Kitobni o'qish: «Девять клинков Гекаты»
Пролог.
– Что нужно человеку в детстве, что бы он стал человеком, вот именно человеком, а не конченой скотиной, подлецом и сволочью. Да, совсем немного, на мой взгляд – говорил тихо, совсем молодой человек, глядя на пляшущие огоньки пламени костра – всего две вещи, любовь матери и внимание отца.
– Согласен – кивнул один из расположившихся рядом, такой же молодой, как и тот, что начал этот заумный разговор – только ты забыл о дозировке этой любви и внимания.
– Ну, к нам это отношения не имеет, особенно к тебе Эд, ты сволочью родился – хохотнула девушка, перебирая осторожно струны гитары и, откинув назад, сребристую в отсветах костра и огромной луны, прядь волос с лица.
– Грета – укоризненно, бросила через костёр молодая женщина, привалившись к плечу кряжистого мужчины среднего возраста, что было очень заметно, даже в отсветах костра, сравнительно конечно, с окружавшей его компанией молодёжи – ты, как всегда, всем недовольна. Зачем, тогда, собрала всех нас и просила провести обряд? Закончила бы свою жизнь спокойно, отойдя в мир иной, в окружении детей и внуков-правнуков. И совесть твоя была бы чиста.
– Потому что, я, как раз, тоже сволочь и сколько себя помню, всегда была ею. Вот уже восемьсот лет. Ну, и не могла же я подвести всех вас – снова хохотнула она – уйти, как ты говоришь, Марго, в мир иной, прихватив с собой часть ритуальных слов.
– Это да – протянул мужчина, подкидывая в огонь, толстый, неровно рубленый кусок ствола дерева, подняв, тем самым, столб искр, устремившихся в безоблачное, призрачное лунное небо – но мы нашли бы выход.
– Не сомневаюсь, Марк – ответила девушка – что для нас, каких-то тридцать шесть жизней жертв. Одно слово, одна жертва.
– Одна в год – поправил её молодой человек, что совсем недавно философствовал.
– Ты бы, вообще, помолчал, философ… – усмехнулась она.
Молодой человек заткнулся и уставился в землю.
1
Таня Ларина, студентка, скромница, красавица, но вот, ни разу не спортсменка. Так что, тут, цитата из «вечного» шедевра кинематографии не подходит. Как и не имеет отношение её имя к героине произведения великого поэта. Просто бабушку, рано ушедшую из жизни, по маме, звали Татьяной. А фамилия от отца.
Таня не сверкает на светских тусовках. Но и не летает в облаках возвышенных чувств. Она дочь простых смертных. Смертных российских инженеров, которые вечно перебиваются с «хлеба на квас». Воспитывая, между тем, двоих, троих детей. Но любящих своих чад, по настоящему, и отдающих им, всю свою душу, время и жизнь.
Она, просто живёт, учится, подрабатывает, когда совсем прижмёт в финансовом плане. Есть друзья, подруги. Смех и слёзы в подушку. Случаются влюблённости, но не перерастающие в страсть. Таня знает, где и когда нужно остановиться. И это немного пугает её поклонников. Да и не только это… Потому, в свои двадцать лет и со своей внешностью, она всё ещё ничья не жена. Чиста и невинна, как сказали бы поэты прошлого. А может время её не пришло? Не встретила своего принца. Ни на белом скакуне, ни в сверкающем «Мерседесе». Ни выходящего из обшарпанной проходной завода, с огрубевшими рабочими руками. А тот, на кого невольно падает взгляд, с первого курса, сторонится её… Правда, была пара попыток с его стороны, но из-за своего противного чувства женской гордости и из мести, что не замечал раньше, делала равнодушный вид и проходила мимо.
Но обратила на себя внимание, негласно естественно, одной довольно пожилой дамы. Очень пожилой. Но всё ещё прямо и гордо несущую свою седую голову.
Женщина отметила Таню случайно, заметила промелькнувшую в толпе, из окна своего, нескромного по нынешним временам, автомобиля, с шофёром за рулём. И с тех пор у Татьяны, появилась «тень», что всегда и всюду сопровождает её. «Тень» телохранителя. О чём, конечно, девушка и не догадывается.
