетками друг к другу.

Звонкий сигнал о пришедшем сообщении вывел Анну из оцепенения. Ее темно-серые глаза устремились в сторону телефона. За сколько можно купить эти «игровые наушники» женщина не представляла, но смыслила в хороших вещах, которые не могли стоить настолько дешево. Что ж, придется накинуть сверху, зато Матвей, наконец-то, получит в день рождения как минимум два отличных подарка.

До закрытия ближайшего магазина электроники, судя по стрелкам настенных часов, оставалось пятьдесят минут. Взяв себя в руки, Анна засобиралась в путь.

***

В магазин женщина вбежала, вымокнув до нитки. Облака, без дела кружившие весь день над городом, решили разразиться шквальным ливнем, едва Анна повернула за угол от своего дома. Поскольку время поджимало, а завтра она сама занята с раннего утра, Анна решила не возвращаться за зонтом, да он и не помог бы спастись от такого потока воды. Ее волосы, пошедшие волнами от влажности, встрепенулись и упали на плечи, едва женщина сняла капюшон пальто. Июнь в этом году выдался прохладным, поэтому весенние наряды не спешили уходить из гардероба.

Скукожившись от неприятно приставшей к телу мокрой одежды, Анна окинула взглядом огромное помещение. Манимая свисающей с потолка табличкой «Компьютеры и аксессуары» она, стряхивая капли дождя с одежды, пошагала вперед.

Неспешно проходя мимо полок с товарами, Анна загуглила предмет поиска. «Игровые наушники купить», – набрала она в поисковом сервисе, тот моментально выдал ей десятки вариантов. Это не помогло определиться с выбором, зато вектор направления поиска точно сократился.

Достигнув цели, женщина посмотрела на часы в телефоне – оставалось чуть больше двадцати минут для выбора и покупки того не знаю чего. По работе Анне приходилось решать и не такие задачи. Приняв дела отчима на себя, после их с матерью гибели, она выработала устойчивость к задачам с более чем одной неизвестной.

Волнение и неуверенность в действиях немного отступили. Теперь женщина визуально знала объект который ищет, оставалось только найти его и приобрести один из самых дорогих. Погруженная в собственные мысли, она совсем не заметила, что в этом огромном магазине кроме нее будто бы никого не было. Музыка из потолочных динамиков едва звучала, а воздух, казалось, загустел и стал причиной учащенного сердцебиения, которое вырвалось на первый план среди ощущений Анны, застучав в горле.

То ли налетевшее ненастье распугало возможных вечерних покупателей, то ли в магазинах электроники всегда так пусто по вечерам, женщина не знала. Да и не могла знать. Последний раз, когда она лично что-либо покупала из техники, давно смазался в ее воспоминаниях, затуманившись до такой степени, что припомнить, какую вещь она тогда приобрела, стало невозможно. Сумасшедшая занятость последние 5 лет вынуждала поручать закупки, в том числе техники, кому-нибудь из помощников.

Не зря говорят, что хорошие мысли приходят с опозданием. Звонок сводной сестры вывел Анну из равновесия и та совсем не подумала совершить еще один вызов, чтобы поручить дело кому-то третьему. Вместо этого она сама потащилась в магазин, да еще и попала под дождь и вся промокла. Правильно говорила мать:

«От этой Олеси одни неприятности!»

Блуждая взглядом по казавшемуся ей бесконечным прилавку с красочными коробками наушников, Анна снова растерялась. К ней нахлынули воспоминания юности. Ей тогда едва исполнилось пятнадцать, и Олеся, которая всегда выглядела старше своих лет, в смысле развития не по годам, заставляла Анну чувствовать собственную неполноценность.

Женщина отмахнулась.

«Нашла, когда в подростковые дебри окунаться», – возмутилась она собой, и решительно выдернула себя из воспоминаний.

Ценники на товары под упаковками не помогали Анне с выбором, поскольку отличались незначительно, а часто и вовсе были одинаковыми. При этом ни одних наушников близких по стоимости к той сумме, которую прислала Олеся, в наличии не было.

