Kitobni o'qish: «Душа наизнанку»

Все права защищены. © А. Ольский, 2021

* * *

То ненависть пытается любить

Или любовь хотела б ненавидеть?

Минувшее я жажду возвратить,

Но, возвратив, боюсь его обидеть,

Боюсь его возвратом оскорбить.

Игорь Северянин

Глава 1

Полет из Лондона в Сан-Франциско, как обычно, был крайне утомителен. Правда, с годами привычка одержала верх и, усмирив рассудок, превратила это изнурительное путешествие в обычную рутину. Единственным занудой осталось мое бренное тело. Вот и сейчас оно устало и ныло, будто капризный ребенок: голова раскалывалась, ноги отекли, а глаза смотрели и не видели. Мне казалось, что будь я даже самым искусным йогом, я бы не смог укротить свою плоть.

Наконец стюардесса попросила пристегнуть ремни. По рядам пробежало легкое оживление, и самолет, подчиняясь воле летчика, словно дрессированный зверь, пошел на посадку.

Постепенно салон опустел, и пришла моя очередь выйти на свет божий. Я поднялся, потянулся, достал с полки свою сумку – все движения предсказуемы и отлажены, как на автопилоте. Вероятно, если однажды ослепну, то легко обойдусь без поводыря.

Видимо, Создателя так растрогал мой печальный образ человека-робота, что он решил сделать мне неожиданный подарок, напомнив, что в земной жизни всегда есть место для сюрпризов. На полу возле моего кресла лежала черная кожаная папка. Я поднял ее и окликнул последних пассажиров в надежде найти хозяина. Никто не признался. На первый взгляд, папка не представляла собой ничего особенного. Обычно бизнесмены и адвокаты, готовясь к важной встрече, кладут в такие папки документы, счета и другие бумаги. Подумав, что смогу обнаружить внутри имя владельца, и не в силах побороть любопытство, я расстегнул молнию и увидел стопку листов разных размеров, исписанных неразборчивым почерком на незнакомом мне иностранном языке.

Без дальнейших промедлений я направился в офис «Дельты», чтобы сделать объявление. Любезная шатенка с радостью выполнила мою просьбу и предложила оставить пропажу до появления владельца.

Через час я открывал дверь моей небольшой уютной квартиры на тринадцатом этаже. В отличие от большинства людей, я считаю это число удачным. Оно сопровождало меня по жизни с завидным постоянством: родился 13 июля; дома и квартиры, в которых я жил, обязательно были под номером «13», телефоны и машины тоже не обходились без этого числа, даже любимых женщин я встречал не иначе как тринадцатого. Чертовой дюжине издавна приписывают страшные магические свойства, для многих она олицетворяет невезение и несчастья, но мне лично всегда благоволила.

Горячий душ и любимый «Гленфиддик» вернули меня к жизни. Я пристрастился к скотчу так давно, что уже не помню, когда впервые отведал этот божественный напиток. Не знаю, пережил бы я все печали и радости, выпавшие на мою долю, если бы древние кельты не изобрели виски, которое они окрестили «водой жизни». На мой взгляд, ни один другой напиток не способен подарить подобное блаженство и так согреть душу.

Закурив сигарету, я сел в кожаное кресло и окинул беглым взглядом гостиную. Пожалуй, все на своих местах: за десять дней домовой не посмел переставить мебель, а часы на стене не дерзнули изменить калифорнийскому времени, так что сейчас на них было ровно два часа ночи.

Я влюбился в эту холостяцкую студию в самом сердце Сан-Франциско, когда подписал первый контракт с «Сан-Франциско Кроникл». Каждый раз, возвращаясь из аэропорта домой, я, словно ребенок в предвкушении Рождества, с замирающим сердцем открывал ключом дверь, как будто за порогом меня ждали нарядная елка и Санта с подарками.

