Kitobni o'qish: «Свечи»

Эту историю неоднократно рассказывал своим соседям по палатам бывший кандидат философских наук, доцент кафедры марксистско-ленинской философии, а ныне, пациент городской психиатрической больницы. И хотя события, рассказанные философом, не поддаются никакой логике, более того, выглядят парадоксально – ни у кого из слушателей не возникало и тени сомнения в их реальности и правдивости.

Пролог

Хоровое пение, исходящее откуда-то сверху, наполняет храм каким-то волшебным и неземным содержанием. Священник своими молитвами, понятными, верно, только ему одному, дополняет это содержание и придаёт происходящему оттенок таинственности и загадочности. Потрескивание свечей и запах лампад как бы отгораживают человека от мира реального и переносят его в мир иной – заманчивый и одновременно пугающий своей неизвестностью и неизбежностью. Даже человек, далёкий от веры, убеждённый атеист, а, стало быть, и материалист, в этой обстановке если и не перекрестит лоб, то, во всяком случае, будет стоять тихо, ничем не выдавая своего атеизма.

Стараясь не нарушить этой гармонии, женщина в чёрном платке, с лицом, полным скорби и страдания, почти на цыпочках подходит к церковной лавке, покупает свечку и начинает вращать головой, не зная, куда её поставить.

– Вам за здравие или за упокой? – приходит на помощь сердобольная старушка, явно сведущая во всех тонкостях христианских обрядов.

– Мне за упокой.

– Тогда поставьте к распятью.

Женщина подходит к Христу, распятому на кресте, поджигает свою свечку и втыкает её в розетку. Оглядевшись по сторонам, она находит глазами верующих старушек и внимательно наблюдает за тем, как они крестятся. Ознакомившись с этой нехитрой премудростью, она уже заносит руку, чтобы осенить себя крестным знамением, но обращает внимание на свечку. Та, видимо, только что погасла, потому как струйка тонкого, сизого дымка ещё исходит от её фитилька.

– Потухла, – посетовала женщина и подожгла свечу.

Она снова подняла руку, чтобы перекреститься, но свечка опять погасла.

– Да, чтоб тебя! – рассердилась женщина.

Она добавила бы к этим словам и ещё кое-какие, но, помня, что находится в храме, не сделала этого.

Прихожанка в третий раз зажгла свечу, но та, не желая сдаваться, погасла снова, при этом громко треснув и капнув на руку расплавленным воском.

На этот раз сдержаться не удалось. Хотя дама и упомянула библейский персонаж, но он явно не гармонировал с церковными канонами.

Женщина купила новую свечу, подожгла её и со злостью воткнула в розетку.

– Нехорошо в божьем храме лукавого поминать. – Услышала она рядом.

Дама обернулась и увидела подростка, укоризненно смотрящего на неё.

– Извини, мальчик.

Она всё ж таки перекрестила лоб. Женщина отвернулась от мальчика и посмотрела на свечку. Та снова не горела.

Повторив процедуру поджигания свечки трижды, дама подошла к продавщице церковной лавки и стала жаловаться ей на качество продаваемого товара. Та, очертив всё помещение рукой, видимо, убедила покупательницу в надлежащем качестве. Действительно, все свечи, кроме одной, горели исправно и не гасли.

Дама купила третью свечу.

Пламя последней горело ровно, однако мальчик, стоявший рядом, на всякий случай посторонился и бросил недобрый взгляд на женщину.

– Я же извинилась, – виновато ответила она на этот взгляд.

Дама хотела сказать ещё что-то, но её прервал небольшой треск, похожий на звук сырых дров, не желающих разгораться. Она взглянула на свечку и увидела, как та, треснув на прощание, испустила дух.

Женщина оглянулась в растерянности. Мальчика, который только что разговаривал с ней, не было. Вместо него стояли набожные старушки, которые с испугом смотрели то на свечку, то на женщину. Взгляд дамы в их сторону напугал старушек не меньше, чем свечка. Они отшатнулись от неё и неистово стали креститься.

– Свят, свят, свят! – оборонялись старушки.