Анна шагала вдоль длинной полки, ощущая, как волнение и неуверенность вытесняются раздражением и даже злостью. Десять минут она беспомощно бродит в «компьютерном» отделе, и ни один консультант к ней до сих пор не подошел. Возможно, под конец дня они выполняют какие-то иные задачи отличные от обслуживания и завлечения посетителей в процесс выбора и покупки. А может, им просто наплевать на очередную взрослую женщину, заявившуюся под конец рабочего дня и, потенциально, являющуюся источником головной боли. Или это все из-за того, что она недостаточно привлекательна? Ну конечно, промокшая, взлохмаченная. Что еще скажешь – старая. Какие только выводы и заключения не рождались в мыслях Анны, пока она топталась в гордом одиночестве возле прилавка игровых аксессуаров охая и ахая.

До закрытия магазина оставалось ровно мять минут, о чем сообщил женский голос из динамиков в потолке.

«Значит, выберу сама, раз никто не поможет», – заключила Анна.

На глаза как раз попались наушники кратно дороже всех остальных – то, что надо. Схватив коробку, женщина уверенно понеслась в сторону касс. Но зерно сомнений все равно прорастало внутри. Вдруг она взяла неподходящую модель? А есть ли размеры у этих наушников или они одинаково подходят детям и взрослым? Так не хочется расстроить Матвея…

Выйдя в широкий центральный проход, женщина снова окинула взглядом помещение.

Никого.

Ни души в ее поле зрения.

Ни посетителя, не работника магазина, которого можно спросить, а верный ли сделан выбор.

Недовольно выдохнув, Анна подумала, что кассир, возможно, ей в этом поможет или вызовет кого-то из консультантов. В любом случае, путь виделся безальтернативным – на кассы.

Бесконечно длинные ряды с различной техникой расходились от центрального прохода в глубину помещения, теряясь вдалеке, а каблуки сапог Анны отстукивали ритм в такт едва доносящейся из потолочных динамиков музыке, создавая бодрое настроение, развеявшее на мгновение смятенные чувства женщины.

Взгляд уже цеплялся за вывеску «Кассы», когда у предпоследнего ряда полок Анна заметила мужчину в характерной одежде. Он стоял к ней спиной, копошась у полки с утюгами. Сжав коробку с наушниками в руках, она решила, что сейчас не только поинтересуется правильно ли выбрала товар, но и возмутится безразличием к покупателям.

Остановившись в паре метров от консультанта, она думала, что он тут же обернется, реагируя на стук каблуков, но мужчина не шелохнулся. Анна вдруг снова ощутила те неприятные, но знакомые эмоции из ранее возрожденных воспоминаний о юности. Снова она стала невидимкой, меркнущей в тени эффектной сводной сестры.

«Да как такое возможно, чтобы консультант игнорировал посетителя? Дайте жалобную книгу!» – возмущался внутренний голос Анны, но разум потребовал усмирить нарастающий гнев.

Парень однозначно занимался своими должностными обязанностями и, кажется, у него наушник в ухе. Консультант ее не слышит. Вот он, продолжая не замечать Анну, вытаскивает ценник из под одного из утюгов и, нанизав его на длинную шпажку, начинает вырезать из листа новый, где цена ниже предыдущей. Очевидно, магазин готовился к «черной пятнице», не так давно ставшей обживаться и в местных магазинах, о чем кричала соответствующая надпись в черно-розовых тонах.

Недолго понаблюдав за мужчиной, уж больно он фигурой был хорош, Анна опомнилась.

Время!

Стрелки часов беспощадно работали против нее, уменьшая шансы на совершение необходимой для Матвеюшки покупки. Вернув себе боевой настрой, женщина, улыбаясь, но не особенно широко, неуверенно заговорила:

– Молодой человек? – будто чувствуя перед ним вину, произнесла она, коснувшись его плеча. – Не могли бы вы мне помочь?

