Kitobni o'qish: «Невозможное в науке. Расследование загадочных артефактов», sahifa 4

* * *

Ну а теперь, чтобы закруглить историю с синим пакетом, вернемся к молодому журналисту Александру Никонову, который дочитывает ксерокопии (в КГБ-шном конверте были только ксерокопии, оригиналы жадные чекисты оставили себе) донесений об НЛО и понимает, что ему уже скучновато читать написанные казенным языком рапорты военных с траверзами, градусами, временем суток, метеоусловиями и угловыми размерами. Поэтому выложу напоследок одно из наиболее ярких и наименее сухих повествований из синего пакета. Мне лично больше всего понравился именно этот рапорт капитана третьего ранга Владимира Александрова с Дальнего Востока, который наблюдал НЛО не на службе, не в рабочее время, а на рыбалке с тестем. Однако, по возвращении служака незамедлительно отписался в органы:

«Находясь на охоте 3 ноября 1985 года вместе со своим тестем Хрипуновым Александром Михайловичем в устье реки раздольная я стал очевидцем следующего:

В 20:30 я после окончания охоты подошел к своей моторной лодке. Примерно минут через 10 я завел мотор и стал его прогревать. После того, как мотор был заведен, мной был обнаружен НЛО, который двигался с севера на юг с большой скоростью. НЛО имел размеры несколько больше Венеры, от него к земле был направлен луч прожектора. Погода была ясная, звездная, и всё вышеописанное четко высвечивалось на небосклоне. Я показал это своему тестю, и мы вместе стали наблюдать за НЛО. Луч света до самой земли не доходил, рассеивался.

При подлете НЛО к нам ближе у меня неожиданно заглох мотор. Я подумал, что от тряски понемногу на уменьшение газа сдвинулась ручка реверса, и от этого мотор заглох. Он проработал примерно 2 минуты. Я еще раз дернул за шнур пуска, предварительно подкачав бензин и увеличив газ. Мотор сразу же завелся, но при его работе я наблюдал свечение, которое исходило из основания высоковольтных катушек. Проработав 5–7 секунд, мотор сразу же заглох вновь, не снижая обороты, мгновенно. НЛО в это время находился над нами…»

Дальше майор скрупулезно описывал, как он пытался завести умерший двигатель:

«Мною были зачищены все контакты электрических цепей, заменена часть проводки и высоковольтные провода, но искры на свечах и даже без них так и не было. Зачищены контакты у прерывателей магдино и отрегулирован зазор между контактами, но искры не было. Тогда я заменил магдино на запасное… после замены магдино я отрегулировал зазоры, собрал двигатель, но искры на свечах и без свечей опять не было…»

Мотор ему завести так и не удалось: детали электросхемы, который были облучены «тарелкой» оказались странным образом испорчены. Пришлось идти на веслах. К счастью, вскоре им встретились другие рыбаки, у которых удалось разжиться запасной катушкой зажигания. Только с ее помощью и удалось запустить мотор.

Ну а теперь по воле автора книги оставим на время неопознанные летающие объекты и вернемся к летающим объектам опознанным, но совершенно необъяснимым.

Глава 6. «Он уже не жилец»

Вас не должно смущать, что я пока валю все в одну кучу, накидывая перед читателем бесформенный набор из НЛО, сейдов, шаманов и прочего. То ли еще будет! Поток таинственных драгоценностей отнюдь не иссяк в моих закромах! И немного погодя мы начнем найденное сортировать и искать между ними общее. У меня, кстати, в детстве игрушки так хранились – навалом под кроватью в старой детской коляске без колес, ручки и складного колпака. По сути, коляска представляла собой только светло-зеленый короб, в котором я копался, отыскивая нужную игрушку в куче других. Наверное, с той поры у меня осталась эта склонность – наваливать полной мерой, а потом ковыряться…

В общем, чтобы не кормить читателя однообразием, я опять поменяю блюдо и перейду к другим летающим светящимся объектам – шаровым молниям, хотя, они, как мне кажется, среди всего неведомого представляют для широкой публики наименьший интерес в силу своего природного происхождения. Нет в них ничего таинственного, кроме необъяснимости! Ну не знает пока физика, как они образуются, да и ладно – потом ученые узнают и нам расскажут. Могли бы и не утруждаться: все равно мы не поймем ни черта!