А ещё, у пожилой женщины, появилась тоненькая папочка, с листочками и фотографиями внутри. На которой, написано « Ларина Татьяна Георгиевна».
Вот, и сейчас, эта сухонькая старушка, сидя в глубоком кресле, в роскошном и богатом кабинете своего не менее роскошного дворца-особняка, элитного пригорода, перебирает только что, доставленные её ищейками, адвокатами и юристами, последние сведения о девушке.
Рядом с папкой пестреют шесть листов офисной бумаги. Шесть настоящих рукописных портретов девушек, перенесённых на эти листы компьютером. И девушки на каждом листе, очень похожи. Если бы не временнЫе различия в одежде, во взглядах, в манере письма художников, можно было бы сказать, что это одно и то же лицо.
Женщина, отбросила бумажки и, слегка отстранившись от стола, подёргала за золотистый шнурок, с кисточкой на конце, висящий рядом с плотными портьерами, закрывающие огромное панорамное окно – Лёня, зайди – позвала она, не напрягая голоса. Знала, что он всегда слышит её.
В кабинет, постучавшись, ради приличия, вошёл высокий молодой человек, лет тридцати. Безукоризненный чёрный костюм, туго повязанный галстук, начищенные до зеркальности туфли. На правильном лице нет подобострастия, только внимание.
Он молча сделал два шага и замер, приготовив планшет.
– Вот эти счета – достала женщина из ящика стола кипу документов – я перевела на другое имя, скажешь детям и внукам, что бы, не искали и не беспокоились. Мне пора, я ухожу. Срок пришёл. А ты, как и договаривались, переходишь под начало внука. Я уже позвонила, предупредила. После моих похорон… Завещание…. Впрочем, ты знаешь, что делать. Свободен.
– Да, госпожа – слегка склонил тот голову, чётко, по-военному развернулся и вышел. Плотно и аккуратно, притворив за собой дверь.
Пожилая женщина, проводив глазами секретаря, склонила голову к фотографии Татьяны и прошептала – прости девочка… Но выбор у меня остаётся. Вот если бы… Но я всё сделаю… я постараюсь…
Немного задумалась. Но тут же встряхнула седой головой. Всё давно передумано и решено. Сгребла со стола всё бумаги, папку, копии портретов, документы и бросила, всё это, в утилизатор. Дождалась, когда тот, чуть слышно и басовито прогудел, превращая бумагу в тонкую соломку, а потом и в пыль, поднялась.
На часах мобильного телефона и на экране компьютера, отметились одни и те же цифры, обозначающие время. 12-45.
– Пора – кивнула она сама себе и сжала в руке тонкий короткий стилет, стилизованный под нож для бумаг.
Татьяна.
– Таня, Ларина – догнал девушку у самого выхода из института, окрик – тебя срочно к деканше – отдуваясь, подбежал к ней однокурсник – если… подожду… погуляем..? – выпалил он, заикаясь от смущения и краснея.
– Извини, Серёжа – улыбнулась девушка – но меня ждут. Давай не сегодня. И спасибо тебе.
Татьяна развернулась, проведя ладошкой по его рукаву, а потом, хулигански и провокационно, нежно провела по щеке, улыбнулась и вернулась в институт.
На ходу, цокая каблучками по гулким длинным коридорам института, поправила свои роскошные, распущенные ниже плеч, тёмные, слегка обесцвеченные на кончиках, волосы. Подмигнула сама себе, глянув в круглое зеркальце косметички. Косметики на лице не было, так, лишь слегка подправленные тушью брови и реснички, да бесцветная помадка на губах. Осталась довольна. Подошла к двустворчатым дверям деканата, выдохнула, зная стервозный нрав деканши. Толкнула, вошла.
Деканши в кабинете не было, но её встретил средних лет мужчина, в обычных джинсах и широком, ниже пояса, сером свитере – а-ля, свободный художник.
Он, тут же, вскочил с кресла декана и низко, шутя, поклонился, тряхнув тронутыми сединой курчавыми, тёмными волосами, до плеч.
– Татьяна, вы обворожительны, как мне и говорили – пропел он, профессионально поставленным баритоном – простите, представлюсь – мужчина галантно склонил голову, волосы закрыли лицо – Марк Германович Остольский, представитель модельного агентства «Аверосс», Париж – донеслось из-под них. Но он тут же выпрямился, смахивая с лица волосы – вас, приглашает в своё агентство Грета Бретан, основатель и хозяйка. Вы, конечно, слышали о нас. А если и нет, то не страшно. Я расскажу.