И вот сейчас, находясь в плену медового скотча, я подумал, что мне чертовски повезло в жизни: у меня есть любимая работа, приличное жилье, неплохой доход, живу я в свое удовольствие. И чего же мне не хватает для полного счастья? Друзья и родители советуют жениться, но, честно говоря, я с трудом представляю себя в роли заботливого мужа. Вероятно, я мог бы завести собаку, кошку или даже попугая, но боюсь, привычки закоренелого холостяка и мои частые отъезды пришлись бы не по нраву животным.

От философских мыслей меня отвлекла почта на журнальном столике, которая терпеливо дожидалась моего внимания. Я быстро просмотрел корреспонденцию и, за исключением пары банковских счетов, без сожаления отправил в корзину кипу ненужных бумаг.

Стрелка часов приблизилась к трем. Усталость от перелета и джетлаг¹ наконец взяли верх, и я решил, что пора немного вздремнуть. Шеф просил быть в редакции не позже десяти.

Утро не заставило себя ждать и явилось, как непрошеный гость, совсем некстати. У меня всегда было странное отношение ко времени: меня не покидало ощущение, что это привычное с детства понятие – самая злая шутка, которую выдумали люди. Мы подчинили себя дням, часам и минутам и стали настоящими пленниками, измеряя жизнь годами и десятилетиями, а не событиями и чувствами.

Если не стоять в пробках, до редакции несколько минут езды, но в утренние часы движение непредсказуемо, как женское настроение. Я решил, что быстрая ходьба поможет мне окончательно проснуться и собраться с мыслями перед встречей с шефом.

На углу Маркет-стрит и Монтгомери я заглянул в знакомую кофейню. Ароматы кофейных зерен и свежей выпечки опьянили меня с порога. Дождавшись своей очереди и получив заказ, я устроился за столиком возле окна. Погода в это декабрьское утро была довольно скверной: небо заволокли тяжелые дождевые тучи, дул промозглый северный ветер, так что у солнца не было ни единого шанса согреть своими лучами мой любимый город, раскинувшийся на холмах у изумительной красоты залива.

Благодаря нескольким глоткам крепкого кофе я из мира Морфея вернулся на грешную землю. Мой мозг ожил, и сотни мыслей жужжали в голове подобно назойливым пчелам. Я думал о работе, избирательной кампании на пост президента, которая в тот год поражала не только знатоков, а также о приближающемся Рождестве и Софи, которую не видел больше двух недель.

И тут я вспомнил о моей находке – кожаной папке, найденной в салоне самолета. Меня вдруг охватило необъяснимое желание отправиться на поиски ее владельца, понять смысл написанного, прикоснуться к тайне чужой судьбы.

Закончив завтрак, я вышел на улицу и набрал номер редакции.

– Доброе утро! «Сан-Франциско Кроникл». Чем могу вам помочь? – энергично приветствовала меня секретарь Престона Уолша.

– Привет, Кейт, это Майк. Как поживаешь?

– Все в порядке. С приездом, Майк! Когда вернулся?

– Прилетел ночью, чертовски устал. Шеф, случайно, не отменил встречу со мной сегодня? – спросил я, затаив дыхание в надежде услышать от Кейт, что встреча перенесена и она как раз собиралась мне звонить.

– Нет, ждет у себя в кабинете. Советую появиться до ланча, потому что потом он уезжает на совещание с директором рекламного агентства.

– Да, конечно, буду в редакции через десять минут.

– Окей, тогда увидимся.

Я ускорил шаг и без четверти десять вошел в элегантный холл стеклянного небоскреба через дверь-карусель, непрестанно вальсирующую из-за потока служащих и посетителей. Вызвал лифт и поднялся на седьмой этаж.

Шеф был явно не в духе, что называется, встал не с той ноги. Определить настроение Престона не составляло большого труда: язык его тела выдавал хозяина задолго до того, как последний произносил хоть слово. Такие люди не носят маску вежливости, не пытаются скрыть свои мысли, и большинство читает их лица без словаря. Однако, природа всегда стремится к балансу: беззащитного и уязвимого, на первый взгляд, Престона она щедро одарила гневом, упрямством, железной волей и поразительной целеустремленностью.

