Kitobni o'qish: «Несобранный урожай кошельков», sahifa 3
Самым главным из них был Марат Ахметович в чёрном элегантном костюме, но с большой зелёной короной на голове.
– С возвращением на родину! – сказал он Анатолию и Эмме, поочередно обнимая их. – Мы не знаем, откуда вы прилетели и зачем, но все очень рады за вас! Каждого из вас за самоотверженность наградим тремя килограммами ржаной муки и тщательно постиранными, почти неношеными носками.
– Спасибо, дедушка! – ответила Грилёва. – Но что нам делать сейчас?
– А сейчас, всё-таки, работает группа захвата! – торжественно объявил он. – А мы разбегаемся в разные стороны.
Дуредов мгновенно превратился в плачущего младенца, плотно завернутого в пелёнку. Незнакомая седая пожилая женщина в серой шерстяной юбке и кофте, появившаяся из неоткуда, положила его в коляску и покатила его по взлётно-посадочной полосе. Потом она вместе с ребёнком и с четырёхколёсной тележкой, предназначенной для транспортировки младенцев, взлетела вверх и скрылась из виду, затерялась в облаках. Теперь уже всё вокруг было самым обычным, не стеклянным.
Оставшись вдвоём, Плугов и Грилёва наблюдали за тем, как чётко и слажено действует отряд спецназовцев. Но и преступник настроен решительно. Он демонстративно достал из-за пазухи куртки гранату, собираясь вырвать зубами чеку. Но не успел. Кто-то из спецподразделения всадил в него длинную автоматную очередь.
– Надо же! – почти прохрипел умирающий, падая навзничь. – Кругом стреляют. По улице не пройти.
Смертельно раненный преступник всё ещё пытался вырвать чеку-предохранитель из ручки гранаты «Ф-1», но не хватило сил. Несколько раз конвульсивно дёрнулось его тело. Но он резко передумал умирать и неторопливо съел гранату, тщательно пережёвывая её части крепкими стальными зубами. Потом внезапно превратился в небольшой ручеёк и… убежал.
Командир группы захвата, закидывая короткий десантный автомат за плечо, с большим удовольствием объяснил Плугову и Грилёвой, что этот негодяй не только по ночам незаконно собирал грибы в городской лесополосе, но и вёл неустанные поиски какого-то сада, где произрастают деревья, на которых зреют кошельки. Причём, они не простые, внутри каждого из них не кончаются деньги.
– Вы не просто человека убили, – тяжело вздохнул Анатолий, – а его крылатую мечту.
– Вы, товарищ командир, уничтожили надежду отдельного гражданина на самоё лучшее, – уточнила Эмма. – Разве так можно?
– Нет в наших местах таких деревьев, – объяснил офицер особого вооружённого подразделения. – Так что, не мечту мы убили, а человеческий бред на грани абсолютного абсурда и одновременно сумасшествия. Так вы будете что-нибудь заказывать? Или пришли в ресторан рассказать официантам о своём тяжёлом детстве?
Только после этих слов Плугов и Грилёва сообразили, что находятся в шикарном питейном заведении, где не омоновцы, а услужливые официанты разносят по столикам холодные и горячие закуски, и, кроме того, спиртные напитки.
– А где группа или отряд специального назначения? – поинтересовался у офицера в элегантном костюме, недавно бывшим командиром вооружённого подразделения. Плугов – Куда подевались наши славные герои с автоматическим стрелковым оружием?
– Какие ещё герои? – изумился официант. – Что вы такое говорите?
– Ну как же, – начала вдаваться в подробности. – Только что кто-то из них пристрелил гражданина с гранатой, который куда-то потом, после своей смерти, умчался, приняв образ ручейка.
– Имею же я право, в конце концов, – густо покраснел официант, – справить малую нужду прямо здесь, в зале нашего замечательного ресторана.
– Мы ничего заказывать не будем, – сказал Плугов. – Нам надо идти!
– И все ваши ручейки нас не интересуют, – Грилёва поднялась с места. – Это ваши дела, в которых нам не разобраться.