Мужчина посмотрел на часы, сверкнувшие драгоценными камнями на запястье.
– У нас десять минут – продолжил он – надолго я вас не задержу. Присаживайтесь, пожалуйста – повел он рукой в сторону стула, напротив заваленного бумагами стола хозяйки кабинета – от вас нам нужно, только одно слово и это слово «ДА», или «нет» – улыбнулся он, выделив голосом первое – в случае «да», в течение месяца вы переезжаете в Париж, заключив с нами контракт, на пять лет. Во втором случае, я просто откланяюсь и, с сожалением, удалюсь. И так, модельное агентство, предлагает вам контракт, как я уже сказал, на пять лет с полным пансионом и хорошим вознаграждением за каждый выход на подиум. Обучение? Да, но этим занимаюсь не я. Я простой агент. Просто, ваше слово и пожелания я передам, тому, кто услышит.
– А… Но… Как… – растерялась под таким напором девушка – я конечно, согласна, но…
– Условия? – обошёл стол мужчина, широко улыбаясь – всё будет прописано в контракте, а сейчас, я услышал всё что хотел и не смею вас задерживать.
Он низко склонился перед девушкой, взяв её ручку в свои пухлые ладони.
И… И, последнее, что запомнила Татьяна, перед тем, как её голову заполнил сплошной туман, это сверкнувший перед глазами, тонкий и короткий клинок.
Сергей.
Сергей, не ушёл, склонив голову, после отказа девушки погулять с ним.
– хоть надежду оставила, и то ладно – подумал он и отправился следом, на расстоянии, конечно. Её отказ, пусть и неприятно царапнул по сердцу, как, впрочем, уже не в первый раз, но любящее сердце подсказывало – надо… И толкнуло его за девушкой. Он чувствовал… Что? Сам не понимал… Но шёл. И после того, как Таня вошла в кабинет декана и оставила двери приоткрытыми, приник к ним.
Сам он. Не высокого роста крепыш. Таня его на полголовы выше, это считая с каблучками. А без них, ну так, немного, всего сантиметра на три, четыре. Да и не то, что бы природный крепыш, просто плотный, тренированный парень. Недавно, выиграв чемпионат, завоевал звание мастера спорта по боксу. Немного помятый нос, нет пока денег на восстановление, синие, как и у Тани, глаза, за слегка прищуренными веками. Упрямый волевой подбородок, с лёгкой светлой щетиной. В двадцать лет это выглядит брутально. Хотя, ввиду светлости, соломенности, волос, никто, и не заметит, пока чьи-то губы не прикоснуться к щекам. Но губы, пока ещё и не прикасались. Мама не в счёт. Потёртые джинсы, гонорара за редкие «левые» бои на новые штаны не хватает. В семье и так «дыр» полно. Мама одна, а ещё и сестрёнка, четырнадцать лет, та ещё «оторва». Отец ушёл. И где он… Да и хрен с ним. Появится, мало ему не покажется. На плечах спортивная ветровка, с надписью на всю спину «Да, пошли вы». Подарок друзей спортсменов. Но сердце… В сердце поселилась любовь. И имя ей, Таня. Первая красавица курса. Недотрога. Но и не задавака. Классная девчонка. И её всегда, после пар, встречает парень на серебристой «Тойоте». Так и хочется размазать его по, его же, «Королле».
Но, со временем, как выяснил Серёжка, это всего лишь, личный водитель её отца, главного инженера, «загибающегося» завода, «стройИнвестДор». У него, водителя, тройня, и любит он их безумно. И все девочки. А, Татьяна, это всего лишь личная просьба Георгия Григорьевича. Ну, и привязанность водителя к этой семье. Всё-таки, столько лет вместе, не смотря на разницу в возрасте.
Сергей всё видел и слышал. Видел, как мужчина склонился над ручкой Тани….
Что-то, предчувствуя, Серёжка сжал кулаки и напрягся.