Тот, от неожиданности вздрогнул и медленно повернулся. Женщина средних лет с всклокоченными волосами смотрела на него пустым взглядом теряя размашистую улыбку на лице.

– Что, простите. – Ответил он, вынимая наушник из уха.

Улыбка мгновенно сошла с лица Анны. Тело сковало будто льдом, когда мужчина к ней обернулся. Нет, он не выглядел, как Квазимодо¹ или некто подобный. От его вида у нее по спине пронеслись ледяные мурашки. Этот рыжеволосый красавец был настолько же великолепен, насколько ужасен.

– Что вы хотели? – продолжая улыбаться, продолжил консультант, вытащив второй наушник из другого уха.

– Ничего! – прошипела в ответ Анна, выставив ладони вперед. – Ничего! – округлив глаза, повторила она и поспешила прочь.

Ей стало необъяснимо жутко. Налетевшие из неоткуда страх и паника, затмили ей мысли, оставив одну единственную, громче других кричащую истерическое:

«БЕГИ!».

И она побежала, оставив позади консультанта. А тот даже не попытался выяснить, в чем дело.

– Пакет нужен? – поинтересовалась кассир, едва Анна плюхнула коробку с наушниками на подвижную ленту кассы.

– Нет-нет! – отозвалась та. – Пожалуйста, побыстрее.

– Все в порядке? – заметив, что покупательница тревожно озирается, поинтересовалась кассир.

– Да. – Сухо отозвалась та. – Оплата картой.

Чем ближе становился выход из магазина, тем дальше отступали необъяснимый страх и паника.

«Надо чаще с мужчинами контактировать», – саркастично подметила Анна, чувствуя, как облегчение и чувство безопасности наполняют ее сердце.

Женщина не понимала, что с ней приключилось. Ни один человек за всю ее жизнь не вызывал в ней таких ярких эмоций. Очарование и ужас – слишком контрастные чувства. Не хотелось бы их снова испытать в столь пугающем тандеме.

Выдохнув и встрепенувшись, Анна покинула магазин. Задача купить наушники выполнена, а хороши они или нет – проблема Олеси.

Глава 1

Открытая нескрываемая неприязнь. Часто ли нам доводится сталкиваться с ней? И всегда ли мы спокойно на нее реагируем? А если неприязнь возникает у едва знакомого человека моментально? Ты еще и слова не сказал, а тебе в ответ уже недовольная гримаса и демонстрация спины, как знак того, что тебе здесь не рады.

Допустим, сидите вы в кафе, желая отведать расхваленного другом кофе, который, по его словам, здесь готовят едва ли не лучшим и вкусным в вашем городе, а подошедшая официантка настолько испугано-ошарашено реагирует на вас, что убегает с видом, будто перед ней разверзлась земля, и сам Дьявол явился ее взору. Конечно, с людьми случается что-то подобное, но не часто и в основном, даже если мы кого-то с первых секунд раздражаем, нас терпят. Любая встреча не вечная, а показаться неадекватным никому не хочется. Правда, относительно Олега, молодого парня-сироты, опасений показаться неадекватными у людей не возникало. Он отталкивал от себя подавляющее большинство живых существ и те не стеснялись демонстрировать свою неприязнь.

Олег за свою недолгую жизнь сменил несколько детских домов и в каждом из них не был любимчиком казенных нянек или душой компании среди других воспитанников, но за годы взросления как-то привык к тому, что дружить с ним никто не хотел. Лишь однажды миловидная девочка, которую все прозвали Малышкой, тянулась к общению с ним, правда, их дружба оказалась не долгой. Девочку удочерили богатые американцы и с тех пор Олег ни с кем так и не сдружился.

Конечно, может кто-то и пытался завести с Олегом знакомство, особенно это касалось новеньких, но те быстро остывали. Одни, не сумев достучаться до неразговорчивого хмурого мальчугана, вечно ходившего с опущенным взглядом, другие, сумевшие привлечь его внимание, убегали и даже начинали рыдать, едва взглянув Олегу в глаза. Было в них что-то пугающее, вызывавшее чувство тревоги и опустошенности.