– Уму непостижимо! Просто не могу поверить, что эти ослы из «Дейли» напечатали статью о кандидате от Республиканской партии, в которой так облизали ему задницу, будто он уже президент, а выборы в ноябре следующего года отменены, – начал Престон, игнорируя элементарные правила общения и не стесняясь в выражениях, едва я заглянул к нему в кабинет.

– Доброе утро, Престон, – робко вставил я, пытаясь перевести диалог в цивилизованные рамки.

– Да какое, к чертям собачьим, «доброе утро», Майк?! Нет, ну скажи, ты уже читал этот шедевр?

– Да-да… Гнусная статейка, – соврал я, хотя, признаться, еще не успел прочитать прессу.

Откровенно говоря, я не собирался обсуждать ничего серьезного, а зашел в редакцию, втайне надеясь, что шеф ограничится несколькими вопросами о поездке в Лондон и отпустит меня хотя бы на пару дней, чтобы перевести дух после сумасшедшей работы на конференции. К тому же у меня так сильно разболелась голова, что мне хотелось как можно быстрее покинуть кабинет начальника, вернуться домой, проглотить пачку аспирина и спокойно поспать. Увы, планы Престона не совпадали с моими.

– Майк, ну ты же понимаешь, что мы должны срочно выдать что-нибудь грандиозное, но, конечно, в отличие от этих шлюх, достойный, качественный материал, основанный на реальности, а не какой-то бред. И кто, скажи мне, кроме тебя, дружище, способен на такой подвиг? – по лицу Престона пробежала довольная усмешка, а его карие, почти черные глаза буквально впились в меня в ожидании ответа.

– Конечно, босс, я не против, только хотел бы уточнить, что бы вы хотели видеть в этой статье, и…

Как обычно, Престон даже не дал мне закончить и тут же энергично сформулировал план действий. Порой мне казалось, что этот человек родился на несколько столетий позже. Я часто представлял его в роли генерала армии, как он на поле битвы скачет верхом, размахивая шашкой. На мой взгляд, стены редакции «Сан-Франциско Кроникл» были ему явно тесноваты.

– Майк, брось ты эти уточнения и прочую ерунду. Ты же профессионал, не в первый раз на родео. Ты точно знаешь, что мне надо. Тебе нужно слетать на несколько дней в Чикаго, провести немного времени в штаб-квартире, взять интервью и привезти мне классную статью.

– Окей, только…

– Что «только»? Какого дьявола ты морочишь мне голову?! Что еще ты хочешь уточнить? – раздраженно бросил Престон.

– Сроки статьи. И потом, я ведь вчера вернулся из Лондона… – я все еще пытался возражать Престону, хотя отлично понимал, что шеф уже принял решение, и мне так или иначе придется ехать в новую командировку.

– Я пока еще не страдаю старческим маразмом и прекрасно помню, куда отправляю своих сотрудников, – усмехнулся шеф.

– Прошу прощения, я…

– Ладно, Майк, даю тебе пару дней, чтобы прийти в себя, а в четверг ты летишь в Чикаго. Билеты и гостиницу закажет Кейт. Все, у меня больше нет времени, – отчеканил Престон.

Я вышел из кабинета шефа с облегчением, хотя и не был доволен исходом нашей встречи. Признаться, перспектива полета через пару дней в Чикаго меня совсем не радовала, но работа журналиста, как и любая другая профессия, имела свои изъяны и прелести. Мне нравились свобода и непредсказуемость этого ремесла, я любил бывать в разных уголках земного шара и встречаться с необычными людьми, но порой ненавидел аэропорты и вокзалы, которые разлучали меня с любимыми, в самый неподходящий момент нарушая естественное течение моей жизни.