Несчастная, поняв, что в храм проникла нечистая сила, и что эта сила каким-то образом ассоциируется с ней, бросилась бежать, крестясь на бегу уже почти профессионально.

Глава 1

Небольшой скверик прилегал к храму настолько плотно, будто на него была возложена миссия перехода из бытия мирского в бытие духовное и обратно. Однако дети, играющие в песочнице, даже представления не имели ни о каких мирах. Вернее, миры у них были, но, скорее, виртуальные. Эти миры создавались в их воображении. Дети пытались воссоздать их из песка, но те рассыпались, доказывая, что переходов из одного мира в другой не существует. Взрослые, сидящие на скамеечке с одной лишь целью – присматривать за детьми, либо болтали без умолку, забыв про свои обязанности. Либо, того хуже, – дремали.

Вероятно, оттого, что все были заняты своими делами, никто не обратил внимания на выбежавшую из храма женщину, которая была явно чем-то напугана. Нет, я, кажется, ошибся. Двое мальчишек с интересом разглядывают беглянку. Я даже узнаю одного: это наш с вами знакомый – образчик православной веры, который в храме божьем не только слышать, но и помыслить не мог о лукавом.

Но скверик не храм – здесь всё можно, и глаза мальчишек светятся от лукавства.

– Вовка, а тебя старухи не видели, когда ты ей свечки менял? – спросил приятель нашего знакомого.

– За распятием слона можно спрятать – никто не увидит. К тому же они, когда крестятся, глаза кверху закатывают. Я в этот момент всё и делал.

– А эта училка глаза не закатывала.

– Так она и креститься не умеет. Когда ты про лукавого ей лапшу вешал, она отворачивалась.

– Зато сейчас крестится так, будто она не учительница, а монашка.

– Саня, а у тебя ещё остались палёные свечки?

– Есть ещё. А тебе зачем?

– У нас в школе тоже одна есть. Увидела однажды крестик на девчонке, так такой скандал устроила, что ту чуть из школы не выгнали. Хорошо, что на бабку всё свалили, будто она силой заставила крестик надеть.

– Хорошо бы её тоже научить креститься.

Вовка с разочарованием почесал затылок.

– Не получится, – сказал он. – Она в церковь не ходит.

– Эта что ли ходит? Первый раз пришла – и сразу же влипла! Теперь она до конца дней креститься будет.

Мальчики, довольные своей выходкой, встали со скамейки и с чувством выполненного долга покинули скверик.

Однако чувство выполненного долга распространялось только на выходку в храме. Придя домой к Сане, юные шутники приступили к изготовлению новой шутки, которая, как и первая, была направлена на низложение авторитета учительницы, имевшей привычку ставить неуды определённым ученикам без всякого разбора.

– Ты, главное, побольше промокашек приготовь, – командовал Вовка.

– С промокашками всё в порядке, – успокоил приятеля Саня. – Мне мама целую пачку тетрадей купила, так что хватит.

Ребята быстро отыскали купленные тетради, вытащили промокашки и сложили их аккуратной стопкой. После этого они оторвали от одного листика промокашки четвертинку, сложили её вчетверо и окунули в специально приготовленную тарелку с водой.

– Давай, – сказал Саня. – Пусть ещё помокнет.

Ребята выждали ещё немного, потом Саня вытащил промокашку.

– Выворачивай, – скомандовал Саня.

Вовка поставил под лампочку, висящую в центре комнаты, стул, забрался на него и вытянулся, чтобы вывернуть лампочку. Увы, лампочка была недосягаема.

– Ты на стул табуретку поставь, – посоветовал Саня.

Вовка поставил на стул табуретку и взобрался на эту пирамиду. Помахав приятелю рукой так, как это делают обычно цирковые артисты, стоя под куполом цирка, Вовка схватился рукой за лампочку.

В тот же момент пирамида из стула и табуретки рассыпалась, и неудавшийся циркач оказался на полу. Он схватился за обожженную руку и посмотрел на приятеля так, будто тот мог чем-то помочь ему.