Эти пустые взгляды, эти увядающие на глазах улыбки, эти годы одиночества, которые Олег провел в окружении десятков людей, не могли не оставить на его поведении в обществе определенный след.

Все это заставило его адаптироваться к производимому на людей неприятному впечатлению, но не помогало отречься от мыслей вопрошающих у него самого: «Почему так происходит»? Что в нем такого, что только такие люди, как Малышка, могли с ним общаться, Олег не понимал. В зеркале он видел обычного рыжеволосого парня, который не отталкивал от себя неприятной внешностью.

Ответов на терзающие годами вопросы у парня не было, да и задавать их себе он со временем стал все реже. В основном буря эмоций по этому поводу вскипала в его душе после потери очередной работы. Он сменил немало мест и профессий во многом из-за того, что все они, так или иначе были связаны с общением, навыками к которому он совсем не обладал, да и люди отскакивали от него, как черт от ладана, что так же не способствовало успеху.

На своем последнем месте, в гипермаркете электроники Олег, можно сказать, задержался. Буквально недавно прошло целых три месяца, как его взяли в крупнейший магазин электроники, где парень отвечал за порядок в ценниках и большую часть рабочего времени проводил в подсобных помещениях, минуя торговый зал и общение.

Эта работа первая, которую Олег нашел умышленно избегая вакансий, где подразумевалось общение с клиентом. Предыдущие трудоустройства он специально выбирал так, чтобы постараться переломить что-то в себе и своем воздействии на людей. Даже на специальные курсы записывался, но лектор наотрез отказалась выходить к группе, пока Олег сидел среди жаждущих впитать премудрости личностного роста и искусства обаяния.

Гипермаркет принес ему не только реализацию в профессиональной сфере, Олег именно так и считал – «реализация», но и друга. В то время как весь коллектив дружно невзлюбил «новичка на ценниках» их главный, директор магазина Андрей, не увидел в новом работнике ничего отрицательного, пугающего или неприятного. Он же, собственно, и принял его на работу, удивляясь, что Олег отказался от более высокооплачиваемой работы в зале, хотя пара вакансий там также была открыта.

Статный рыжеволосый парень среднего роста с медово-карими глазами и аккуратными чертами лица в перспективе мог стать визитной карточкой гипермаркета, а быть может и рекламным лицом, способствующим привлечению в магазин женской аудитории, но не стал. На все предложения перейти работать в зал или поучаствовать в фоторекламе, Олег всегда отвечал короткое «нет». Иногда в ответ звучали фразы «в следующей жизни» или «только после вас» и куча других стандартных отговорок, которые воспринимались Андреем, как набивание себе цены, но каких-либо дополнительных финансовых предложений он сделать не мог, поэтому, не имея особого желания спорить, принимал отказ раз за разом.

Ко второму месяцу постоянных уговоров Олега «взяться за ум», Андрей смирился с тем, что не сможет уговорить парня вылезти из подсобок, что являлось истинной целью всех этих непрекращающихся разговоров о пользе Олега вне служебных помещений.

Андрей стал тем самым единственным другом, который действительно переживал за судьбу замкнутого и нерешительного Олега, искренне считая, что парень самостоятельно губит свою жизнь, избегая людей.

– Тебе двадцать лет уже, – стандартно начинал Андрей свою мини проповедь, – а ты целыми днями возишься с бумажками в подсобке, пропуская все самое классное, что может быть в жизни – молодость с ее бесконечными вечеринками, девушками, кучей знакомств, безрассудных поступков, в конце концов!

– Да-да… – не отрываясь от работы, обычно отвечал Олег. – Я скучный застенчивый дурак – это не новость.