Из рукава свитера, этого не первой свежести человека, выскользнул нож… И, Сергей, не помня себя, ворвался в кабинет декана. Удар сзади в печень, хорошо поставленный удар, просто срубил мужчину. Но… но было поздно, через мгновение, и Таня, и этот человек исчезли. А по полу покатился, звеня, тот самый клинок, что был в руках у представителя модельного агентства.
Сергей подхватил с пола оружие и закрутился на месте, до боли сжав рукоять кинжала и… И провалился… В беспамятство? В безвременье? В пространство?
Не понял, но в себя пришёл от удара ногами о землю, не удержался, упал, пребольно приложившись локтём о камень. Но тут же вскочил и снова закрутился. Совсем недалеко стоит черный «Джип». Сергей бросился к машине, но та, с проворотом колёс и рёвом, сорвалась с места, подняв тучу пыли и понеслась, по бездорожью, в сторону недалёкого леса у подножия горы. Сергей побежал следом. В шоке от всего, что произошло за эти пять минут, он даже не придал значения мгновенному переносу из института, куда-то, не пойми куда. Одна мысль билась в его голове – Таня, Таня, она там, в той чёрной машине… Её надо спасти, ей грозит опасность… Беги, Серёга, беги. И он бежал.
Стремительно темнело. Автомобиль скрылся в лесу. Потеряв из вида «Джип», Сергей бежать не бросил, просто сбросил темп и стал внимательно смотреть под ноги.
Сколько он бродил по тёмному лесу, Сергей не знал. Наступила настоящая ночь, но всплыла круглая, огромная луна, пробила сквозь хвою сосен лунную дорожку, как будто специально указывая, куда идти. И он пошёл по ней, потом опять побежал. Запнулся о торчащий корень, упал. Прокатился по тропе, ободрал щёку и только сейчас заметил, что всё ещё сжимает в кулаке клинок.
Кряхтя поднялся и поднес его к глазам. Капелька крови сорвалась со щеки, упала на тонкое лезвие, исчезла, как и не было, толи впиталась, толи соскользнула в прелую хвою. В темноте и не заметил ничего, не разглядел.
Сергей потряс головой, сплюнул и двинулся дальше. Вскоре лес закончился и замерцал невдалеке огонёк костра. Потянуло дымом. Осторожно и, низко пригнувшись, парень начал обходить его по кругу, медленно подходя всё ближе и ближе. Наконец, остановился и прислушался к разговорам, доносившимся от костра.
– Это, кто тебя так? – спросил, кто-то женским голосом – я так перепугалась, думала, что ты концы отдал. Хорошо, что вдвоём поехали встретить. Одна бы я тебя и девчонку не погрузила.
– Да, я и сам не понял, не успел понять. Прострелило так, что в глазах потемнело. Сейчас немного отпускает, но всё равно, подняться не могу. А как донор?
Спросил тот, что был в институте, Сергей узнал его по голосу.
– А чего с ней будет, Грета готовит её к обряду. Ввели в транс. А ты давай приходи в себя, через двадцать минут начинаем.
– Постараюсь… Вот только клинок, я, кажется, потерял, придётся искать. А может, он там, где мы вывалились, ты не смотрела?
– Марк, ты чего, а как же обряд? Без клинка нельзя…
– Знаю – вскинул тот голову, а ты молчи. У меня, кое-что есть, с собой. Может, пролезет.
– Но..? Грета?
– Да, чёрт с ней с Гретой. Достала уже всех, эта Грета. Протянет ноги, туда ей и дорога. А если ты сейчас всем растрезвонишь, я в поединке против Витала не выстою.
– Ладно – трясущимся голосом пискнула женщина – я пошла, помогу пентаграмму силой напитывать.
Пентаграмма… – начал соображать Сергей – жертвоприношение… Сатанисты… Гады чёртовы. Ну, я вас, твари. По одному удавлю. Сколько же вас там? Не похоже, что много. Тихо вокруг. Ладно, пойду за этой бабой, только этого ещё раз приложу, он вроде один остался.
Серёжка осторожно подкрался, убедился, что тот и в самом деле один. Быстро поднялся и с ноги залепил ему в ухо. Мужик обмяк. А Сергей быстро отпрыгнул в темноту, разглядел удаляющийся силуэт и стороной, припадая к земле, торопливо направился следом.
