Kitobni o'qish: «Клуб частных расследований. Сезон 3»
Александр Николаев
Клуб частных расследований. Сезон 3
Мёртвая Луна
1
Июнь выдался на удивление жарким. При полном безветрии через день громыхали грозы, обрушая на город потоки воды. В такие минуты ливневая канализация не успевала направить мутные ручьи в подземные тоннели, проложенные под центральным проспектом, и булыжная мостовая в нижней его части нередко оказывалась под толстым слоем воды. На её поверхности, кружась в воронках над водостоками, плавали мусор, охапки соломы, мелкие ветки деревьев. Потом вода стекала в Днепр, неистовое солнце испаряло влагу, и тогда пот липкой испариной покрывал тело, солёными каплями сбегал по лицу, пятнами выступал на одежде.
Днём утомлённые жарой обитатели города старались не покидать свои жилища и места работы без особой на то нужды. На опустевших улицах лишь изредка можно было увидеть медленно движущийся экипаж или фигуры людей, озабоченно прокладывающих путь среди луж да островков вязкой грязи. И только ближе к ночи слабый ветерок со стороны Днепра приносил долгожданное облегчение. Тогда оживали немногочисленные ресторации в центре города, а на бульваре появлялись любители вечернего моциона.
В один из таких вечеров из подъезда двухэтажного дома, стоявшего неподалёку от пересечения улицы Полицейской с Жандармской, там, где начиналась балка, стали выходить мужчины и женщины разного возраста: от совсем молодых до тех, к кому вот-вот должна была постучаться старость. По одежде и манере двигаться можно было предположить, что они относятся к небедной части городского населения. Всего их оказалось чуть меньше двадцати человек. Разбившись на небольшие группки, они тихо переговаривались, явно в ожидании кого-то.
Кто-то обратил внимание на необычно чистое небо, украшенное у горизонта огромным лунным диском, и какое-то время разговоры вертелись вокруг опостылевшей всем темы дождей, заливающих город, но постепенно они затихли, и люди стояли молча, погрузившись в свои мысли. Сумерки медленно скрадывали силуэты окрестных домов, в окнах которых стали загораться огни. Где-то в глубине балки надрывно лаял пёс. Временами его лай сменялся протяжным воем, и тогда кое-кто из женщин украдкой осенял себя крестом.
Вскоре на невысоком крыльце у входа в дом показался рослый мужчина лет тридцати. Он запер за собой дверь на ключ и повернулся лицом к толпе. Все замерли в ожидании. Стало слышно как где-то неподалёку струится не то ручей, не то небольшая речушка.
На аскетически худом, бледном лице мужчины, казалось, отдельной жизнью жили тёмные, почти чёрные, глаза. Не смотря на жару, на нём была костюмная тройка тёмно-серого цвета, белая рубашка и чёрный, небрежно завязанный галстук. Прямые светлые волосы, симметрично разделённые пробором, открывали высокий лоб, в живописном беспорядке ниспадали на плечи, делая лицо узким, словно лезвие топора.
Человек обвёл взглядом стоявших перед ним горожан, вынул из кармана пиджака мятый платок и, прижав его к губам, несколько раз глухо кашлянул:
– Братья и сёстры мои! – произнёс он негромко, но неожиданно властно и твёрдо. – Сегодня наступает тринадцатое полнолуние. То самое, которое мы так долго ждали и к наступлению которого упорно готовили себя последнее время. Этой ночью Владычица ночи будет обладать наибольшей силой. Ещё немного и её лучи станут осязаемыми. Тогда на короткий миг они соединят наш суетный мир с Верхним миром, и мы должны быть готовы к этому.
Прошлой ночью мне снова было видение, в котором Владычица Ночи, сказал, что готова будет принять каждого из нас и обогатить Знанием, которое откроет нам тайну бытия и раскроет смысл нашего существования. Готовы ли вы к этому таинству, братья и сёстры?
В ответ на это из толпы раздались невнятные возгласы, дающие понять, что мужчины и женщины готовы принять участие в магическом обряде. Человек у входа в дом медленно поднял правую руку с зажатым в ладони предметом, похожим на хрустальный шар, и каждый из присутствующих бессознательно сосредоточил своё внимание на этом пятне, светлом на фоне приближающейся ночи:
– Я рад слышать, что прошлые двенадцать погружений не прошли для вас бесследно, – продолжил он всё тем же негромким властным голосом. – Прошу надеть ритуальные одежды, и пусть все медленно произнесут про себя сакральную мантру, посвящённую Владычице Ночи. После этого мы опустимся в подземелье и на берегу Мёртвого потока совершим завершающее действие. И помните: чтобы не произошло – я с вами, мои братья и сёстры!