– Нет ума – считай калека, – обласкал товарища Саня. – Надо было полотенце взять.

– Полезай теперь ты, – проскулил Вовка.

Саня взял полотенце, лежащее на кровати, залез на пирамиду и ловко вывернул лампочку.

– Давай промокашку!

Вовка дал приятелю промокашку и стал с интересом наблюдать за Саней. Тот быстро положил её на цоколь лампочки. Вода стекала с промокашки и, тонкой струйкой пробежав по лампочке, скрывалась в рукаве.

– Засекай время! – крикнул Саня.

Вовка записал на бумажке показания часов. Саня быстрым движением вставил лампочку в патрон и повернул её. Однако больше он ничего сделать не успел. Яркая вспышка осветила всю комнату, и пирамида, на которой стоял Саня, рассыпалась.

– Что это было? – спросил он приятеля, поднимаясь с пола и держась за обожженную руку.

– Нет ума – считай калека, – язвительно ответил приятель. – Это называется короткое замыкание. Промокашку-то надо было отжать.

Но разве есть на свете сила, способная остановить процесс познания? Через час оба исследователя с обожженными руками спокойно сидели за столом и смотрели на лампочку.

– У меня уже круги перед глазами, а она, проклятая не гаснет! – ворчал Вовка.

– Потерпи. Должна же вода в конечном итоге испариться?

Будто услышав желание исследователей, лампочка вдруг заморгала и стала плавно затухать.

– Получилось! – обрадовался Вовка.

– Ровно пять минут, – улыбнулся Саня.

– А если увеличить количество слоёв промокашки? – спросил Вовка.

– Надо попробовать, – понял своего товарища Саня.

***

Обычно на уроках Вовка не очень внимательно слушал учителя. Его больше интересовали события, в которых участвовал он сам, а не исторические персонажи, но сегодня случай был необычный: темой урока была конституция страны. Вовка, как всегда, не отличался активностью, но после того, как учительница стала объяснять, что государство, в котором живут ученики, является светским, его словно подменили.

– Но вы же только что сказали, что в нашей стране свобода вероисповедания!

– Так оно и есть, – подтвердила учительница.

– Почему же тогда государство отделено от церкви? – не понимал Вовка.

– Потому что каждый образованный человек понимает, что никакого бога нет.

– Значит, Пушкин был необразованный человек?

Учительнице этот вопрос явно не понравился.

– Просто наука в то время не могла объяснить многих явлений, – начала выкручиваться учительница.

– А сейчас она всё может объяснить?

– Во всяком случае, что бога нет, она доказала.

– Почему же тогда люди ходят в церковь?

– Потому что даже в нашем современном обществе есть люди необразованные.

Одноклассники уже поняли, что Вовку совсем не интересуют церковные старушки, его мало волнует светское устройство государства, – на глазах школьников происходила дуэль. Балагур и бунтарь, – Вовка скрестил шпагу не с кем-нибудь, а с самим учителем.

– А вы, – уже почти кричал Вовка, – вы хоть раз заходили в церковь?

Учительница замялась ненадолго, глазки её забегали.

– Я заходила в храм только с одной целью – полюбоваться искусством русских мастеров, – перешла в оборону учительница.

Класс понял, что Вовка побеждает и стал поддерживать своего лидера одобрительными взглядами.

– Если так, то вы никогда не крестились, – наступал Вовка.

Одобрительные взгляды осторожно стали трансформироваться в одобрительные возгласы.

– Отчего же не крестилась? – продолжала отступать учительница. – Если я зашла в дом верующих, то просто обязана соблюдать их традиции.

До полной и безоговорочной победы оставался всего один шаг.

– Я слышал от верующих людей, что, если человеку грозит опасность, то свечка, которую он ставит к распятью, всё время гаснет. Учёные могут объяснить это явление?

Учительница открыла рот, чтобы отразить нападение противника, но так и не смогла этого сделать. Она с каким-то страхом окинула взглядом ученика, опустила глаза и тихо произнесла:

– Нет, учёные этого объяснить не могут.

