Kitobni o'qish: «Сын ведьмы»

Пролог

Душная летняя ночь. В окно казацкого куреня нагло заглядывает полная луна. Жёлтый луч медленно крадётся к морщинистому лицу седобородого старца. Наконец свет трогает закрытые веки. Во дворе поднимает тревогу пёс, лай быстро переходит в жалобное поскуливание.

Матвей Ермолаев резко просыпается, соскакивает с кровати и выглядывает в окно. Напротив, в маленькой станичной церквушке настежь распахнута дверь. В колышущемся свете зажжённой внутри свечи отчётливо видна заползающая, словно чёрная змея, тень за порогом. Тёмный силуэт высокой фигуры исчезает в дверном проёме. Свет усиливается, одновременно вспыхивают многочисленные свечи в церкви. Тихо, протяжно, жалобно стонет колокол, будто ветер гудит.

Старец торопливо натягивает поповскую рясу, вешает на грудь массивный медный крест и босиком бежит к церкви.

У алтаря замерла очень высокая стройная женская фигура в чёрном платье до пят. Задрав голову, рассматривает лики святых на иконостасе. Непослушные длинные чёрные пряди волос разметались по плечам.

– Негоже женщине с непокрытым челом в храм входить! – прямо с порога набросился на нарушительницу церковных устоев суровый батюшка.

– Матвей, я в твою богадельню не молиться среди ночи пришла, – молодая женщина грациозно обернулась. В руках она нежно держала свёрток с младенцем. – Ты, сводный братишка, теперь станешь ещё и крёстным отцом моего дитя.

– Фелиция, не по обряду это – самому крестника крестить. Да и не в ночи святое таинство твориться должно, – насупил седые брови святой старец. Отношения со сводной сестрой у него сложились непростые. – Не богохульствуй, ведьма! Полсотни лет по миру шлялась, а теперь грехи отмолить решила!

– По разным мирам много хаживала, – тряхнув волосами, нагло сверкнула белозубой улыбкой очаровательная красотка. – Ты, братец, не корчи из себя святого, сам в молодости славно погулял, да и в Турецкую войну шашкой нарубил врагов гору. А помнишь, как ты за голой старшей сестрой в бане подглядывал?

Красавица медленно опустила руку к коленке и, осторожно захватив ткань платья двумя тонкими изящными пальчиками, резко подняла к поясу, соблазнительно обнажив выставленную вперёд стройную ножку в туфельке на высоком каблучке.

Колдунья мгновенно пробудила в старом казаке забытые мужские желания.

– Я уж почти полвека былые грехи замаливаю, – поп ухватился ладонью за крест на груди и, стиснув зубы, погнал прочь бесовское наваждение. – Побойся бога, девка распутная! Уж нам помирать скоро, а ты всё не перебесишься.

– Коли сейчас с тобой, старый, сговоримся о деле, – моложавая ведьма озорно подмигнула седобородому братцу, – свои два десятка лет жизни тебе добавлю. Будет время из крестника воина воспитать.

– Не продам душу дьяволу! – ещё крепче, до боли в пальцах, сжал медный крест на груди стойкий поп.

– Матвей, ты же понимаешь – от ведьмы дитя хорошим манерам не научится, – горько вздохнула непутёвая мамаша. – Ну какая из меня воспитательница? Я же всю жизнь только для своего удовольствия жила – не научена я чем-то жертвовать ради других. Не хочу, чтобы мой сын вырос таким же бездушным эгоистом. Кому много богом дано, с того и спрос больше.

– А ведь когда-то одна настырная девчонка, презрев все опасности, ушла из нашего дома искать родную мать, – с укором напомнил давние события названный брат.

– Не позволяй крестнику совершить роковую ошибку. Рождение сына у ведьмы – это аномалия, – отрицательно покачала головой сестрица. – В мой родной мир мальчику хода нет. На ведьмака весь колдовской клан накинется. Там он либо станет королём, либо умрёт. Но уж возмужать и набраться сил ему точно не дадут. Ты хочешь крестнику смерти?!

– Эх, ведьмы, твари жестокие, – в сердцах простонал старик, не понимая такого отношения к детям. – Как же ты, душегубка проклятая, от своего дитя отказываешься?