Но шаровые молнии на самом деле – это нечто удивительное, и я недаром приводил вам слова Капицы о форточке в другой мир. Что-то очень важное мы упустили в знании о мире, об электричестве, раз никак не можем понять природу этих плазмоидов.

Разговор про шаровые молнии у нас сейчас пойдет долгий и удивительный. Предупреждаю сразу: местами в излагаемое будет трудно поверить, но сгладить неудобные углы я не могу: что было, то было, как бы невероятно это ни звучало.

А для затравки, чтобы сразу приковать внимание читателя к этому поразительному и страшному феномену, начну с наиболее трагичной истории. Бывает, что линейные молнии убивают людей (редко), бывает, это делают молнии шаровые (еще реже). Но то, что проделала молния с альпинистами на Кавказе, является случаем совершенно уникальным.

Это одна из самых необычных и тяжелых историй, которые мне довелось слышать. Я даже не буду пересказывать ее своими словами, чтобы не быть испорченным телефоном, а сразу дам слово пострадавшему. К счастью, он все описал в своей книге «Как будут без нас одиноки вершины». Автор – альпинист, зовут его Владимир Кавуненко, и книга, вообще-то, про советский альпинизм. Там одни сплошные горы, крюки, альпенштоки и абсолютно вставным зубом смотрится в книге вот эта чудовищная история, в которой, как ни странно, косвенно замешан даже знаменитый бард и актер Юрий Визбор, который не смог отговорить альпинистов от похода, хотя предчувствовал недоброе.

Итак, отрывок из книги Кавуненко, следите за развитием событий:

«Звонит Поляков. Он тогда работал инструктором ЦС «Спартак», спрашивает, почему мы не едем на Кавказ. Почему одна из сильнейших команд «Спартака» не участвует в первенстве ЦС. А мы с ребятами уже наелись альпинизма в том сезоне. Впрочем, долго я не сопротивлялся и начал обзванивать ребят. Первым согласился Башкиров. Наша команда к тому времени состояла из Башкирова, Саши Зыбина, Олега Коровкина и Вити Копрова. С нами поехал еще и Юра Визбор.

Прилетели мы в «Узункол», все интересные маршруты уже разобраны. Есть там гора с очень красивой стеной, «Трапеция» называется. У многих альпинистов горел глаз на эту стену. Ее не делали только по одной причине – она сильно била камнями. Била так, что камнепад перехлестывал всю стену и уходил на ледник. Все это непредсказуемо, но очень уж красивая стена. И мы заявили ее на ЦС. Визбор тогда сказал: «Ты с ума сошел?!»

Вышли мы на стену впятером. Юра шел с нами до штурмового лагеря. Идем мы по морене, по камням, которые слетели со стены. Юра беспокоен, я пытаюсь его заверить, что мы вернемся, если почуем неладное. На этом и расстались. Но у него было предчувствие беды. Он мне неоднократно говорил – вернись. Юра был сильным телепатом…

В середине дня мы были уже высоко. Когда поднялись на гребень, началась непогода. Фронт идет мимо нас, грозовая облачность. Видимости нулевая. Туман. Не видно, куда уходить с гребня. Поставили в снежной мульде палатку. Вернее, вкладыш от австрийской палатки, он меньше нашей памирки. Для пяти человек тесновато. Разобрали железо. Я попросил Коровкина и Башкирова не раздеваться на тот случай, если растянет облака и сможем увидеть спуск на ледник.

Устроились в палатке. И здесь опять сыграла роль моя судьба. Еще раз убеждаюсь, что от своей судьбы никуда не уйдешь. Я всегда спал в палатке слева, с краю. Это было мое место, хотя и не самое лучшее. Все это знали. А тут, поскольку было очень тесно, я и Зыбин, как самые крупные, легли головой внутрь палатки, а остальные «валетом» головой к выходу. Олег Коровкин лег на мое обычное место – слева с краю. Мы дали вечернюю связь, сказали, что прошли стену. С нами все в порядке, не можем пока спускаться из-за отсутствия видимости.

