Kitobni o'qish: «Самые страшные чтения. Четвертый том»

* * *

© Авторы, текст, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Эльдар Сафин
Памятники

Лиза забыла забрать Чу из садика.

– Твоя очередь, – сказала она, когда мы оба оказались дома.

– По вторникам ты забираешь, – парировал я.

Она задумалась, а потом чувство беспомощности отразилось на ее лице. Одно дело – потерять полтинник или пуговицу, и совсем другое – забыть забрать дочь из садика.

– Я заберу.

Я соврал воспитательнице, гуляющей с Чу вокруг закрытого сада, что-то про пробки.

Потом было несколько дней, в которые вроде бы ничего такого не происходило, а потом Чудо заявила, что мы с Лизой обещали ей куклу. За то, что она не будет нам мешать смотреть «Гарри Поттера».

Дальше посыпалось как из рога изобилия. Мы забывали вещи, важные для других. Обещания, просьбы, обязательства, планы… Теперь мы часто звонили друг другу, уточняя буквально все. Спрашивали, не забыли ли чего. И все равно ссорились – количество забываемого увеличивалось.

Лиза забыла про день рождения моего отца. То есть я-то про него забывал всегда, но Лиза напоминала – а тут забыла. Я купил ее лучшей подруге орхидеи, хотя у нее на них аллергия и я раньше это знал.

Обидно было, когда она заплакала в постели во время ласк и с горечью прошептала:

– Господи, как такие-то вещи можно забыть?

Я понятия не имел, что забыл, но секса у нас больше не было.

Невролог, а затем психотерапевт развели руками. Выписали цитофлавин и что-то еще по мелочи, но лекарства не помогали. Лиза притащила домой пожелтевшую стопку отпечатанных на машинке страниц – гигантский список причин всех возможных недомоганий и проблем, начиная от «пяточной почесухи» и заканчивая «горбатым приворотом».

– Не смейся, – сказала она. – Наука нам не поможет. Будем искать другие способы.

Я и не смеялся.

– Памятники! Они называются «памятники»! – крикнула жена ближе к полуночи.

– Нерукотворные? – поинтересовался я.

– Это типа домовых, только злые, – не отреагировала на шутку Лиза. – Жрут нашу память. Потом ускоряются и сводят с ума.

– И как от них избавиться?

Лиза некоторое время шуршала бумагами, а потом подняла на меня испуганные глаза и сказала:

– Никак.

– Что?

– Нет двух страниц.

– В инете есть все, – уверенно сказал я.

Но, к моему удивлению, домовых-«памятников» там не было. Их не было нигде. Хуже того, чтобы вспомнить это словосочетание, мне приходилось все время заглядывать в статью. Я не успевал вбить запрос, как снова их забывал.

– Это они так действуют, – сказала Лиза. Она напечатала две страницы А4 с надписью «Памятник!!!» и протянула одну мне. – Ищи, как избавиться от домового!

Я смотрел на ее лицо и пытался вспомнить, кто она и зачем дает мне лист с какими-то символами. Я заплакал. Мне было тревожно от происходящего. Она подошла ко мне, обняла и тоже заплакала.

Потом к нам подошел маленький человек в платье и тоже обнял и заплакал.

Я чувствовал, что, если закрою глаза, случится страшное.

А потом понял, что не знаю, что значит «страшное», и закрыл глаза.

А как их открыть, уже не вспомнил.

Я свернулся калачиком и расслабился. Я ничего не помнил, ничего не боялся, ничего не ждал. Мне было хорошо.

Но было бы лучше, если бы рядом никто не хныкал.

Оксана Неверова
Я возьму собаку

Боль пронзила почти возле дома – до крыльца оставалось каких-то десять метров. Она точно знала, что рожать еще рано. В конце концов, она только сегодня была у врача и вышла окрыленная: все в порядке, она справляется.

Справлялась.