Последнюю фразу мужчина в костюмной паре почти выкрикнул, протянув руки, как-бы беря тем самым присутствующих под своё незримое покровительство. Даже в сгущающихся сумерках был виден безумный огонь, горевший в его глазах.
Дарья Никитина, не в силах противиться воле этого человека, достала из сумочки шёлковый плащ тёмно-синего цвета, по подолу которого и на рукавах были нашиты серебряные звёзды и полумесяцы, надела его на себя и набросила наголову капюшон. Ей было страшно от того, в чём она участвовала сейчас, от двух предыдущих таинств, но люди вокруг неё молча делали то, что приказал Мастер, и по ним трудно было определить, напуганы ли они так же как и она, или всё это просто следствие её слабой психики и воображения. Мужчина на крыльце в отличие от остальных был одет в плащ голубого цвета, капюшон скрыл худое лицо, и только глаза в глубине накидки, казалось, излучали свет беспредельной власти.
– Я попрошу мужчин разобрать факелы, они в этом ларе, – жестом указал он на деревянный ящик, в котором обычно хранились дрова для печей в доме. Убедившись, что его приказ выполнен, Мастер сошёл с крыльца и направился к зарослям кустарника, в глубине которых слышался звук текущей воды. Люди нестройной колонной двинулись за ним.
Даша, прижав к груди дамскую сумочку, шла последней. Она невольно вдохнула его запах, когда Мастер проходил мимо. От этого привычно забилось сердце, сладкая истома родилась в груди и, опустившись, растаяла где-то в районе живота, бёдер. Исчезло чувство страха, вызванное происходящим, в голове, казалось, не осталось никаких мыслей, кроме желания следовать за Ним. И девушка молча шла за братьями и сёстрами к привычному месту в подземелье, где происходило таинство единения с умирающей и рождающейся заново Владычицей Ночи.
2
Членом тайной ложи, которая носила пугающее название «Мёртвая Луна», Даша Никитина стала случайно. Начало этому было положено летом прошлого года, вскоре после того, как она лишилась отца. Ему ещё не было и пятидесяти, когда известный в городе адвокат, пребывая в суде, внезапно почувствовал себя дурно и лишился сознания. В таком состоянии он и умер. Апоплексический удар – констатировал приехавший врач.
Мать Даши ушла из жизни три года назад вследствие быстротечного туберкулёза, и, таким образом, выпускница привилегированной гимназии для девиц благородного происхождения осталась совершенно одна. Сестра отца, приехавшая на похороны из далёкого Екатеринослава, предложила поселиться у неё, а дом в Москве временно сдать в аренду. Тётя была бездетной, обеспеченной дамой лет сорока. Она всегда хорошо относилась к Даше, и, подумав, девушка приняла идущее от чистого сердца предложение. Так она оказалась в быстро растущем городе на юге Российской империи, заложенном фаворитом императрицы на холмистом правом берегу огромной реки, несущей свои воды к далёкому морю.
Тётя имела каменный дом в центре города, где Даше на втором этаже была отведена просторная комната с балконом. К ней примыкала вторая, поменьше, служащая уютной спальней. Примечательным было то, что из спальни имелась дверь в коридор, откуда лестница вела к чёрному выходу. Дверь эта всегда была заперта, но горничная как-то показала Даше где хранятся все ключи, хотя надобности в них не было совершенно никакой.
Жизнь вскоре обрела размеренный характер и, если говорить откровенно, стала чуточку скучной. Знакомств на новом месте ещё не образовалось, и по этой причине чтение романов было единственным развлечением, которое хоть как-то скрашивало вялое течение бытия. Для Даши вошло в привычку сразу же после завтрака брать сумочку, зонтик и делать неспешную прогулку по Екатерининскому бульвару. Потом она выбирала свободную скамейку и принималась читать, погружаясь в волшебный мир, полный опасных приключений, ярких страстей и необыкновенной любви. А что может быть прекраснее томительного ожидания любви, когда тебе неполных восемнадцать лет!