– А никуда вам идти и не надо, – сообщил им официант. – Вы по-прежнему находитесь рядом с песочницей. Она окружена. Кстати, у вас в рюкзаке, Анатолий Анатольевич с помощью радаров обнаружено около трёх килограммов наркосодержащего вещества.
– У Толи в рюкзаке, кроме воды в бутылках, хлеба и колбасы, – возмутилась Грилёва, – больше ничего нет. – Ну, ещё мясные консервы. Пять банок. Какие ещё наркотики?
– Я про эту колбасу копчёную, как раз, и говорю, – пояснил официант. – Товар нелицензионный. Он, по новым, замечательным законам, является наркотиком.
– Я здесь не причём, – сказал Плугов. – Приобрёл его в центральном супермаркете нашего города. Но товарный чек я не сохранил.
– Ну, вот, вам будет восемь лет отсидки, строго режима, а вашей подруге Грилёвой, подельнице, пять, – злорадно обнажил вставные зубы официант. – Всё очень просто.
Эмма грациозно, шевеля из стороны в сторону нижней частью своего тела, подошла к соседнему столику. Она взяла в руки графин, наполненный водкой, и ударила им по голове субъекта, изображающего то омоновца, то официанта.
После этого волшебного удара они в один момент они оказались в тайге, на большой поляне. Они, как и десятки людей, сидели на удобных стульях, но в отличие от многих, в первом ряду. Под двумя большими дубами за длинным столом, покрытым красным бархатом. Сидели большие чиновники в гражданской одежде.
– За устранение опасного английского шпиона медалями «Яростная честность» награждаются наши молодые друзья Эмма Грилёва и Анатолий Плугов! – объявил чиновник в бардовом фраке, розовых панталонах и белых перчатках. – Сразу оба пусть ко мне и подходят! Кроме того отныне они официально и законно считаются мужем и женой. Теперь они имеют полное право хватать друг друга за потайные места совершенно бесплатно. Горько!
С большим удовольствием молодожёны Анатолий и Эмма поцеловались и строевым шагам отправились в сторону чиновника во фраке. Им было радостно потому, что они на лесной полянке были объявлены мужем и женой и награждены медалями.
Но награды получить Плугов и Грилёва не успели потому, что все присутствующие моментально превратились в стаю ворон, а стулья и столы – в пеньки.
– Это не только блеф, но и полный абсурд, – с некоторым сожалением констатировал Плугов. – Такого не может быть.
– Меня волнует другое, – сказала Грилёва. – Мы прошли все лесные и таёжные места нашей замечательной родины и не обнаружили ни одного кошелькового дерева.
– Но мы же ни века, ни годы на поиски замечательного затратили. Два-три дня, ну, может быть, четыре.
– Ни часы, ни минуты не вернуть назад. Я могла бы за это время написать и защитить кандидатскую диссертацию.
– Но такое произошло бы в том случае, если бы твой дедушка был академиком и одновременно миллиардером, владельцем нескольких фабрик и заводов и ещё сенатором.
– Да он на все руки мастер, но они у дедушки растут из задницы, а в голове густой и постоянный туман, поэтому он даже не доктор политических наук.
Из большой грязной ямы на поляну выполз Дуредов в костюме аквалангиста, в ластах, в специальной маске, с двумя кислородными баллонами за плечами и в руках – ружьё для подводной охоты. Поднялся на ноги.
Молодые супруги почтительно склонились перед ним, ожидая от своего старшего товарища и, наверное, дальнейших распоряжений, существенных замечаний или пожеланий, в крайнем случае, советов.
– В одном из заливов, в Индийском океане гнался я под водой за огромной камбалой, – дал он некоторые разъяснения, – но промахнулся. А вынырнул здесь, в таёжных горах, из какой-то вонючей канавы. Теперь грязный, как дождевой червяк.
– Это не простая яма, дедушка, – ввела родственника в курс дела Эмма, – а ловушка на мамонтов и других крупных зверей.
– Если бы вы помогли нам отыскать в тайге заросли кошельковых деревьев, – подал голос Анатолий, – то мы не занимались бы охотой. Мы бы тратили деньги, от которых никогда невозможно избавиться, как от хронического насморка.