– Спасти хочу, – потупив взор, тяжело вздохнула мать. – Вспомни, ведь я и сама подкидышем была. Воспитай настоящего воина, а он за это твой казачий род от истребления спасёт.

– Неужто опять большую войну чуешь? – нахмурил брови казак. Знал он талант сестрицы – беду накликать.

– Первая мировая грядёт, – кивнула пророчица. – А затем начнётся братоубийственная резня по всей Российской империи.

– Мы в Русской империи живём, – поправил старик путешественницу по заграничью.

– Я видела, на денежных ассигнациях лик Николая Второго отпечатан. Значит, разница небольшая, – скривившись, словно лимоном закусила, отмахнулась чужестранка. – История почти такая же.

– Загадками говоришь, – недовольно поморщился старик. Каноническая церковь отвергает лжепророчества идолопоклонников. Но казаки хоть и сильны верой православной, однако и к вещим снам относились с уважением. – Что конкретно в колдовских снах видела?

– Кабы во снах, – грустно усмехнулась ведунья. – Я реки крови воочию видела, десятки миллионов человек в землю легли. Колесницу истории в одиночку не повернуть. И предотвратить всеобщее безумие никому не под силу. Но герой может спасти избранных.

– Когда война грянет? – уже уверовал в грозное пророчество старец.

– Должно быть, летом 1914 года, – пожала плечами ведьма.

– Так сыну твоему только четырнадцать исполнится, – с недоумением всплеснул руками Матвей. – Как же такой малец большую беду отведёт?!

– А ты его не настраивай весь мир переворачивать, – зло хохотнула беспечная мамаша. – Пусть поначалу собой пять казаков от призыва заменит. У тебя ведь столько внуков к тому сроку подрастёт?

– Как взрослых казаков может заменить ребёнок?!

– Мальчонка быстро вырастет, – подмигнув, заверила ведьма. – Ты, главное, его дух правильно к войне подготовь, а мощь в его теле кроется не человеческая. Научи сына скрывать до поры свою истинную силу, или людишки монстру житья не дадут. Научи воина любить и защищать род, выкормивший его, а то бед от чудовища не оберёшься. Пусть лучше станет таким же, как мой названный братец, честным бессребреником, чем алчным до власти владыкой.

– Как сына-то нарекла?

– Алексеем, как отца звали.

– Неужто нет больше станичного атамана?! – ужаснулся старик. – За что лучшего казака сгубила?!

Волосы ведьмы встали дыбом, как наэлектризованные. Глубоко в бездне чёрных зрачков вспыхнули дьявольские огни.

– Я ему душу открыла! Полюбила! А он испугался правды моей, отринул ведьмину любовь, да ещё и утеху на стороне нашёл.

– Сама-то тоже девка не без греха, сколько в молодости кавалеров поменяла, скольких с ума свела? – с упрёком покачал головой старик.

– Да уж без счёта, – быстро погасив нервный всплеск, довольно рассмеялась ведьма и вновь превратилась в милую прелестницу. – Только ни от кого раньше дитя понести не смогла, а тут, на старости лет, такое парадоксальное совпадение тел. Видно, в роду атамана тоже ведьмы водились. Я ведь почти решилась остепениться, почитай год в родном селе смирно живу.

– Тебя здесь никто не признал, все знакомые старики и старухи померли. Ты ведь юной девицей сбежала мир повидать.

Старик всё же немного завидовал непутёвой сестрёнке.

– Миры, – подняв указательный палец, поправила ведьма. – Зато погуляла всласть, а ты на одном месте пнём просидел, что видел?

– Жизнь не зря прожил. За отечество сражался, жену любил… до самой смерти любил. Бог трёх сыновей дал, пять внуков, восемь внучек.

Тепло разлилось под крестом в груди старика.

– И я, наконец-то, мужика полюбила… до смерти, – злобно рассмеялась ведьма. – А вот измену простить не смогла – дура ревнивая!

– У тебя всегда был характер – огонь. Веру бы приняла православную, так и сдержала бы душу басурманскую, – пробормотал старик, хотя не очень-то и верил вырвавшимся словам.

