Складень

После прочтения этой работы, возникает желание отделить «живую» воду от «мертвой» и, как ни странно, не в целях критики или правки, а из тех же соображений, из которых мы выбираем фрукты и овощи в магазине и на рынке. Житие абстрактного, но живого Васи оказалось любопытным по тем же причинам. Обрадовала концовка, которая намекает на возможный инсайт (откровение) главного героя, но в эпилоге автор отобрал у меня, читателя, это прочтение простым: «Спился». То есть этот персонаж тоже засосало абстрактное представление о социуме. Но общий замысел удался.

Чехов говорил, что надо по капле выдавливать из себя раба. Мне кажется, что этот текст является законченной работой, которая ставит целью нащупать причины этого рабства, то есть, как говорят психологи, собирает анамнез.

Хотелось бы увидеть, как автор (а вместе с ним и мы) освобождается

от очаровательного и уютного кокона безволия, превращаясь в бабочку.

После прочтения этой работы, возникает желание отделить «живую» воду от «мертвой» и, как ни странно, не в целях критики или правки, а из тех же соображений, из которых мы выбираем фрукты и овощи в магазине и на рынке. Житие абстрактного, но живого Васи оказалось любопытным по тем же причинам. Обрадовала концовка, которая намекает на возможный инсайт (откровение) главного героя, но в эпилоге автор отобрал у меня, читателя, это прочтение простым: «Спился». То есть этот персонаж тоже засосало абстрактное представление о социуме. Но общий замысел удался.

Чехов говорил, что надо по капле выдавливать из себя раба. Мне кажется, что этот текст является законченной работой, которая ставит целью нащупать причины этого рабства, то есть, как говорят психологи, собирает анамнез.

Хотелось бы увидеть, как автор (а вместе с ним и мы) освобождается

от очаровательного и уютного кокона безволия, превращаясь в бабочку.

Форма подачи материала, именно она компенсирует уход в «абстрактное» персонажей и «склеила, собрала» всё воедино. Да, эта история заканчивается не так, как мы привыкли или ожидаем. Она выводит к новым горизонтам, уводя от пофигизма, идеализма и прочих философских, религиозных поисков и противоречий

Давно не приходилось мне встречать в произведениях современных авторов на социальные темы столько искренности, теплоты и человечности. Вася мечтал о черепашке, ему самому хотелось быть черепашкой. Заметьте, не улиткой, а черепашкой, у которой всегда будет свой дом и травка, и ничто не сможет этого изменить. Вася, сам того не понимая, мечтал о естественной, простой жизни, но его запутали, заставили поверить в то, что искусственно и преходяще, основано на удобной в текущий момент человеческой лжи.

Удивительно поэтична история добермана Ниджи, ищущего путь к свободе. Чего же не хватало этому очаровательно-странному псу? Здесь скрыта некая аллегория, смысл которой, как мне кажется, в том, что свободы-то как таковой нет нигде: ни дома, ни на улице; а в природе самого Ниджи есть не сама свобода, а инстинкт, ощущение, смутное чувство той свободы, что основана на доверии и никогда не приведет к анархии, потому что в ней – изначальная сущность человеческая, естественная, как та мечта о черепашке маленького Васи.

Честно сказать, вряд ли я истолковала бы это так, если не история про Сергея, которая следует сразу после истории Ниджи.

В образе Сергея наиболее полно выразилась идея автора о свободе, основанной на доверии, а ведь именно такая идея свободы наиболее близка русскому человеку. Свобода не обманывать и не быть обманутым, а быть доверчивым и не бояться.

И как же хочется, чтобы Сергей не утратил в себе чувства этой свободы! Как же страшно, если и его обманут, и он перестанет верить, страшно не только за него – за всех нас страшно.

«Складень» легко и с интересом читается, по-разному толкуется. Дает импульс, делает активным, заставляет искать: связь между частями, между персонажами, стилями, «правильностями и неправильностями», решать задачу («собирать конструктор»): нужен ли тот или иной «кусочек», зачем он?

Смотрите: Вася – совершенно фольклорный персонаж. О нем и рассказывается, как в сказе, или в русской притче, – со сказовыми, «разговорными формулами». Другое дело, что Васе «не повезло» с соседями, с домом: видно, диссидентские настроения царили в тамошнем дворе. Его жизненные перепетии весьма схематичны, но зачем требовать правды характера от «сказового персонажа», и почему он не может быть по-русски непоследовательным?! Мне очень симпатичен «иронический сказ о Васе», от и до, включая финальную фразу.

Вторая часть – «Ниджи» – она лучшая и самая сильная в плане художественности. Здесь мы имеем дело, наверное, с «базисом» всей этой трех(четырех)частной истории о свободе и её проявлениях. Именно эта часть – эстетический и идейный центр складня, а вовсе не «нанизывающая всех персонажей на общую нитку» третья часть о Сереже. Сережа, по сути – «вспомогательный», технический персонаж, и его искусственность – меня лично совершенно не раздражает, он нужен, как нитка, которая держит четки, пока их перебирает автор…