– Слава богу, что я не мамонт, – выразил восторг Марат Ахметиович, – а то вы пустили бы моё, физически не очень развитое, тело на мясо, а шкуру – на барабан.
– Мы очень надеемся на то, что у вас имеется документ, дедушка, – сказала Грилёва, – который подтверждает, что вы не являетесь мамонтом.
Обескураженный Дуредов пожал плечами.
На поляну с огромным письменным столом и креслом на хрупких плечах вышла миловидная брюнетка лет тридцати пяти. Она, молча, опустила свою ношу в густую траву, поставила на землю стол и кресло, уютно устроилась в нём и мощным басом крикнула: «Следующий! Проходите, не толпитесь!».
Подминая широкими ластами кусты багульника и мощные стебли бадана, он поскакал в сторону симпатичной брюнетки.
Через пять минут она выдала Марату Ахметовичу справку с печатью и за подписью директора центрального республиканского зоопарка в том, что гражданин Дуредов не является верблюдом.
– То, что вы – не верблюд, Марат Ахметович, – Плугов внимательно изучал содержимое справки, – мы и так видим. Нам, с Эммой Савельевной, важно убедится в том, что вы – не мамонт.
– Бюрократы! – скрипучим голосом произнёс Дуредов. – Вчерашний день человеческого существования!
Ему ничего оставалось делать другого, и он бросился в грязную яму, из которой только что выбрался. Лучше уж гонятся с ружьём для подводной охоты в глубинах Индийского океана за большой камбалой, чем сделаться мясным фаршем для гурманов большой и замечательной страны.
Брюнетка, выдающая справки от имени директора центрального республиканского зоопарка оказалась генерал-полковником Главного Республиканского Государственного Отдела Критических Ситуаций, Аграфеной Фоминичной Цыпленмаровой.
– Ваши скитания по заповедным лесам, – сказала она, – наводят меня на мысль, молодые люди, что, именно, вы ликвидировали бандита и рецидивиста Рыбку. Пусть он лишил жизни пятьдесят или семьдесят мирных граждан, но его надо было брать живым.
– У нас из оружия имеется только – перочинный ножик, – сообщил Цыпленмаровой Анатолий. – Причём, он тупой. Даже хлеб не режет, а крошит.
– Так вот и живём, – вздохнула Эмма, – нет ни ножа толкового, ни пистолета.
– Да не переживайте вы так, девушка, – попыталась приободрить Эмму Аграфена Фоминична. – Можно с преступными элементами бороться подручными средствами, к примеру, любыми тяжёлыми предметами.
Например, отправляясь на утреннюю прогулку, Цыпленмарова брала с собой вместо пистолета обычную чугунную сковородку. Очень удобен такой инструмент в использовании. Ведь на ней можно при случае и картошку пожарить.
Кроме того, обаятельная женщина, генерал-полковник специальной службы сурово заметила, что если бы кандидатуру бандита Рыбки, то есть Трифона Аркадьевича Рыбкина, выдвинули в президенты, то она лично не стала бы за него голосовать. Ничего бы он в стране в лучшую сторону не изменил. А это тоже, получается, преступление.
– Ничего не надо менять. У нас народ крепкий и терпеливый, – заметил Плугов. – Его будут с утра до вечера бомбить и уничтожать с помощью беспилотников, а он под вой сирен и грохот канонады организовано выйдет на улицы городов и сёл с плакатами. Выразит негодование и протест. В общем, как ему порекомендуют, так он и поступит.
– Но бандит Рыбка ликвидирован, – сказала Грилёваа, – поэтому о нём, как о большом чиновнике или олигархе, и говорить не стоит.
– Говорить можно обо всём, – возразила Цыпленмарова. – Вы селёдку сами солите или приобретаете в магазине уже не в очень съедобном состоянии?
По сути, уже молодые супруги, искатели сада бездонных денежных кошельков не стали скрывать от Аграфены Фоминичны, что не могут смотреть на безвременно погибшую рыбу. После этого у них начинается активная паника и обостряется чувство тоски. Ведь запросто можно и себя представить на месте маринованной селёдки не первой свежести.