В два часа ночи я вдруг просыпаюсь и вижу, между мной и Зыбиным висит шар фосфорического цвета размером с теннисный мяч, который вдруг зажил своей жизнью. Не знаю в какой последовательности он работал, но отметины оставил на каждом. Помню крики то с одной, то с другой стороны. Потом меня оглушил сильный разряд и ожог. Дальше – больше. Что происходит, не пойму. Сознание мерцает – то возвращается, то уходит. Сколько это длилось, не могу себе представить, да и никто не знает. Шаровая молния вела себя непонятно. Ткань (материал) не трогала. На моем спальном мешке она оставила отверстие диаметром сантиметра полтора – небольшая дырочка. А поражено было почти все бедро. И палатка осталась цела. Слышал я только треск.

Кого и как она жгла, трудно сказать, но меня поджарила прилично. В голове одна мысль, если мы не сообщим по рации о происшедшем, мы не выдержим болевого шока. Попросил Капрова (он единственный, кто мог что-то делать) найти рацию и передать в лагерь, что мы срочно нуждаемся в помощи. Последнее, что я чувствовал перед потерей сознания, – это то, что мне выжигают бедро. Когда же вернулось сознание, у меня было ощущение, что я весь сгорел. Голова работает, а тела нет. Я не чувствовал ни боли, ни рук, ни ног. Ничем не мог пошевелить.

Сколько я пролежал в таком состоянии – не знаю. Одна мысль была, почему у меня работает голова, если я умер? Потом я ощутил пальцы левой руки и смог ими пошевелить. Я решил, если найду этой рукой у себя на груди зуб, то я жив и не совсем сгорел. Зуб кабана – мой амулет, талисман. Я родился в год кабана и всегда в горах ношу его зуб на цепочке. В Москве я его не надеваю, только в горах. Трогаю себя по груди, но зуба не нахожу. Делаю вывод, что сгорел. Но когда немного отпустило, и я почувствовал боль в ногах, понял, что жив. Прошу Витю Капрова развязать мне ноги. У меня сложилось впечатление, что ноги мои заплетены.

Стало отпускать, и я окончательно осознал необходимость связи и помощи, иначе мы долго не протянем. Связались и узнали, что люди к нам идут. Появилась надежда, надо было ждать.

Как потом оказалось, у меня восемь контактов с шаровой молнией в разных местах. Все ожоги 4-й степени, обугливание. У всех 4-я степень. Все сразу сгорает до кости. Зыбин и Башкиров получили по шести. У Володи Башкирова ожоги выше левого глаза и на пятой точке, очень сильно поражено колено, рука. У Зыбина касание в мочеполовые органы. При мочеиспускании идет жидкость с черными кусками. Один Капров получил незначительный ожог в пятку. Вниз он сам уходил. А вот Олег Коровкин, который лег на мое место, получил три касания. Касание в солнечное сплетение, видимо, все и решило.

Когда я пришел в сознание, то потрогал его, он лежал рядом, и я понял, что он мертв. Но я дал команду Капрову реанимировать его: искусственное дыхание рот в рот, массаж сердца.

Утром слышим по связи, что группа Кавуненко погибла на «Трапеции». Видимо, произошла путаница и решили, что погиб не только Олег, но вся группа.

Спасотряд возглавил Боря Кораблин. Боря боец, спортсмен высокого класса. Когда я узнал, что он идет к нам, мне стало легче чисто психологически. Он подсчитал и сказал, что в 12 будет у нас. До 12 организм ждал, а когда пошла задержка по времени, боль начала усиливаться. А тут еще солнце стало припекать, обожженные места горят. Башкиров отключился мгновенно, полностью вырубился. Саша Зыбин ведет себя нормально, но у него подгорела мошонка и он очень переживает, как дальше все пойдет, будут ли дети. Я говорю: «Если ты, Саша, справляешь нужду, значит все у тебя в порядке, ты на все 100 % мужик». Не знаю почему мне в голову такое пришло, но, представляешь, он поверил и успокоился. В дальнейшем у него родился сын.