Стараясь следить за дыханием, она осторожными шагами поднялась по ступенькам, прошла в дом, медленно стянула джинсы. Кровь.

По привычке сначала позвонила мужу, он всегда знал, что делать. Сейчас он разберется: подъедет, вызовет, решит. Но муж – тут она во второй раз испытала глубокий шок – не взял трубку.

Она оперлась о спинку дивана и плавно, как учила доктор, посадила себя. Подумала, что запачкает светлую обивку и нужно было взять простыню. Зубы стучали. По коленке сбежала капля крови. Она впитывала ее широко распахнутыми глазами и не понимала, почему так внезапно и кто виноват.

Как вызвать скорую? 103? 112? Господи, она никогда не могла запомнить эти новые номера. В голове всплывали задолбленные с детства пожар, полиция, служба газа…

Старородящая. Надо было девять месяцев на сохранении лежать.

Она судорожно тыкала в экран телефона, пока он сам наконец не предложил вызов экстренной службы.

– Что у вас произошло?

Она заранее решила начать с адреса, потому что голова кружилась, и она боялась, что на адрес уже не хватит сил.

– Улица Нагорная…

– Дорожное происшествие? Уже сообщили.

Кто сообщил? Почему дорожное? То есть да, кровь пошла по дороге к дому, но… Это все как-то… Это…

– Алло? Женщина, алло?

Не алло, тускло подумала она в ответ и, кажется, ударилась головой о подлокотник.

Она пришла в себя внезапно, с резким вдохом под чужими руками. Молоденький медбрат отложил в сторону пустой шприц.

– Ну вот, – он потянулся подбородком к плечу, дернул шеей, – двигаться вам пока не надо.

Форма на нем была в крови, и она испугалась: откуда так много? Не может быть, чтобы…

– Все? – глухо спросила она. – Я потеряла ребенка?

Он взглянул на нее, смешно вывернув голову, словно пытался достать ухом до нагрудного кармана. Оттуда печальным марлевым платком торчала медицинская маска.

– Не обязательно. – Голова на секунду обрела равновесие. – Теперь должны успеть. Сегодня отдыхайте, завтра в больницу.

Она отплывала в полусон и, кажется, должна была что-то важное…

– Я хотела бы… – язык не слушался, – отблагодарить. Как я могу?..

– Пожалуй, я возьму вашу собаку.

«Но у нас нет собаки», – мысленно ответила она. Мы хотели подобрать уличную, но… пока не встретили. Я завела бы одну, три… много щеночков… четыре, семь…

– Ты чего с открытой дверью?! – Голос мужа выдернул ее из забытья. – Калитка нараспашку, дверь нарасхлебень…

– Я звонила, – вспомнила она, с удивлением ощупывая плед на спокойном, безболезненном животе. Рядом лежали аккуратно сложенные джинсы – не замаранные. Надо вовремя ложиться, отругала она себя. Так ведь и правда во сне не доношу.

– Ты не взял трубку.

– Авария на дороге, прямо у нашего поворота. – Стукнула дверца шкафа, звякнуло стекло, она поморщилась, уловив коньячный запах. – Скорая всмятку, санитар молодой на обочине, весь в крови, голова набок…

Он опрокинул стопку в себя, помолчал.

– Я, Надь, отвлекся из-за этого, понимаешь. И… собаку сбил. Нет, я ее не бросил! Я ее совсем… размазал. А у нее живот – огромный! Я беременную собаку… понимаешь?!

Он посмотрел на жену и зажал рот ладонью.

– Прости, – испуганно сказал он, присаживаясь рядом. – Я не должен был тебе рассказывать.

Потемневшими глазами она уставилась в одну точку, рука осторожно поползла вдоль спинки дивана.

– Я… понимаю, – медленно произнесла она.

– Как ты сходила на прием? Кладут тебя?

– Завтра. – Непослушными пальцами она нащупала марлю, подцепила резинку и спрятала окровавленную маску под плед.