Пентаграммой оказался огромный валун, вросший в землю. Трое, обнявшись в самой середине, что-то тихо мычали, раскачиваясь из стороны в стороны. К ним присоединилась и та, за которой он крался.
– И того пятеро. Нет, шестеро, одна Таню к обряду готовит – вспомнил он недавний разговор – и трое из них бабы. Уже хорошо. Одного я выключил, десять минут, точно, проваляется. Подожду. Без него, наверное, не начнут. А там и, эта самая Грета, Таню, или принесёт, или приведёт.
И не ошибся, через несколько минут, у камня появились две фигуры. В одной, он сразу узнал Татьяну. Вторую он просто не разглядел. Луна высоко, но света её не хватает. И, кажется, что свет обходит стороной, эту женщину.
Таня оказалась связана по рукам и коленям, и потому семенила, подталкиваемая в спину, рот чем-то залеплен. Только сопение и стоны. Лёгкое покрывало накинуто на голое тело.
– Все в сборе? – спросила подошедшая, у распавшейся четвёрки на камне.
– Да, Марк сейчас подойдёт – ответил всё тот же женский голос, что Сергей слышал у костра – что-то у него со спиной не в порядке. Но справится, силы Луны у него достаточно. Да вон он, и сам, ковыляет.
– Хорошо – проскрипела та, что была рядом с Татьяной – Эд, перенеси девочку в центр и давайте начинать.
Сергей подкрался совсем близко, присел в тени мужика и, приложил свой клинок к земле, опять же со спины, к тому самому Марку, что тяжело и со стоном, уселся прямо на землю у одного из каменных лучей. Остальные занимали другие лучи и опускались на колени.
По камню пробежала дрожь. От клинка Сергея к камню проскочила едва видимая искорка. Сергей, не обратил на это внимания, подумал, что показалось. А та, что сопровождала девушку, поднялась на камень и подошла к трясущейся Татьяне. Затем, пошла обратно. Только сейчас, Сергей в свете полной луны заметил, что с её левой руки текла струйка крови, создавая чёрную дорожку к месту, где она, спустившись с камня, опустилась на колени и из её горла полились гортанные звуки.
Эти звуки подхватили и остальные. Камень завибрировал и начал светиться, бледным мертвенным светом.
Сергей больше не медлил. Он подхвати с земли огромный булыжник и запустил им в спину Марку, тот, как раз начал подниматься, как и все остальные. Попал удачно, мужик икнул, сделал шаг вперёд и свалился на пентаграмму, перекрыв кровавую дорожку, по которой уже бежали всполохи, толи приведений, толи призраков.
– Заканчивайте – прорычала старуха. Сергей в свете свечения камня успел разглядеть, её сморщенное лицо и седые короткие волосы. Она вскочила и кинулась к центру, перепрыгнув через тело, лежащее поперёк её дорожки. Но, не успела. Второй камень, запущенный Серёжкой, вынес её из пентаграммы, следом, как привязанная невидимой нитью, полетела и Татьяна. Накрыла своим телом старуху. Полыхнуло, что-то между ними и всё стихло. Молчали люди, молчала луна, кряхтел Марк, потух камень.
– Здесь, кто-то есть, камни сами не летают – наконец, раздался мужской голос и всё задвигались.
Третий, выпущенный парнем снаряд, прямиком угодил в грудь говорившему, и тот, охнув, осел, схватившись за то место, куда попал камень.
– Ну, что ж – улыбнулся Сергей – две бабы и одна жердь – пора показаться им.
Он крепче сжал в кулаке клинок и отлепился от валуна, в тени которого прятался.
– Куда? – пронеслось у него в голове – домой?
– Домой, но чуть…
Договорить он не успел. Секундное помутнение сознания и он, опять, в кабинете декана. Только сейчас здесь никого нет. И света нет. А за окном сумерки, но ещё не ночь.
…Позже – договорил Серёжка, на это раз, удивлённо оглядываясь и, кое-что, начиная понимать.
Он посмотрел на кинжал, сжал его и попросил – верни меня.
– Нет, я пустой – очень тихо прошелестело у него в голове и всё стихло.
Сергей сплюнул на пол кабинета и, открыв окно, хорошо, что первый этаж и решётки нет, выпрыгнул в него.