– Вот, братишка, сына тебе на воспитание и отдаю, сама не смогу человеком воспитать. Не хочу чудовище вырастить. Опостылела мне жизнь бессмысленная и жестокая, а себя переделать не смогу. Если возьмёшь сына, то обещаю больше в твоём мире никого не убивать. А не то ты меня знаешь, распалю в душе злобу лютую – всё село сожгу, всех казаков порешу!

– Не сметь, ведьма! – бешено взревел старик. За своих станичников он мог зубами рвать врага, даже несмотря на церковный сан.

– Так казаки сами за смертью утром к моей хате придут, за атамана мстить. Ночью-то боятся, сидят по хатам, самогоном храбрятся. Не дай, поп, душ невинных без счёта загубить. Возьми мою ношу, позволь тихо уйти в иной мир.

Ведьма бесшумно приблизилась вплотную к попу и выпустила из рук куль с ребёнком.

Матвей инстинктивно бросился подхватить, но ладони остались пусты. Куль недвижимо парил в воздухе, не падал! Лишь через долгую секунду плавно опустился в подставленные ладони.

– Ты взял, брат, теперь это твоя ноша, – победно рассмеявшись, ведьма, словно привидение, обтекла поражённого попа и беззвучно упорхнула в ночь.

Что хотела, она сделала. Колесо истории, наскочив на небольшой камешек, должно повернуть в сторону, образовав новую вероятность.

Поп с ребёнком бросился к порогу. Но лишь заметил, как чёрная тень на мгновение закрыла лунный диск – может птица ночная, может ведьма?

– Кукушка проклятая! – в сердцах крикнул вслед непутёвой сестрице старик и прижал невесомое тельце к груди. Младенец спал, тихонечко посапывая.

Удручённый нежданным событием, старый Матвей так и стоял босиком на пороге святой обители, держа в руках невесомый свёрток. Долго слушал, как перед рассветом пели соловьи, и с окаменевшим лицом глядел на разгорающийся дом ведьмы на окраине посёлка.

Внезапно соловьи смолкли, а в тиши далеко разносилось дивное пенье на чужестранном языке, даже слёзы наворачивались от жалостливых интонаций. Ближе смотреть не пошёл, но люди потом рассказывали, что песня звучала до конца, пока дом не сгорел полностью. И ещё сбежавшимся на огонь станичникам почудилось, что когда крыша провалилась внутрь, то будто бы вместе со снопом алых искр и клубами дыма в небо унеслась к умирающим звёздам чёрная тень ведьмы.

Часть 1
Басурманин

Глава 1
Один – за пять казаков!

Самые первые годы жизни Алексей уже не помнил. Хотя некоторые моменты из детства запали в душу. Маленьким ему нравилось играть с огнём свечи. Только дядька Матвей ругался, когда замечал, что бесёнок опять вытягивает ручонками пламя в струйку и «дули из огня крутит». А ещё он любил соревноваться с котом Васькой, кто быстрее мышку изловит. Этой забаве дядька Матвей не мешал, лишь с усмешкой следил, чтобы Алексей сидел смирно и не жульничал – ладошками мышонка из-под пола на себя не гнал бесовской Силой. Упражнение вырабатывало в охотнике терпение, ведь кот мог часами караулить добычу. Зато мальчонка видел все движения мышонка и ловил воришку у самой норки раньше кота.

Сыну ведьмы было трудно скрывать от общества «слепых» людей, что он видит мир в полях Силы. А ещё труднее не показывать прилюдно, что умеет этой Силой управлять. Даже имя чудесной Силы он узнал только недавно от городского учителя, который приезжал преподавать уроки естествознания в местную школу. Учитель называл Силу – гравитацией, но, по его словам, гравитационные поля направлялись строго в центр массы тела. Люди жили в плоскости земной поверхности под давлением вертикальной составляющей гравитационного поля планеты. Однако же сын ведьмы видел поля силы и у отдельных предметов. И он умел искривлять эти поля, даже менять направление на противоположное. Чем ближе к пацану располагался предмет, тем легче получалось изменять свойства поля. Проще всего управлять собственным телом. Его можно направить в полёт вверх или в любую сторону, а можно увеличить плотность потока внутри, тогда тело приобретало плотность камня. Но обычно сын ведьмы уравновешивал внутренний силовой поток с внешним и пребывал в невесомости, только одежда и сапоги придавливали к земле.