Мой внутренний голос всегда отличался оптимизмом, вот и теперь он начал свою работу. На самом деле все не так уж плохо. Впереди целых два дня, не считая сегодняшнего! Поддавшись на уговоры невидимого психотерапевта, я решил провести драгоценное время с пользой.

Глава 2

Покинув редакцию, я позвонил Софи, чтобы пригласить ее на ужин, но вместо голоса подруги услышал монотонный автоответчик. Я оставил краткое сообщение и попросил ее перезвонить.

Часы на площади Юнион-сквер показывали половину первого – самое подходящее время для ланча, но обедать в одиночестве сегодня не хотелось. Я поймал такси и отправился за покупками.

До Рождества и новогодних праздников оставалось всего две недели. Необходимо было купить подарки родным и друзьям. Будучи типичным представителем сильного пола, я всегда откладывал шопинг на последний момент: он давался мне нелегко.

К счастью, водитель такси попался молчаливый, и я, пользуясь моментом тишины, наблюдал за жизнью города, которая не останавливалась ни на секунду. Удивительно, как времена года и погода влияют на наше настроение. В солнечные дни мы улыбчивы, доброжелательны и беспечны, ненастье же вызывает тоску и ненависть к окружающему миру. Я давно заметил, что по сравнению с неприступными и суровыми жителями северных стран, южане – намного раскованнее и радушнее.

Громкие автомобильные сигналы нарушили ход моих мыслей. Оказалось, что гудели моему водителю. Наш «Форд» нагло протиснулся между двумя грузовиками, срезал по диагонали три ряда и, не обращая внимания на недовольство и возмущение окружающих, съехал с шоссе на дорогу, ведущую к торговому центру.

Зазвонил мой мобильный.

– Софи, ну наконец-то! Здравствуй, милая! Как ты?

– Привет, Майк. Рада, что ты вернулся. У меня вроде все хорошо, вот только работы невпроворот, – услышал я нежный голос подруги.

– Может быть, когда я разбогатею, ты будешь сидеть дома и готовить мне изысканные французские десерты.

– Возможно, когда-нибудь именно так и будет. Правда, я сомневаюсь, что мы доживем до этих сказочных дней, – с легкой грустью ответила Софи.

– Ладно, детка, перейдем от грез к будням. Я соскучился и предлагаю вместе поужинать. Что скажешь?

– Отличная идея, Майк, но раньше семи я, к сожалению, не освобожусь.

– Прекрасно, позже – даже лучше. Ты же знаешь, что я сова. Хочешь встретиться в ресторане или мне за тобой заехать?

– Увидимся в восемь в баре «Жардиньер», идет?

– Целую, до вечера!

Водитель остановил машину и жестом показал на счетчик. Я поблагодарил, расплатился и направился к дверям «Нордстрома».

Магазин, как и полагалось в это время года, был охвачен рождественской лихорадкой. Предпраздничная суета царила повсюду: вереницы манящих витрин, яркие гирлянды, снеговики, оленьи упряжки, не говоря уже об игрушках, елках и музыке, которая не смолкала ни на минуту.

Ошеломленные этим буйством красок и звуков, покупатели, словно охотники за сокровищами, с бесчисленными пакетами и горящими от азарта глазами искали очередную жертву своих кошельков. Дамы явно доминировали и чувствовали себя как рыбы в воде. Мне же, напротив, казалось, что при рождении мне забыли вручить детальную инструкцию по приобретению товаров, а также по уборке дома, стирке и всему тому, с чем так непринужденно справляется большинство женщин.

Я остановился, чтобы купить сэндвич и бутылку воды. Присев на лавочку возле фонтана, я принялся размышлять, что же выбрать в подарок. Эта проблема мучила меня каждое Рождество. Конечно, покупать необходимые вещи не сложно, но что дарить из года в год людям, у которых уже есть гораздо больше, чем им потребуется до конца жизни?

Покончив с покупками, я вернулся домой, чтобы принять душ и переодеться к ужину. Прежде чем отправиться на встречу с Софи, я позвонил в бюро находок аэропорта. Выяснилось, что владелец папки не объявлялся, но, согласно правилам, должно пройти не меньше сорока восьми часов, прежде чем я смогу забрать свою находку, которая никак не выходила у меня из головы.