Остаток ночи и весь следующий день шестеро у подножия высокой горы приходили в себя после ритуальной ночи. И каждый задавал себе и другим, один и тот же вопрос – значит мы не одни?
Ответа не было.
С рассветом переправили бездыханное тело Греты Бретан в её кабинет, как и было условлено. Для предания земле детьми и внуками.
Татьяна была без сознания и её отнесли в автомобиль, разложив сиденья, положили, укрыли пледом.
И занялись Марком Остольским. На спине, в области печени и половина лица с ухом… В общем, это был один сплошной синяк. Каждый по очереди делился с ним толикой своей лунной силы и тот быстро восстанавливался. Парень по имени Эд Фарм, что получил камнем в грудь, сам себя исцелил. Впрочем, не сильно-то и пострадал. Больше от неожиданности растерялся. Впервые такое произошло, во время ритуала, за его триста лет.
Очнулась Таня ближе к полудню. Память услужливо подсказала и показала ей, что произошло. Но кроме того в её голове появились и новые знания, очень долгая память, не её, чужая. Пугаться, биться в истерике, эта самая чужая память, не советовала. А попросила спокойно всё обдумать и принять, и её, и знания. Что девушка и сделала, отдавшись им.
Четыре долгих, мучительных часа она, делая вид, что спит, переваривала информацию. И, наконец, поняла.
Обряд обмена телами свершился, но не так, как думали все. Настоящая Грета Бретан умерла от потери крови и энергетического истощения, ещё до того, как они вместе, связанные её кровью и лунным светом, вылетели из пентаграммы. А камень, попавший ей в плечо, уже ничего не решал, разве что, придал направление падению её мёртвого тела. В последнем вздохе Греты, было благодарение ЛУНЕ, за долгую жизнь и желание помочь девочке, оставив ей свою память и знания. Улыбка освобождения, освобождения из уз страстей и пороков, застыла на её бледных губах. Она довольна, она свободна. Стоило прожить восемьсот лет, что бы понять это, уходя.
Распахнулась дверь автомобиля и появилось лицо миловидной девушки лет двадцати пяти – ну, ты жива тут? – спросила она, улыбнувшись.
Татьяна вздрогнула и сначала запаниковала, но память услужливо подсказала – это Марго… – и вся длинная биография этой женщины пробежала перед её глазами в одно мгновение.
Таня не придумала ничего лучшего, как потянуться на сиденье и зевнуть – эх, Маргоша, как хорошо быть молодой… Хотя, кому я говорю? Ведьме с шестисотлетним стажем… – улыбнулась Татьяна и села – жрать хочу – вдруг, неожиданно, выдала она девушке в лицо.
Та отшатнулась в мнимом испуге и, не удержавшись, рассмеялась – получилось, Гретка, получилось, как всегда – захлопала она в ладоши – узнаю змеюку подколодную. Пошли, наши волнуются.
– И чего, так радоваться, что в первый раз что ли?
Девушка ничего не ответила, но спрятав глаза, повернулась к ней спиной и пошла к костру.
За долгим ужином, уже ужином, обед проспали все, разговор у костра, крутился, конечно же, вокруг событий прошлой ночи. Строились разные предположения о посвящённом одиночке, что чуть не расстроил ритуал передачи тела. Одиночке, никто и не сомневался, что он был один, сумевшем подчинить себе кусок метеоритного железа. И, несомненно, он очень силён, в плане лунной магии, естественно. Но потихоньку этот разговор сошёл на «нет» и Эд принёс из автомобиля гитару и ещё вина.
Гитара, торжественно была передана Татьяне, а вино разлито по бокалам. Сама Таня, настоящая, не память Греты, довольно хорошо играла на гитаре, пела. Родители, в детстве, почти насильно отдали её в музыкальную школу. А потом ей и самой понравилось. Так что, гитара попала в нужные руки.
И Таня пела. Пела, душой отдаваясь песне. Все слушали, раскрыв рты, только что, слюна с губ не падала.
– Гретка… – протянула в паузе между песнями Бета, самая молодая из адептов ЛУНЫ, это её, всего лишь, вторая жизнь – ты так поёшь, что плакать хочется.
– Просто у этого тела, и голос, и слух не в пример лучше, чем у прошлого, но и оно, когда-то, пело замечательно – усмехнулся Витал.