Вздыхая, Даша откладывала в сторону книгу и затуманенным взором вглядывалась в дома напротив, представляя как когда-то и в её жизни появится такой же необыкновенный герой: мужественный, сильный, не похожий на окружающих мужчин. И ещё в нём непременно должна будет присутствовать некая тайна, в которую она будет посвящена. Он будет тем, кому она отдаст свою жизнь и самоё себя, полностью, без остатка. При этих мыслях сладко сжималось сердце, беспричинно набегали слёзы и ещё смутно хотелось чего- то такого, о чём запретно было представить даже в мыслях.
В один из воскресных дней, когда время уже близилось к полудню, на той части бульвара, что вела к вершине холма, показался высокий молодой мужчина. Он был без головного убора, длинные светлые волосы живописно спадали до самых плеч, придавая идущему некий артистический облик. Тёмный костюм – тройка, белая рубашка с шейным платком, начищенные ботинки выдавали в нём человека обеспеченного, а выражение лица и манера держаться несколько отстранённо от окружающего мира – непростую организацию ума.
Заложив руки за спину, мужчина медленно шёл по тротуару, погружённый в свои мысли. Случайно оторвавшись в эту минуту от книги, Даша подняла голову, их взгляды встретились, и девушка ощутила как тонет в глубине этих чёрных глаз, как взволнованно забилось её сердце в ожидании чего-то необычного. Она сглотнула ком, образовавшийся в горле, и с трудом перевела дыхание.
Мужчина прошёл мимо, но затем замедлил шаг, повернулся и направился к ней. При этом он внимательно смотрел на девушку, и бесстрастное выражение его лица вскоре сменилось лёгкой улыбкой, с какой обыкновенно взрослые смотрят на беззаботно играющих детей.
– Добрый день, сударыня! – сказал мужчина, остановившись в трёх шагах от скамейки.
– Здравствуйте! – растерянно произнесла Даша.
– Простите, я могу разделить ваше одиночество? – продолжил он чуть хрипловатым голосом, отчётливо произнося каждое слово. – Если только вам, разумеется, не покажется нескромным предложение постороннего человека.
Незнакомец сопровождал свои слова плавными жестами правой руки. Его глаза, казалось, смотрели просто в душу девушки, она чувствовала как тает её воля в присутствии этого человека, и наставления тётушки о вреде случайных знакомств даже не всплыли в памяти.
– Да, – ответила она несколько растерянно, – вы можете присесть на скамейку… Но я ведь совершенно не знаю вас…
– Спасибо, сударыня, – ответил мужчина, садясь рядом, – не беда, что мы не знаем друг друга. Это легко можно исправить. Позвольте представиться: к вашим услугам Виктор Павлович Сикорцев – врач, практикую в области психиатрии. Говоря «к вашим услугам», я, разумеется, ни в коем случае не имел в виду область своих профессиональных интересов. А как, простите, зовут очаровательную барышню?
– Даша, – смущённо проговорила девушка, – барышню зовут Дарья Никитина.
– Рад знакомству, Даша, – ответил он, – не стану скрывать, сегодняшний день для меня был наполнен скукой, но теперь совершенно ясно, что это была лишь прелюдия к знакомству с вами. Могу ли я узнать, чем вы занимаетесь?
Девушка не сразу нашлась с ответом: как-то не хотелось признаваться, что она живёт у тёти на правах, по сути, близкой родственницы, не более того. Впрочем, она никогда не задумывалась об этом.
– Я недавно переехала из Москвы в ваш город, – наконец решилась она, – живу у сестры отца. Чем заниматься дальше, ещё не решила.
– Вот как…. И что же послужило причиной вашего переезда к нам из столицы?
– Месяц назад неожиданно скончался мой отец. В Москве родственников у меня нет, и тётя предложила переехать на время к ней сюда, в Город.
– О, простите мою бестактность! Я не мог даже предположить такое…
Ещё раз прошу простить мне эту оплошность.
– Что вы, Виктор Павлович! Право же, не стоит извинений: откуда вам было знать о причине моего приезда в ваш город.
Они замолчали. Даше нужно было уходить, поскольку близилось время обеда, а тётя никогда не садилась за стол без племянницы, в которой души не чаяла. Она поднялась:
– Простите, но я должна идти: меня ждут дома.