Инстинкт журналиста подсказывал мне, что бумаги, собранные в черной кожаной папке, – не обычные деловые документы: написаны от руки, а не напечатаны на компьютере, да и формат листов тоже нестандартный.

Интуиция никогда не обманывает нас, если мы без страха и предубеждения доверяем ей. Однако, очень часто в жизни я действовал вопреки ее голосу и оказывался на неверной дороге. Лишь с годами стал прислушиваться к велениям своей души и биению сердца. Я дал волю фантазии и подумал, что, возможно, кто-то оставил в самолете дневник, чтобы расстаться с прошлым и броситься в объятия настоящего. Ведь перелет через Атлантику по-прежнему сулит заманчивое будущее и возможность начать все сначала.

Оказавшись однажды игрушкой в руках слепой фортуны и смертельно устав от ее прихотей, порой у нас возникает абсурдное желание сдать свою судьбу, как старое пальто, в гардероб провинциального театра и больше не вспоминать о ней никогда. Быть может, владелец дневника решил поделиться с миром историей своей жизни, но, не найдя иного способа, предпочел отдаться на милость провидения.

* * *

В «Жардиньере» жизнь кипела! Люди приветливо улыбались при встрече, влюбленные откровенно флиртовали на глазах у барменов, колдующих над коктейлями. За столиками много пили, вели задушевные беседы и весело смеялись, а блюда французской кухни, приготовленные шефом Трэйси Жардиньер, без сомнения, очень нравились посетителям. Здесь невольно создавалось впечатление, что вы попали на праздник гармонии, который собравшиеся отмечали в любви и согласии. Городская суета, мерзкая погода и дрянная экономика – все это из благополучных окон «Жардиньера» казалось миражом.

Без пяти восемь я заказал скотч и с нетерпением ждал Софи у барной стойки. Она пришла ровно в назначенное время. На ней был элегантный деловой костюм, но очень женственный, даже кокетливый. Юбка плотно облегала бедра и едва прикрывала колени, а короткий жакет подчеркивал талию.

Когда я увидел Софи в первый раз, она просто околдовала меня. Копна огненно-рыжих волос обрамляла классический овал ее лица с тонкими правильными чертами. Необычайно большие глаза цвета искрящегося изумруда могли загипнотизировать любого, кто отважится заглянуть в них. При взгляде на нее закрадывалось подозрение, что перед тобой скорее создание из другого мира, нежели земная женщина, – настолько ярок и экзотичен был ее образ. Такой неординарной внешности вполне достаточно, чтобы сводить мужчин с ума, но природа была необыкновенно щедра к Софи и наградила ее стройной фигурой и безупречной осанкой.

В то же время характер этой женщины отличали холодность, подчеркнутая сдержанность и замкнутость. Ее ослепительная красота и внутренний образ Снежной королевы были сродни льду и пламени. Это непримиримое противоречие всегда настораживало меня и не позволяло сблизиться с Софи так, как без труда удавалось с другими женщинами.

Мы познакомились чуть больше года назад у друзей на вечеринке. За такой срок мы могли стать супругами, неразлучными друзьями или разбежаться в разные стороны. Ничего этого с нами не произошло. Нам нравились одни и те же книги и фильмы, мы проводили почти семейные уик-энды за городом. За нами закрепилась репутация изысканных гурманов, и владельцы эксклюзивных ресторанов Сан-Франциско с радостью занесли нас в списки завсегдатаев. Вместе с тем все это было как-то пресно: без праздника, без фейерверка, без надрыва, без драмы – этакое обывательское знакомство с привилегиями.

Даже со временем мы не сблизились и не стали откровеннее друг с другом. Мы с Софи напоминали две планеты с разными орбитами, траекториям которых не суждено было пересечься, как бы мы ни старались.