Подошел спасотряд. Ребята немного задержались и это ожидание мы пережили очень тяжело. Я был в сознании.

Доктор предложил обработать ожоги спиртом. Я говорю, мы все поумираем от болевого шока, давайте лучше выпьем по 100 граммов спирта, а ты сделай нам обезболивающие уколы. Башкирову пришлось открывать челюсть чуть ли не ножом. Все в отключке, кроме меня…

Ожоги мокрые. Самое страшное – это перевязки. Меня отправили последним.

Очнулся я, когда нас почти вертикально несли по травянистому склону. Думаю, не уронили бы. Подошел мой сын Игорь. Принесли нас в лагерь. Врач Элконев начал делать перевязки. Невеселое дело. Лежим мы после этого с Сашей Зыбиным и Володей Башкировым, и я предлагаю выпить коньяку. Володя не мог пить, был без сознания, а мы с Сашей выпили за милую душу бутылку. Стало легче.

Под утро приехала Люся Коровкина. Приходит ко мне: «Где Олег? Я привезла медикаменты, всякие лекарства, нужно ему помочь». «Люся, – говорю, – Олега нет, он от нас ушел. Мы оставили его там, где всегда снег, где холодно». Объяснил ей, как мог. И без всяких истерик выпили мы с ней коньяку. Почему я все время говорю, выпили, выпили. Это снимало боль, но как ни странно, хмеля никакого не было…

Наконец, нас отправили в Москву… Положили нас в ожоговый центр… Каких только там мы не увидели ожогов, но таких, как у нас, не было. От болей я часто терял сознание.

Заведовала отделением Юлия Михайловна, прекрасная женщина и специалист высокого класса…

Однажды слышу сквозь пелену возвращающегося сознания два голоса: мужской и женский. Мужской говорит: «Мне нужно поговорить с ним, я должен сделать материал». Узнаю голос Ария Иосифовича Полякова. Приоткрываю глаз – действительно он. А женский голос отвечает: «Господи! Да оставьте вы его в покое. Он уже не жилец». Я понимаю, речь идет обо мне, и говорю: «Юлия Михайловна, это вы о ком?» Она смутилась, а Арику все равно, какой материал писать, хоть хвалебные оды, хоть некролог.

Мы часто беседовали с Юлией Михайловной. Она объясняла, что сначала надо ждать пока произойдет отторжение мертвой ткани, затем мне предстояло восемь операций по пересадке кожи. Со здоровых участков брали кожу и приживляли на сожженные места…

На следующий день лежу в операционной уже с маской, Юлия Михайловна пытается снять повязки. Боль жуткая, кожу сдирают. И слышу голос Кузина: «Что вы его мучаете? Через минуту он отключится, и делайте с ним, что хотите…»

Мне, как и планировали, сделали восемь операций. Работа тонкая. У нас снимали слой здоровой кожи без нарушения волосяного покрова и прикладывали на больную часть.

Оказывается, у меня самый идеальный вариант для пересадки кожи: кожа смуглая, прямой волос и еще что-то. Башкиров рыжий, курчавый, ему планировали шесть операций, а сделали штук двенадцать. Делают ему пересадку, а у него ткань отторгается. Не идут пересадки у рыжих и курчавых. Что ему только не делали. Шрамов у него осталось больше, чем у меня.

Для снятия боли мне разрешили колоть наркотики без ограничений. А каждый укол на счету, на фамилию записывается. Спрашиваю у Юлии Михайловны, нельзя ли мне коньяку? Она отвечает: «Делай, что хочешь». И дала распоряжение медсестре делать все, что запрошу.