Сикорский тоже поднялся. Он оказался на голову выше девушки.
– Не скрою, мне жаль расставаться с вами, Даша, – сказал он всё тем же чуть хрипловатым голосом, который обволакивал сознание, словно опийный дым свою жертву, как это было в одном из прочитанных ею недавно романов.
– Но я могу надеяться на то, что увижу вас завтра?
– Да, – ответила девушка, удивляясь собственной смелости, – я почти каждый день бываю здесь, кроме тех разве, когда идёт дождь. Надеюсь, что приду и завтра, если, конечно, не случится что-нибудь из ряда вон выходящее.
– Буду также на это надеяться. И в котором часу вы обыкновенно гуляете?
– Как правило я прихожу сюда часам к десяти – одиннадцати.
– Вы не будете возражать, если я тоже приду в это время.
– Нет, – ответила она, чувствуя, как краска мимо воли заливает её лицо, – я не стану возражать.
– Спасибо за согласие! Но я хотел бы проводить вас домой? Если позволите…
– Не стоит, пожалуй. Тётушка не поощряет случайных знакомств, а тем более на улице.
– О, это её право! Ваша тётя определённо умна. Тогда до завтра, Даша.
– До завтра, Виктор Павлович, – ответила девушка.
Она не помнила, как оказалась у дома и только у себя в комнате осознала, что ей первый раз в жизни назначили свидание. Самое настоящее свидание, такое как это описывали книги. И она легко согласилась, не зная, кто этот человек и чем он занимается. Такие мелочные мысли даже не возникли в девичьей головке.
В ту ночь девушке долго не спалось. В мыслях она то и дело возвращалась к дневному эпизоду на бульваре, вспоминала глаза этого человека, улыбку, его манеру говорить, слегка жестикулируя правой рукой, от которой слегка расплывалось и туманилось сознание. За окном виднелся огромный диск луны, напоминавший женское лицо, словно застывшее в немом крике. Близилось полнолуние. От призрачного света, заливавшего комнату, было как-то грустно и немного тревожно. Незаметно для себя Даша уснула.
На следующий день с утра пошёл дождь, который не прекращался до самого вечера, и свидание, увы, не состоялось. Девушка была расстроена, и это заметила даже тётушка. Пришлось сослаться на мигрень, и весь день провести, не выходя из комнаты, с книгой в руках.
Утром Даша проснулась от того, что в окно её спальни ярко светило солнце. На душе сразу стало как-то светло и радостно. Она прилежно выполнила всё, что входило в её утренние обязанности. Для этого нужно было привести себя в порядок, затем следовал завтрак с тётушкой, за которым состоялось обсуждение последних новостей из городских газет, потом она читала ей вслух несколько страниц из последнего романа Стендаля и только после этого можно было выйти на моцион.
В воздухе пахло свежестью после вчерашнего ливня. Над влажной мостовой курились едва заметные испарения. Немногочисленные прохожие оживляли городской пейзаж. Её скамейка, на которой девушка обычно погружалась в мир нездешних событий с раскрытой книгой в руках, была ещё влажной. Даша в замешательстве остановилась, раздумывая как быть. Часы на башенке соседнего дома показывали половину десятого. Тогда она решила пройтись вверх по аллее, чего раньше не делала.
По обе стороны проспекта высились каменные трёх-и четырёхэтажные дома. Чуть выше вправо и влево уходили улицы, также застроенные солидными особняками. Даша, раскрыв зонт, медленно шла вверх, разглядывая окрестности и незаметно для себя оказалась на широком открытом пространстве. Из рассказов тётушки она знала, что эта площадь называется Соборной. И действительно, слева, залитый солнечным светом, сиял купол Преображенского собора. Перед ним у входа во двор, окружённый невысокой чугунной оградой, высился памятник Екатерине Великой. Взор величественной императрицы, облачённой в римские одежды, был устремлён куда-то по течению реки, бесшумно несущей свои воды к южному морю. На фундаменте ограды, прислонившись к решётке и вытянув ноги, сидели двое мужчин в рабочей одежде с папиросами в руках.