Когда я делился своими переживаниями с другом детства, он называл меня избалованным счастливчиком и советовал не тянуть с предложением руки и сердца.

Голос официанта прервал мои размышления о Софи, и я занялся изучением меню, которое, на мой взгляд, приятно удивило бы самых капризных.

На закуску я заказал дюжину устриц фин-де-клер с луком-шалотом и уксусом из шампанского, Софи отдала предпочтение фуа-гра с желе из абрикосов и рислинга. На горячее мне принесли морские гребешки с запеченным артишоком, морковью и базиликом, а моя подруга взяла овощную лазанью с кабачками и грибами. Бутылка калифорнийского шардоне прекрасно сочеталась с блюдами, которые мы выбрали.

К сожалению, несмотря на мою длительную командировку в Лондон и взаимное желание провести вечер вместе, разговор за ужином как-то не клеился. Если не считать банальных приветствий, дежурных комплиментов и нескольких комментариев о блюдах, задушевной беседы не вышло. Я успокаивал себя: о чем, в самом деле, можно поговорить в шумном ресторане? И с нетерпением ждал десерта, надеясь, что после ужина мы заглянем в мою студию, где за бокалом вина я смогу рассказать Софи все, что накопилось в душе за короткие и долгие две недели.

Наконец официант принес счет. Мы взяли в гардеробе пальто и вышли на улицу.

В ожидании такси я закурил и спросил:

– Ну что, зайдем ко мне?

Я был уверен, что получу утвердительный ответ, но ее слова отрезвили меня в мгновение, хотя, признаться, в тот вечер я выпил совсем мало.

– Я бы с удовольствием, но сегодня был адский день, и завтра у меня лекция в восемь утра.

Если бы мы были знакомы совсем недавно, я бы пропустил эту фразу мимо ушей и воспринял ее всего лишь как легкую артиллерию из женского арсенала игр в кошки-мышки, которые являются обязательной прелюдией серьезных отношений. Этот конфетно-театральный период обычно длится недолго, но я не встретил за свою жизнь ни одной женщины, которая добровольно отказалась бы от титула королевы, прекрасно понимая, что очень скоро она будет завоевана и ее правлению придет конец.

Мы с Софи давно прошли эту стадию и знали, что нам нужно друг от друга. Честно говоря, в бешеном ритме нашей жизни не было места для капризов и легкомысленных игр. Софи преподавала в университете на кафедре французского языка и занималась переводами, я же много ездил по стране и миру, а в Сан-Франциско сидел до утра у компьютера, чтобы сдать в срок статьи. Именно поэтому я расценил ответ подруги скорее как предзнаменование неизбежного расставания, но не стал торопить события, хотя моя интуиция уже объявила приговор нашему никчемному роману: реанимации не подлежит.

По дороге домой я пытался разобраться в происходящем и понять, что я чувствую. Правильно ли я поступил, решив не задавать вопросов и не ставить точки над «i», а просто посадил Софи в такси и пожелал ей спокойной ночи? Кто виноват в том, что у нас не сложилось? Да и можно ли потерять то, чего не имеешь, сохранить то, чего никогда не было?

Мой вездесущий психотерапевт решил прекратить мои тщетные терзания. «Для начала, – заявил он, – не забывай, что любовь нельзя пригласить в гости, как старого друга. У нее всегда есть ключи, но приходит она только по велению провидения. Секс и любовь, как Запад и Восток, – разные системы кровообращения. Секс – действие, любовь – состояние. В будущем же советую тебе избегать компромиссов со своей совестью, потому что за них приходится очень дорого платить».

В самом деле, зачем душой кривить: мы с Софи никогда не любили друг друга. Жизнь слишком коротка, чтобы прожить ее пунктиром, постоянно цепляясь за компромиссы и соглашаясь на вторые роли. В моем возрасте давно пора начать воспринимать жизнь не как репетицию, а как единственную премьеру, у которой нет ни антрактов, ни продолжения.