… Витал Дастэн – подсказала память – восемьсот лет. Некогда, лет триста назад, был мужем Греты… Дважды…
Татьяна усмехнулась и промолчала. Спела ещё несколько песен и потом, просто, молча, стала смотреть на огонь, тихо перебирая пальчиками струны.
Эд хлебнул вина, и его потянуло на философию.
Вот тут и вставила, не удержавшись, Татьяна, свою реплику о сволочах, прикрыв её, не очень злым хохотком.
Потом поспорили ещё немного, о том, о сём, и потянулись к машине за спальниками. Расстелили туристические матрасы-кариматы вокруг костра, бросили спальники и, завернувшись в них, затихли.
В институте Татьяна появилась, только через день. Отсыпалась и приводила мысли в порядок. Не избежав крика, слёз и ругани родителей, конечно.
На первой же паре к ней подсел Сергей и, как бы, между прочим, спросил – вернулась.
Таня пристально посмотрела на него – ты смог подчинить Хатугу Марка?
– Хатугу? – переспросил удивлённо он.
– Хатуга, ритуальный кинжал из метеоритного железа, напитан магией Луны – пояснила Татьяна.
– Это, ножик-то говорящий? – догадался Серёжка, расплываясь в улыбке – ага, он первый, заговорил со мной.
– Интересно… Ладно, тихо, после пар расскажешь.
– В кафе? – снова усмехнулся парень, предполагая отрицательный ответ.
– Да, и спасибо тебе за помощь. Если бы не ты…
–Эй, там, вы долго будете шептаться? – раздался грозный окрик преподавателя в их адрес.
Ребята затихли. С этим стариканом спорить не рекомендовалось, фиг потом зачёт получишь, уже не говоря о сдаче экзамена.
Весь день они ходили рука об руку. Друзья-студенты над ними весело подтрунивали, но оба, просто улыбались.
– Ни фига себе – шептались девчонки однокурсницы – наша-то недотрога… А Серёжка… Не, и я бы не против замутить с ним – говорила одна – но он нищеброд совсем. Только кулаками и махать. А если ему последние мозги отшибут? … Дура, ты не видишь?– шептала восторженно и мечтательно другая – тут любовь… Да, ладно, Серый бабла немерено срубил – усмехалась зло третья – я сама слышала, он чемпионат какой-то выиграл. Просто, наша недотрога, вовремя подсуетилась.
Были злые завистники и среди парней, наверное, но в основном, парни молча подавали руку и от души жали в ответ.
У мужиков это проще, кто успел, тот и обозначил. Тут даже заяц становиться тигром, защищая свою самку. Даже в наше неправильное время. Или умирает, пусть иногда и морально. Но моральная смерть, говорят, гораздо страшнее физической. После неё не воскресают. Да, живут, но душой не воскресают. Никогда.
А бороться и драться, Сергей, готов был со всем миром, лишь бы эта девушка была рядом.
Таня? Она, пока, вообще не понимала, что происходит. Этот неказистый парень рядом и, она спокойна, ей комфортно и легко с ним. Она чувствует, что сможет спрятаться за его спиной, что будет в безопасности всегда и везде. Уже испытала. Он смог подчинить магическое железо. И она сама готова подчиниться ему. Доверить ему все свои секреты, и была уверена, что они и умрут с ним. Да, чувствовала, что готова доверить ему, даже жизнь. Разве что, особых секретов у неё и не было, а жизнь… Разве что… Вот, только…
И эти два слова сдерживали… Из врождённой осторожности… и память Греты подсказывала – не торопись, девочка. Всё ещё впереди. Кинуться в омут просто, а вот, выплыть, это надо постараться.
В кафе, после пар, пока Серёжка заказывал сок и пирожные, память многовековой женщины подсказала ей идиотский вариант. Идиотский, так охарактеризовала его сама Татьяна. Но в этом, что-то было. И Таня, улыбнувшись, решила проверить опыт предков.
Серёжка упал задом на пластиковый стул напротив, принеся поднос со сладостями. Поднял бокал с соком, и шутливо отсалютовав – мол, за тебя – отпил.
– Замуж возьмёшь? После всего, что было? – спросила она его в лоб.