– Опять размечтался, лентяй! Не вижу следов! – обернувшись с седла, строго прикрикнул на мученика строгий седой дед.

Позади коня по пыльной просёлочной дороге бежал худощавый черноволосый паренёк с деревянным коробом на кожаных лямках через плечи. То, что при беге не слышно шума – наставнику нравилось, но вот что в пыли на дороге, на добрую сотню шагов, не отпечаталось следов от сапог – очень удручало. Значит, Ведьмин Сын, как дразнили паренька в станице, опять за своё взялся – левитирует, тиха́ря. Матвей запрещал бесёнку летать, иначе нормальные мышцы не сформируются, так и будет худосочным скелетом народ смущать. Как объяснить людям нечеловеческую силу приёмного сына? Вон у парня за плечами короб с камнями, а он за пять вёрст пути даже не вспотел! Специально загрузил груз побольше, чтобы придавить тело к земле, но мальчишка сумел вес обнулить – с каждым разом у него растёт не сила мышц, а возрастает способность управлять массой окружающих предметов. Матвей, конечно, и такому обороту радовался, однако и человеческие возможности надо тренировать. Но придумать новые упражнения уже не получалось. Пока мал был Алексей, обучался воинским качествам: терпению, храбрости, быстрой реакции. Когда подрос – премудростям боя: владению саблей, ножом, стрельбе из револьвера и карабина, рукопашному бою и скрытному передвижению.

Не было у Алексея нормального детства – вся жизнь игра в войнушку. Да, для мальчишки любое суровое испытание казалось увлекательной игрой, других развлечений просто не принимал. В станице все сторонились сына ведьмы, бабки плевались вслед, мужики крестились, а мальчишки кидались камнями. Хотя Алексею такая забава очень нравилась. Благодаря ви́дению Силы он отслеживал движение чужих тел даже со спины. Легко ловил брошенные камни или уклонялся, а если летели слишком густо, то отбивал ладошками. Тогда уж могло прилететь и обидчикам – рикошет не щадил никого. Однако жаловаться станичному попу на его подопечного никто не приходил. Хоть и не любили сына ведьмы, но многие знали, что поп его готовит для защиты казачьего рода. Про грядущую мировую войну верилось с трудом, но от мелких напастей сын ведьмы спасал станичников уже сейчас. Странный мальчишка уходил в ночь с одним ножом и возвращался с волчьей шкурой. Во всей округе теперь волков не сыщешь.

Обращались к юному следопыту и с просьбой разыскать потерявшуюся на пастбище тёлочку. Причём он отправлялся в поиск даже в дождливую ночь, и к утру неизменно приводил пропажу.

В школу Алексей не ходил, его обучал грамоте и математике сам дядька Матвей. Заставил наизусть выучить библию и псалтырь, других книг в доме попа не нашлось. Обучал читать войсковые карты, что ещё с Турецкой войны завалялись в сундуке. Иногда в станицу приезжали городские учителя по предметам естествознания, лишь тогда Алексей шёл в класс к остальным школярам и задавал умные вопросы. Матвея уговаривали отправить смышлёного паренька учиться в гимназию, но дядька понимал, что отпускать такое чудо далеко от себя нельзя – только людей пугать. Старик упорно готовил мальчишку к выживанию на войне.

– Дядька Матвей, за нами по дороге, в версте, конный отряд в полтораста сабель, – не сбив дыхание, известил наставника бегун.

Матвей остановил коня, оглянулся – дальний обзор закрывала рощица, жаркое летнее марево колыхало полуденный воздух, но лёгкое облачко пыли над кронами деревьев опытный взгляд казака рассмотрел.

– Не верю! Как узнал? – укорил бестолкового ученика казак.

Гневить дядьку объяснением искажения гравитационных полей Алексей не стал. Сбросил с плеч деревянный короб и, упав на дорогу, приложил ухо к земле.