В ожоговом центре, нам предложили оформить вторую группу инвалидности, без права работать…»

От инвалидности Кавуненко отказался. А в дальнейшем продолжил совершать восхождения. Наверное, понравилось…

И знаете, что еще интересно, в три часа ночи, когда молния жгла и убивала альпинистов, Визбору не спалось, он сел и написал свою знаменитую эту песню: «Непогода в горах, непогода…»

Глава 7. Шаровые подробности

Я уже говорил, что встречаются отдельные граждане, не верующие в шаровую молнию (ШМ), в то время как физика в целом ее признает. Однако даже среди физиков встречаются расстриги, редкие уникумы, которые в ШМ не верят. Я лично одного такого знал, а ведь их, может, и больше!

Но как раз физика я могу простить, в отличие от неверующих простых граждан. Потому что против обычных граждан выступает авторитет науки, молнию признающей. А за неверующего физика выступают его знания, которыми он обладает, и это его отчасти извиняет: свойства шаровой молнии и вправду настолько необычны, что впихнуть ее в какую-то систему физических представлений оказывается весьма затруднительным. Проще сказать, что ШМ не бывает, отряхнуть ладошки и дело с концом – до тех пор, пока твой личный конец не окажется поджаренным шаровой молнией вместе с яйцами, как это было в истории с альпинистами.

При этом на сегодня существует более двухсот моделей шаровой молнии, одна другой хуже. И такое количество говорит о том, что никакой теории шаровой молнии у науки, по большому счету, нет. Даже наш знакомый «форточник» Петр Капица, разработавший одну из первых серьезных моделей ШМ, облажался: модель у него была прекрасная, но неверная.

И немудрено: свойства разных шаровых молний настолько различны, что это заставляет, грешным делом, задумываться: а не подразумеваются ли под термином «шаровая молния» совершенно разные объекты?..

Но прежде чем переходить к описанию физических параметров шаровых молний, нужно сказать об их взаимоотношениях с наукой пару заключительных слов. Наука так устроена, что, прежде чем вынести свое компетентное мнение, она должна объект изучить в стенах лаборатории. Есть, конечно, наблюдаемые объекты, которые в стены лабораторий не вместишь – например, звезды, – но они всегда на небе, смотри в телескоп, фотометрируй, снимай спектрограммы, а потом в лаборатории изучай. Или в кабинете… А шаровую молнию, как явление редкое и непредсказуемое, в лабораторию не затащишь и «в поле» тоже не изучишь, потому что появляется она редко и непонятно, где и когда в следующий раз возникнет. В какое «поле» ехать изучать?

Пытаются, конечно, физики получить в лаборатории шаровую молнию и даже делают об этом публикации в солидных журналах, где радостно пишут: получилось! почти полсекунды продержалась!.. Но это все голимая туфта, не имеющая никакого отношения к настоящей ШМ. «Шаровая молния» в лаборатории так же похожа на настоящую шаровую молнию, как носовой платок на скатерть-самобранку. В лаборатории у физиков получаются короткоживущие вспышки, в которых догорает, быстро остывая, зажженное разрядом вещество – твердое или газообразное.

Возникает резонный вопрос: если ШМ – явление апериодическое и непредсказуемое, как его можно вообще изучать? Или хотя бы просто убедиться в его существовании?

Да очень просто! Если нельзя изучать сам объект, можно изучать наблюдения за ним. И набирать обобщающую статистику. Статистика – штука объективная. Одно наблюдение – это одно наблюдение, его можно не принимать во внимание. Десятки – уже кое-что. Сотни – вообще прекрасно. А наблюдений ШМ на сегодня накоплены уже тысячи! Это очень солидная база, по которой можно сделать некоторые заключения о свойствах явления. О них – чуть позже.

А сейчас попробуем ответить самым общим образом на вопрос, что представляет собой ШМ и чем она точно не является.

ШМ совершенно точно не является фосфеном… Вы знаете, что такое фосфены?