Сергей от неожиданности раздавил стекло в кулаке. Порезался. Стекло бокала посыпалось на стол, а кровь и сок потекли по локтю, пятная белую скатерть стола.
Подбежали официантки, засуетились другие посетители, захныкали дети.
Татьяна поднялась.
Но Сергей уже взял себя в руки, зажимая в кулаке салфетку, поданную девушкой-официанткой.
– А ты готова, ведьма? – спросил он, в свою очередь.
…– Не прокатило – пискнула память Греты – ой…
Но Татьяна, зло ответила – готова.
– Тогда, возьму – ответил он, как мог спокойнее. Но губы, всё равно дрожали.
– Пожалеешь – помимо своей воли прошептала девушка.
– Вряд ли – ответил он без улыбки – скорее ты. И передай остальным, пусть рисуют седьмой луч. Или я нарисую его сам, за их счёт.
– Значит, ты посвящённый, Эд прав – устало опустилась на своё место Татьяна.
– Не знаю, посвящённый или нет – ответил Сергей отстранённо и нейтрально – но после того, что произошло, я их, гадов-сатанистов, достану. Если бы не кинжал, я бы их порвал прямо там, у подножия горы.
– Так, ты ничего не понял? – удивилась Таня.
– Я должен, что-то понять? – вскинулся парень, прогремев на всю кафешку – девушке, которую я люблю, какой-то престарелый ловелас, целует ручки, а потом замахивается кинжалом… и я должен, что-то понять?
– Серёжа, оглянись – выставила, с улыбкой, вперёд ладошки Татьяна, но, глаза не излучали веселья – давай поговорим в другом месте.
Сергей огляделся и вымученно рассмеялся – точно, это место не для семейных сцен.
Поднялся – пошли – скомандовал он.
– Как скажешь, будущий муж – покаянно опустила глаза Татьяна, скрывая улыбку и накатившее веселье.
– А за скатерть – выпятив губу, спросила тоненькая официантка – кто платить будет? И за бокал?
Сергей положил на стол, последнюю, имевшуюся в кармане, тысячную купюру и, уцепив за руку Татьяну, выволок её из кафе.
– Поехали ко мне – рассмеялась девушка, оказавшись на тротуаре среди снующих, туда-сюда, людей – с родителями познакомлю. Будущий муж. Или ты берёшь свои слова обратно?
– Я-а? А фиг вам, и хрен им всем, ты моя.
Девушка взмахнула рукой, и тут же подкатил шикарный «Кадиллак».
– Госпожа, Бретан – склонился в поясе выскочивший водитель – прошу.
– Лёня – высокомерно проговорила, обращаясь к водителю и бывшему секретарю Греты, Татьяна – я теперь Татьяна, Татьяна Ларина, не забывай.
– Да – склонил, тот почтительно голову и открыл перед девушкой и Сергеем двери.
– Давай – подпихнула Татьяна опешившего друга – залезай, поговорим.
Сергей осторожно забрался в машину, следом на просторное заднее сиденье вспорхнула и Таня.
Водитель закрыл дверь и, обежав машину, разместился за рулём.
– Сначала на Пушкинскую – приказным тоном отдала она распоряжение Леониду – а пока едем, рассказывай.
Бывший секретарь осторожно влил «Кадиллак» в поток машин на дороге и, кинув взгляд в зеркало заднего вида, коротко рассказал, о том, что происходит в особняке Греты Бретан.
– Ваши родственники уже все собрались, я передал им документы, как вы и приказали. Самуил Аронович зачитал завещание и уладил всё с правоохранителями. Слишком много на вашем теле повреждений. Похороны завтра в двенадцать, на «Центральном». Вашему внуку, я оказался не нужен, но я оставил при нём своего человека. На этом всё.
– Понятно. Жить будешь на Пушкинской, или сними себе что-нибудь, но будь всегда на связи. И замени машину на что-нибудь скромнее. Не надо, так светить меня.
– Понял, Татьяна Георгиевна. Квартиру я лучше сниму, а машину уже приобрёл, ожидал вашего распоряжения.
– Ну, и отлично. Жене скажи, что нашёл новую работу и купи себе, наконец, трудовую книжку. На всякий случай. Сейчас у меня нет таких возможностей, что были у Греты. В случае чего, я не смогу прикрыть тебя.