– Слышу топот копыт. Сто шестьдесят два всадника и три телеги, – изобразил жуткое напряжение на лице следопыт.

– Излишняя точность подозрительна, – погрозил пальцем наставник, в очередной раз намекая на секретность. – Первый доклад мне понравился больше, только надо сперва изображать усилие, а уж потом удивлять окружающих.

– Так нет же никого близко, – вскочил на ноги следопыт. С тихим хлопком пыль с лица и одежды слетела серым облачком, словно пыльный половик резко встряхнули.

– А увидит кто? – сурово сдвинул брови поп и перекрестился.

– Я бы вперёд заметил наблюдателя, – гордо улыбнулся хвастунишка. Живые тела имели свой спектр Силы.

– Тебе среди людей жить, а не в дикой степи. Ты должен каждый свой шаг контролировать, чтобы за обычного человека сойти.

– Так я в обществе и маскируюсь под обычного. В станице ведь никто же не знает, что я по ночам летаю.

– Никогда не показывай на людях свою бесовскую Силу, – в тысячный раз вдалбливал прописную истину в голову мальчишки старик. Трудно ему приходилось с не по человеческим меркам развитым учеником. – И всегда готовь заранее объяснение проявлению Силы.

– Я же и физическое тело тоже тренирую, – подняв рубаху, показал рельефные кубики пресса молодой атлет.

– Худощавый паренёк не может одной рукой гружёную телегу приподнять, – укорил за недавний проступок Матвей.

– Так колесо же на ступицу оси насадить нужно было. Твой же внук попросил. Не бросать же родича на дороге без помощи.

– Не только тело, но и мозги развивать надо! Применил бы рычаг. Не нашлось бы под рукой длинной дровеняки – оглоблю с телеги использовали бы.

– Так своему же помог, думал, не разболтает, – понурил голову виновник.

– Даже от своих таиться надо! В прежние века таких чудиков на кострах сжигали!

– Как мамку?

– Сестрица непутёвая сама из нашего мира ушла. А тебе определила стезю воина – свой казачий род от смерти спасать.

– Так я же и прошу на войну меня отпустить. Вон в газете написали про набор казачьего войска. И в городах молодёжь в добровольцы записывается, – с недоумением глядел на наставника парень.

– Эх, не хотел я грех на душу брать, да видно от судьбы не уйдёшь, – горестно вздохнул старик. Подъехал к воспитаннику ближе и потрепал густую чёрную шевелюру. Предчувствие скорой разлуки тисками сжало сердце. – Наверное, сейчас тебя в войско определять будем.

Пыля по дороге, казачий отряд скоро нагнал двух странных путников. К седовласому бородатому попу подъехал атаман.

– Далеко ли до Холодных ручьёв, старик?!

– И тебе здрасьте, казачок, – недобро усмехнулся поп. – Станица впереди за холмом, мимо не проскачешь. Но ты коня-то попридержи, дело у меня к тебе… секретное.

Пожилой бородатый казак махнул нагайкой, указав остальным не останавливаться, а сам присмотрелся к очень странному попу.

– А ты, батюшка, никак тоже вместе с нами на войну собрался, – с удивлением заметил казак висевшие на луке седла попа кавалерийский карабин, казачью шашку в потёртых ножнах и револьверную кобуру на офицерском ремне.

– Стар я для царского призыва, уж девятый десяток землю топчу. А вот пятерых моих внуков забрать ты мог бы, но…

Заинтриговал дед опытного казака.

– И кто помешает?

– Но возьмёшь вместо пятерых обычных казаков одного чудо-казака.

– Не этот ли юный басурманин тот чудик? – расхохотался догадливый казак, заметив, как гордо выпятил грудь молодой худощавый паренёк лет шестнадцати-семнадцати. Судя по чёрным волосам и носу с горбинкой, южных кровей в казачке намешано с избытком.

– Алексей – православный казак, – заступился за приёмного сына Матвей. Ему не понравилось пренебрежение атамана к неизвестным путникам. Настоящий боец должен бы обратить внимание на знаковые мелочи. – И подобного воина ты ещё не видывал. Тут недалече полигон устроен. Поедем, посмотришь, только без лишних глаз.