На что Андрей взмаливался, устремив взгляд и руки к небу, и отвечал, что не это все имеет в виду. Что говорит о нормальной жизни в двадцатилетнем возрасте, о том, что это время считается золотым и лучшим, по мнению многих людей. Что именно в двадцать стоит бесконечно влюбляться, расставаться, гулять и развлекаться, ведь дальше не будет проще и легче. Дальше заработает разум, который не позволит всего этого.

Но Олег всякий раз отвечал, что у него разум уже заработал, мол, поезд ушел, да и жизнь в целом у него не предрасполагает к радости.

И Андрей отставал от него на некоторое время, чтобы спустя пару недель снова начать ныть о том, что Олег живет не так, как надо. Очевидно, он сам жалел об упущенных в свои двадцать «подвигах», на которые теперь пытался подвигнуть своего молодого подчиненного ставшего ему, между тем, настоящим другом. Хотя жена этой дружбы не одобряла.

Олег был несколько раз в гостях у начальника, но с его супругой виделся единожды. Она избегала его. При первой встрече она продемонстрировала новому другу мужа и пустой взгляд и поникшую улыбку и спину, которой поспешила отвернуться и убежать – стандартная реакция, к которой Олег давно привык. Ему бы не поднимать глаз и не смотреть на нее, но знакомства так не проходят. Должен быть зрительный контакт.

Андрей тогда нехило удивился. Ведь никогда не видел жену такой резкой и невоспитанной. Да, она проявляла неуважение к его друзьям, после трагичной истории со Степаном, но в целом она была приветливой особой. Олег ничего не сделал, чтобы вызывать у нее необъяснимое чувство то ли страха, то ли неприязни. Ей от него просто хотелось убежать, что при первой встрече она и сделала, не покидая спальни в следующие его визиты.

Обиды новоиспеченный друг на жену начальника не держал. Он попросил тогда, уходя домой после самого первого визита, чтобы Андрей не стал выяснять отношений с женой. Чтобы принял ее реакцию с уважением и не пытался переубеждать. Меньше всего Олегу хотелось, чтобы близкие отношения двух людей пострадали по его вине. Слишком он завидовал и радовался одновременно, что кто-то может, приходить домой после долгого утомительно дня, приклонить голову на плечо другому человеку, с которым его связывает нечто большее, чем элементарное знакомство.

Естественно, в личной жизни Олега был не то чтобы штиль, это была тысячелетняя «сердечная засуха», как сам он называл положение своих амурных дел. Поэтому любая романтика, которую он видел между людьми со стороны наблюдателя, рождала в его сердце противоречивые, но теплые чувства.

Один. С самого детства один, но в окружении сотен, тысяч, миллионов людей.

В одиночестве Олег проводил и рабочие дни. По внутреннему распорядку его обязанности заключались во внесении изменений в ценники на товары. Еженедельная актуализация цен на товары по отраслям, так это называлось в должностной инструкции. А по причине разнообразия техники, сложа руки «Отпугиватель», – как сам себя прозвал Олег, не сидел.

Каждый день на его рабочую электронную почту приходили списки товаров, цены которых следовало откорректировать. Чаще корректировки отклонялись в большую сторону, но иногда, например к новомодной «черной пятнице», в меньшую. Работа неспешная, но к исполнению обязательная. Магазин ни в коем случае не должен начинать работу с неактуальными ценниками, поэтому Олег частенько покидал гипермаркет одним из последних.

Его небольшая съемная квартира, расположенная на первом этаже типовой советской малосемейки, находилась в непопулярном районе, за шесть остановок от работы. Входная дверь была самой ближайшей от входа в подъезд – идеальное расположение для человека, встреча которого с людьми не приносит радости. Даже братья наши меньшие не выносили долгого пребывания в его компании. Поэтому в своей квартирке Олег жил один.

Как-то, сразу после выпуска из интерната, он завел котенка. Он мечтал завести кота, поэтому, как только запреты пали, с разрешения арендодателя притащил в дом питомца. Правда, дружбы не сложилось. Котенок прятался от своего хозяина, стоило тому переступить порог квартиры, а немного окрепнув, пушистый сбежал в оставленную открытой форточку. Была потом еще пара неудачных попыток завести домашнего любимца, но Олег не любил об этом вспоминать.