Победа была абсолютной, и класс более не скрывал эмоций. Школьный звонок, словно гонг, возвестил об окончании поединка.

Однако если в Вовкином классе победитель уже был увенчан лаврами, то у Сани сражение только начиналось. Он сидел, прячась за спинами одноклассников, и не сводил глаз с циферблата часов.

Историчка ходила по рядам и нудно объясняла детям, как жрецы обманывали глупый и неграмотный народ.

– Чтобы доказать тёмному народу, что боги не только слышат их, но и слушаются, жрецы рассчитывали точную дату солнечного затмения и представляли всё так, будто солнце погаснет по велению жреца.

– А если на небе были тучи? – нарушил жутковатый рассказ учительницы Саня.

– В Египте климат не такой, как у нас. Жрецы знали, будут тучи или нет.

– Неужели никто из народа не знал про солнечное затмение?

– Образование в те времена было доступно только богатым. Это сейчас все грамотные.

Учительница укоризненно посмотрела на Саню.

– Грамотные, но невоспитанные. С учителем надо разговаривать стоя.

– А я боюсь, – тут же ответил Саня.

– Чего ты боишься? – не поняла учительница.

– А вдруг сейчас свет погаснет?

В классе раздались смешки.

– Ты говоришь ерунду, – начала сердиться учительница.

– Почему ерунду?

– Потому что жрецы хотели обмануть свой народ, а ты хочешь сорвать урок. Если тебе не интересно, то я никого не задерживаю. Можешь встать и выйти из класса.

Саня встал, в последний раз посмотрел на часы и направился к выходу. В дверях он остановился, повернулся к учительнице и сказал:

– Ну и пожалуйста, можете сидеть в полной темноте.

Он вышел и плотно закрыл за собой дверь. Лампы освещения заморгали и медленно стали тухнуть. Из коридора Саня услышал восторженные и одновременно испуганные крики одноклассников.

– Да, обмануть народ Египта действительно очень просто, – сказал сам себе Саня.

Однако если обмануть египтян было просто, то этого никак нельзя сказать об учителях. Промокашки были успешно извлечены из школьной системы освещения, а система просвещения применила к возмутителю спокойствия хорошо испытанное средство – вызов родителей в школу.

Может быть, для кого-то вызов родителей не является чем-то неординарным, но для некоторых это событие настолько значимо, что после него ученик не может ходить в школу целый день, а то и два. Более того, находясь дома, ученик предпочитает стоять или лежать, но только не сидеть. Вот в таком стоячем положении и застал своего приятеля Вовка, когда забежал к нему после уроков.

– Ты что это таким кренделем стоишь? – спросил Вовка друга.

– Батя закон Ома объяснял, – проскулил Саня.

– Это из-за наших промокашек?

– Из-за них.

Саня почесал затылок и подошёл к другу. Письменный стол, который до сих пор был закрыт телом Сани, открылся для обозрения и сразу же привлёк к себе внимание Вовки.

– Ух ты! Что это у тебя там? Приёмник собираешь?

Действительно, радиодетали, антенны и целый клубок разноцветных проводов, разбросанные на столе, не оставляли места для других предположений.

– Не угадал, – самодовольно ответил Саня.

Вовка, который знал своего приятеля как облупленного, сел на стул и стал ждать рассказа, если не умопомрачительного, то, во всяком случае, захватывающего.

– Помнишь, как мы твою училку со свечками в церкви дурили? – спросил Саня, ковыряясь в проводах и подключая их к каким-то приборам.

– Помню. Ну и что?

– А то, что теперь можно не прятаться за распятьем.

– А где же там ещё можно спрятаться? – не понял товарища Вовка.

– Вообще нигде не надо прятаться.

Вовка ничего не ответил, ожидая от приятеля объяснений. Однако приятель не торопился. Он разобрался с клубком цветных проводов, зачем-то зажёг свечку и поставил её рядом с антенной.

– Ты что, помолиться решил? – усмехнулся Вовка.

Вместо ответа Саня включил свой прибор. Тот загудел, задрожал и свечка погасла.