– Ну, поедем, старче. Повесели бывалого вояку, – рассмеялся атаман в расшитых золотом погонах. Необычный поп его всё же заинтересовал.

Алексей никогда не видел таких погон на казаках, наверняка чин большой. Вообще, это был пробел в его военной подготовке – дядька Матвей не обучал воспитанника строевой муштре и воинской субординации. Но спрашивать сейчас казалось не к месту, юноша закинул за плечи деревянный короб и трусцой поспешил за удаляющимися стариками.

Пока добрались до полигона, казаки познакомились чуть ближе. Матвей узнал, что Никифор Плетнёв, так звали атамана, успел повоевать на Маньчжурском фронте с японцами. А атаман, наконец, понял, что повстречался с легендарным Матвеем Ермолаевым – героем ещё Турецкой компании, той войны, когда самого Никифора и на свете-то не было.

– Какой-то странный полигон, – удивлённо осмотрел пологий склон холма казак.

Среди густо поросшей степным ковылём каменистой земли зияли глубокие траншеи, виднелись бревенчатые настилы блиндажей, стояли избитые пулями деревянные идолы в человеческий рост, некоторые были словно топором изрублены. На самом гребне холма вертикально торчали жердины с оранжевыми тыквами на конце.

– Земелька бросовая, вот и балуемся с мальцом тут, – слезая с коня, объяснился Матвей. – С чего экзамен начнём?

– Пусть казак сперва выездку покажет. С седла по тыквам отстреляется. А потом шашкой на полном скаку жерди срубит.

Атаман предполагал, что паренёк будет двигаться по плоской вершине холма. Однако Алексей, сбросив с плеч ношу, прыжком вскочил в седло, освобождённое наставником, и погнал коня вниз по склону. На ходу он закинул за спину карабин и опоясался ремнём с шашкой в ножнах и кобурой револьвера. При этом конь перепрыгивал через траншеи и всё ускорял бег под горку. Достигнув подножия холма, Алексей снял со спины карабин и, развернувшись в седле, выстрелил.

Оранжевая «голова» жердины разлетелась на осколки.

– Ух ты, на скаку, с трёхсот шагов, прямо в тыкву?! – вырвался озадаченный возглас у бывалого казака. Очень редко кто способен на такой трюк.

– Ещё чего, эдак на бесёнка тыкв не напасёшься, – проворчал старик. – С глины «головы» лепим.

Тем временем Алексей поворотил коня и погнал его в гору. Наездник привстал в стременах и произвёл ещё четыре точных выстрела, на ходу щёлкая затвором карабина. Его тело двигалось словно по линии, параллельной земле. А конь мчался к вершине, будто скакал по ровной степи. Не чуя седока, конь легко перепрыгивал ямы и траншеи.

– Пегас с крыльями! – восхищался могучим конём атаман.

Он же не мог вообразить, что наездник и впрямь летит над седлом, да ещё и бесовской силой скакуну помогает ямы перепрыгивать. Алексей задал вектор Силы вдоль склона холма, подтягивая к вершине и коня тоже.

– Обученный конь. Сивкой кличут, – гордо огладил бороду ладонью святой отец, с превосходством поглядывая на собеседника.

Алексей лихо закинул карабин за спину, достал из кобуры револьвер и разрядил его семью выстрелами в глиняные головы. Затем выхватил шашку и, лавируя между жердинами, секущими ударами снёс все верхушки.

– Готово, дядька Матвей! – подскакал к наблюдателям довольный собой паренёк.

– Сейчас проверим, – заподозрил какой-то подвох атаман и подъехал ближе к срубленным жердинам.

Увиденное его поразило: на земле среди глиняных осколков валялись острые полуметровые колышки. Только им подходило больше название – пенёчки, каждый толщиной в руку. А шашка, видать, у казака непростая – булатной стали клинок.

– Да таким ударом всадника можно до седла надвое развалить! – обернулся казак к подъехавшему на коне старику. – А паренёк куда делся?

– На вершине холма сховался, поди, сыщи моего пластуна, – хитро подмигнул атаману седобородый наставник. Его забавляло недоумение казака.