К двадцати годам парень смирился, что быть одному – его путь. Он верил, что каждый из нас, так или иначе, запрограммирован на исполнение какой-либо модели поведения, где прописаны статус, положение в обществе, успехи, неудачи и даже точная дата кончины. Фаталист, одним словом. Таких людей сложно как-либо и на что-либо подвигать. Чаще всего они интроверты. Реже трусы. Олегу фатализм помогал не сойти с ума.

Может быть, где-то очень глубоко в забитой одиночеством душе, Олег проживал совсем другую жизнь, но наяву он не мог себе ничего позволить кроме как по максимуму устремиться стать хамелеоном – слиться с толпой, быть незаметным. Он совсем недавно пришел к такому выводу, как раз тогда, когда решил подыскать работу не связанную с общением. Выстроить вокруг себя стены, когда от тебя их строят десятками, очень легко.

Теперь, благодаря постоянной работе со стабильной и приличной зарплатой, он мог позволить себе полноценное отшельничество. Купить модную приставку, кучу игр и пропадать в вымышленных мирах все вечера напролет, забывая параллельно, о печалях реальности. А когда гейминг надоедал, наступал звездный час шведской стенки с брусьями и турником, которая поселилась в этой квартире до появления Олега.

Так и проходили его дни.

Утром, ровно за два часа до начала рабочего дня, он просыпался и, потирая глаза, брел в ванную комнату. Прохладный душ наполнял его тело бодростью, а экстра мятная зубная паста окончательно пробуждала ото сна. На завтрак обычно яичница на три желтка или овсяная каша быстрого приготовления. Готовить Олег не умел и не пытался овладеть этим искусством, хоть и слышал не раз, что лучшие повара человечества – мужчины.

Позавтракав, он отправлялся за выстиранной накануне вечером рабочей формой. Купленный по внутренней распродаже утюг, направляемый твердой рукой владельца, выглаживал ткань легко и безукоризненно. Олегу нравилось надевать свежее поглаженное белье. Он будто чувствовал, что его кто-то обнимает. Реального тепла чужого тела он не знал. И не надеялся познать когда-либо. Да, то, что дарило ему удовольствие, как правило, приносило с собой печальные мысли. Олег отмахивался. Вдыхал полной грудью и, прихватив пару бутербродов для быстрого перекуса в первой четверти дня, отправлялся к остановке.

Троллейбус практически всегда приходил ровно за двадцать пять минут до начала рабочего дня и лишь в дни непогоды мог задержаться. Раньше времени не приходил ни разу за те три месяца, что Олег на нем ездил.

В гипермаркет со второго рабочего дня он стал заходить исключительно с черного входа. Так гарантированно отсутствовали встречи с коллегами на пути. Хватило с него первого знакомства с коллективом. Это был прорыв – все, абсолютно все смогли выдавить из себя коллективное «Привет Олег», стандартное приветствие для новичка, и в ошеломленном состоянии разбрелись по рабочим местам.

Приветствия коллег, ну хоть кого-нибудь, кроме начальника Андрея, парень больше не слышал. И потому, что избегал встреч и по причине того, что коллектив отгородился от него прочными незримыми стенами, за которыми позволял себе заниматься всем чем угодно, только не смотреть в его сторону.

Двое из коллектива, наверное, самые неустойчивые, уволились по собственному желанию в первую неделю, после появления новичка в коллективе. Причиной ухода они обозначили «сложную рабочую обстановку». Об этом парень узнал со слов Андрея, который понять не мог, что такого невыносимого они нашли в дружном коллективе гипермаркета. Директор магазина будто был слеп и не замечал в упор, как больше десятка человек игнорируют одного и наоборот.