– У тебя свечка погасла, – сказал Вовка.

– Ты понял!? – восторженно воскликнул Саня.

– А что тут понимать? Всё задрожало, вот пламя и погасло.

– Причём тут задрожало?

– Как, причём? А от чего же погасло пламя?

– Вы проходили по физике о вынужденных и собственных колебаниях?

– Резонанс?

– Да.

– Ну, проходили.

– Так вот: пламя, как тебе известно, тоже колеблется, то есть имеет собственные колебания.

– Это когда на него ветер дует, – возразил Вовка, – а когда ветра нет, то и колебаний нет.

– Это не важно, есть колебания или нет. Главное, что я предположил, что они есть.

– Ну. – Вовка ещё ничего не понял, но уже приготовился услышать, как минимум, открытие.

– Дальше всё просто: я стал наугад создавать свои колебания.

– Ты хотел создать резонанс?

– Именно!

– И какие же колебания нужны, чтобы загасить свечку?

– Откуда я знаю? У меня нет приборов. В качестве генератора колебаний я использовал обыкновенный наушник. Вот этой ручкой я меняю сопротивление, а, стало быть, меняю и сами колебания.

– Ну и что?

– А то, что в этом положении, – юный изобретатель указал на носик ручки, – свечка стала гаснуть.

– Саня, так ведь это изобретение!

– А я про что тебе говорю?

– Давай ещё попробуем! – предложил Вовка.

Друзья поджигали свечу, включали прибор и неизменно наблюдали, как розовое пламя начинало судорожно трястись, затем мерцать и, в конечном итоге, гасло.

– А на какое расстояние эта система действует? – спросил Вовка.

– Я ещё не пробовал.

– Давай поставим свечу на другой стол.

Ребята переставили свечку и повторили эксперимент. После включения прибора пламя даже не шелохнулось. Исследователи выждали какое-то время, и пошли к столу за свечкой. Однако стоило им сделать шаг, как пламя задёргалось.

– Смотри, – прошептал Саня, – оно начало плясать.

Пляска пламени продолжалось недолго. Вслед за танцем последовало уже знакомое мерцание и закономерный финал.

– Сработало! – не смог скрыть восторга Вовка. – А я уж думал…

– Просто при увеличении расстояния увеличивается и время, – тут же объяснил всё Саня.

– Нам надо создать таблицу, а ещё лучше – нарисовать график зависимости времени от расстояния, – предложил Вовка.

Научные эксперименты так увлекли ребят, что Саня даже забыл про то, что совсем недавно не мог даже сесть. Слишком доходчивое разъяснение отцом того, что эксперименты с электричеством могли закончиться в школе пожаром, осталось в прошлом и не могло остановить процесса познания.

Вовка ползал на четвереньках, тщательно замерял расстояние от антенны до свечки и откладывал его на оси абсцисс.

Саня сидел с часами в руках и наблюдал за секундной стрелкой. После каждого эксперимента он откладывал время на оси ординат.

Через два часа график был построен.

– Квадратичная зависимость, – заключил Саня.

– Парабола, – согласился Вовка.

– Надо закругляться – родители с работы скоро придут.

– Я бы, для чистоты эксперимента, сделал ещё два замера, – предложил Вовка.

– Ты считаешь, надо?

– Мы же не получили точку, где действие колебаний перестаёт влиять на пламя.

– У нас на большее расстояние в комнате места не хватит.

– На две точки хватит, – настаивал Вовка. – Одна точка на тумбочке, а вторая на подоконнике.

– Так это всего две точки.

– А вдруг это именно те точки, которые мы ищем?

Аргумент был сильный, и опыты было решено продолжить.

Точка на тумбочке полностью подтвердила квадратичную зависимость.

– Всё, замеряем последнюю точку и формула у нас в кармане – «Х=Y²», – радовался Вовка.

Он поставил свечу на подоконник и хотел поджечь фитилёк.

– Шторы отдёрни, а то ещё полыхнёт, – посоветовал Саня.

Вовка отдёрнул шторы и зажёг свечу.