Тот усмехнулся и медленно двинулся по следам от подков Сивки к прежней стоянке. Проследил всю цепочку шагов, заметил место, где Матвей сел на коня, но следов от сапог парня не обнаружил.

Никифор начал расширять поиск, медленно раскручивая спираль движения. Наконец на очередном витке добрёл до брошенного деревянного короба. Вершина холма поросла высокой травой, но с коня отлично просматривалась на десятки метров. Вокруг негде спрятаться, разве что зарыться в каменистый грунт. Так у парня и времени на то не было, да и следов не скроешь.

Вдруг в голову Никифору пришла дикая мысль: а не в короб ли влез худосочный паренёк? Казак подъехал ближе, наклонился с седла и попробовал приподнять короб за наплечный ремень.

Даже от земли оторвать тяжесть не смог!

– А ну, вылазь на свет, фокусник! – гаркнул атаман и, потянув за кожаную лямку, опрокинул короб набок.

Деревянная крышка откинулась, и на землю вывалилась… груда плоских камней!

Никифор не заметил, как в пяти шагах позади него вспучился грунт, упали стебли травы, и бесшумно поднялась из земли серая мумия.

Адская тварь прыгнула. Пыль в полёте отделилась с тихим хлопком, оставив в воздухе серый дымный след.

Никифор резко обернулся на странный звук.

Конь присел под добавившимся грузом. На круп вскочил чужак.

Крепкий захват чужой руки сжал шею Никифора, словно стальные тиски. У самых глаз замерло сверкающее на солнце лезвие засапожного ножа.

– Дядька, ты убит! – задорно известила улыбающаяся до ушей мальчишеская физиономия.

– По-ра-жён, – выдохнул потрясённый такими фокусами бывалый казак. А ведь даже опасности не почувствовал, пока нож не оказался перед глазами.

– Так врага берут в плен, а дозорного можно и броском ножа снять, – недовольно проворчал подъехавший ближе старик, строго поглядывая на парня.

– И эт мы можем! – спрыгнул на землю разведчик, перекувыркнулся и метнул короткий клинок в ближайшую жердь.

Нож тёмным росчерком промелькнул в воздухе и с громким треском насквозь пробил середину древка.

Никифора впечатлила не только точность дальнего броска, но и сила. Нож вошёл в дерево чуть ли не по рукоять.

– Как же ты его теперь вытащишь? – вырвалось удивление у атамана.

– Бог силушкой не обидел, – пожал плечами юноша, быстрым шагом подошёл к пробитому толстенному дрыну, ухватился правой ладонью за рукоять ножа и… замер.

Алексей воровато зыркнул на нахмурившегося дядьку Матвея, упёрся левой рукой в жердину, изобразил на лице жуткое напряжение и потянул за рукоять. Лезвие ножа, с натужным скрипом, будто ржавый гвоздь из доски тянут, медленно вылезло из деревянных тисков. Алексей шумно выдохнул, картинно вытер пот со лба и плавным точным движением спрятал нож за голенище сапога.

Когда возился с ножом, чудо-казачок повернулся спиной к Никифору. И что-то следов на светлой рубахе от пота незаметно. Ткань не была идеально белой, но парень всю дорогу к полигону бежал с неподъёмной ношей за плечами, затем ползал и кувыркался в пыли. Да мокрая рубаха уже должна превратиться в грязную тряпку.

– А ведь твой казачок даже не вспотел! – подозрительно прищурился атаман.

– Жилистый парнишка, – скривился от неудобного вопроса попик. Опять ученик прокололся на мелочах. – Бог таким уродил.

– По мне, хоть дьявол, – хмыкнул казак, – лишь бы супостата крошил справно. А твой воспитанник пятерых бойцов стоит. Только вот видно, паренёк годами к призыву ещё не годен.

– Царёвым указом призвать не выйдет, – хитро усмехнулся старик. – А вот вольнонаёмным пойти может.

– Как басурманин, что призыву не подлежит? На Кавказе из таких доброхотов целую Дикую дивизию формируют. Царь хорошее жалование платит.

– Ну, на дивизию я тебе бойцов не наготовил, – хохотнул поп, – а вот одного джигита пристроить в конную сотню сможешь. Малец лошадей любит. Зачисли его хоть конопасом.