Даша, осмотрев окрестности, решила уже возвращаться, когда её внимание привлёк человек, шедший по тротуару вдоль домов, окаймляющих площадь слева. Она остановилась, вглядываясь в эту фигуру, и почувствовала как вздрогнуло вдруг и стало биться быстрее её сердечко. Это определённо был Сикорцев. Девушка остановилась в нерешительности, не зная как себя вести в подобной ситуации: оставаться на месте в ожидании казалось неприличным, уйти же совершенно не хотелось. Пока она раздумывала, Сикорцев заметил её. Он издали приветственно помахал рукой, ускорил шаг и вскоре оказался рядом.
– Доброе утро, Даша! – произнёс Виктор Павлович чуть взволнованно от быстрой ходьбы.
– Доброе утро! – ответила девушка, чувствуя как густо краснеет в присутствии этого человека.
– Я уже решил, что не смогу больше увидеть вас: на привычном месте вы так и не появились.
– Да, но целый день шёл дождь! Боюсь, мне не просто было бы объяснить тётушке желание прогуляться в такую погоду.
Сикорцев улыбнулся:
– Пожалуй, это и в самом деле была бы сложная задача. Но сегодня, надеюсь, я могу сопроводить вас хотя бы до скамейки?
– Думаю, можете. У вас ведь нет дурных мыслей в отношении беззащитной девушки?
Сикорцев откровенно рассмеялся:
– Как можно, конечно же есть! Ведь на самом деле моё настоящее имя Синяя Борода. Я похищаю юных девушек и увожу их на далёкие острова в океане.
– И какова же судьба этих несчастных?
– Она прекрасна: девушки живут в великолепном храме, сложенном когда-то в седой древности из отполированных блоков розового гранита, им прислуживают чернокожие девушки, привезённые из Африки, и они полностью посвятили себя служению Богини Ночи.
– Почему так? Почему не богу Солнца?
– О, Дашенька, это не простой вопрос, и, соответственно, на него не может быть дан простой ответ, – неожиданно серьёзно ответил Виктор Павлович, беря её под руку. – Вам никогда не приходила в голову мысль о назначении человека в этом мире?
Даша удивлённо взглянула на него. Шедший рядом человек был на редкость серьёзен, что не походило на прежнего беззаботно флиртующего мужчину.
– Нет, – ответила она, – мне не приходилось задумываться о таких сложных вещах. И как это связано с похищением девушек? О, я поняла: вы безжалостно мучаете их, задавая подобные вопросы?
– Дорогая Даша, девушки здесь не при чём. Это просто была шутка, первое, что пришло в голову, когда вы спросили, нет ли у меня дурных мыслей на ваш счёт. А вот в отношении смысла нашей с вами жизни, согласитесь, лучше всего думать не под тёплыми лучами дневного светила, а лунными ночами, когда всё вокруг погружается в сон, а Богиня Ночи заливает землю своим призрачным светом, пробуждая к жизни древние силы, когда-то господствовавшие в этом мире. В полнолуние воскресают монстры, но приходят они не ко всем, а только лишь к избранным. И не стоит бояться этих существ, их появление для конкретного человека – знак необычности, знак отторжения от толпы.
Вы знаете, Даша, ведь Франсиско Гойя ошибочно полагал, что сон разума порождает чудовищ. Это совсем не так. Именно во сне, когда сознание человека отделено от суеты нашего мира, к отдельным людям приходят Древние. Только им – посвящённым – передают они сакральные знания давно ушедших цивилизаций, раскрывают смысл бытия. Эти древние носители знаний поклоняются Владычице Ночи, они её верные слуги.
Даша растерянно вслушивалась в монотонную правильную речь своего спутника, которую он сопровождал выразительными жестами правой руки, и чувствовала как её сознание обволакивает нечто, подобное незримой паутине, постепенно лишая воли. Она освободила правую руку, на которой всё крепче сжимались мужские пальцы, резко остановилась и перевела дыхание. Сикорцев по инерции сделал пару шагов вниз по аллее и тоже остановился, развернувшись к ней. Его лицо было бледным, глаза запали, на висках выступили мелкие капельки пота.
– Что с вами, Виктор Павлович? Вам плохо? – испуганно спросила девушка.
Виктор Павлович несколько раз тряхнул головой, словно отгоняя вызванных воображением невидимых монстров, и с усилием улыбнулся:
– Нет-нет! Со мной всё в порядке, – ответил он. – Просто, знаете, заработался вчера, до поздней ночи принимал пациентов. А кроме того, нынешней ночью мне плохо спалось, оттого, видимо, и некоторая усталость. Но мы с вами немного прогуляемся, сегодня прекрасная погода, и я приду в себя. Простите, ради Бога, что напугал вас своими рассуждениями. Прошу вас, не принимайте это близко к сердцу.