– Надо расстояние ещё раз проверить, чтобы всё точно было, – сказал Саня. – Ты держи рулетку у свечки, а я дотяну её до антенны.

Саня замерил расстояние и его радостное лицо вдруг помрачнело.

– Всего три сантиметра не хватает.

– Мне отодвигать больше некуда – дальше стекло, – предупредил Вовка. – Попробуй отодвинуть стол с прибором, у тебя ещё есть запас.

Саня стал придвигать стол вплотную к стенке.

За всей этой картиной наблюдал кот Василий, который проснулся именно в тот момент, когда стол, издавая душераздирающий скрип, начал путешествие к стене. Однако кота привлекал вовсе не стол, а маленький огонёк свечи, который, отражаясь в окне, походил на порхающего мотылька. Василий не заметил, как острая боковина стола сильно прижала хвост к стене. Кот взвизгнул, метнулся вперёд и повис на шторах. Карниз не выдержал, и вся конструкция рухнула вместе с котом на горящую свечу. Штора загорелась, а кот, запутавшись в шторе, стал носиться по комнате, таща за собой огненный хвост и поджигая всё на своём пути.

Ребята, простояв в оцепенении несколько секунд, очухались и стали гоняться за котом.

– Надо кота от шторы отцепить, – кричал Саня, – а то он сгорит!

Однако поймать обезумевшего кота не так-то просто. Не выжить бы бедному животному ни за что, если бы Вовка не схватил аквариум и не выплеснул его содержимое на кота. Штора намокла и отцепилась. Ребята быстро сбили пламя со шторы, но комната уже была объята пламенем.

– Саня, включай свой прибор, а то мы здесь сгорим! – крикнул Вовка.

Саня почти на ощупь добрался до стола и вставил вилку в розетку. Через несколько секунд пламя покорилось квадратичному открытию исследователей.

Придя с работы, родители ничего не смогли увидеть кроме дыма и детей, которых рвота выворачивала наизнанку.

– Это отравление угарным газом. Нужно вызывать скорую, – сказал отец матери.

Скорая в сопровождении родителей увозила ребят в больницу. Родители смотрели на перепуганных, испачканных и обожжённых мальчишек и не могли понять: как смогли двое подростков справиться с такой большой площадью возгорания, использовав всего один аквариум воды.

Глава 2

Самой противной наукой из обязательных дисциплин советской высшей школы, несомненно, являлась марксистско-ленинская философия. К слову сказать, наукой назвать её можно было с очень большой натяжкой, а если ещё честнее, то и с любыми натяжками она к наукам никакого отношения не имела. Любая наука никогда ничего не принимает на веру. Даже самая обычная закономерность, которая известна ребёнку, всё равно подлежит доказыванию. Исключения составляют так называемые аксиомы – истины, не требующие доказательства. Однако каждый образованный человек знает, что время от времени даже аксиомы подвергаются сомнению и, либо отвергаются, либо укрепляют своё положение в науке путём доказывания. В марксистско-ленинской философии практически всё состоит из аксиом, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не подвергаются сомнению, а, стало быть, никогда не доказываются.

Студенты прекрасно понимают, что данный предмет никогда не пригодится им в жизни и его следует просто перетерпеть. Преподаватели сами были когда-то студентами и понимали чувства студентов, поэтому они начитывали свой курс, нисколько не заботясь о том, понимают их студенты или нет. Оценки выставлялись по следующему принципу: если студент не мешал преподавателю читать лекции, то и преподаватель не мешал студенту зарабатывать стипендию. Однако в каждом правиле есть исключения. Находились преподаватели, которые действительно были уверены в том, что их предмет является полноценной наукой.

Александр Смирнов и Владимир Клевцов, как и все студенты, скучали на лекции по марксистско-ленинской философии и ждали окончания занятий. Монотонный голос преподавателя, видимо, так разморил Александра, что тот опустил голову на сложенные на столе руки и засопел.

– Смирнов! – разбудил студента преподаватель. – Вам, вероятно, всё понятно с диалектическим материализмом, раз вы решили вздремнуть?