– Пусть будет по-твоему, старик. Пяток рядовых казаков я и в следующей станице доберу, – потеребил окладистую бороду атаман, – а вот другого такого… конопаса не сыскать. Только уж пусть и Сивку своего на войну возьмёт, я из полковой казны стоимость верну. За оружие и обмундирование тоже, ведь не военнообязанным казаком идёт. Кстати, годков-то мальчишке сколько?

– Если по метрике смотреть, то семнадцать. – Матвей дату рождения крестника сразу подправленную записал, ведь учётными книгами в станице сам поп и заведовал.

– Маловато, но, если полкового писаря заинтересовать, то недочёт не заметит, – махнул рукой на нарушение инструкции атаман.

– Алексей, беги напрямки домой, скажи невесткам: пусть стол накроют да баньку растопят. У нас атаман на постой станет, – старик увидел, как мальчишка метнулся за брошенным коробом, и недовольно рыкнул: – Брось, игры кончились!

– Ура-а-а!!!

Алексей стремглав бросился вниз по склону. Никифор проводил бегуна заинтересованным взглядом. Конечно, так быстро с горки бежать молодой парень может, но надолго ли дыхания хватит такой темп поддерживать? Матвей отвлёк казака разговором, а когда тот обернулся, то малец уже скрылся из вида. Может, в овражек сиганул, может, уже за соседним холмом скрылся? По пересечённой местности за таким шустрым парнем и на коне не угнаться!

Сутки прошли в суете проводов. Два десятка молодых казаков влились в отряд рекрутов. Как водится, казаки выпили стременную, затянули песню. Только пять внуков Матвея остались невесело топтаться за околицей. Оспорить решение деда никто не смел, но недовольство показывали всем видом.

Настроение у остальных станичников было приподнятое. Люди верили, что до листопада война закончится, и казаки с победой и трофеями вернутся в родную станицу. Такое бравурное настроение царило во всей Русской империи: армия крепка, флот могуч! В городах студенты массово записывались в добровольцы. Иноверцы выстраивались в очередь для записи в вольнонаёмные. Работы в аулах не было, а на фронте платили солидное жалование. Пока война воспринималась всеми несерьёзно: одни видели возможность урвать деньжат, другие грезили подвигами и славой, а призывники покорно брели быстренько отслужить повинность и к осени вернуться к плугу или станку.

Только старый Матвей верил в жуткое пророчество ведьмы.

– Алексей, в пекло не лезь, за славой не гонись, – сняв с шеи маленький серебряный крестик на шнурке, Матвей вложил талисман в ладонь крестника. В глазах блеснули слезинки. – Ещё с Турецкой войны меня хранит. Теперь пусть тебя оберегает.

– Мне мой медный ближе, – смутился дорогому подарку парнишка. – Да и в бога я верю… не очень.

– Крестик за-го-во-рённый, – поднял указательный палец поп. – Сводная сестра умела чудить.

– Все говорят, мамка с нечистой силой зналась, – кивнул парень.

– Великую силу ведала, – печально вздохнул старец. Хотя и бесовская сила та, но очень уж действенная. – Только всё зависит от того, с какой целью её применять. Постарайся Силу с пользой для рода использовать. Воюй честно за веру, царя и отечество. А потеряешь точку опоры в суетном мире – возвращайся к родным истокам. Пока жив, я тебя дома ждать буду, а помирать надумаю, так сынам и внукам за тебя молиться велю. Не забывай казачий род, хоть и не баловали тебя дома, но в тайне жалели, а значит – любили.

– Да и у меня нет никого ближе в целом свете, – обнял седобородого старика не по годам повзрослевший паренёк.

Алексей надел на шею заговорённый крестик, спрятал под рубаху, вскочил в седло и, махнув родным на прощание, поскакал догонять казачий отряд. От расставания с привычным миром на душе было горько, но огромный неведомый мир манил вдаль. Мальчишка жаждал приключений, подвигов и славы. Ведь столько лет крёстный отец готовил к настоящей войне. И вот время пришло. Теперь весь мир узнает великую Силу сына ведьмы! Трепещите враги веры, царя и отечества!