Вы не знаете, что такое фосфены!.. Это слово никак не связано со светящимся фосфором, хотя такие ассоциации могут возникать. Фосфены – пятна мнимой засветки на сетчатке глаза. Если закрыть глаза и как следует надавить на глазное яблоко, можно увидеть яркие пятна на черном фоне. Иногда фосфены также маячат в глазах после взгляда на какое-то яркое пятно – лампу, солнце. То есть фосфен – это как бы физический глюк. Слово «физический» здесь употреблено как антоним слову «психический», потому что кажимость сия связана с раздражением сетчатки, которая честно передает сигнал в зрительный отдел, а не с чисто виртуальной придумкой мозга.

Так вот, в 2010 году два откровенных идиота из Австрии опубликовали в Physics Letters предположение, что шаровая молния возникает в глазах очевидцев после близкого удара молнии, которая засвечивает сетчатку, и людям мерещатся всякие круги перед глазами. Но всем, кроме этих двух чудаков, понятно, что галлюцинации не могут взорвать дымоход, оторвать голову собаке, навести помехи в радиоприемнике, прожечь стекло или убить человека. А все это шаровые молнии успешно делают. Ко всему прочему в распоряжении науки есть определенное число случаев физических замеров последствий воздействия ШМ, о которых также будет рассказано. В общем, муть этих двух австрийских придумщиков о фосфенах отбросили, и чем ШМ точно не является, поняли.

А чем является?

Ну ясно, что шаровая молния – это плазмоид. То есть шар, состоящий из плазмы – ионизированного вещества. И шар этот имеет электрическую природу, он возникает как правило в моменты гроз, при ударе молнии. Но не всегда. Иногда ШМ возникают и в ясную погоду. Считается, что порождают эти плазмоиды либо молнии, либо статические электрические поля в атмосфере. Иногда, кстати, молния пробивает не в землю, а разряд случается между двумя облаками. И оттуда, случается, вываливается целая вереница шаровых молний.

Большие плазмоиды (видимые из-за своего слабого свечения только в вечернее и ночное время) возникают и летают в воздухе перед землетрясениями. Видимо, тектонические сжатия горных пород создают гигантский пьезоэффект – порождают мощные статические электрополя, которые, в свою очередь, рождают плазмоиды.

Кроме того, об электрической природе ШМ свидетельствуют радиопомехи, которые шаровая молния создает. Плазмоид излучает в широком спектре длин волн – от радио (создавая те самые помехи), до оптического, а может, и до мягкого рентгена.

Теперь пройдемся по внешним свойствам ШМ.

Размеры наблюдаемых ШМ колеблются от пары сантиметров до метра и, разумеется, подчиняются кривой нормального распределения, прозрачно намекая таким образом на реальность своего существования, ибо природные объекты именно таковы: их свойства лежат в пределах гауссианы.

Самая высокая частотность наблюдений приходится на размер молнии от 5 до 30 см (по результатам более тысячи наблюдений). Цит. по: Стаханов И. П. О физической природе шаровой молнии. М.: Научный мир, 1996

Яркость молнии в сравнении с лампой накаливания. Чаще всего ШМ светит примерно как стоваттная лампочка Ильича. Цит. по: Стаханов И. П. О физической природе шаровой молнии. М.: Научный мир, 1996

Цвета… Распределение ШМ по цветам показано на диаграмме ниже, причем нужно отметить, что эта цветовая гамма напоминает звездный спектр. Но у молний и тут есть свои тонкости и загадки, о которых далее. Цит. по: Стаханов И. П. О физической природе шаровой молнии. М.: Научный мир, 1996

Время жизни… Оно аномально высокое! Невозможное для «сгустка плазмы», как мы плазму себе представляем. Плазма, даже если появится, должна «схлопнуться», то есть рекомбинировать обратно в нейтральное вещество за миллисекунды. Почему до сих пор не построены термоядерные электростанции, хотя ученые нам их обещают уже более шестидесяти лет? Потому что плазму оказалось очень трудно приручить. Для этого строят многомиллиардные токомаки, пытаясь схватить и удержать плазму мощными магнитными полями. Используют сверхпроводимость, охлаждая оборудование до космических температур жидким гелием… А тут прямо в комнатных условиях шар плазмы как-то поддерживает сам себя и не тратит на это миллиарды!