– Нет, не понятно, – выпалил Смирнов первое, что пришло ему в голову.

– Что же вам непонятно?

– Что такое материя, – ответил студент.

Чего, чего, а такого ответа преподаватель не ожидал.

– На прошлой лекции я давал вам определение материи. Вы тоже проспали его?

– Я помню определение.

– В таком случае будьте так любезны, озвучьте его, пожалуйста, нам.

– Материя – философская категория для обозначения объективной реальности, которая отображается нашими ощущениями, – отчеканил студент как «отче наш».

– Правильно, и что же тут непонятного?

– Мне непонятно при чём тут ощущения?

– То есть как это причём? Всё, что мы можем увидеть, услышать, понюхать и пощупать как раз и есть материя.

– А время? Разве его можно пощупать и понюхать?

– Время никакого отношения к материи не имеет. Время – величина относительная. Вы будете проходить по физике теорию относительности, там вам всё объяснят.

Преподаватель хотел было продолжить лекцию, но услышал вопрос, от которого сначала опешил.

– Стало быть, сны – это тоже материя?

– Какие сны? – не понял преподаватель.

– Обыкновенные, какие видят все люди. Во сне можно и пощупать, и понюхать, и увидеть, и услышать. Разве во сне у вас нет ощущения полной реальности?

– Однако когда я просыпаюсь, то понимаю, что ничего того, что мне снилось, в действительности не было. Вот вам и доказательство.

– Это доказывает лишь то, что вы оказались в другом измерении, где также ощущаете состояние полной реальности. И совершенно непонятно, которое состояние было истинным: первое или второе, а может быть, они оба были в действительности?

От этого вопроса преподаватель чуть не лишился дара речи. Рассуждения студента подвергали сомнению саму основу марксистско-ленинской философии. Звонок прервал дискуссию на самом интересном месте.

– Мы обязательно закончим наш спор, – пообещал преподаватель.

Студенты собрали свои конспекты, и пошли домой, забыв о диалектическом материализме, как о кошмарном сне. Однако произошедшее на лекции не всех оставило равнодушными.

Две симпатичные девушки, отойдя от института метров на двести, присели на скамеечку в тени старого дуба и, что называется, зацепились языками.

– Дурак, – сказала одна, задумавшись.

– Ты это про кого? – не поняв, о чём идёт речь, спросила подруга.

– Маша, ну о Смирнове, конечно!

– Ты так говоришь, будто кроме Смирнова и говорить не о ком!

– А о ком ещё можно говорить? Все сидели тихо и спокойно, а он решил быть умнее всех!

– Наташа, ты просто не видела, с чего всё началось. Александр вообще уснул и, если бы философ не разбудил его, он так бы и проспал до конца занятий.

– А ты, что, следила за ним?

Маша отвернула голову от подруги и слегка покраснела.

– Ничего я за ним не следила. Что ты выдумываешь? – рассердилась Маша.

Однако шило в мешке не утаишь. Еле заметного румянца и маленькой недовольной нотки в голосе хватило, чтобы Наташа всё поняла и начала с наслаждением смаковать самую желанную тему, которую только можно себе представить.

– Боже мой! Да ты никак глаз на Александра положила?

– С чего ты взяла?

Но румянец опять выдал Машу.

– С удовольствием порадовалась бы за тебя, подружка, но, к сожалению, не могу.

– Это почему же? – возмутилась Маша, забыв про то, что всего секунду назад хотела избежать этой темы.

– Он – потенциальный неудачник, – тоном, не терпящим возражения, ответила Наташа.

– Он – неудачник? Да с чего ты взяла?

– Как ты думаешь, какая удача может светить человеку, который устроил такой балаган на философии?

– При чём тут удача? Его поступок как раз доказывает, что он является человеком неординарным.

– Совершенно правильно! – согласилась Наташа. – В нашей стране все неординарные личности содержатся в психушках.

– Типун тебе на язык!

– Теперь ты согласна с моей теорией?

– Нет, не согласна. Это был просто научный спор. Кстати, философ так и не нашёл чем возразить Александру.