Прошмыгнув незамеченным в небольшую подсобку, где стоял его рабочий компьютер, Олег начинал свой рабочий день с просмотра электронной почты, по нажатию клавиши принтер начинал выдавать распечатки, на которых указывались товары, коды и прочая информация для внесения правок по ценам товаров. После оставалось только распечатать новые ценники, на специальном принтере, чем парень обычно занимался в обеденный перерыв.

Как правило, с полудня до трех часов дня, Олег отправлялся на склад и проводил небольшую ревизию среди товаров, ценники на которые следовало изменить к следующему рабочему дню.

По этой причине на полках в торговом зале ценники от данных товаров убирались. Их все еще можно было приобрести, но цену следовало запросить на кассе. За полгода не случалось ни единой накладки. Нелюдимость и концентрированность только на себе делали Олега идеальной машиной для учета и переучета. Этим часто пользовался Андрей, который полностью возлагал на Олега свою ответственность по контролю и уходил пораньше в те дни, когда должен был задерживаться допоздна.

Олег с удовольствием брал дела на себя, согреваясь мыслью, что помогает другу больше времени уделять на личную жизнь. Он сам ни к кому не спешил, от чего свободного времени вообще не жалел. За кучей дел легче проживать день за днем забываясь о проблемах, которые не получалось решить.

Тот же троллейбус, который довозил Олега до работы утром, забирал его домой вечером. Остановка, на которой парень выходил, была конечной на маршруте, от чего ни утром, ни вечером в салоне не бывало многолюдно. Олег обожал тридцать седьмой маршрут. По случайности этот номер совпадал с номером дома интерната, из которого парень выпустился. Время от времени он вспоминал озеро, куда сбегал ото всех и часами наблюдал за рябью на воде, представляя невероятных рыб, поднявшихся на поверхность, чтобы глотнуть воздуха.

Часто, по пути домой, парень задумывался о том, как бы узнать хоть что-то о судьбе родителей. Как так получилось, что он попал на содержание к государству, и никто из родных не взял его к себе? Что случилось с родными? Бабушками? Дедушками? Тетками и дядьками? Неужели уже тогда, трехлетним мальчуганом, он так же как в более позднем детстве отпугивал от себя людей? А может родители бросили его? Не смогли ужиться с ним и сдали в приют? Погибли? Убиты?

Вопросов роилось в мыслях много. Ответов не было.

Няньки, так же как и дети в приюте, не горели желанием общаться с Олегом. Всегда отвечали на вопросы «странного мальчика» односложно. Рассказать сироте о его родителях никто не удосужился. Может ничего не знали. Возможно не нашли сил превозмочь это необъяснимое ощущение паники, которое рождалось при виде мальчонки. Кто знает.

Дорога от остановки к дому отвлекала Олега от грустных мыслей и вопросов, ответить на которые он либо не мог, либо на самом деле не желал. Шагая с опущенной головой, парень стремился не пересекаться взглядом с прохожими. Насколько бы он не привык к реакции окружающих на него, сталкиваться, раз за разом с ней он не любил.

Имея приятную внешность, он довольно часто привлекал внимание девушек, но стоило их глазам встретиться, как улыбка, подаренная «вон тому рыженькому», превращалась на лицах незнакомок в гримасу испуга.

Нет, такое зрелище не жаждешь наблюдать после долгого рабочего дня.

Да и в выходные.

В любой день.

Нет.

По большей части Олег вполне успешно преодолевал путь «остановка-дом», но иногда, сам не замечая, устремлял взгляд от изящных щиколоток выше к аккуратным коленям, по бедрам к талии, груди и, наконец, к широко распахнутым заинтересованно смотрящим глазам какой-нибудь молодой красотки. Тут же он получал «приз» в виде остолбенения оной от необъяснимого ужаса, оковавшего ее неповинную душу. Обычно парень выдавливал из себя, как можно мягче произносимое «извините» и, опустив голову, спешил прочь. Только захлопнутая позади дверь квартиры наполняла Олега чувством облегчения. Он буквально выдыхал.