Время жизни шаровой молнии может достигать минут. А ведь она светится! Она греет! Она излучает радиопомехи! То есть все время теряет энергию в огромных количествах. Откуда такие запасы? Это вопрос вопросов! Это и есть главная тайна шаровой молнии – где плазмоид берет энергию для своего существования?

Поэтому в попытках как-то объяснить долгую жизнь шаровых молний Капица в свое время предположил, что молнию постоянно подпитывает во время грозы высокочастотное изучение, идущее от грозовых облаков. Мол, оно там как-то отражается от препятствий, фокусируется в месте рождения шаровой молнии, бла-бла-бла… Но такое излучение искали, и оно обнаружено не было. Да и вообще гипотеза Капицы выглядела как-то слишком уж искусственно, что он и сам наверняка чувствовал. Впрочем, все остальные попытки построить модель шаровой молнии не далеко ушли от потуг нобелевского лауреата. Эти модели просто не объясняют всех свойств ШМ.

Говорят, бывает даже черная шаровая молния. Ну или темно-коричневая, этакий «коричневый карлик» – почти без свечения, поэтому незаметная ночью и легко путаемая с другими предметами днем.

Насколько я понимаю, в науке нет определенного мнения о существовании черной молнии. Но вот у Куприна, которого ученым не назовешь, есть рассказ, посвященный черной молнии. Он, собственно, так и называется – «Черная молния». Правда, речь там только о линейных молниях.

Время жизни шаровой молнии. Цит. по: Стаханов И. П. О физической природе шаровой молнии. М.: Научный мир, 1996

Чтобы вы не ползали по интернету, я приведу здесь лишь небольшой отрывок из этого довольно-таки длинного рассказа:

«Сверкнула первая молния – наверху загрохотало и оборвалось сухим треском, за ней другая, третья. Потом пошло и пошло без перерыва.

Это была одна из тех ужасных гроз, которые разражаются иногда над большими низменностями. Небо не вспыхивало от молний, а точно все сияло их трепетным голубым, синим и ярко-белым блеском. И гром не смолкал ни на мгновение…

И вот я увидал черную молнию. Я видел, как от молний колыхало на востоке небо, не потухая, а все время то развертываясь, то сжимаясь, и вдруг на этом колеблющемся огнями голубом небе я с необычайной ясностью увидел мгновенную и ослепительно черную молнию. И тотчас же вместе с ней страшный удар грома точно разорвал пополам небо и землю и бросил меня вниз, на кочки.

Очнувшись, я услышал сзади себя дрожащий, слабый голос Якова.

– Барин, что же это, господи… Погибнем, царица небесная… Молния… черная… господи, господи…

Я приказал ему сурово, собрав всю последнюю силу воли:

– Вставай. Идем. Не ночевать же здесь.

О, что это была за ужасная ночь! Эти черные молнии наводили на меня необъяснимый животный страх. Я до сих пор не могу понять причины этого явления: была ли здесь ошибка нашего зрения, напряженного беспрестанной игрой молнии по всему небу, имело ли особое значение случайное расположение туч, или свойства этой проклятой болотной котловины? Но иногда я чувствовал, что теряю с каждой секундой разум и самообладание. Мне, помню, все хотелось закричать диким, пронзительным голосом, по-заячьи. И я все шел вперед, лепеча богу, точно перепуганный ребенок, несвязные, нелепые молитвы: «Миленький бог, добрый, хороший бог, спаси меня, прости меня. Я никогда не буду». И тут же, зацепившись за кочку, летел локтем в жидкую грязь и остервенело ругался самыми скверными словами.

Вдруг я услышал невдалеке голос Якова, страшный, захлебывающийся голос, от которого я задрожал:

– Барин, утопаю… Спасите, Христа ради… Тону… А-а-а!..