– Можешь не сомневаться, он возразит, и так возразит, что от твоего Сашеньки пух и перья полетят.

– Мне кажется, ты специально говоришь это, чтобы позлить меня.

– Я говорю это специально, чтобы предостеречь тебя.

Из дверей института вышли две знакомые фигуры, и пошли по направлению к скамейке.

– Это они, – прервала разговор Наташа. – Пора расходиться.

– Завтра договорим. Я не согласна с твоими доводами.

Девушки встали со скамейки и исчезли из виду.

Не прошло и пяти минут, как скамейка снова была занята: на сей раз Александром и Владимиром. Тема, которая беспокоила их, была той же самой, что и у только что покинувших скамейку девушек.

– Чего ты завёлся? – ворчал на приятеля Владимир.

– Да надоел он. Несёт какой-то бред и все его слушают.

– Бред это или не бред, никто проверить не может, – философски заметил Владимир. – Ни у материалистов, ни у идеалистов нет доказательств своей правоты.

Александр серьёзно посмотрел на своего товарища.

– Да, доказательств нет ни у кого, кроме нас.

– Кроме нас? – удивился Владимир. – А какие у нас доказательства?

Александр вытянул вперёд правую руку, расстегнул манжет рубашки и оголил небольшой шрам от ожога.

– У меня такой же на ноге, – сказал Владимир, – однако вернёмся к нашим баранам. Я имею в виду доказательства против диалектического материализма.

– Я только что тебе показал их, – ответил Александр. – К тому же, у тебя есть такое же.

– При чём тут это? Был пожар, мы получили ожоги, от которых остались небольшие шрамы…

– Мы должны были тогда погибнуть, сгореть заживо…

– Но огонь погас из-за твоего прибора, – продолжил Владимир.

– А ты говоришь, нет доказательств!

– При чём тут материализм и идеализм?

– Огонь же погас?!

– Явление резонанса, и ничего больше, – не соглашался Владимир.

– Какой, к чёрту, резонанс? Мы тогда были детьми и ничего, кроме резонанса, не знали. Подумай, какая квадратичная зависимость может быть у резонанса? Совпали колебания – есть резонанс, не совпали – нет резонанса.

Теперь задумался Владимир.

– Действительно, а я даже не подумал об этом. Чем же тогда можно это объяснить?

– Во всяком случае, не диалектическом материализмом.

– У тебя остался тот прибор? – почему-то шёпотом спросил Владимир.

– Когда я вернулся из больницы домой, его уже не было.

– Значит, повторить мы ничего не сможем?

– Я повторял уже тысячу раз – всё напрасно.

– Что же тогда это было? – спросил Владимир.

– Не знаю, но это было – вот в чём штука.

Александр хотел подняться со скамейки, но Владимир задержал его.

– Я знаю тебя много лет, – сказал он приятелю. – Если ты заговорил со мной на эту тему, значит, ты хотел мне что-то сказать.

Александр осторожно осмотрелся по сторонам, выждал, когда проходящие мимо люди исчезнут, и начал свой рассказ:

– Меня после этого пожара родители перевели в математическую школу. Я увлёкся математикой и про шалости со свечками забыл.

– Стало быть, что-то заставило тебя вспомнить об этом?

– Заставило. Я снова обжёг руку.

– И?

– И сразу вспомнил о пожаре.

– Саня, ну не ходи ты вокруг да около, – взмолился Владимир.

– Квантовая теория, – гордо провозгласил Александр.

– Квантовая теория?

– Скажу точнее – квантовая телепортация.

– Телепортация?

По выражению лица Владимира было видно, что в такие глубины физики и математики он никогда не забирался. Однако чтобы не выглядеть совсем профаном, он попытался что-то брякнуть в этом направлении.

– Но ведь квант обозначает минимальную часть физического тела, – робко сказал он. – Всё-таки физического, а не мифического.

– Если предположить, что минимальная часть физического тела есть величина бесконечно малая и стремится к нулю, то грань между физическим и мифическим телом стирается.