– Хорошо, – ответила Даша, – только давайте больше не будем говорить о монстрах, возникающих в полнолуние, даже если они и являются носителями тайных знаний. Признаюсь откровенно, мне вполне хватило обычных, тех, что нам дали в гимназии. Так мы идём к скамейке?
– Ах, да! – спохватился Сикорцев. – Конечно же, идём. Прошу вас, возьмите меня под руку. И давайте поговорим о чём-то более приземлённом, но от этого не менее прекрасном, например, о вас.
– Что вы, – рассмеялась девушка, приходя в себя после недавнего инцидента, – в моей жизни нет ничего такого, что представлялось бы интересным. Я обычный человек: живу сегодняшним днём, словно мотылёк, и жду чего-то такого, что в состоянии перевернуть мою жизнь, придать ей смысл, как выговорите. Но я молода и надеюсь, что у меня всё ещё впереди… А вот вам уже определённо есть, что вспомнить, Виктор Павлович! Вы взрослый самодостаточный человек. Расскажите мне, будьте добры, о вашей профессии. Каково это быть врачом-психиатром, пользовать людей с необычной психикой, возвращать к жизни заблудшие души? Ведь это, наверное, так интересно!
Сикорцев усмехнулся её горячности:
– Увы, должен вас огорчить, Даша. Ничего интересного, а тем более романтичного, в нашей профессии нет. Хотя, не скрою, лично мне бывает порой любопытно общаться с людьми, психика которых нарушена, то есть отличается от среднестатистического человека.
– Вы хотели сказать – нормального человека?
– Если хотите – да, пусть будет так.
– А что вообще считается нормой в понимании вашей специальности?
– О, Дашенька, это не простой вопрос. Если вы начнёте читать специальные книги по психиатрии, то неизбежно найдёте у самой себя отклонения от так называемой нормы.
– Даже так? Но должно же существовать какое-то общепринятое определение психически нормального человека?
– Ну, скажем так: нормальным принято считать человека, который придерживается принятых в обществе этических правил поведения. При этом, может оказаться так, что эти правила в разных социумах могут существенно отличаться. Скажем, то, что считается нормальным в племени аборигенов, живущих на уровне каменного века, в цивилизованном обществе не может быть таковым. К примеру, обычай поедать сердце поверженного врага или скальпировать его. У нас такого любителя экзотики сочли бы ненормальным и упрятали в дом умалишённых.
Девушка, живо представив сцену снятия скальпа с человека, брезгливо поморщилась:
– Похоже, вы правы: моральные принципы на разных этапах развития общества были неодинаковы, а в соответствии с этим и определение, что такое «нормальность», могло меняться. Ну, хорошо, предположим, что к вам на приём доставлен человек, который совершенно точно ненормален. Вы убедились в этом и приступаете к лечению. Какие вы применяете методы для этого? Какие из них наиболее действенны?
– Дашенька, это очень специфическая тема. Скажу только, что в любом случае вместилищем болезни является человеческий мозг. Нередко, погружая пациента в глубокий сон, удаётся разблокировать неработающие его участки и добиться неплохих результатов.
– И как же вы его погружаете в глубокий сон?
– Для этого существует гипноз, имеются специальные методики подавления бунтующего сознания, позволяющие вернуть психику человека в норму.
– И что же, любого человека можно ввести в гипнотическое состояние?
– Практически любого. Лишь очень немногие люди обладают способностью сопротивляться воле гипнотизёра.
– И вы обладаете такими гипнотическими возможностями?
– Да, – чуть помедлив, ответил Виктор Павлович, – обладаю. Это ведь моя специальность.
– И что же, вы, к примеру, можете меня загипнотизировать против моей воли?
– Думаю, что смогу, но не стану этого делать. Поверьте, у вас нет причин меня опасаться.
Так в разговорах они незаметно дошли до скамейки, на которой обычно Даша читала во время дневных прогулок. Время пролетело незаметно. И когда оно подошло к обеду, они с обоюдным сожалением попрощались, договорившись встретиться завтра на этом же месте.