Я кинулся к нему на слух и при непереносимом ослепительном свете черной молнии увидел не его, а лишь его голову и туловище, торчащие из трясины…»

Снимем шапку, почтим минутой молчания несчастного Якова и вернемся к молниям шарообразным – черным, белым и цветным…

Еще одним свойством ШМ является свечение по всему объему, а не на поверхности. Во времена пленочных фотоаппаратов были сделаны несколько случайных кадров ШМ. И поскольку фотоаппарат имеет определенную выдержку, а шар молнии перемещается, за время выдержки он успевал «проехать» так, что на пленке оставался засвеченный длинный след. Вот по нему-то и определили объемный характер свечения. Если бы молния светила только с поверхности, вся ширина светового следа была бы на пленке засвечена равномерно. Если же шар молнии излучает свет по всему объему, значит в центре проекционного следа, где светящегося вещества больше, свечение будет интенсивнее засвечивать пленку, чем по краям. Так оно и оказалось.

Однако, самым удивительным свойством этого плазмоида, наряду с долгоживучестью, является его способность к движению. Мы-то с вами уже привыкли, что шаровые молнии летают, но если вдуматься, это означает одно – в них есть какой-то «двигатель». Дело в том, что движутся молнии не только по ветру, но порой перпендикулярно ветру, а иногда и против ветра. Были даже случаи наблюдения молнии, прицепившейся к крылу летящего самолета. И ее набегающим мощным потоком воздуха не сдувало!

Какие же процессы идут внутри этой штуки, которые позволяют ей перемещаться в пространстве, причем довольно хаотично, какие силы ею движут?

С этого вопроса, на который также нет ответа, легко и непринужденно перескакиваем на рассказ о силовом воздействии молнии. Шаровая молния ведет себя странно. Иногда отскакивает от предметов. Иногда к ним притягивается. Иногда взрывается при столкновении или вовсе без причины. А порой просто беззвучно исчезает.

Если шаровая молния взрывается в дымоходе, она может его разнести. Аж кирпичи разлетаются! Настоящий взрыв! Иногда при встрече с металлом – например, с кастрюлей, – ШМ прожигает металл. Причем прожог напоминает мощный искровой пробой – образуется маленькая дырочка с небольшой оплавленной вороночкой вокруг. Но металла расплавленного и потом застывшего в виде капель, при этом нет. Он испаряется!

При воздействии на органику – плоть человека или древесину – в разных случаях наблюдаются совершенно разные эффекты. Иногда происходит обугливание. А иногда – выдирание кусками без обугливания.

Но самое любопытное – воздействие молнии на стекло! Порой ШМ пробивает в стекле дырку и проникает в помещение. Ясно, как получается дырка: молния, приблизившись к стеклу и прикоснувшись к нему, мгновенно нагревает материал в районе соприкосновения, в результате чего возникает кольцевая термическая трещина, и кружочек стекла выпадает.

Вы, наверное, думаете, что потом через эту дырку молния и проникает. Нет! Во-первых, дырка образуется не всегда, а во-вторых, она – всего лишь вторичный эффект. Молния запросто может проникнуть в комнату с улицы прямо через стекло, не разбивая и не оплавляя его. Она просто проходит сквозь целое стекло – как будто его нет!.. Иногда ШМ вылетает из розетки, зарождаясь там, что, видимо, связано с ее электрической природой. А вот через стены ШМ ни разу не проникала в дом – только через розетки, дымоходы и целые (часто) стекла. По всей видимости проникновение ШМ через целое стекло связано с оптическими свойствами стекла – оно прозрачно. Кстати, сама ШМ тоже полупрозрачна и проницаема, через нее, например, совершенно спокойно продувает ветер или идет дождь. Возможно, при прохождении капель воды через ШМ они слегка нагреваются. Отмечен случай, когда, проникнув во время дождя в дом через стекло, молния стекло не повредила, но высушила от дождевых капель кружок в месте своего проникновения.

Итак, проникновения ШМ через стены не наблюдалось. Но зато часто наблюдалось зарождение молнии из какого-то предмета. Молнии словно вылезают из столбов, стволов деревьев. Наблюдались случаи возникновения плазмоидов из огней святого Эльма – сначала полыхает на каком-то острие в наэлектризованном грозой воздухе бледный огонек, трепещется, растет в размерах, потом вдруг отрывает от острия и летит дальше в виде ШМ.